ФЕРЕНЦЪ ГЕРЦЕГЪ.
правитьБальное платье.
правитьБылъ поздній вечеръ. Росшее передъ дачей старое каштановое дерево сыпало съ высоты частый цвѣточный дождь.
Лиза постановила на обѣденный столъ маленькіе атласные башмачки, которые только-что принесли, потомъ раскрыла отороченный лебяжьимъ пухомъ бальный вѣеръ и протанцовала вокругъ стола польку, насвистывая какой-то задорный мотивъ. Она умѣла свистать не хуже любаго казачка.
— Послушай, дядя Бени, сказала она мнѣ, — ты увидишь, что я сегодня сведу съ ума двухъ трехъ человѣкъ. Гладкая бѣлая юбка, открытый лифъ въ сборочкахъ, пышные рукава, по локоть, вотъ и все… Просто до смѣшнаго, но очаровательно мило!
Я былъ убѣжденъ что она приведетъ въ исполненіе свое намѣреніе относительно двухъ трехъ человѣкъ; эта дѣвочка за послѣднее время грозила стать прехорошенькой. Тоненькая, стройная, подвижная, немножко капризная, немножко порывистая, но въ общемъ очень милая. Даже самъ я лишь съ усиліемъ воли иногда могъ выдерживать привилегированную роль дядюшки, на которую меня обрекало родство, а еще больше начинавшая лысѣть голова.
Тѣмъ временемъ въ комнату ворвался Арнадъ, старшій братъ Лизы. Онъ въ первый разъ въ жизни надѣлъ фракъ, былъ неуклюжъ какъ лягавый щенокъ и взволнованъ точно предъ испытаніемъ зрѣлости.
— Какъ, Лиза, ты еще не готова?
— Да вѣдь портниха еще не принесла мнѣ платья!
Арнадъ вынулъ большіе золотые часы которые получилъ, стъ меня взаймы на этотъ вечеръ.
— Въ такомъ случаѣ ты опоздаешь: уже девять часовъ!
— Боже мой! Дѣвушка ахнула и выбѣжала на балконъ. Чрезъ дорогу въ темнотѣ сіяли окна кургауза огненными четыреугольниками; вѣтеръ доносилъ отрывочные звуки музыки.
Вдругъ Арнадомъ овладѣла бальная лихорадка; онъ нервно втиснулъ свои большія руки въ бѣлыя перчатки.
— Вѣдь вы, женщины, никогда не умѣете собраться во время! произнесъ онъ съ заимствованною у отца ворчливостью.
— Платье сію минуту должно быть здѣсь, увѣряла Лиза которая начинала побаиваться.
— Ужь конечно я ждать не стану, упорствовалъ мальчикъ; — я членъ комитета, я долженъ ввести въ залу красивую госпожу Мароти!
Онъ ушелъ. Лиза готова была расплакаться.
— Ахъ, эта красивая Мароти! Она уже не пренебрегаетъ кокетствомъ даже съ такимъ мальчишкою!
Она сердилась на портниху, но бранила m-me Мароти, какъ всякая кокетливая дѣвушка которая терпѣть не можетъ кокетливыхъ дамъ.
Потомъ она надѣла перчатки и башмачки, посыпала немного рисовой пудры на слегка загорѣвшее за лѣто лицо и сѣла противъ меня въ домашнемъ платьѣ. Она ждала изо всѣхъ силъ напрягая нервы, въ мучительномъ нетерпѣніи. Мать ея, качая вколотымъ въ волосы пучкомъ перьевъ и шелестя шелковымъ шлейфомъ, тоже въ возрастающемъ волненіи ходила взадъ и впередъ по комнатѣ. Платье все еще не хотѣло являться. Томительное возбужденіе заразило даже меня.
— Ахъ, эта портниха! повторяли время отъ времени обѣ женщины, возводя глаза къ небу.
У Лизы было доброе сердечко, но я все-таки подозрѣваю что въ эту минуту она безъ сожалѣнія препроводила бы неисправную мамзель въ застѣнокъ инквизиціи.
— А я между тѣмъ уже получила приглашеніе, сказала дѣвушка въ отчаяніи.
— Отъ доктора? спросилъ я.
Въ другое время, когда я упоминалъ доктора, она обыкновенно краснѣла и начинала безъ причины бранить меня; теперь же она только грустно кивнула головою.
Арнадъ опять примчался. Волосы у него были всклокочены, галстухъ съѣхалъ на ухо, отъ фрака пахло мускусомъ.
— Платья все еще нѣтъ? А тамъ уже взапуски танцуютъ. Сейчасъ тамъ идетъ кадриль! Онъ принялъ позу танцующаго и началъ грести по комнатѣ длинными ногами.
— Милый Арнадъ, выговорила Лиза сдавленнымъ голосомъ, — скажи доктору чтобы онъ подождалъ, чуточку подождалъ; платье сію минуту принесутъ…
Арнадъ отвелъ сестру въ уголъ и сталъ перешептываться съ нею. Вѣроятно онъ просилъ денегъ, потому что Лиза вынула свое перламутровое портмоне. Въ другое время она не бывала особенно таровата, но теперь ей какъ бы хотѣлось наложить на Арнада обязательство чтобы тотъ добросовѣстно переговорилъ съ докторомъ.
Когда Арнадъ ушелъ, дѣвушка вышла опять на балконъ и стала смотрѣть влажными глазами на окна танцовальной залы. Изъ ближней оранжереи геліотропы струили благовоніе, которое носилось жгучими, одуряющими волнами.
По ту сторону дороги какъ разъ подали знакъ къ кадрили. Лиза повѣсила голову и въ отвѣтъ на короткій ритурнель, прозвучавшій въ тепломъ сумракѣ задорно какъ звонкій вопросъ, внезапно разрыдалась. Я взялъ ее за руку.
— Не ребячься, Лиза!
Мать ея тоже погладила свою любимицу по головѣ. Только бы она никогда не узнала большихъ огорченій!
Опять вошелъ Арнадъ. На этотъ разъ онъ былъ взбѣшенъ.
— Какое безстыдство! воскликнулъ онъ. — Я вызову доктора на дуэль! Я еще двѣ недѣли тому назадъ ангажировалъ m-me Мароти, а теперь она лжетъ будто ее еще раньше пригласилъ докторъ. Мнѣ же хотятъ навязать Мальчи, эту глупую школьницу: она вѣчно хихикаетъ, когда скажешь что-нибудь серіозное!
Лиза поблѣднѣла. Госпожа Мароти танцуетъ съ докторомъ… съ ея докторомъ!
Черезъ дорогу началась кадриль; съ веселыми, бодрящими звуками музыки сливался крикливый голосъ распорядителя. Лиза мрачно смотрѣла въ пространство. Вѣроятно она думала о красивой Мароти которая теперь съ улыбкою изгибается въ танцахъ и игриво кокетничаетъ съ докторомъ… съ ея докторомъ!
Въ это время на дорогѣ раздался стукъ быстро приближавшагося экипажа. У Лизы блеснули глаза… Платье!
Я схватилъ шляпу и побѣжалъ навстрѣчу къ экипажу. То было не платье: два офицера пріѣхали на балъ.
— Ну? спросила блѣдная Лиза, когда я вернулся.
— Не то!
О, я почти чувствовалъ какъ жестокая, болѣзненная стрѣла пронзила сердце дѣвушки и весь міръ. Все накопившееся въ душѣ раздраженіе она съ пламенною ненавистію обратила противъ m-me Мароти, доктора, мамзели и всего свѣта.
Она безмолвно стояла въ оконной нишѣ, прижимаясь горячимъ лбомъ къ холоднымъ стекламъ, и по біенію въ вискахъ считала летѣвшія секунды.
Отъ скуки я началъ примѣрять передъ зеркаломъ монокль. Стрѣлка стѣнныхъ часовъ съ ужасающею быстротою бѣжала по кругу.
Наконецъ, мать подошла къ Лизѣ. Она была уже въ домашней блузѣ.
— Лучше всего будетъ если ты ляжешь спать, дѣвочка.
— Спать?! разрыдалась Лиза.
— Четверть двѣнадцатаго, мы ни въ какомъ случаѣ не можемъ идти, даже если и принесутъ твое платье.
Дѣвушка повѣсивъ голову дала матери поцѣловать себя, потомъ протянула мнѣ холодную ручку и ушла въ свою комнату. Нѣкоторое время мы еще слышали ея тихій плачъ; потомъ она замолкла.
— Она доплакалась до того что заснула, сказала мать. — Въ дѣтствѣ тоже такъ обыкновенно бывало.
Я ушелъ съ дачи полный жажды мщенія этой мамзель. Остальное я знаю только изъ разказовъ.
Говорятъ что послѣ полуночи, когда по ту сторону дороги дѣло дошло до котильона, вдругъ страшный, внезапный грохотъ нарушилъ мирную дремоту жителей дачи. Въ комнатѣ Лизы грянулъ выстрѣлъ!
По длинной амфиладѣ комнатъ пронесся крикъ испуга, забѣгали женщины съ искаженными лицами, потомъ выломали дверь въ комнату Лизы.
Дѣвушка металась на диванѣ, рыдая и пряча лицо. На коврѣ лежалъ револьверъ-бульдогъ который легкомысленный Арнадъ обыкновенно держалъ возлѣ своей кровати чтобы защитить дамъ въ случаѣ неожиданнаго нападенія разбойниковъ.
— Доктора, скорѣе доктора!
Докторъ явился, онъ пришелъ прямо съ бала. Въ петлицу его фрака была воткнута бѣлая астра, подъ мышкою онъ держалъ складной цилиндръ. То былъ стройный молодой человѣкъ
Онъ бросилъ быстрый взглядъ на руку Лизы, на которой виднѣлась красная царапина, и убѣдился что опасности нѣтъ. Поэтому онъ обратилъ свое вниманіе на мать дѣвушки заболѣвшую отъ испуга. Потомъ онъ послалъ горничную въ аптеку кургауза за пакетомъ карболовой ваты. До возвращенія горничной онъ остался наединѣ съ больною.
— Почему вы это сдѣлали? спросилъ онъ грустно.
Дѣвушка, конечно, не отвѣтила. Въ ея страстной душѣ теперь упрямство одержало верхъ. Она все-таки умретъ! Она не будетъ ни шевелиться, ни говорить, не тронется съ мѣста, пока какъ-нибудь не умретъ сама собою.
— Почему вы не отвѣчаете!
Нѣтъ отвѣта!
Докторъ дерзко приподнялъ подбородокъ Лизы; лицо дѣвушки вспыхнуло, и она крѣпко зажмурилась. Тутъ докторъ пересталъ сдерживать подавленный гнѣвъ; съ тою грубостью, которую врачи считаютъ своею льготою, онъ сказалъ:
— Знаете-ли что? Вы глупая дѣвочка.
Лиза слабо ахнула, но не пошевелилась; только углы ея губъ дрожали, какъ будто она собралась плакать.
— Вы хотѣли умереть, потому что вамъ не принесли платья? Съ какимъ же лицомъ предстали бы вы передъ вашимъ Создателемъ? Видите, вы были бы смѣшны еслибы не возбуждали такой жалости.
Лиза нарушила обѣтъ. Она заговорила!
— Чего вы хотите? Ступайте танцовать!
— Лиза!
— Ступайте, ступайте! Васъ ждетъ красивая Мароти!
— Лиза! При чемъ здѣсь Мароти?
— Мнѣ все равно! Танцуйте съ нею хоть всѣ кадрили!
— Я… кадрили… съ m-me Мароти!
— Вѣдь танцовали же вы съ нею первую!
— Я совсѣмъ не танцовалъ, потому что ждалъ васъ… М-me Мароти танцовала съ асистентомъ…
— Значитъ, съ другимъ докторомъ…
Въ этомъ мѣстѣ мои соглядатаи противорѣчатъ другъ другу. Одинъ изъ нихъ, Арнадъ, утверждаетъ что войдя къ Лизѣ онъ засталъ доктора на колѣнахъ, на коврѣ; а горничная, напротивъ, вернувшаяся изъ аптеки въ то же самое мгновеніе, увѣряетъ что молодой ученый былъ поглощенъ осмотромъ раны.
Правда лишь то что когда я утромъ со всѣхъ ногъ поспѣшилъ на дачу, раненая занималась нашиваніемъ новой ленты на шляпу.
— Лиза, правда ли то что я слышалъ?
— А что ты слышалъ? спросила она съ самымъ невиннымъ лицомъ.
— О ночномъ происшествіи…
Дѣвушка показала свои бѣлые зубки.
— Да, докторъ сдѣлалъ мнѣ предложеніе.
Потомъ она спокойно откусила нитку, хотя ножницы лежали тутъ же подъ рукою.
— Я удивляюсь доктору: я на тебѣ не женился бы. Дѣйствительно, пора, пора было ей… пріобрѣсти умнаго мужа!