БАЯНЪ
править1888.
правитьАндрей Пальмовичъ.
правитьАндрей Пальмовичъ (1847—1882) принадлежитъ къ числу тѣхъ даровитыхъ поэтовъ, которымъ, вслѣдствіе разныхъ неблагопріятныхъ обстоятельствъ, не было дано достигнуть полнаго развитія своего таланта. Званіе католическаго священника совершенно не соотвѣтствовало его пылкому и живому характеру и тѣмъ взглядамъ на жизнь, которые онъ себѣ составилъ. Отсюда — постоянные нападки со стороны начальства, причинявшіе ему душевныя страданья; рядомъ съ ними — тяжелая борьба за существованіе, борьба изъ-за куска хлѣба….
Поэзія Пальыовича вообще лирическая, но замѣтно, что онъ часто сдерживалъ въ себѣ эту главную струну своего творчества, ибо нельзя было ему высказывать свои чувства такъ ясно и опредѣленно, какъ бы онъ желалъ, и поэтъ по необходимости выбиралъ для своихъ пѣсенъ эпическую форму.
Эта гнетущая внутренняя борьба высоко-поэтической души съ долгомъ и приличіемъ, соотвѣтствующимъ священническому сану, отразилась на многихъ его произведеніяхъ, носящихъ на себѣ печать чего-то недосказаннаго, затаеннаго въ сердцѣ. Полное отчаяніе сбило его съ настоящаго пути; душевные и тѣлесные недуги подломили крѣпкій организмъ.
Міровозрѣніе Пальмовича то-же, что и у другихъ его собратьевъ по музѣ: вѣчная борьба за языкъ, за народность, переходящая волей-неволей въ узкій патріотизмъ. Эта черта стоитъ у южно-западно-славянскихъ поэтовъ на первомъ планѣ. Достоинство поэта заключается, стало быть, въ выборѣ матеріала. И Пальмовичъ отличается отъ другихъ именно тѣмъ, что умѣетъ выбирать тэмы, болѣе животрепещущія, болѣе поэтическія.
Въ области историческихъ сюжетовъ онъ отдаетъ болѣе предпочтенія описанію душевныхъ изгибовъ человѣка, нежели изображенію самыхъ событій. Въ передачѣ картинъ современной ему жизни, вмѣсто негодованія и жолчи, мы встрѣчаемъ объективное спокойствіе. Его единственное желаніе — видѣть свои народъ не столько славнымъ и господствующимъ, сколько свободнымъ, добродѣтельнымъ, великимъ въ своей внутренней жизни.
Языкъ у Пальмовича, не всегда гладкій и ясный, порой весьма запутанный, отличается сжатостью, оригинальностью выраженья, художественностью. Какъ поэтъ, Пальмовичъ сохранитъ за собой надолго почетное мѣсто въ хорватско-сербской литературѣ. Сочиненія его въ одномъ томикѣ изданы по смерти извѣстнымъ дѣятелемъ и другомъ поэта — Фольнеговичемъ.
Къ лучшимъ его произведеніямъ, кромѣ баллады: «Бальша», относятся еще: элегія «Bosanski korabljar» (боснійскій корабельщикъ) и воинственная пѣснь (davorija) «Konju Mrkodinu» (къ коню Меркодину), переводъ которыхъ мы представимъ во второмъ выпускѣ нашего «Баяна».
Бальша, зетскій ') господарь.
правитьJer tko će glas prot rajskoni glasu smoći,
Ko maginje tko crne podniet oči?
«Проклятье Зетѣ! Пусть она скорѣе
Разверзнется и въ ней погибнемъ — я
Иль Бальша тотъ, что, гордый духъ тая,
Предъ Лазаремъ кичится неблѣднѣя!…
Три царскихъ войска, три стоятъ въ позорѣ,
И ни одно врага не пошатнетъ!
Но ждетъ тебя, царь Лазарь, втрое горе,
Когда на тронъ побѣдно онъ взойдетъ!»
Такъ царь сказалъ и въ тайномъ ожиданьи
На дочь-красу наводитъ взоръ въ молчаньи.
«Отецъ, отецъ», та молвитъ: «дай мнѣ слово!.
Въ своихъ мечтахъ забылся ты совсѣмъ!
Ты сердишься? не думаешь-ли тѣмъ
Меня страшить? Оставь глядѣть сурово!
Великій домъ 2) прервался, и Душана
Твой лютый врагъ желаетъ воскресить.
Родитель мой, скажу я безъ обмана.
Что не легко богатыря сразить:
Но все-жъ, хоть онъ и опытный воитель,
Шли новыхъ силъ, и Лазарь — побѣдитель.
Есть у меня двѣ чорныхъ книги. Сила
Ихъ — мощная: кто слово лишь прочтетъ,
Въ очахъ того міръ новый расцвѣтетъ,
Иную пѣснь тому навѣеть вила.
Я въ первый бой къ врагу явлюся съ ними.
Открывъ на мигъ, закрою тотъ-же часъ.
Тогда — впередъ, и чарами моими
Онъ — побѣжденъ и не уйдетъ отъ насъ.
Внемли, отецъ! Такъ дочь тебѣ сказала…
Не возражай иль власть твоя пропала!
Скорѣй сзывай всѣхъ витязей блестящихъ
И задавай на славу пиръ горой.
Зови къ себѣ и Бальшу: пусть герой
И царь пьютъ миръ подъ говоръ чашъ звенящихъ!:
Всѣмъ дай почотъ, но Бальшѣ — вдвое чести:
Къ нему пойду навстрѣчу я сама,
Чтобъ показать, что милъ онъ мнѣ безъ лести.
И будетъ онъ, конечно., безъ ума,
А за столомъ сажай на мѣстѣ красномъ,
И станетъ онъ покорнымъ и безгласнымъ».
«О, дочь моя, какъ камень подъ напоромъ
Морской волны не можетъ улежать, --
Такъ я тебѣ не въ силахъ отказать.
Надежда вновь блеснула передъ взоромъ!»
И пишетъ царь съ царевною посланья,
Украсилъ ихъ, но больше всѣхъ одно, --
Дышало все въ немъ нѣгой обаянья
И было все изяществомъ полно.
Назначенъ день Георгія для пира, --
Счастливый день спасительнаго мира.
Вотъ, наконецъ, расцвѣлъ онъ, долго жданный,
И вьется пыль отъ скачущихъ коней…
Одинъ… другой… Послѣднимъ изъ гостей.
Какъ солнца лучъ, блеснулъ герой желанный.
Сойдя съ коня, почетомъ окружонный,
Идетъ… и вдругъ — царевна передъ нимъ.
Онъ онѣмѣлъ, красою обожжонный,
Потупилъ взоръ предъ божествомъ такимъ.
Кто-бъ устоялъ. — заслыша звуки рая,
Не обомлѣлъ, — волшебный взглядъ встрѣчая!.
Въ разгарѣ пиръ. Дотолѣ молчаливый
Всталъ Бальша вдругъ, наполнивъ свой бокалъ
(Предъ Лазаремъ волненье ощушалъ
Впервые онъ, когда-то горделивый):
«Ударъ мечей иль нашихъ рукъ — иное
Меня съ тобой не можетъ примирить!
Согласенъ ты? — забудется былое
И я, какъ рабъ, готовъ тебѣ служить…»
Въ восторгѣ царь… На лицахъ — умиленье…
«Не рабъ, а зять!.. Вотъ — дочь и примиренье».
1) Зета — древнее названіе Черногоріи.
2) Домъ Неманичей.