Баловень (Крылов)/ДО

Баловень
авторъ Виктор Александрович Крылов

Опубл.: 1888. Источникъ: az.lib.ru • Комедия в трех действиях.

Это произведение было опубликовано до 7 ноября 1917 года (по новому стилю) на территории Российской империи (Российской республики), за исключением территорий Великого княжества Финляндского и Царства Польского, и не было опубликовано на территории Советской России или других государств в течение 30 дней после даты первого опубликования.

Поскольку Российская Федерация (Советская Россия, РСФСР), несмотря на историческую преемственность, юридически не является полным правопреемником Российской империи, а сама Российская империя не являлась страной-участницей Бернской конвенции об охране литературных и художественных произведений, то согласно статье 5 конвенции это произведение не имеет страны происхождения.

Исключительное право на это произведение не действует на территории Российской Федерации, поскольку это произведение не удовлетворяет положениям статьи 1256 Гражданского кодекса Российской Федерации о территории обнародования, о гражданстве автора и об обязательствах по международным договорам.

Это произведение находится также в общественном достоянии в США (public domain), поскольку оно было опубликовано до 1 января 1929 года.

ДРАМАТИЧЕСКІЯ СОЧИНЕНІЯ Виктора Крылова. (Александрова). ТОМЪ ЧЕТВЕРТЫЙ. С.-ПЕТЕРБУРГЪ. Типографія Г. Шредера, Гороховая, 49.

1888.

ОТЪ АВТОРА

Я какъ-то слышалъ отъ Д. В. Григоровича про какую-то даму, которая имѣя, дочерей на выданьи и заботясь о томъ, чтобъ имъ получше выбрать жениховъ, зазывала къ себѣ молодыхъ людей погостить въ деревню, гдѣ, въ близкомъ общежитіи, можно короче разузнать человѣка и скорѣе не сдѣлать ошибки въ выборѣ. Сношеніе въ гостинной все скрашиваетъ, человѣкъ является въ праздничномъ видѣ и прячетъ изнанку своихъ качествъ; живя вмѣстѣ, это сдѣлать труднѣе. Мнѣ въ этомъ мелькнула хорошая тема для веселой комедіи. Тутъ обоюдно-острое оружіе, думалось мнѣ, и почтенная дама могла сама попасть въ ловушку, разставленную другимъ. Вѣдь и хозяйки являются въ гостинной въ праздничномъ видѣ и ихъ изнанка могла выступитъ наружу въ ближайшемъ общежитіи. Отсюда и возникла комедія «Баловень». Пьеса особенно сильно понравилась въ Петербургѣ, гдѣ характеры ея дѣйствующихъ лицъ по преимуществу хорошо знакомы. Не могу при этомъ удержаться и не привести замѣчанія одного пріятеля, по поводу роли Фрезе. «Сопоставляя его съ нѣкоторыми знакомыми людьми, говорилъ мнѣ пріятель, которыхъ это лицо ярко напоминаетъ, оно производитъ на меня очень странное впечатлѣніе. Вотъ человѣкъ, котораго довольно трудно въ чемъ нибудь упрекнуть, онъ повидимому обладаетъ всѣми отрицательными достоинствами: не глупъ, не золъ, не дуренъ, акуратенъ, вѣжливъ, трудолюбивъ; но есть что-то въ этомъ характерѣ особенное, деревянное, отталкивающее». — Эта характеристика мнѣ была крайне дорога; оттого я ее здѣсь и записываю. Это именно то, что мнѣ самому чувствовалось, когда я писалъ помянутое лицо.

Викторъ Крыловъ

БАЛОВЕНЬ.

КОМЕДІЯ ВЪ ТРЕХЪ ДѢЙСТВІЯХЪ. ДѢЙСТВУЮЩІЯ ЛИЦА.

Слетаева, Серафима Ивановна.

Нина Петровна, ея дочь.

Татьяна Дмитріевна (Таня), пансіонская подруга Нины.

Чепурыжниковъ, Кириллъ Тимоѳеичъ, мелкій землевладѣлецъ.

Лиза, Надя, 12 лѣтъ, его дочери.

Крузовъ, Григорій Николаевичъ.

Фрезе, Карлъ Ѳедоровичъ.

Курилинъ, Борисъ Павловичъ.

Прутиковъ, Андрей Андреевичъ.

Аграфена, Иванъ, прислуга у Слетаевой.

Дѣйствіе въ деревнѣ Слетаевой, лѣтомъ, въ наши дни.

ПЕРВОЕ ДѢЙСТВІЕ.

Красивый садъ. На авансценѣ садовая мебель. Слѣва на каменной лѣстницѣ, устроенной по косогору сада, сидятъ Курилинъ и Крузовъ, вблизи отъ нихъ Нина, слегка прислушивается, и Таня. Прутиковъ, справа, опершись на дерево, уставился на ихъ группу. Въ срединѣ нѣсколько на второмъ планѣ, Фрезе гоняетъ шаръ въ ворота. Лиза и Надя за нимъ присматриваютъ. Игра въ крокетъ, у всѣхъ въ рукахъ палки съ молотками.

I.

КУРИЛИНЪ, КРУЗОВЪ, НИНА, ТАНЯ, ЛИЗА, НАДЯ и ПРУТИКОВЪ. Лиза — Прутикову.

Ну, смотрите, ради Христа! Вцѣпился этотъ нѣмецъ въ игру; его не оторвать, онъ всѣ ворота пройдетъ прежде всѣхъ насъ.

Прутиковъ.

Человѣкъ тягучій, нечего сказать… онъ и во всемъ такъ: все постепенно и акуратно, каждый шагъ взвѣшенъ, разсчитанъ…

Лиза.

Терпѣть не могу такихъ людей!

Прутиковъ.

Что въ нихъ хорошаго! гдѣ страсти нѣтъ и увлеченья..

Лиза.

За нимъ глядѣть, такъ измучаешься; полчаса примѣряется, примѣряется, прежде чѣмъ ударить… даже невѣжливо передъ дѣвицами… а еще петербургскій кавалеръ… все насъ обыгрываетъ.

Фрезе.

Лизавета Кирилловна, кажется, мной недовольны, но я пользуюсь правами игры.

Таня.

Играйте, играйте, она слишкомъ нетерпѣлива, наша Лизанька.

Надя.

Какой ловкій, а!?.. правда, какой ловкій!

Курилинъ — Крузову.

Что ни разсказывайте, для меня въ вашемъ сахарномъ заводѣ никакой поэзіи нѣтъ: поэзія это нѣчто чистое, это прозрачный эфиръ; ищите поэзію у ногъ прелестной дѣвушки, въ морщинахъ сѣдовласаго мудреца, но не въ грязи рабочаго народа.

Крузовъ.

Какъ-же вы не хотите понять?..

Курилинъ.

Ну, хорошо, извольте, я допущу, пожалуй, что картинка всего этого труда и треволненій можетъ быть поэтична; но только какъ картинка, какъ рисунокъ, когда глядишь на него издали… совсѣмъ издали… но возиться среди этой грубой массы невѣжества, неразвитія… нѣтъ, Богъ съ ними… Я хорошо ихъ знаю; я три года служу адъютантомъ при губернаторѣ, пять разъ ѣздилъ усмирять рабочихъ на фабрикахъ и поэзіи въ этихъ экзекуціяхъ не видалъ.

Крузовъ.

На моемъ заводѣ экзекуцій никогда не понадобится.

Курилинъ.

Стало быть, у васъ люди особеннаго сорта.

Нина.

Не люди особенные, но у него талантъ покорять всѣ сердца на свѣтѣ.

Курилинъ.

Ого!? въ самомъ дѣлѣ?

Крузовъ.

Еслибъ у меня былъ такой талантъ, я бы давно покорилъ одно упрямое сердце.

Нина.

Это не вамъ было сказано.

Лиза — къ Фрезе.

Это мой шаръ… не отталкивайте моего шара… Миленькій, не троньте ради Бога.

Фрезе.

По правиламъ игры я имѣю полное право.

Ударяетъ, шаръ откатывается. Надя.

Браво!!

Лиза.

Въ кусты угналъ!.. угналъ моего шара въ крапиву!.. теперь я Богъ знаетъ сколько должна ждать очереди. Что-жь это за игра?

Споритъ съ Фрезе. Курилинъ.

Ну, если сердце вашихъ фабричныхъ сдерживаются именно любовью къ вамъ, напрасно вы надолго уѣзжаете оттуда.

Крузовъ.

О, Господи! я люблю мое дѣло, но я тоже люблю и очень многое другое… Я здѣсь чувствую себя въ какомъ-то блаженномъ настроеніи духа; я давно не былъ такъ счастливъ.

Курилинъ.

Вотъ это поэзія, и тутъ никто съ вами спорить не станетъ… Природа, деревенскій рай и общество милыхъ людей… Нельзя не благодарить Серафиму Ивановну: такой любезной и предупредительной хозяйки въ цѣломъ мірѣ нѣтъ; живи здѣсь у нея хоть все лѣто, пока она деревней пользуется.

Крузовъ.

Да, грустно будетъ разставаться.

Курилинъ.

А вы долго-ли еще погостите съ нами?

Крузовъ.

Не знаю. Съ недѣльку.

Курилинъ.

Только? и уѣдете?

Крузовъ.

Вѣроятно.

Нина.

Это мы увидимъ.

Крузовъ.

Что?

Нина.

Я сказала, это мы увидимъ, какъ вы уѣдете.

Курилинъ.

Вы ему не позволите?

Нина.

Развѣ я это говорю? Я сказала только: мы увидимъ, — больше ничего.

Отходитъ къ Крутикову. Курилинъ.

Попались, батюшка, попались! Что-же ваша хваленая свобода? хоть вы не служите, а кажется начальство и надъ вами есть.

Крузовъ.

Нина Петровна выражается немножко самоувѣренно.

Таня — подойдя къ нимъ.

И это очень похвально.

Крузовъ.

Быть самоувѣреннымъ?

Таня.

Конечно.

Крузовъ.

Почему-же?

Таня.

Потому что доказываетъ силу… силу характера. Я ничего такъ не обожаю, какъ силу характера.

Крузовъ.

Иногда самоувѣренность доказываетъ только капризную натуру.

Таня.

Пфъ! капризную! Да что такое капризъ? — та-же сила… Пускай-ка вонъ Лиза будетъ капризной, кто на нее вниманье обратитъ?

Лиза.

Что?

Таня — Лизѣ.

Играй себѣ, не слушай. (Лиза отходитъ.) А если капризничаетъ Нина, такъ это ея достоинство. Она знаетъ, что все должно дѣлаться такъ, какъ она хочетъ; она имѣетъ право капризничать, у нея это сознаніе своей силы.

Крузовъ.

Дѣло извѣстное, Татьяна Дмитріевна, что вы ей другъ, — такой другъ, какого у насъ ни у кого и быть не можетъ; вы съумѣете отстоять ее передъ цѣлымъ войскомъ

Таня.

Ее нечего отстаивать, она выше осужденій… Да, я ей другъ еще съ пансіона… я ей другъ и горжусь этой дружбой! — и прямо говорю, что я Нину люблю, какъ она этого стоитъ. На смѣхъ меня поднять хотѣли? — люблю, вотъ вамъ, и не нахожу тутъ ничего дурнаго.

Крузовъ.

Напротивъ…

Таня.

И жалокъ тотъ, кто не понимаетъ, почему Нина этого заслуживаетъ., жалокъ, да.. стало быть, онъ слѣпой, если не видитъ красоты, и глухой, если не слышитъ очаровательнаго голоса… и наконецъ, если не въ состояніи оцѣнить ни ума, ни характера, значитъ, онъ просто…

Крузовъ.

Глупъ… такъ ли? договаривайте?

Таня.

Догадывайтесь сами, какъ хотите.

Отходитъ къ Нинѣ. Крузовъ.

Ой, капитанъ, заступитесь!.. я одинъ не справлюсь.

Курилинъ.

Конечно, не справитесь… съ Татьяной Дмитріевной, — никакъ… это такое созданье изумительное.

Нина — Прутикову.

Ну, что вы уставились и стоите какъ истуканъ?

Прутиковъ.

Наблюдаю и думаю.

Нина.

И что же, много умнаго выдумали?

Прутиковъ.

Когда человѣкъ весь поглощенъ однимъ чувствомъ… весь до мозга костей!..

Таня.

Оставь его, Нина; онъ опять трагедію представляетъ.

Прутиковъ.

Татьяна Дмитріевна, не шутите огнемъ.

Таня.

Блуждающій огонь не страшенъ.

Прутиковъ.

Ну, смотрите.

Лиза.

Слава Богу! слава Богу! промахнулся, промахнулся!

Фрезе.

Вы все глядите мнѣ подъ руки, такъ нельзя.

Лиза.

Вашъ чередъ, Борисъ Павлычъ.

Курилинъ и Крузовъ идутъ играть. Игра въ крокетъ продолжается. Таня — Прутикову.

Да полноте, что вы это въ самомъ дѣлѣ напускаете на себя?

Прутиковъ.

Вѣдь вы не вѣруете въ бурю, вѣдь вы не вѣрите въ грозу! — не обращайте вниманія.

Таня.

Нельзя не обращать: всѣ веселы, всѣ кругомъ смѣются, и вдругъ, среди общей гармоніи, встрѣчаешь передъ собой этакое…

Прутиковъ.

Что-съ?

Таня.

Разбойничье лицо… да право… скучно смотрѣть! — точно всѣхъ насъ зарѣзать хотите.

Прутиковъ.

Ну, не всѣхъ, а дѣйствительно былъ бы способенъ…

Нина.

Зарѣзать? кого?

Таня.

Курицу къ завтраку.

Прутиковъ.

Смѣйтесь, смѣйтесь!

Лиза — Крузову.

Опять моего шара!.. не смѣйте трогать, не смѣйте…

Фрезе.

Что-жь у насъ это будетъ за игра?! это неправильно.

Крузовъ бьетъ. Лиза.

Опять моего шара въ крапиву!. Нѣтъ, я не хочу! Всѣ моего шара въ крапиву… я не хочу такъ…

Поднимаетъ свой шаръ. Нина.

Разобидѣли нашу Лизаньку.

Лиза — бьетъ шаръ.

Вотъ тебѣ, вотъ тебѣ, вотъ тебѣ!

Нина.

Смотрите, она шаръ наказываетъ.

Таня.

Лиза, шаръ не виноватъ.

Лиза

Не хочу въ этотъ дурацкій крокетъ играть; играйте одни.

Голоса.

Не сердись… перестань… мы васъ впередъ пустимъ… Лизавета Кириловна, мы, пустимъ…

Уговариваютъ Лизу. Входятъ Слетаева и Чепурыжниковъ.

II.

ТѢ-ЖЕ, СЛЕТАЕВА и ЧЕПУРЫЖНИКОВЪ. Слетаева.

Что вы расходились? о чемъ споръ?

Нина.

Лизу обидѣли.

Cлетаева — цѣлуетъ дочь.

О, ты мой голубчикъ! не жарко тебѣ?

Надя.

Папаша, ея шаръ все въ крапиву гоняютъ…

Лиза.

Я не умѣю играть и не хочу, — и оставьте меня, играйте одни.

Надя.

Папаша, она шаръ наказывала.

Чепурыжниковъ.

Да и не время теперь играть; тамъ ужь завтракъ приготовленъ.

Слетаева.

Пожалуйте завтракать, господа.

Нина.

Мама, что такъ рано? давно ли мы утренній чай пили?

Слетаева.

Ну, если не хотятъ, я велю подождать.

Чепурыжниковъ.

Какъ не хотятъ? что вы? родная! самое время.

Таня — не обращая на него вниманія.

Что же будемъ дѣлать? продолжать игру?

Нина.

Нѣтъ, надоѣло; я предлагаю прогуляться въ дубовую рощу… Кто хочетъ гулять?

Таня.

Если ты хочешь, такъ всѣ хотятъ, конечно… пойдемте!

Фрезе.

У насъ игра не кончена, какъ же такъ бросать? это безпорядочно.

Лиза.

Ахъ, Господи! скажите на милость!.. Обрадовался, что выигрываетъ.

Фрезе.

Какъ угодно, но я люблю всегда кончать, что начинаю.

Чепурыжниковъ.

А право бы пошли сперва позавтракать; послѣ завтрака куда лучше гулять.

Таня.

Стало быть всѣ согласны?

Курилинъ.

Желанье дамъ для насъ законъ.

Слетаевъ.

О, ты моя маленькая царица! развѣ кто-нибудь осмѣлится тебѣ противорѣчить?.. И я съ вами пойду.

Нина.

Нѣтъ, мама, ты устанешь. (Танѣ.) Ты оставайся съ maman, — не пускай ее бѣгать со мной… (Курилину.) Борисъ Павлычъ, вашу руку!

Лиза.

Гдѣ мой зонтикъ? куда я поставила мой зонтикъ?!

Крузовъ — подавая.

Это не вашъ?

Лиза.

Merèi.

Продолжаетъ съ нимъ говорить. Нина — замѣтивъ, что Фрезе предлагаетъ руку Танѣ.

Карлъ Ѳедорычъ, оставьте ее, ей надо съ мамой поговорить, — я ей порученье дала.

Фрезе — про себя.

Очень жаль.

Нина.

Идите же.

Фрезе.

По вашему приказу.

Чепурыжниковъ — про себя.

Выдумали гулять!.. кабы зналъ, я бы къ управляющему зашелъ; у него закуска стояла на столѣ.

Таня.

А вы чего же ждете?

Прутиковъ.

Я ухожу… я ухожу, если вы непремѣнно этого хотите.

Уходитъ. Слетаева — Танѣ

Что такое тебѣ поручила Нина?

Таня.

Ничего, но я подозрѣваю, что ей надо, я послѣ скажу.

Надя — Чепурыжникову.

Такъ еще не скоро завтракъ?

Чепурыжниковъ.

Отстань, не напоминай, я самъ голоденъ… что ты подъ ногами толчешься?.. видишь, всѣ гуляютъ… гуляй… радуйся…

Надя уходитъ за всѣми. Слетаева.

Поди къ Кирилъ Тимоѳеичъ, присядь-ка; благо времячко выдалось удобное, — поговоримъ.

Чепурыжниковъ.

А!.. Ниночка-то!.. что за ангелъ?.. Серафима Ивановна, что за ангелъ ваша Ниночка?! Только это напрасно, что они гулять пошли, не позавтракавши… дитя вѣдь, ростетъ… надо подкрѣпляться.

Слетаева.

Проголодаются — придутъ.

Чепурыжниковъ.

Зачѣмъ же до этого доводить?.. теперь самый часъ; всякій день въ это время завтракаютъ… А-а — ахъ! Вотъ вы какая мать, Богомъ взысканная… вѣдь что же такое, этакая дѣвушка?.. сокровище!.. хоть справа погляди, хоть слѣва.

Слетаева.

Да ты, можетъ, самъ проголодался.

Таня.

Ну, конечно, завтракать хочетъ, — изъ-за чего же это онъ съ восхваленіями подъѣзжаетъ… (Чепурыжникову). Я вашу политику изучила: вы всегда Ниной восторгаетесь, когда, вамъ что-нибудь отъ Серафимы Ивановны нужно.

Слетаева.

Онъ меня этимъ не поддѣнетъ, не безпокойся… Пожалуйста, поди-ка, Танюша, скажи тамъ кому-нибудь: на подносѣ сюда принести закуску.

Чепурыжниковъ.

Вы, Татьяна Дмитровна, во мнѣ чувствъ не признаете.

Таня.

А водки надо?

Чепурыжниковъ.

Ряби новой-съ… Чувствъ во мнѣ очень много. Я простая душа и необразованная, — все можетъ быть; но младенцамъ отверзоша очеса.

Таня.

Этакого текста нѣтъ.

Чепурыжниковъ.

Все равно-съ, я душой вижу ангельскія черты небесныя.

Таня.

Довольно; не люблю я, когда мою Нину не искренно величаютъ. Она въ вашихъ похвалахъ не нуждается. Вѣдь это все пустыя слова. Рябиновой водки хотите, ну такъ и скажите, сейчасъ и подадутъ, а всѣ ваши «разверзоша», «очесоша»… это все вздоръ.

Уходитъ.

III.

ЧЕПУРЫЖНИКОВЪ и СЛЕТАЕВА, потомъ АГРАФЕНА. Чепурыжниковъ.

Какъ это въ природѣ бываетъ, Серафима Ивановна: вѣдь вотъ хорошая дѣвица и такой другъ закадычный Ниночки, а сердце совсѣмъ не то. Будто ужь я такой, — все одна корысть?.. развѣ я одинъ вижу, что въ Ниночкѣ есть хорошаго?.. всѣ видятъ, вѣдь ничего не скажешь… Возьмите — красота…

Слетаева.

Ты бы посмотрѣлъ ее нынѣшней зимой на балу!.. всѣ мужчины такъ и ахнули, семидесятилѣтній генералъ карты бросилъ, пришелъ на нее смотрѣть.

Чепурыжниковъ.

Какъ не придти!

Слетаева.

Ты вообрази только: платье fraise écrasée и эти большіе глаза и брови, — божество!

Чепурыжниковъ.

А какъ онѣ меня вчера удивили, Ниночка, ей-Богу… Сидимъ мы вечеромъ всѣ. на звѣзды смотримъ. и вдругъ онъ говоритъ: «Карлъ Ѳедорычъ, скажите мнѣ, отчего это вы видите звѣзды, и тамъ дальше опять звѣзды… и…» какъ это онѣ сказали-то?.. вотъ вѣдь не припомнить… ахъ, ты Господи, не припомнить, только такъ сказали, замѣчательно сказали… Онъ ничего и отвѣтить не могъ; такъ промычалъ что-то.

Слетаева.

О! она бѣдовая. Она съ однимъ профессоромъ спорила, загоняла его.

Чепурыжниковъ.

И загоняетъ! рѣшительно даже загоняетъ… Ахъ, ты Господи, какъ это она про звѣзды?…

Слетаева.

Кирилъ Тимоѳеичъ, ты что мнѣ утромъ говорилъ: у тебя сѣна не хватаетъ?

Чепурыжниковъ.

Не хватаетъ, матушка, много дождемъ перепортило.

Слетаева.

Такъ я тебѣ… нѣтъ ничего.

Чепурыжниковъ.

Какъ-съ?

Слетаева.

Нѣтъ… я тебѣ хотѣла возовъ пять подарить; да ты, пожалуй, въ самомъ дѣлѣ подумаешь, что я это за то, что ты Ниночку хвалишь.

Чепурыжниковъ

Я не подумаю… я ей-Богу не подумаю.

Слетаева.

Нѣтъ… потомъ когда-нибудь, все равно… Я всѣ эти дни хотѣла съ тобой серьезно поговорить.

Чепурыжниковъ.

О чемъ это-съ?

Слетаева.

Хочу ужь съ тобой откровенничать… Видишь ты, гостятъ у меня въ деревнѣ молодые люди. Пригласила я ихъ къ себѣ такъ, будто для развлеченія, а у меня тутъ умыселъ другой… Какъ ни говори, что ни дѣлай, а ужь противъ закона судьбы не пойдешь — придется Ниночку замужъ выдавать… Конечно, сердце кровью обливается, какъ подумаю, что этакое чистое существо, и вдругъ мужчинѣ какому-нибудь въ лапы отдать, усатому, — и онъ полѣзетъ цѣловать ея щечки… Ну!.. я съумѣю мои чувства подавить, — знаю, что это должно.

Утираетъ слезу. Чепурыжниковъ — вздохнувъ.

Природа вещей.

Слетаева.

Но, ужь чтобъ выбрать мнѣ его хорошенько… этого… ну, жениха!.. Вотъ я и присматривалась три года… Ну, въ Петербургѣ, кто ихъ узнаетъ? — вертуны!.. въ гостиной-то все алантуры, да анвироны, не услѣдишь ничего, — такъ я рѣшила ихъ сюда залучить… Въ деревнѣ всѣ въ простотѣ, въ общежитіи… все на виду… и характеръ, и привычки, все подсмотрѣть можно.

Чепурыжниковъ.

Вѣрно-съ… до всякой подробности дойдешь.

Слетаева.

Ну, вотъ ты у меня недѣлю живешь… присматривался-ли ты къ нимъ?

Чепурыжниковъ.

Очень даже присматривался.

Слетаева.

Ну, что ты про нихъ скажешь?

Чепурыжниковъ.

Всѣ хороши.

Слетаева.

Это я знаю безъ тебя, я бы дурныхъ не позвала. Всѣ на отличной дорогѣ. Карлъ Ѳедорычъ, гляди, непременно когда-нибудь до министра дойдетъ… Курилинъ ужь капитанъ гвардіи и такъ начальствомъ уважаемъ, что одного иностраннаго принца по Москвѣ возилъ, древности показывалъ, и даже отъ него табакерку золотую въ подарокъ получилъ.

Чепурыжниковъ.

Развѣ онъ нюхаетъ?

Слетаева.

Не нюхаетъ, а такъ, въ честь… Крузовъ фабрику ведетъ безподобно; а Андрей Андреичъ, самъ знаешь, богатый помѣщикъ.

Чепурыжниковъ.

Богатѣйшій.

Слетаева.

А кто больше подходящъ?

Чепурыжниковъ.

Мудреная задача.. Тутъ ужь — одно изъ двухъ: либо выйдетъ хорошо, либо ужь — дурно.

Вошла Аграфена. Слетаева.

Ну что-жь ты это сказалъ… глупость… совсѣмъ глупость сказалъ. Конечно, хорошо или дурно… я хочу свойства узнать, какія въ нихъ есть особенности.

Аграфена — про себя.

Вотъ разбросали и ушли; подбирай за ними.

Подбираетъ крокетъ и укладываетъ въ ящикъ. Чепурыжниковъ.

Да, всякій самъ по себѣ… по своему характеру… одинъ одного характера, другой другаго характера.

Слетаева.

Фу!.. безтолковый какой!.. Аграфена куда ты?

Аграфена.

Я за малиной ходила.

Слетаева.

Поди сюда.

Входитъ Иванъ съ подносомъ.

VI.

ТѢ-ЖЕ и ИВАНЪ. Аграфена.

Что угодно?

Слетаева.

И ты, Иванъ, погоди, не уходи.

Чепурыжниковъ.

За здоровье Нины Петровны!

Слетаева.

Пей, ѣшь; нечего тутъ за здоровье… Можетъ, послѣ ѣды-то сообразительнѣй будешь… Ну, вы говорите, какъ?.. про гостей нашихъ… какъ они?

Аграфена.

Да что гости?.. какъ есть гости; кормятся да. гуляютъ, — что имъ?.. Только вотъ, Серафима Ивановна, про вашего офицера прачкой не напасешься, каждый день сорочку мѣняетъ.

Иванъ.

Какъ-же имъ не мѣнять-съ. когда они настоящаго званія, офицерскаго, барскаго?

Аграфена.

Можно-бы иной день и поберечь… Вонъ нѣмецъ-то, у него воротнички да рукавчики пристегиваются.

Иванъ.

Какъ-же это ихъ равнять?.. нѣмецъ что? — онъ нѣмецъ и есть; онъ каждую пылиночку, ворошиночку считаетъ… онъ раздѣвается-то вечеромъ, виноватъ-съ, къ слову скажу, — сапожки свои рядышкомъ ставитъ, словно въ магазинѣ, — срамъ!.. Развѣ настоящій-то баринъ, или, такъ скажемъ, офицеръ, это станетъ дѣлать?.. у нихъ платье-то по всей комнатѣ расшвыряно, еле соберешь.

Слетаева.

Что-жь тутъ хорошаго?

Иванъ.

Имъ низко и вниманье то обращать какое у нихъ есть бѣлье, — вотъ что я вамъ скажу… нѣшто они его считаютъ, какъ вашъ нѣмецъ-то, — да со всѣхъ сторонъ разсматривать?.. «Положи въ сундукъ!» кивнулъ головой — вотъ и все!.. хоть ты у него передъ носомъ сорочку укради, и не посмотритъ.

Слетаева.

Нашелъ что хвалить! это безпорядокъ.

Иванъ.

Какой же безпорядокъ, Серафима Ивановна, помилуйте, — не господское дѣло… это слуга долженъ заботиться.

Аграфена.

Ты только того и хвалишь, кто тебѣ больше на яодку далъ. Вчера Андрея Андреича превозносилъ.

Иванъ.

Что-же? они помѣщики добрѣйшей души.

Слетаева.

Отчего только онъ мрачный такой?

Аграфена.

Злой человѣкъ, оттого и мрачный… доброта-то всегда съ сахаромъ на губахъ, а этотъ что? я отъ него сторонюсь; онъ всегда въ карманѣ пистолетъ носитъ.

Слетаева.

Пистолетъ?

Иванъ.

Что-жь пистолетъ? — это отъ разбойниковъ, чтобъ не повадно было; а онъ и стрѣлять не умѣетъ… намедни офицеръ у него пистолетъ отнялъ, такъ онъ самъ такъ запужался, — закричалъ.

Слетаева.

Нѣтъ, этого я терпѣть не могу!.. съ огнестрѣльнымъ оружіемъ, долго-ли… какіе случаи бывали…

Аграфена.

Да и сердитый онъ, матушка: сегодня какой крикъ поднялъ, — я думала, Господи! что такое? — мимо флигеля шла.

Иванъ.

Анъ, вотъ и обмишурились… Сегодня это не онъ, сегодня это нѣмецъ; ему на мозоль наступили, очень сердился.

Слетаева.

На мо… Неужели у него… вотъ вѣдь что узнаешь! Какъ это непріятно!

Аграфена.

Это, матушка, ничего… есть пластырь такой, мнѣ фельдшеръ давалъ.

Слетаева.

Что тамъ пластырь… Фу, гадости!

Иванъ.

Ужь вы за нѣмца всегда, извѣстно, — у васъ зять нѣмецъ.

Аграфена.

Потому что нѣмецъ тонкаго обращенія, а твой Андрей Андреичъ что? погляди-ка, какъ онъ ѣстъ… на блюдо-то накинется словно волкъ.

Чепурыжниковъ.

Это не укоръ, у кого аппетитъ хорошій; это, стало быть, здоровый человѣкъ.

Иванъ.

Тонкій, да… щеточки разложитъ, гребеночки разложитъ, — скажите, красота какая нѣмецкая!.. чистится, чистится, какъ онъ себѣ кожи не соскоблитъ!.. моется, душится… а чтобы прислугѣ какой гривенникъ когда…

Аграфена.

Неправда, онъ мнѣ рубль далъ.

Иванъ.

Вотъ онъ васъ и подкупилъ; а меня попрекаете.

Аграфена.

Не смѣй этого говорить!.. Серафима Ивановна…

Слетаева.

Молчать!.. вы меня съ ума сведете… я отъ васъ толку хочу, а вы этакъ.. (Входитъ Таня.) Поди сюда, Таня, поди… что открывается то, Господи!..

V.

ТѢ-ЖЕ и ТАНЯ. Таня.

Ну, ну?

Слетаева.

Вообрази, что открывается… это ужасно!.. это ужасно!.. Ниночка такое чистое существо… это ужасно!! Вообрази, у Карла Ѳедорыча… нѣтъ, я не могу выговорить этого слова.

Чепурыжниковъ.

Мозоли!

Слетаева.

Вообрази… тотъ съ пистолетомъ въ карманѣ, другой безпорядочный… да гдѣ же людей-то достать? гдѣ?

Таня.

Нашли кого разспрашивать.

Слетаева.

Пошли вы вонъ! чего стоите?

Чепурыжниковъ.

Захвати подносикъ-то.

Аграфена.

Я правды не утаю… нѣтъ… ты меня рѣжь; я состарѣлась на правдѣ и умру на правдѣ… вотъ..

Уходитъ. Иванъ — съ подносомъ хочетъ идти и останавливается.

Я вотъ еще… коли вамъ знать угодно… позвольте доложить… (Ставитъ подносъ на лѣстницу.) Карлъ Ѳедорычъ каждое утро прыгаетъ?

Чепурыжниковъ.

Какъ прыгаетъ?

Иванъ.

Присядетъ и прыгнетъ, присядетъ и прыгнетъ; а то кулаками начнетъ махать… такъ вотъ все машетъ, такъ и машетъ.

Таня.

Онъ, вѣрно, гимнастику дѣлаетъ.

Иванъ.

Какъ угодно называйте. — прыгаютъ, вотъ вамъ и все… каждый день прыгаютъ.

Уходитъ.

V.

ТАНЯ, СЛЕТАЕВА и ЧЕПУРЫЖНИКОВЪ. Слетаева.

Съ ума сойти можно… гдѣ же людей взять, гдѣ?.. такое чистое существо!.. это ужасно!!

Чепурыжниковъ.

Для такого-то ангела?!.. да хоть весь міръ обойдите, жениха не найти.

Слетаева.

Стало быть, по твоему, ей надо старой дѣвой оставаться?

Чепурыжниковъ.

Я вѣдь только что для этакого ангела…

Слетаева.

Молчи! Ты опять насчетъ сѣна подъѣзжаешь. Не дамъ, не стоишь!

Таня.

Совсѣмъ вы не такъ дѣйствуете, оттого и выходитъ вздоръ. Спрашиваете прислугу; что они понимаютъ? иной разъ и нарочно наговорятъ нехорошаго, коли кто къ нимъ строго отнесся.

Слетаева.

Какъ же ихъ разузнать? хочется, чтобы ужь совсѣмъ..

Таня.

Какъ ужь тамъ не разузнавайте, самый лучшій для Ниночки будетъ тотъ, кто ей понравится. А вы знаете, какая она скрытная, она и мнѣ этого не говоритъ… Мы вотъ что должны прежде выслѣдить.

Чепурыжниковъ.

Это вотъ правда, это дѣйствительно.

Слетаева.

Ты только соглашаться умѣёшь. Молчи!

Таня.

Но отъ друга, отъ истиннаго друга, какъ я, не скроешь… Я вамъ говорила, у меня есть подозрѣг ніе… я ея хитрости знаю.

Чепурыжниковъ.

Смотрите, ужь возвращаются.

VII.

ТѢ-ЖЕ и ФРЕЗЕ. Фрезе — считая шаги.

385, 386, 387, 388…

Таня.

Что это вы считаете?

Фрезе.

Позвольте… 388, 390… (Кладетъ камень на дорогѣ, замѣчая мѣсто, и идетъ на авансцену). Что-съ?

Слетаева.

Гдѣ же всѣ?

Фрезе.

Извольте видѣть, у насъ вышелъ споръ: что дальше отъ вашего дома, дубровая роща или прудъ? Нина Петровна просили шагами сосчитать разстояніе отъ рощи до дому.

Таня.

Васъ, какъ самаго акуратнаго человѣка.

Фрезе.

Татьяна Дмитріевна, мнѣ особенно пріятно слышать отъ васъ эту оцѣнку.

Таня.

Такъ они въ рощѣ?

Фрезе.

Они всѣ пошли къ пруду, тамъ будутъ меня ждать; я потомъ долженъ измѣрить дорогу до пруда… Виноватъ… (Отходитъ и продолжаетъ прежній путь.) 391, 392 и т. д…

Уходитъ.

VII.

ТѢ-ЖЕ безъ ФРЕЗЕ. Чепурыжниковъ.

А! какъ нашъ ангелъ-то властвуетъ?! Ниночка-то!.. сказала. — и считай нѣмецъ.

Слетаева.

Бѣдный!

Таня.

Что?

Слетаева.

Я никакъ не могу забыть, что у него эти…

Чепурыжниковъ.

Мозоли.

Слетаева.

Ахъ, не говори, слушать страшно.

Входитъ Курилинъ.

IX.

ТѢ-ЖЕ и КУРИЛИНЪ. Курилинъ.

Вы все еще здѣсь? Я отъ Нины Петровны съ «строжайшимъ предписаніемъ, чтобъ вы вернулись домой. Онѣ приказали, чтобъ завтракъ былъ на террасѣ и чтобъ простоквашу подали… Просили васъ распорядиться.

Чепурыжниковъ.

Что это у васъ грибъ?

Курилинъ.

Грибокъ-съ… Нина Петровна нашли грибокъ и велѣли его зажарить въ сметанѣ… я иду на кухню.

Таня.

Стало быть, они всѣ скоро вернутся?

Курилинъ.

Вѣроятно. Только вотъ Лизавета Кириловна и Наденька… ихъ Нина Петровна послала съ Андрей Андреичемъ тоже грибовъ искать… увлеклись, что одинъ нашли, такъ еще хотятъ.

Чепурыжниковъ.

Этакъ они до вечера не вернутся.

Курилинъ.

Въ деревнѣ правилъ для прогулки нѣтъ. Ахъ, Серафима Ивановна, какъ хорошо здѣсь у васъ! Я умиленъ, — я каждымъ шагомъ умиленъ… здѣсь отъ одного какого-нибудь слова: ну, хоть вотъ: „простокваша!“ такъ и вѣетъ теплымъ лѣтомъ, и рощей, и просторомъ полей.

Чепурыжниковъ.

Простокваша — кушанье внушительное.

Курилинъ.

Да все… смотрите — вотъ грибъ; въ городѣ видишь его на, блюдѣ, въ соусѣ, дряблымъ, разваренымъ, или въ лукошкѣ торговки; а здѣсь., вы идете по рощѣ, въ тѣни пріятной прохлады, среди аромата сосны… вдругъ изъ-подъ зеленаго мха выглянулъ грибокъ! Сердце такъ и забьется: грибокъ!.. точно онъ нарочно для тебя выскочилъ и крикнулъ тебѣ: „здравствуй!“ и все кругомъ улыбнулось широкой улыбкой счастливаго существованія!

Таня.

О, какая поэзія!

Курилинъ.

Мнѣ очень пріятно, что именно вы ей сочувствуете, Татьяна Дмитріевна… Ахь, хорошо здѣсь, такъ хорошо!! (Роняетъ грибъ.) Ай! ай! (Поднимаетъ двѣ половинки.) Бѣгу отдать грибокъ на кухню.

X.

ТѢ ЖЕ безъ КУРИЛИНА. Чепурыжниковъ.

А! грибокъ нашли?.. а?.. нашъ ангелъ грибокъ нашли?!

Слетаева.

И съ какой любовью онъ на этотъ грибъ смотрѣлъ… нѣтъ, у него, должно быть душа мягкая; положимъ, онъ, можетъ быть, легкомысленъ, но этакая теплая душа, любящая… Правда, Таня?

Таня.

Совсѣмъ я не объ этомъ думаю, а вотъ о чемъ: вѣдь этакъ, если Нина всѣхъ отъ себя удалила, значитъ, она осталась вдвоемъ съ Крузовымъ.

Чепурыжниковъ.

Правда, — въ самомъ дѣлѣ.

Таня.

Стало быть… (Глянувъ за кулисы.) О! о!

Слетаева.

Что ты тамъ увидала?

Таня.

Такъ и думала… уйдемте скорѣй, уйдемте!

Чепурыжниковъ.

Да зачѣмъ?

Таня.

Вонъ она тамъ… тамъ съ Григорій Николаичемъ идетъ… Она хочетъ съ нимъ одна остаться… это ясно… Да не глядите туда, чтобъ она не видала, что мы ее замѣтили.

Слетаева.

Ну, пойдемъ, пожалуй.

Таня.

Видѣла насъ, кажется, видѣла! Ахъ, батюшки, пожалуй, разсердится, не захочетъ говорить съ нимъ больше… Да уходите! говорите что-нибудь, чтобъ она думала, что вы ихъ не замѣтили.

Чепурыжниковъ.

Пойдемте на счетъ простокваши распорядиться.

Слетаева.

Пойдемъ… (Тихо.) Разсказывай что-нибудь, разсказывай.

Чепурыжниковъ.

Я думаю, сѣно очень вздорожаетъ

Таня.

Да не оглядывайтесь вы, ради Бога, не оглядывайтесь! Что вы оглядываетесь?!

Слетаева.

Нѣтъ, нѣтъ, нѣтъ! (Чепурыжникову.) Да, ты про сѣно… тьфу… надоѣлъ ты съ своимъ сѣномъ.

Таня.

Идите, идите, идите.

Всѣ трое уходятъ; съ противоположной стороны входятъ Нина и Крузовъ.

XI.

НИНА и КРУЗОВЪ, въ концѣ КУРИЛИНЪ. Нина.

Смотрите, пожалуйста, насъ всѣ оставили.

Крузовъ.

А вамъ ужь и не ловко безъ вашего придворнаго штата, царица?

Нина.

Напротивъ, я очень рада; вы видѣли: я ихъ разогнала сама.

Крузовъ.

Благодарю васъ.

Нина.

Ахъ, не для того, чтобъ остаться съ вами.

Крузовъ.

Не для того? такъ, можетъ быть, и мнѣ?..

Нина.

Уйти?.. вотъ это было-бы вѣжливо: оставить меня совсѣмъ одну.

Крузовъ.

Странная вы барышня, какая у васъ манера…

Нина.

На что?

Крузовъ.

Дѣлать пріятное людямъ… Вы явно хотѣли мнѣ доставить радость: вы дали всѣмъ порученья, кромѣ одного меня… Я васъ благодарю, а вы сейчасъ и испугались: не слишкомъ-ли ужь много будетъ? какъ бы я не зазнался! какъ бы не вообразилъ, что вы ко мнѣ… благосклоннѣе, чѣмъ къ другимъ.

Нина.

Кто мнѣ запретитъ быть благосклоннѣе?

Крузовъ.

Вы сами; ваше убійственное самолюбіе… оно портитъ и вамъ, и другимъ каждую вашу любезность… Стоитъ сказать, что вы привѣтливо улыбнулись — и вы нахмуритесь. (У ней красиво обнажилась рука.) Стоитъ замѣтить, что у васъ прелестная рука, что вы кокетливо ее показываете… (Она опускаетъ руку). И вы сейчасъ ее спрячете… любуйся мной, но не смѣй помышлять, что я это позволяю… или еще, Боже сохрани, что я этого хочу… и когда случится вамъ нечаянно обронить ласковое словцо, за нимъ бѣжитъ и оговорка; вы словно спѣшите прибавить: „только, пожалуйста, не зазнавайтесь, пожалуйста, не подумайте, что я сама“.

Нина.

Иногда это бываетъ нужно.

Крузовъ.

Но не на каждомъ шагу и не для всѣхъ… Не всякій же такъ глупъ, чтобы принять обыкновенную учтивость за нѣчто большее; а съ другой стороны и вамъ встрѣтится человѣкъ, которому вы захотите подарить нѣчто большее обыкновенной учтивости, подарить участье… теплое, сердечное… но вы и тутъ себѣ воли не дадите; вы не рѣшитесь это показать.

Нина.

Ужь не на себя ли вы намекаете?

Крузовъ.

То-есть: „пожалуйста не подумайте!“ Красавица моя, помимо всякихъ намековъ, мнѣ досадно видѣть: вы такая хорошая дѣвушка, а всѣмъ съ вами тяжело и не ловко… не знаешь, чего дёржаться и чего ждать… вѣдь вамъ же хуже, если вы всѣхъ убѣдите въ томъ, что къ вамъ и не подступайся.

Нина.

Меня отталкиваетъ хвастовство въ мужчинѣ. Когда, напримѣръ, какой-нибудь Карлъ Ѳедоровичъ Фрезе въ каждомъ разговорѣ намекаетъ на свою блестящую карьеру, даетъ понять, что любая дѣвица въ Петербургѣ считала бы счастьемъ быть его женой, мнѣ такъ и хочется оборвать его или поднятъ на смѣхъ.

Крузовъ.

Не всѣ такіе.

Нина.

Ну! у всѣхъ есть наклонность поласкать немножко свое тщеславіе. Да что вы все стоите, — сядьте, поболтаемъ… сюда… рядомъ со мной.

Крузовъ.

Отъ всей души.

Нина — плутовски.

Только, пожалуйста, не подумайте!..

Крузовъ.

Конечно! безъ этого нельзя.

Нина.

Ха, ха!.. я нарочно.. садитесь и думайте, что хотите.

Крузовъ — садясь.

Я думаю, что вы меня дѣлаете очень счастливымъ

Нина.

Сколько угодно… изъ этого еще не слѣдуетъ, что вы на это имѣете право… вы можете и ошибиться въ вашихъ предположеніяхъ.

Крузовъ.

Опять оговорки… да мнѣ все равно; пускай ошибаюсь, — я счастливъ мыслью, что вамъ пріятно эти нѣсколько минутъ провести со мной наединѣ.

Нина.

Вотъ и вы хвастаетесь.

Крузовъ.

Да, еслибъ я это говорилъ другому; но вѣдь я говорю вамъ однимъ… вѣдь вамъ про васъ самихъ налгать я не могу… вы лучше меня знаете, правду я думаю или нѣтъ.

Нина.

Какъ вы умѣете вывернуться!

Крузовъ.

Какъ вы боитесь даже слегка переступить ваши завѣтныя границы.

Нина.

Ничего не боюсь! Но, Боже мой, отчего же никто не можетъ заставить меня забыть эти границы?

Крузовъ.

Оттого, что вы этого не хотите.

Нина.

Очень хочу, ей Богу… Но чему вѣрить? кому вѣрить?… всѣ мной восторгаются какъ богиней, а за словами — холодъ и пустота.. Одинъ какъ будто внѣ себя! — на каждомъ словѣ кровь и огонь… страсти и ужасы такіе, что такъ и отываются шутовствомъ… другой. —о, милый воинъ! весь растворился въ поэзію… Флаконъ, изъ котораго выплеснули духи… что такое эти восторги?! Въ минуту самаго горячаго объясненія, я брошу строгій взглядъ — и заговорятъ о погодѣ.

Крузовъ.

И эта покорность вамъ не нравится?

Нина.

Эта покорность — шарманки, которую можно остановить на самой высокой нотѣ… Тутъ капли нѣтъ ни увлеченія, ни чувства; все какой-то самообманъ. Обижусь я — и струсятъ… Смѣшно видѣть!… истиннаго увлеченья не остановишь… Лучше обижай меня да покажи надо мной свою волю.

Крузовъ.

Ого!

Нина.

Пугаетъ пистолетомъ! а попробуй, выстрѣли… да прежде чѣмъ взведетъ курокъ, ему ужь представится картина des inconvegnants, какъ его городовой поведетъ въ участокъ.

Крузовъ.

Вы не можете себѣ представить, красавица, какъ вы меня радуете сегодня.

Нина.

Чѣмъ?

Крузовъ.

Вы каждымъ словомъ доказываете, что вы именно то, что я о васъ думалъ, что я въ васъ не обманывался… мнѣ всегда чуялся огонь подъ вашимъ тепломъ.

Нина.

Я не замѣчала, чтобъ вы за мной приглядывали.

Крузовъ.

Вы нарочно избѣгали меня… вы нарочно не допускали ни разу… Какъ? вы всѣхъ упрекаете въ недостаткѣ чувства и только теперь… не знаю, почему именно теперь… впервые даете мнѣ возможность говорить съ вами съ глазу на глазъ?!.. и такъ говорить…

Нина.

А вы искали такого… разговора?

Крузовъ.

Не притворяйтесь, что это вамъ неизвѣстно; вы видѣли, что вы мнѣ нравитесь, очень нравитесь.. что я жду только минуты, чтобъ это высказать, и ускользали всякій разъ, какъ я начиналъ говорить… вы знали, что. разъ начавши такой разговоръ, — я не остановлюсь. Пеняйте на себя, если теперь услышите что-нибудь для васъ непріятное…

Нина.

Да это объясненіе… по всей формѣ…

Крузовъ.

Такъ что жь? Не шутите, Нина Петровна… не забывайте, что довольно одной искры, чтобы взорвать на воздухъ цѣлую крѣпость.

Нина.

Не тамъ, гдѣ порохъ отсырѣлъ.

Крузовъ.

А! вы еще дразнить хотите?! дразнить?.. такъ слушайте: я васъ люблю, понимаете, люблю, — и вы будете моей, моей вы будете.

Нина.

А если нѣтъ? Вы застрѣлите меня? Неправда ли?

Крузовъ.

Застрѣлить… моя божественная… зачѣмъ? А! ты надо мной смѣешься? Нѣтъ, я не застрѣлю тебя, но я задушу тебя — это вѣрно.

Обнимаетъ ее и цѣлуетъ. Входитъ Курилинъ. Нина.

Оставьте! Какъ вы смѣете!

Курилинъ — растерявшись.

Виноватъ, я…

Крузовъ.

Еще разъ… (Цѣлуетъ ее.) И пока довольно.

Нина — Курилину.

Остановитесь!! Куда вы бѣжите? Неужели не найдется ни одного мужчины, чтобъ защитить меня отъ такой наглости!

Курилинъ.

Извините, я не смѣлъ думать, что безъ повода съ вашей стороны…

Нина.

Вотъ что будутъ говорить обо мнѣ, благодаря вамъ. (Видя входящую мать.) А, maman!

XII.

ТѢ-ЖЕ, СЛЕТАЕВА, ТАНЯ и ЧЕПУРЫЖНИКОВЪ. Слетаева — Танѣ, которая ее удерживаетъ.

Убирайся!.. чтобы я позволила…

Нина.

Maman! это неслыханная дерзость!..

Слетаева.

Видѣла… своими глазами видѣла… Шла сюда съ добрымъ сердцемъ къ завтраку звать — и вдругъ… мыслей не соберу. Кто вы такой? кто вы такой, милостивый государь? Дикарь африканскій, и тотъ имѣетъ уваженіе къ гостепріимству. Этакое милое… Этакое чистое созданье… (Вытираетъ у Нины щеку.) Могла ли я думать, когда приглашала.

Таня — тихо Нинѣ.

Нина, останови ее: она того наговоритъ…

Нина.

Поди!.. кто такъ по-дурацки!.. тутъ гуляютъ… Курилинъ идетъ… при всѣхъ…

Слетаева.

Такъ, безъ всякаго стыда, безъ всякой жалости… Къ этакому чистому созданью (Вытираетъ Нинѣ щеку.) Нина… что онъ съ тобой сдѣлалъ?!. что сдѣлалъ?!

Крузовъ — про себя.

Тьфу, пропасть! что сдѣлалъ?!. Поцѣловалъ — больше ничего.

Чепурыжниковъ.

Да-съ… да еще въ домѣ, гдѣ хлѣбъ-соль кушать изволили.

Крузовъ.

Вы что суетесь?

Слетаева.

Я прошу васъ, милостивый государь, сейчасъ же оставить мой домъ и никогда къ намъ не возвращаться.

Таня.

Нина, слышишь, Нина, неужели и ты…

Слетаева.

Бѣдная моя.

Отираетъ ей щеку. Крузовъ.

Я ухожу… но позвольте же въ оправданіе… Нина Петровна, что все это значитъ? Я, можетъ быть, позволилъ себѣ больше, чѣмъ слѣдовало — или раньше чѣмъ слѣдовало, но я прямо шелъ на то, чтобы просить руки вашей.. Инна Петровна, нашъ послѣдній разговоръ даетъ мнѣ нѣкоторое право надѣяться…

Нина.

Никакого.

Курилинъ.

Во всемъ я виноватъ… я такъ не кстати вошелъ… вы забудтье обо мнѣ… точно я не былъ…

Уходитъ. Таня.

Зачѣмъ? Куда?

Крузовъ.

Татьяна Дмитріевна, онъ правду говоритъ, и хоть моя Нина… (Общій ропотъ.) отрекается отъ меня и отъ нашего разговора, но она любитъ меня и будетъ моей: я вамъ въ этомъ ручаюсь… Никто ее не угадаетъ, какъ я, никто не съумѣетъ къ ней такъ привязаться, она слишкомъ баловень; она своими капризами всѣхъ оттолкнетъ и всѣхъ напугаетъ… всякій отъ нея откажется, но не я… До свиданія!

Уходитъ. Слетаева.

Негодяй!

Чепурыжниковъ.

Нѣтъ, сумасшедшій, онъ совсѣмъ рехнулся!… его въ больницу надо, подъ бѣлый колпакъ. Сказать, что Ниночка не сыщетъ жениха?!

Слетаева.

Баловень! Нина баловень!

Чепурыжниковъ.

Какъ же можно ее не баловать!

Слетаева.

Пропали! безъ него пропали… міръ клиномъ сошелся безъ него… Какъ-же! какъ-же! сейчасъ побѣжимъ искать его… сейчасъ побѣжимъ…

Таня.

А ты какъ думаешь, Нина, побѣжимъ?

Нина.

Отстань! У меня голова болитъ.

ВТОРОЕ ДѢЙСТВІЕ.

Гостинная въ деревенскомъ домѣ. Слѣва окно и дверь въ садъ, въ глубинѣ дверь правѣе въ столовую. Справа дверь въ другіа комнаты. Справа на авансценѣ Аграфена разливаетъ кофе на маленькомъ столикѣ. Среди сцены на диванѣ Чепурыжниковъ и Курилинъ. У окна Фрезе пьетъ кофе. Иванъ во фракѣ и бѣлыхъ перчаткахъ подаетъ Надя шныряетъ вокругъ отца.

I.

АГРАФЕНА, ЧЕПУРЫЖНИКОВЪ, КУРИЛИНЪ, ФРЕЗЕ, НАДЯ, ИВАНЪ, потомъ ЛИЗА и ПРУТИКОВЪ. Чепурыжниковъ — нѣсколько таинственно.

Такъ-то, Борисъ Павловичъ… развѣ это дѣлаютъ?

Курилинъ.

Я судить не могу: я разговора не слыхалъ.

Чепурыжниковъ — Надѣ.

Что ты тутъ вертишься?.. все подслушать надо… любопытна непогодамъ… Иди въ садъ, какъ дитѣ слѣдуетъ; играй въ цвѣточки, какой тебѣ тутъ ни _т тересъ?..

Надя отходитъ къ садовой двери недовольная. Фрезе.

Человѣкъ!

Чепурыжниковъ.

Развѣ можно забывать гостепріимство? Вотъ мы теперь всѣ тутъ живемъ; кормятъ насъ, поятъ, — на чей счетъ? Какъ это забыть?.. Утромъ чай, кофе, потомъ завтракъ, обѣдъ, ужинъ, ягоды… все даромъ.

Курилинъ.

Ну, послушайте, если это ставить на счетъ.

Чепурыжниковъ.

Не на счетъ, а все-жь-таки какъ же дерзость-то позволять себѣ? помилуйте!

Фрезе.

Человѣкъ! (Иванъ подходитъ.) Пожалуйста, любезный, попроси мнѣ еще полъ-чашки; но вотъ только до этого рубчика, не больше и не меньше.

Иванъ.

Какой такой рубчикъ?

Фрезе.

Вотъ видишь, вотъ рубчикъ. Если нальютъ больше мнѣ будетъ не апетитно, и если нальютъ меньше мнѣ тоже будетъ не апетитно, и я тогда пить не стану.

Иванъ.

Фасоны какіе!

Относитъ чашку Аграфенѣ. За сценой веселая музыка. Чепурыжниковъ.

Ахъ, батюшки! это Лиза!.. Что это она вздумала? въ этакую минуту играть…

Аграфена.

Вотъ тоже нашла время… музыку… (У двери.) Перестаньте, пожалуйста… до музыки ли теперь?..

Всѣ всполошились. Музыка прекращается. Лиза и Прутиковъ входятъ. Лиза.

Отчего не играть?

Чепурыжниковъ.

Какъ ты не понимаешь, что теперь не время.

Лиза.

Да что она, больна, что ли, ваша Нина? Въ постели лежитъ? завтракать насъ однихъ оставили… разговаривай тише, играть не смѣй…

Чепурыжниковъ.

Ахъ, Лиза, Лиза!

Лиза.

Тоска какая! (Прутикову.) Я и пѣть умѣю, я въ гимназіи была первой запѣвалой… право; и всѣ хвалили… Особливо вечеромъ, на воздухѣ… мнѣ конечно не ловко; но вы когда-нибудь попросите меня спѣть при всѣхъ; будто вамъ самимъ интересно, я спою.

Продолжаетъ съ нимъ разговаривать. Иванъ — Аграфенѣ.

Онъ тутъ какой-то рубчикъ сыскалъ; говоритъ по рубчикъ, а то, вишь ли, пить не станетъ. Смотри, не перелей: бѣды наживешь, нѣмца безъ кофею оставишь.

Аграфена.

Не болтай вздору, неси.

Входитъ Таня. Иванъ несетъ кофе Фрезе.

II.

ТѢ-ЖЕ и ТАНЯ. Чепурыжниковъ.

Ахъ, вотъ Татьяна Дмитровна! Ну, что? Ну, какъ?

Таня.

Да ничего; все обойдется. Серафима Ивановна проситъ васъ не стѣсняться, гулять, или что хотите дѣлайте. Заложить коляску, кататься.

Чепурыжниковъ.

А Ниночка?

Таня.

У нея немного голова болитъ; она не выйдетъ.

Лиза.

Да вѣдь мы каждый день послѣ завтрака романъ читаемъ… какъ теперь безъ Нины? (Къ Фрезе.) Такъ вы сегодня читать не будете?

Фрезе.

Надо отложить.

Лизъ

Какая досада! вчера на такомъ интересномъ мѣстѣ остановились.. Теперь опять цѣлый день не узнаешь, умеръ этотъ бояринъ или не умеръ.

Фрезе.

Это ужь всегда такъ: коли что-нибудь тронетъ основу порядка, все пойдетъ безъ системы.

Прутиковъ — Танѣ.

Татьяна Дмитріевна, чего же вамъ-то печалиться? чего же вамъ…

Лиза.

Оставьте ее, она за свою Ниночку въ рѣку кинется… изъ пустяковъ какую важную исторію завели… Нину поцѣловали! ужасное какое происшествіе!

Чепурыжниковъ.

Лиза! громко объ этомъ…

Лиза.

Все равно всѣ знаютъ, — чего шушукаться? и ничего тутъ особеннаго нѣтъ. Онъ и прощенія просилъ и даже уѣхалъ, а онѣ все дуются. Еслибъ меня кто поцѣловалъ, я бы давно простила.

Чепурыжниковъ.

Ты? Что ты себя равняешь?.. Что мы всѣ тутъ передъ одной Ниночкой?.. вѣдь насъ всѣхъ, если взять вмѣстѣ, такъ мы ея одного пальчика не стоимъ.

Фрезе.

Позвольте. Нина Петровна, конечно, имѣетъ свои достоинства, но другіе тоже имѣютъ свои достоинства.

Чепурыжниковъ.

Ну, какія наши достоинства?

Фрезе.

Я вашихъ не знаю; я знаю свои.

Лиза.

Ужь и въ самомъ дѣлѣ ты такъ превозносишь Нину, что она всѣмъ можетъ опротивѣть.

Таня.

О, Лизанька! такимъ людямъ, какъ Нина, не опасны ни похвалы, ни брань.

Отходитъ разговарить съ Курилинымъ. Лиза.

Да, будетъ она мужчинами швырять, какъ Крузовымъ, такъ и останется безъ жениха.

Чепурыжниковъ.

Ахъ, ахъ, Боже мой!.. разсуждаетъ тоже! говоритъ! о чемъ говоритъ!?.. Да тебѣ ли!?.. Ниночка безъ жениха!.. да она головкой кивнетъ, они со всѣхъ сторонъ посыпятся. Да всякій себя на небесахъ долженъ считать, еслибъ она кому согласье свое дала на бракъ.

Фрезе.

Позвольте. Нина Петровна, конечно, имѣетъ свои достоинства…

Чепурыжниковъ.

Ну, вотъ хоть бы вы… Можете вы сказать, что вы достойны такой невѣсты?.. не можете, — никто не можетъ. Положимъ, у васъ и мѣсто, и чины, и все, — да что вы такое? — бобыль!.. А кабы у васъ такая супруга въ гостинной сидѣла, такъ бы всѣ ваши генералы-начальники къ ея ногамъ полетѣли… вамъ передъ начальникомъ-то не на вытяжку, еще кобениться можно было бы, вотъ что!

Фрезе.

Благодарю.

Уходитъ въ садъ. Чепурыжниковъ.

Вотъ посмотрите, Андрей Андреичъ, обличье человѣческое потерялъ.

Прутиковъ.

Что съ?

Чепурыжниковъ.

И я васъ понимаю… потому вы чувствуете, что передъ Ниночкой вы прахъ и ничтожество, а между тѣмъ нельзя не любить; вотъ вы и страдаете.

Лиза.

Неужели и вы по Нинѣ?

Прутиковъ.

Я еще никому не открывалъ тайниковъ моего сердца.

Лиза.

Пойдемте въ садъ!

Чепурыжниковъ.

Вотъ ея нянюшка, она ее отъ колыбели знаетъ, — до послѣдней невозможности знаетъ… пускай она скажетъ: можно ли Нину съ кѣмъ ровнять?

Аграфена.

Нельзя. Ниночку-то! — да кабы моя воля была, я бы такихъ жениховъ къ ней и не пустила. Легкое ли дѣло, что офицеръ, эполеты серебряные; на парадѣ-то въ Петербургѣ сколько ихъ наставлено по площади-то, сколько хочешь!

Иванъ.

Да! а вашего брата съ площади городовой долой гонитъ.

Аграфена.

Не смѣй грубить, подкупная душа, — дали тебѣ двугривенный!

Иванъ.

Не за двугривенный, а не обижай офицерскаго званія.

Споръ. Таня.

Перестаньте! что за споры, что за крикъ?.. у Ниночки голова болитъ; вѣдь комната ея рядомъ.

Чепурыжниковъ.

Боже мой! Боже мой! что-жь это мы дѣлаемъ? Господа, уйдемте отсюда… вонъ Карлъ Ѳедорычъ какой умникъ; онъ понялъ, что тутъ невѣжливо оставаться. (Надъ.) Я тебѣ говорилъ, чтобъ ты въ садъ шла, непослушница!.. съ тобой-то я еще справлюсь, ты еще отъ рукъ не отбилась, какъ твоя сестра, торопыга!

Надя уходитъ въ садъ. Лиза — отцу.

Чудесныя выраженія! (Тихо ему.) Хорошо вы рекомендуете вашу дочь передъ молодыми людьми; если вамъ доставляетъ удовольствіе тутъ унижаться, такъ не унижайте вашу дочь.

Таня — Прутикову и Курилину.

Уведите Лизу куда-нибудь гулять.

Прутиковъ.

Ахъ, какъ мнѣ надоѣла эта провинціальная барышня, трещитъ трещитъ, — ужасно. Я ужь знаю по имени всѣхъ ея куръ и котятъ.

Курилинъ.

А вы съ нами пойдете?

Таня.

Я послѣ приду; теперь мнѣ надо къ Нинѣ.

Лиза — Прутикову.

А что я вамъ разскажу-то!

Прутиковъ.

Предчуствую.

Лиза.

Нѣтъ, не можете предчуствовать… я вамъ разскажу какъ Семенъ Павловичъ съ Марьей Кузьминишной побранились.

Прутиковъ.

Неужели?

Лиза — смѣясь.

Ей-Богу.

Прутиковъ.

Капитанъ! пойдемте слушать, какъ они побранились… капитанъ!

Лиза и Прутиковъ уходятъ, за ними и Курилинъ.

III.

ЧЕПУРЫЖНИКОВЪ, ТАНЯ, АГРАФЕНА, ИВАНЪ, потомъ СЛЕТАЕВА. Таня — Чепурыжникову.

Оставите ли вы когда-нибудь мою Нину въ покоѣ?

Чепурыжниковъ.

Чтобъ я да не заступился!..

Таня.

Кто проситъ вашего заступничества? Доведете вы до того, что отъ вашихъ медвѣжьихъ услугъ она будетъ плакать.

Чепурыжниковъ.

Я, Татьяна Дмитровна….

Входитъ Слетаева. Слетаева.

Вы тутъ одни?.. Слава Богу!.. Ахъ, въ какомъ я положеніи!

Чепурыжниковъ.

Еще напасть! что такое, матушка?

Слетаева.

Ну, что засуетился? Ахъ!.. чему же еще хуже быть?.. Нина, моя бѣдная Нина!. Всѣ знаютъ, что она опозорена… Я ума не приложу, какъ мнѣ теперь быть съ этими гостями; я бы хотѣла, чтобы они всѣ сквозь землю провалились… Какъ теперь имъ на глаза показаться?.. А они тутъ завтракаютъ, ѣдятъ.

Иванъ.

Нѣмецъ-то двѣ чашки кофею выпилъ.

Аграфена.

Всего полторы, врешь.

Слетаева.

Кофе пьютъ!.. какъ безсердечно!.. имъ рѣшительно все равно. На фортепіанахъ тутъ играли.

Аграфена.

Лизавета Кирилловна.

Чепурыжниковъ.

Я запретилъ.

Слетаева.

Души ни въ комъ нѣтъ! никому до насъ дѣла нѣтъ. Мы съ Ниной однѣ въ цѣломъ мірѣ.

Чепурыжниковъ.

А я то, матушка?.. Ну, обижайте, обижайте.

Таня.

Нина одна! гм! меня вы этимъ даже не тронете, я знаю, какой я ей другъ.

Аграфена.

Да развѣ намъ всѣмъ не грустно?

Иванъ.

Какъ же не грустно-то? когда господа задурятъ, какая ужь тутъ служба?.. ни гостей, ни угощенья, ничего… Слугѣ и поживиться нечѣмъ.

Слетаева.

Богъ съ вами! Богъ съ вами!

Вошла Нина. Таня.

Нина идетъ!

IV.

ТѢ-ЖЕ и НИНА. Слетаева.

Что, моя бѣдная дѣвочка? Что, моя несчастная?

Нина.

Постойте, maman, не мѣшайте.

Таня.

Не мѣшайте ей, не мѣшайте… видите, она на что-то важное рѣшилась.

Чепурыжниковъ.

Говорите, говорите… мы всѣ для васъ, все, что угодно.

Нина.

Няня!

Аграфена.

Приказывай, — хоть въ огонь.

Нина.

Унеси кофе и уходи.

Аграфена.

Только-то и всѣхъ приказаньевъ?

Слетаева.

Что за распросъ? уходи! уходи!

Аграфена.

Брилліантовая моя! хоть тѣмъ-то тебѣ послужить, что съ глазъ долой отъ тебя, сахарная.

Уноситъ кофе. Нина — Ивану.

А ты ступай, скажи Борису Павловичу, что Татьяна Дмитріевна его проситъ придти сюда… говорить съ нимъ надо.

Иванъ.

А коли они съ нѣмцемъ?

Нина.

Отзови и скажи тихонько.

Иванъ.

Съ удовольствіемъ. (Про себя.) Перепадетъ… тутъ, ужь вѣрно знаю, что мнѣ перепадетъ!

Уходитъ. Нина.

Теперь ты мнѣ и покажи, Таня, какой ты мнѣ другъ. Я тебя не буду учить, какъ тебѣ съ нимъ разговаривать и что сказать, ты сама должна знать… и сочинить… если ты меня любишь… я тебѣ одно скажу прямо: я хочу, чтобы Курилинъ сдѣлалъ мнѣ черезъ тебя предложеніе.

Слетаева.

Ахъ, Создатель!..

Таня.

Не торопись, Нина, провѣрь свое сердце, ты, можетъ быть, подъ вліяніемъ злобы; провѣрь, кого ты любишь.

Чепурыжниковъ.

Я замѣтилъ, что офицеръ этотъ… точно…

Нина.

Кого я люблю или нѣтъ и чего желаю это никого не касается… Твое дѣло только исполнить то, о чемъ тебя просятъ… Я хочу… понимаешь ты меня, Таня, я хочу, чтобъ онъ мнѣ сдѣлалъ предложеніе… я хочу! и понимаешь.. и не онъ одинъ… и если всѣ они мнѣ сдѣлаютъ предложеніе это еще лучше… я этого хочу, — понимаешь?

Чепурыжниковъ.

Зачѣмъ же всѣ-то?

Нина.

Пойдемте отсюда, оставимте ее одну… она должна понять, какъ дѣйствовать, если меня любитъ.

Слетаева.

Такъ, такъ. Это чтобъ того-то обидчика-то унизить… О! какія вы у насъ умныя! (Танѣ.) Вотъ ты хвастаешь своей дружбой, вотъ ты теперь ее и докажи.

Чепурыжниковъ.

Ахъ, еслибъ мнѣ поручили, я бы доказалъ.

Слетаева.

Ну, уходи, нечего… доказалъ… (Танѣ.) Вотъ мы и увидимъ твою любовь.

Всѣ трое уходятъ.

V.

ТАНЯ одна, ПОТОМЪ КУРИЛИНЪ и ИВАНЪ. Таня.

Чего же это она хочетъ? Заручиться женихами и потомъ выбрать, или только удовлетворить свое тщеславіе?.. Что мнѣ ему сказать?… Вѣдь не любитъ она его, вѣдь это капризъ; она ему откажетъ. Какъ же мнѣ уговаривать?.. Сдѣлайте предложеніе, чтобъ вамъ отказали… Вотъ такъ, задача!.. Но если Нинѣ угодно, — все, что Нинѣ угодно…

Входитъ Курилинъ, за нимъ Иванъ. Курилинъ.

Вы посылали за мной?

Таня.

Я посылала, да… Вы не заняты?

Курилинъ.

Еслибъ и былъ занятъ, какое занятіе я не брошу, чтобы идти къ вамъ! Это была для меня такая неожиданная радость, право, что…

Иванъ.

Пять рублей мнѣ дали, вотъ какъ!

Курилинъ.

Пошелъ вонъ!

Иванъ.

Слушаю-съ.

Уходитъ. Таня.

Сядьте; мнѣ надо съ вами побесѣдовать… о вещахъ довольно интимныхъ и деликатныхъ; и я надѣюсь, вы въ этомъ разговорѣ не раскаетесь.

Курилинъ.

Позвольте и мнѣ тоже надѣяться.

Таня.

Вы знаете, какой Нина для меня другъ? Съ десяти лѣтъ мы живемъ съ ней душа въ душу. Въ пансіонѣ сколько разъ я ей въ урокахъ помогала, сочиненія за нее писала… три раза меня наказывали за ея шалости; я на себя принимала ея вину.

Курилинъ.

Въ эти двѣ недѣли, Татьяна Дмитріевна, я успѣлъ распознать ваше доброе сердце.

Таня.

Не обо мнѣ рѣчь, и совсѣмъ не для того я говорю, чтобъ слушать комплименты, а чтобъ вы поняли, какъ Нина можетъ внушить самую безграничную привязанность.

Курилинъ.

Особенно такому другу, какъ вы.

Таня.

Опять я. Что у васъ за несчастная привычка, разсыпаться въ любезностяхъ.

Курилинъ.

Не передо всѣми.

Таня.

Извольте меня серьезно слушать… я… я… очень разстроена; мой другъ, моя Нина… послѣ этой дерзости Крузова никакъ не можетъ придти въ себя. Я ее утѣшала и успокоивала, и вотъ… среди всѣхъ разговоровъ съ ней, мнѣ удалось узнать главную причину ея горя… хотите, я вамъ скажу?

Курилинъ.

Зачѣмъ?

Таня.

Это вамъ будетъ радость.

Курилинъ.

Увидимъ. Скажите.

Таня.

Но вы даете мнѣ честное слово ни даже намекомъ не выдать меня?… Нина не знаетъ, что я о ней говорю съ вами.

Курилинъ.

Даю честное слово.

Таня.

Оттого, Борисъ Павловичъ, она не можетъ успокоиться, что никто другой, а именно вы были свидѣтелемъ этого поцѣлуя.

Курилинъ.

Почему-же?

Таня.

Да не притворяйтесь, пожалуйста, что за глупости.

Курилинъ.

Ей-Богу!

Таня.

Вы не понимаете, что такой случай на глазахъ у человѣка, которымъ интересуешься.. Вы мнѣ дали честное слово не выдавать… такой случай!… Богъ знаетъ, какъ вы могли его объяснить… вы могли подумать, что сама Нина дала поводъ… и по думали, потому что сейчасъ и убѣжали.

Курилинъ.

Я ничего не подумалъ, и что-бы вы ни говорили, я не посмѣю воображать, чтобъ Нина Петровна…

Таня.

Посмѣйте, вы очень смѣете… (Про себя.) Господи, какъ трудно высказывать то, чему самъ не вѣришь!… (Ему.) Неужели же вы не замѣтили, что никѣмъ такъ… ну, не дорожитъ, какъ вами… ничье вниманіе такъ пріятно не бываетъ ей… не замѣтили?

Курилинъ.

Не замѣтилъ.

Таня.

И говорите это, не краснѣя? прямо въ глаза? самымъ хладнокровнымъ тономъ?

Курилинъ.

Да если это правда.

Таня.

О, что это за люди! Господи!.. Есть въ васъ совѣсть, скажите? совѣсть есть? Вы начинаете ухаживать за дѣвушкой, дѣлаетесь предупредительнымъ, нѣжнымъ, восторженнымъ, ловите ея взгляды, угадываете ея каждое желаніе… она это видитъ, она узнаетъ васъ ближе, начинаетъ къ вамъ привыкать… вы ей нравитесь, вы ей дѣлаетесь необходимы… и въ ту самую минуту, какъ она ждетъ, что вы броситесь къ ея ногамъ и… (Глухо.) позовете ее къ алтарю… вы преспокойно говорите: я ничего этого не замѣчалъ!?

Курилинъ.

Вамъ было это заявлено, или вы только подозрѣваете?

Таня.

Не все равно?

Курилинъ.

Не совсѣмъ. Изъ вашихъ словъ ясно видно, что вы очень любите Нину Петровну; но еще это не доказательство, что Нина Петровна любитъ меня… и если вы ужь такъ откровенны… зная, что этотъ разговоръ останется между нами… позвольте и мнѣ…

Таня.

Да, говорите, говорите… и вѣрьте, что это не фантазіи мои, а..

Курилинъ.

Дѣйствительность?

Таня.

Очень можетъ быть.

Курилинъ.

Когда я познакомился съ Ниной Петровной, я правда, былъ сразу и вполнѣ очарованъ ею: ея красота, ея изящество, умная рѣчь… вы знаете, я эстетикъ… и этотъ вкусъ, даже въ туалетѣ, въ позѣ, во всей обстановкѣ салона, имѣетъ для меня что-то волшебное… она явилась передо мной во всемъ блескѣ драгоцѣннаго алмаза, передъ которымъ невольно думаешь: какому счастливцу она достанется?

Таня.

Merci.

Курилинъ.

Итакъ, я, разумѣется, съ величайшимъ удовольствіемъ принялъ приглашеніе Серафимы Ивановны пріѣхать сюда погостить. Но здѣсь… я совершенно неожиданно увидалъ кое-что гораздо лучше. Блескъ салона — прекрасная вещь, но живая, цвѣтущая природа лучше ея… тамъ коверъ — здѣсь лужайка; тамъ обои и стѣны — здѣсь деревья и чудная даль; тамъ стеариновыя свѣчи — здѣсь луна… Тамъ мы искусственно согрѣваемся среди снѣга и мороза — здѣсь безъ всякаго топлива намъ тепло… здѣсь лучше, здѣсь проще, здѣсь поэтичнѣе.

Таня.

Неправда-ли?

Курилинъ.

Алмазъ исчезъ и его замѣнилъ яркій, живой цвѣтокъ… милый и ароматичный.

Таня.

И вы полюбили этотъ цвѣтокъ, не такъ-ли? вы полюбили гораздо больше, чѣмъ прежде, когда онъ былъ алмазомъ!

Курилинъ.

Я полюбилъ всѣмъ сердцемъ, но только…

Таня.

Вы боитесь, что онъ вамъ недоступенъ?

Курилинъ.

Нѣтъ, не то… не перебивайте… но только мой цвѣтокъ совсѣмъ не Нина Петровна… мой цвѣтокъ — вы.

Таня.

Ахъ, оставьте, пожалуйста, что за глупости!

Курилинъ.

Татьяна Дмитріевна, вы хотѣли откровенности.. Здѣсь, живя вмѣстѣ, встрѣчаясь каждый день и цѣлый день, я поневолѣ разузналъ Нину Петровну лучше, чѣмъ по отрывочнымъ разговорамъ въ Петербургѣ. Ея своенравный характеръ, ея высокомѣріе, желаніе, чтобы все передъ ней преклонялось, — это не по мнѣ, — да и не по праву. Вы, съ вашей простотой и скромностью — куда интереснѣе, и живѣе, и талантливѣе. Я понимаю, что вы ей писали сочиненія въ пансіонѣ.

Таня.

Ахъ, зачѣмъ я это сказала?.. вы злоупотребляете моими словами… я за нее писала совсѣмъ не потому, что Нина не могла сама написать; она отлично могла, но ей просто было лѣнь.

Курилинъ.

Можетъ быть она и была лѣнива…

Таня.

Да нѣтъ же, Господи! какой вы придирчивый!

Курилинъ.

Оставимъ ее… я благодарю васъ, что вы мнѣ дали случай объясниться, и еслибъ вы, мой дорогой полевой цвѣтокъ, когда-нибудь обратили на меня вниманіе, Татьяна Дмитріевна…

Таня.

Перестаньте, перестаньте; совсѣмъ у меня не то въ головѣ. (Про себя.) Господи, Боже мой! что же я имъ скажу?.. Что я имъ скажу?.. Я не знаю, что имъ скажу.

Уходитъ.

VI.

КУРИЛИНЪ одинъ, потомъ ФРЕЗЕ. Курилинъ.

Жаль! Какое поэтичное созданье!

Входитъ Фрезе. Фрезе

Что же вы пропали? Вы хотѣли вмѣстѣ идти на ферму.

Курилинъ.

Какая ферма! теперь ужъ, кажется, и мнѣ придется по стопамъ Григорій Николаича совсѣмъ отсюда уѣхать.

Фрезе.

И вы что нибудь такое надѣлали?.. Удивляюсь вамъ, господа; какъ это можно такъ не соразмѣрять свои поступки.

Курилинъ.

Жаль! очень жаль! впрочемъ, можетъ быть, ей только въ настоящую минуту не до того; но когда, наконецъ, Нина Петровна будетъ объявлена невѣстой…

Фрезе.

Вы говорите?

Курилинъ.

Ахъ, нѣтъ! я забылъ, что вы объ этомъ ничего не знаете.

Фрезе.

У васъ мысли въ безпорядкѣ.

Курилинъ.

Да… немножко; и есть отъ чего… Могу я вамъ задать одинъ вопросъ?

Фрезе.

Задать можете, но не на всякій вопросъ я отвѣчу.

Курилинъ.

Думаете вы жениться на Нинѣ Петровнѣ?

Фрезе.

Вотъ именно это одинъ изъ тѣхъ вопросовъ, на который я не отвѣчу; дѣла сердца для меня документъ, который берегутъ подъ семью замками.

Курилинъ.

Досадно… потому что… это удивительно, право, пока не выскажешь, все ничего: и надѣешься, и готовъ ждать, и тянуть, но какъ объяснишься — кончено; хочется, чтобъ скорѣй все разрѣшилось.

Фрезе.

Объ чемъ вы говорите?

Курилинъ.

Ахъ, да, вы не знаете… какъ досадно… Да что скрывать? я вамъ скажу…

Фрезе.

Позвольте, нѣтъ… извините.. я вижу, что у васъ какая-то возбужденность въ чувствахъ… Какъ я самъ не люблю говорить своихъ сердечныхъ тайнъ, такъ не люблю слушать и чужія… это бы меня заставило сочувствовать или не сочувствовать, и я предпочитаю не знать. Вы мнѣ лучше скажите: поѣдете-ли вы на ферму?

Курилинъ.

Нѣтъ-съ не поѣду. (Про себя.) Это деревяшка какая-то, а не человѣкъ.

Уходитъ. Фрезе — смотритъ ему вслѣдъ, пожимая плечами.

Какъ будто за что-то разсердился… не понимаю.

Входитъ Таня съ шляпой и зонтикомъ.

VII.

ФРЕЗЕ и ТАНЯ. Таня — весело.

А! кого я застаю…

Фрезе.

Вы шли гулять?

Таня.

Я шла искать васъ.

Фрезе.

Не можетъ быть! Именно меня?

Таня.

Именно васъ.

Фрезе.

Чрезмѣрно радъ это слышать. Вы имѣете что-нибудь особенное мнѣ сказать?

Таня.

Да. Если вы мнѣ въ этомъ поможете.

Фрезе.

Какъ помочь?

Таня.

Если вы будете догадливы, съумѣете понять намекъ… не заставите прямо и грубо откровенничать.

Фрезе.

Я буду догадливъ.

Таня.

Такъ не удивляйтесь, пожалуйста, если я ни съ того, ни съ сего вдругъ спрошу васъ… у меня на это есть причины.. уважительныя… вы не удивляйтесь… скажите: отчего вы не женитесь?

Фрезе.

Я только что отклонилъ подобнаго рода вопросъ, но вамъ отвѣчу. Я не на столько легкомысленъ, чтобъ вступить въ бракъ, не взвѣсивши всѣ шансы… Я долженъ слишкомъ хорошо изучить и розыскать мою будущую подругу жизни.

Таня.

И до сихъ поръ ни на комъ ни остановились?

Фрезе.

Опять таки вамъ… поймите меня, вамъ я это скажу… мнѣ кажется, что я остановился.

Таня.

Такъ отчего вы не дѣлаете предложенія?

Фрезе.

Я прежде долженъ убѣдиться, что мнѣ не откажутъ.

Таня.

Какъ это скучно… этакъ вы никогда ничего не дождетесь… не можетъ же дѣвушка сама вамъ сознаться… Хотите, я за васъ постараюсь?

Фрезе.

Вы бы могли.

Таня.

Право, вы всѣ напрасно такъ сторонитесь Нины… Чего вы испугались? вѣдь о ней вы говорите? о комъ же больше?… ну, что ужь — я ея другъ; мнѣ можно сказать… вѣдь вы въ нее влюблены? такъ вѣдь?

Фрезе.

Позвольте, Татьяна Дмитріевна. позвольте… нельзя такъ… быстро… Прежде чѣмъ обсудить обстоятельно этотъ вопросъ… разъ ужь вы вызываете меня на такую откровенность., позвольте мнѣ изложить вамъ мое мнѣніе о Нинѣ Петровнѣ.

Таня.

Да зачѣмъ?

Фрезе.

Нѣтъ позвольте… это плодъ строгаго изученія… Нина Петровна — прекрасная дѣвица, красавица собой, элегантна, благовоспитана, знаетъ языки… Она можетъ поддержать тонъ гостинной — всякаго высокопоставленнаго лица; но — и это чрезвычайно вѣско, — она всегда будетъ стараться первенствовать въ этой гостинной… она будетъ подавлять своего мужа, она захочетъ быть первымъ лицомъ: это не должно; жена обязательно должна быть на уровнѣ мужа, но первое лицо все-таки мужъ.

Таня.

Какъ же можно заранѣе сказать…

Фрезе.

Это со стороны оффиціальной жизни… со стороны домашней, семейной, мы натолкнемся еще на большія непріятности. Прежде всего эстетика. У Нины Петровны слишкомъ мало склонности къ искусству, къ художеству. — Она, напримѣръ, не любитъ музыки… то-есть такъ, вальсъ какой-нибудь… но истинная музыка, серьезная, ей скучна… а для мужа, послѣ того, какъ онъ цѣлый день роется въ департаментской перепискѣ, иногда соната Бетховена или Шумана такъ же потребна, какъ чашка кофе послѣ обѣда.

Таня.

Но вѣдь это…

Фрезе.

Позвольте, я обстоятельно, я шагъ за шагомъ слѣжу… Я боюсь, что Нина Петровна едва ли способна на тихую, нѣжную привязанность и, простите, эту милую супружескую ласку, безъ которой я семейной жизни не понимаю… Надняхъ ея маменька, лаская, взяла за подбородокъ, она отвернулась и такъ рѣзко… Если отъ мужа такъ же… брезгливо она будетъ отстраняться, — какая же это будетъ семейная жизнь?

Таня.

Это дѣло мужа съумѣть быть пріятнымъ.

Фрезе.

Да-съ, но безъ единенія это немыслимо… И вотъ, мнѣ кажется, что, у меня по крайней мѣрѣ, этого единенія быть не можетъ. О, я не сомнѣваюсь, что, при моихъ видахъ на будущее, и она, и многія другія, охотно пойдутъ за меня замужъ, но я результата хорошаго отъ того не вижу… А потому, такъ какъ ужь вы меня вызвали на откровенность и даже обѣщали свое содѣйствіе, я вамъ скажу, какая именно особа…

Таня.

Господи! неужели и этотъ тоже…

Фрезе.

Конечно, эта особа на первый взглядъ не такъ блестяща, какъ Нина Петровна, не такъ величественна… но при болѣе… такъ сказать, внушающемъ туалетѣ… туалетъ дѣлаетъ портниха, онъ всякому доступенъ… въ ней необычайный тактъ и умъ… а эти качества въ современной гостинной иногда важнѣе всякой величественности.

Таня.

Нѣтъ, вы объ этомъ мнѣ не говорите… вы,.

Фрезе.

Позвольте, вы меня спрашивали, я долженъ кончить; я всегда люблю кончать то, что начинаю. Въ этой особѣ я усмотрѣлъ истинно нѣжное сердце… какъ она беретъ на руки крестьянскаго ребенка, — сейчасъ видно: это руки женщины, это руки матери, это прирожденное ихъ свойство.

Таня.

Такъ и есть!.. Что же это такое?

Фрезе.

Она удивительная хозяйка: про любой соусъ она вамъ скажетъ, изъ чего онъ состоитъ… притомъ это не есть равнодушіе кухарки, это желаніе сдѣлать людямъ пріятное… О, я все вижу! Третьяго дня она мнѣ сама положила на тарелку кусокъ пирога, — она выбрала именно тотъ самый кусокъ, который я себѣ издали намѣтилъ; у ней въ душѣ стремленіе угодить.

Таня.

Довольно, довольно!

Фрезе.

Да-съ; вы угадали, Татьяна Дмитріевна, что вы эта — особа.

Таня — про себя.

Ну, вотъ вамъ!

Фрезе.

Если вы предъ Ниной Петровной стараетесь всегда уходить въ тѣнь и выставлять ея качества, то тѣмъ паче съумѣете поддержать значеніе вашего супруга… и въ семейномъ кругу внесете и радость, и удобство, и довольство… вы не скажете, какъ Нина Петровна, что творогъ дѣлается изъ масла, вы знаете, изъ чего дѣлается творогъ.

Таня.

Не смѣйте такъ говорить про Нину!

Фрезе.

Я молчу-съ… я молчу… Я даже не прошу, чтобы вы мнѣ сейчасъ отвѣтили. Скажу больше: я вамъ дѣлаю формальное предложеніе, и если бы вы сейчасъ мнѣ дали свое согласіе… (Улыбаясь.) вы бы нѣсколько пошатнулись въ моемъ мнѣніи… Но вы мнѣ сейчасъ согласія и не дадите?

Таня.

О, нѣтъ, конечно.

Фрезе.

Я васъ за это уважаю еще больше… Взвѣсьте все такъ же заботливо, какъ я. Моя карьера вамъ извѣстна, мой характеръ тоже, немножко, — узнайте его больше: я не измѣню моего обращенія съ вами, я ни единымъ взглядомъ не покажу, что былъ между нами этотъ разговоръ.. но я надѣюсь, что къ концу нашего прибыванія здѣсь вы найдете возможность разрѣшить этотъ важный для меня вопросъ: будетъ ли моя карьера на ступеняхъ государственной дѣятельности украшена вашимъ милымъ совмѣстительствомъ, или нѣтъ. Угодно вамъ со мной идти въ садъ?

Таня.

Нѣтъ, извините меня… я… я.. все сказала… мнѣ ничего не надо.

Фрезе.

Хорошо-съ… я удаляюсь., я понимаю, что мнѣ въ настоящую нинуту надо удалиться; я очень хорошо знаю, что мнѣ надо дѣлать, въ каждую данную минуту знаю… я удаляюсь.

Уходитъ.

VIII.

ТАНЯ одна, потомъ ЧЕПУРЫЖНИКОВЪ, НИНА и СЛЕТАЕВА. Таня.

Вотъ тебѣ и разъ!… Чѣмъ дальше, тѣмъ хуже.

Чепурыжниковъ — выходитъ тихо изъ двери. За кулисы.

Ушелъ… пожалуйте… (Тихо Танѣ.) Ну, что?… ну?… ну?…

Слетаева.

Правда, Нина, Курилинъ легкомысленный офицеръ и больше ничего; Карлъ Ѳедорычъ совсѣмъ Другое.

Чепурыжниковъ.

Какъ же ихъ можно сравнивать!? у него, у нѣмца, умъ государственный, глубокій, и чутье. (Танѣ.) Ну, что онъ сказалъ?

Таня.

Да я…. ей-Богу не знаю, что это такое?.. и говорить неловко… онъ… онъ тоже отказывается.

Слетаева.

Отъ Нины?

Чепурыжниковъ.

Отказывается?! Ну, не говорилъ я вамъ сейчасъ, что это дрянь — человѣкъ.

Слетаева.

Отказывается отъ такой невѣсты!? Да что жь ему, дураку, нужно?

Таня.

Вообразите… я ушамъ вѣрить не хотѣла… ему тоже нужна… я.

Слетаева.

И этотъ къ тебѣ присватался?!. поздравляю… вотъ ужь поздравляю… Однако ты хорошо устраиваешь дѣла твоего друга.

Таня.

Чѣмъ же я виновата? я въ самомъ глупомъ положеніи: я должна изворачиваться передъ ними и лгать… и я честно все исполнила: я лгала! а между тѣмъ нежданно-негадано…

Слетаева.

Ну, ужь нежданно!

Нина.

Maman, молчите! (Танѣ.) Ты мнѣ откровенно скажи, чѣмъ же я имъ не нравлюсь?

Таня.

Все вздорныя причины.

Нина — строго.

Я спрашиваю, какія именно?

Таня.

Ну, осуждаютъ, что ты слишкомъ величественна., строга…

Слетаева.

Что же, вѣшаться имъ на шею? это вы можете дѣлать, если угодно, но Ниночка никогда.

Нина.

Еще что?

Таня.

Что ты слишкомъ много о себѣ думаешь.

Чепурыжниковъ.

Имѣетъ право… полное право имѣетъ.

Таня.

Что для тебя не существуетъ ни искусства, ни семейныхъ привязанностей. Да такъ, я ей-Богу не знаю, — глупости все… что ты будешь плохая хозяйка.

Слетаева.

Узнаю нѣмца! узнаю, узнаю! ему нужна кухарка, а не жена? О, Нина! неужели бы ты за него пошла?.. вѣдь онъ глупый, совсѣмъ глупый, бездарный человѣкъ… вѣдь онъ кромѣ своей канцеляріи ничего не понимаетъ; корпѣть надъ бумагами, корпѣла бездарная и только!.. машина, бездушная машина! Я его одинъ разъ заставила бисеръ считать, такъ онъ бисеръ цѣлый день считалъ, бездарная скотина этакая!.. Нѣтъ, Ниночка, нѣтъ, я его видѣть не хочу.

Чепурыжниковъ.

Помилуйте, да еще мозоли!

Слетаева.

Конечно, этакому больше понравится Татьяна Дмитріевна.

Таня.

Вы все меня хотите уколоть, Серафима Ивановна, когда вы сами во всемъ виноваты: вздумали въ деревню ихъ звать, чтобъ ихъ разсмотрѣть поближе, а на дѣлѣ то они насъ по косточкамъ разбираютъ., какія у кого наклонности да какія привычки? Чего бы и не замѣтили въ Петербургѣ, а тутъ-то вотъ и увидали.

Чепурыжниковъ.

Милая барышня, ангелъ мой! да что вы насупились, золотая?

Нина.

Неужели я въ самомъ дѣлѣ такая гадкая!?.

Слетаева.

Врутъ они! ничего они не понимаютъ. Ниночка, не жалѣй! Нина… дураки…

Чепурыжниковъ.

Я вамъ сразу сказалъ, что не годятся; я вѣдь приглядѣлся къ нимъ. Только одинъ и есть изъ нихъ человѣкъ, дѣйствительно горячая душа: Андрей Андреичъ… крѣпкій характеръ, апетитъ хорошій, вотъ это человѣкъ!

Таня.

О! этотъ-то до безумія влюбленъ въ Нину.

Чепурыжниковъ.

Отдайте его мнѣ… я его такъ настрою, что онъ ихъ всѣхъ пристыдитъ… кипучій человѣкъ!…онъ за васъ, знаете, барышня… онъ за васъ застрѣлитъ кого-нибудь. Позвольте мнѣ…

Нина.

Дѣлайте, что хотите, мнѣ все равно.

Идетъ къ двери. Слетаева.

Нина, Нина!

Нина — останавливаясь.

Пожалуйста, не ходите за мной никто; я хочу -одна остаться.

Уходитъ. Слетаева.

Дорого бы я дала, чтобы какъ-нибудь отомстить всѣмъ этимъ дуракамъ.

Чепурыжниковъ.

Будетъ, будетъ по вашему желанію; ужь я берусь, такъ навѣрно будетъ… Да вотъ кстати… вотъ ужь исполняется… идетъ сюда…

Входитъ Прутиковъ.

IX.

СЛЕТАЕВА, ЧЕПУРЫЖНИКОВЪ, ТАНЯ и ПРУТИКОВЪ. Прутиковъ — видя одну Таню.

Татьяна Дмитріевна, больше не могу, силъ моихъ нѣтъ… Мнѣ Лизавета Кирилловна хочетъ свои гимназическія сочиненія читать.

Чепурыжниковъ.

Что?

Прутиковъ.

Ахъ, я васъ не замѣтилъ… Ахъ!, и Серафима Ивановна. (Чепурыжникову.) Я за корзиночкой… ягоды собирать… Я корзиночку долженъ принести, вотъ эту…

Чепурыжниковъ.

Ну, Богъ съ ней, тамъ, съ корзинкой.

Прутиковъ.

Какъ теперь здоровье Нины Петровны?

Слетаева.

Андрей Андреичъ, я чувствую свою вину передъ вами и сознаюсь: я васъ считала хуже ихъ всѣхъ, вы мнѣ всегда казались немножко ненормальнымъ; не сердитесь. За то теперь я вижу, что истинный человѣкъ это именно вы.

Отходитъ въ глубину и садится. Чепурыжниковъ.

Что вы удивляетесь? погодите; еще на такъ ротъ разините… Я вамъ секретъ скажу; такой секретъ, что вы меня сейчасъ разцѣлуете и скажете: Чепурыжниковъ, вотъ тебѣ пятьсотъ рублей взаймы.

Прутиковъ — Танѣ.

Что съ нимъ?

Таня.

Я добрыхъ вѣстей не отнимаю отъ другого

Чепурыжниковъ — отводя его на авансцену.

Отойдемте-ка… при матери неловко. Цѣлуйте-же.. (Цѣлуетъ его.) Все открылось теперь и ясно, почему и что.. поздравляю васъ; дѣйствуйте смѣло: она согласится.

Прутиковъ.

Кто?

Чепурыжниковъ.

Наше солнце, Нина Петровна. Правда, я и не думалъ, что она васъ выберетъ… Ну. вкусъ дѣвушки потемки… Счастливецъ этакій, дѣлайте предложеніе, отказа не будетъ.

Прутиковъ.

Да я…

Чепурыжниковъ.

Опѣшилъ. Думаетъ, что я шучу! Ей-Богу нѣтъ… Вы полагаете, дѣвица не замѣчаетъ страстей?… Гмъ!… Какъ замѣчаетъ! Это, говоритъ, вулканъ, вотъ какъ васъ назвала, вулканъ! Да поцѣлуйте же меня. Господи! Счастливецъ этакій!

Прутиковъ.

Татьяна Дмитріевна! что же это? правда?

Таня.

Попытайтесь провѣрить; мнѣ кажется, вы не будете недовольны.

Прутиковъ.

Я очень буду недоволенъ, помилуйте! Что же это вы со мной дѣлаете? Что же вы дѣлаете?

Таня.

Вамъ пріятное.

Прутиковъ.

Да никогда! развѣ я могу увлекаться холодной мраморной Статуей?.. (Таня и Чепурыжниковъ всполошились.) Этой бездушной формой съ ея видомъ повелительницы?!

Таня — ему тихо.

Вы забываете, ея мать тутъ.

Чепурыжниковъ отходитъ къ Слетаевой. Прутиковъ — Танѣ.

Зачѣмъ же вы меня довели до этого?.. Я готовъ восхвалять ея плечи, волосы, руки, но статуя оставайся въ музеѣ, а Нина Петровна въ своемъ богатомъ домѣ, въ Петербургѣ. Я мучусь, я страдаю, вы это знаете и не хотите видѣть отчего?

Чепурыжниковъ — Слетаевой.

Пойдемте въ садъ, матушка, пойдемте..

Прутиковъ.

Вы не видите, что моей страсти нужно живое существо, полное крови… и что я увлеченъ совсѣмъ не..

Таня.

Молчите, молчите!.. неправда, вы ошибаетесь!

Прутиковъ.

Совсѣмъ не Ниной Петровной, я влюбленъ…

Таня.

Молчите, говорятъ вамъ!

Прутиковъ.

Я влюбленъ въ васъ.

Общій вздохъ. Таня.

Кончено!. Они всѣ сумасшедшіе!

Прутиковъ.

А вы не замѣчали? Вы не видѣли, вы не хотѣли видѣть, милое существо, какъ я всю душу мою вкладывалъ въ одинъ взглядъ, въ одинъ вздохъ?!. вы прятались за свою скучную подругу, но не она, а вы…

Таня.

Молчите же, вы видите, что мать здѣсь!

Прутиковъ — опомнясь.

Я за корзиночкой пришелъ… (Беретъ корзиночку.) Я Лизаветѣ Кирилловнѣ корзиночку…

Чепурыжниковъ — Слетаевой.

Вѣдь онъ съ придурью, матушка!

Прутиковъ — тихо Танѣ.

По крайней мѣрѣ теперь вы знаете мою тайну, и отъ васъ зависитъ мое блаженство или смерть.

Уходитъ.

X.

ТѢ-ЖЕ безъ ПРУТИКОВА. Таня — въ изумленіи обращаясь къ подходящей къ ней Слетаевой.

Что вы на это скажете?

Слетаева.

Благодарю васъ… что-жь мнѣ больше сказать? Благодарю васъ. Татьяна Дмитріевна, теперь я знаю, какой вы другъ Нины.

Таня.

Что-жь я такое сдѣлала?

Слетаева.

Честная моя простушка Нина!.. она безъ ухищреній, прямо въ глаза всѣмъ, что думаетъ, — и вотъ за это страдай. Мужчинѣ нужно, чтобы его обманывали, чтобъ передъ нимъ кокетничали, разсыпались передъ нимъ и угождали, и говорили сладкія рѣчи… вотъ этакая дѣвица всегда будетъ имѣть успѣхъ; а когда душа чиста и открыта…

Таня.

Серафима Ивановна, что это за слова? Что это за экивоки?

Слетаева.

Вы умѣете заставить, чтобъ въ васъ влюблялись…

Таня.

Я умѣю? Я? Такъ это все я подстроила? Боже милосердый… Я злюсь не меньше васъ, а вы говорите… Да чувствуете ли вы, что со мной было, когда они мнѣ свои глупости то выкладывали?.. У меня сердце каждый разъ замирало, меня въ жаръ бросало… Я готова была сама зажать имъ ротъ!.. Ну… Ну… Я не знаю… кто-жь ихъ зналъ, что они такіе…

Слетаева.

Другъ!.. О, истинный другъ съумѣлъ бы себя принести въ жертву!

Чепурыжниковъ.

И безъ жертвы… Вы, Татьяна Дмитріевна, вы брали бы изъ нихъ одного, того бы и завлекали; зачѣмъ же всѣхъ-то жениховъ отбивать?.. Вѣдь за троихъ замужъ выйти нельзя.

Таня.

Серафима Ивановна, прикажите ему замолчать; онъ, чтобъ подачку отъ васъ получить, онъ что хотите…

Чепурыжниковъ.

Обидѣли хозяевъ, обижайте и гостей… За одно… за одно…

Таня.

Да возьмите ихъ всѣхъ, вашихъ жениховъ, и съ руками, и съ ногами; не нужны они мнѣ совсѣмъ… противны они мнѣ всѣ!.. Возьмите ихъ!..

Слетаева.

То есть для васъ они не довольно хороши, такъ вы ихъ Ниночкѣ?.. Вы стоите гораздо лучшаго мужа, чѣмъ она?.. Отчего же это вы о себѣ воображаете такъ много?.. Хорошо вы отплачиваете за любовь Нины; вы готовы унизить ее на каждомъ шагу.

Таня.

И у васъ повернулся языкъ такъ попрекнуть меня? Когда я всю себя готова отдать за Нину!?.. Я это тысячу разъ доказала… Я просиживала ночи напролетъ у ея постели во время ея болѣзни, вы видѣли… по ея малѣйшему желанію шла куда угодно, когда угодно… Моя первая молитва всегда за нее… Я такъ за нее молюсь, что даже грѣхъ такъ за нее молиться… Такого друга какъ я, вы попрекаете… Вы попрекаете…

Плачетъ. Слетаева.

Нѣтъ, я Нину ни за кого замужъ никогда не отдамъ. Мужчинѣ, негодяю, отдать ее? Ни за что!.. Всѣ они негодяи, ни одного порядочнаго нѣтъ.

Чепурыжниковъ.

Мужчины? Всѣ мерзавцы, матушка.

Слетаева — въ отчаяніи не помня себя.

Ступай на кухню, скажи повару, чтобъ обѣда не готовилъ; не нужно. Не стоитъ ихъ кормить!.. Не давать имъ ѣсть… Ничего, ничего…

Чепурыжниковъ.

Какъ же такъ безъ обѣда?

Слетаева.

Не нужно! Не нужно! Пускай голодаютъ; и Ивану сказать, чтобъ сапоги имъ не чистилъ… и лошадей не давать, пускай пѣшкомъ гуляютъ, коли хотятъ.

Чепурыжниковъ — Танѣ.

Татьяна Дмитріевна, успокойте ее. Вѣдь она, какъ расходится, себя не помнитъ.

Слетаева.

Не могу! Не могу! Пойду раздѣнусь и лягу въ постель?.. За что?.. я такая добрая… За что?.»

Чепурыжниковъ.

Ради Ниночки успокойте ее.

Таня.

Серафима Ивановна, зачѣмъ такъ волноваться… Не хорошо… Пойдемте… Я вамъ дамъ гофманскихъ капель… Вѣдь нельзя… Вы такъ захвораете въ самомъ дѣлѣ, и подумаютъ, что вы изъ за этого… Вѣдь не стоютъ они того, чтобъ изъ-за нихъ болѣть.

Слетаева.

Не стоютъ, милая, не стоютъ.

Цѣлуетъ ее. Таня — съ сухимъ рыданіемъ.

Гдѣ у васъ спиртъ? Давайте, я вамъ виски потру…

Слетаева.

На вотъ… потри.

Чепурыжниковъ.

Но только безъ обѣда, — это, извините… этого нельзя.

ТРЕТЬЕ ДѢЙСТВІЕ.

Садъ передъ флигелемъ для гостей. Входитъ Фрезе. Прутиковъ выходитъ изъ дому.

I.

ПРУТИКОВЪ и ФРЕЗЕ, потомъ ИВАНЪ. Прутиковъ.

Вы что же, гулять ходили?

Фрезе.

Ничего не понимаю… объясните, что здѣсь происходитъ? Встаю сегодня, сапоги не вычищены, платье не вычищено… Ужь одно это можетъ привести въ раздраженіе… Ну, что дѣлать, — надѣлъ такъ; пошелъ, выкупался, вернулся мимо главнаго дома, заглянулъ вскользь, лакея позвать… нигдѣ нѣтъ… въ столовой даже столъ не накрытъ.

Прутиковъ.

А между тѣмъ ужь десять часовъ.

Фрезе.

Я безпорядка выносить не могу; у меня вся желчь подымается. Помилуйте, когда ждешь накрытаго стола и самовара со всей этой радушной обстановкой, и вдругъ въ столовой голый столъ, — деревянная доска; словно всѣ вымерли и некому позаботиться. Меня злитъ эта деревянная доска… И куда провалился лакей?

Прутиковъ.

Вы въ домѣ никого не видали?

Фрезе.

Горничная какая-то шмыгнула, да такъ быстро, я не успѣлъ кликнуть; въ домъ-то и не ловко входить, пока не позвали.

Прутиковъ.

Да вонъ Иванъ идетъ.

Фрезе.

А! наконецъ-то… Поди-ка сюда, любезнѣйшій, поди! (Иванъ входитъ.) Скажи, пожалуйста, что это у васъ сегодня землетрясеніе какое, или другой бичъ природы? что у васъ такое?

Иванъ.

Чего-съ?

Фрезе.

Или у васъ такъ заведено, что есть этакіе дни, что не чистятъ платье?.. Отчего мое платье не вычищено?

Иванъ.

Не чистили, оттого и не вычищено?

Фрезе.

C’est inoui! (Ивану.) Погоди-ка, погоди. Извини, пожалуйста, почтеннѣйшій, извини.. ты, кажется, слуга въ этомъ домѣ?

Иванъ.

Такъ точно.

Фрезе.

Скажи, пожалуйста… извини… какія же это обязанности слуги? — извини, что я спрашиваю.

Иванъ.

Ничего-съ.

Фрезе.

Я такъ полагаю, что обязанности хорошаго слуги въ томъ, чтобы угодить хозяину; а если у хозяина гость… понимаешь, гость, имъ приглашенный и обласканный, то слуга, хорошій слуга, этого гостя долженъ считать тоже какъ бы за хозяина… извини.

Иванъ.

Меня за кучеромъ послали, а не съ вами разговаривать.

Фрезе.

Погоди, погоди… Извини, пожалуйста…

Иванъ.

Да что вы все: извини… Ужь я извинилъ, будетъ.

Курилинъ появляется.

II.

ТѢ-ЖЕ и КУРИЛИНЪ. Прутиковъ.

Ну, ты, дурачище, толкомъ отвѣчай!

Иванъ.

Вотъ когда вы добромъ приказываете, по господски, я извольте, Андрей Андреичъ, буду разговаривать, а то что это: извини да извини! какъ пила точетъ.

Фрезе.

Нѣтъ, я здѣсь больше не останусь… нѣтъ… это что-то выходитъ такое несообразное…

Курилинъ.

О чемъ рѣчь, господа?

Иванъ.

Я вамъ, Андрей Андреичъ, и вотъ ихъ благородію всегда готовъ служить; все-жь-таки за господъ за своихъ прежде всего долженъ вступиться… Какъ вы думаете, Андрей Андреичъ, долженъ вѣдь?

Прутиковъ.

Чортъ тебя разберетъ, что ты такое?

Иванъ.

Обижены… Наши господа вами очень обижены.

Прутиковъ.

Мной?

Иванъ.

Всѣми гостями. Развѣ можно такъ? Это нельзя-съ… Я, Андрей Андреичъ, слуга, никогда господъ не обижалъ… а вы гости… стыдно..

Курилинъ.

Да что ты врешь? Какая обида, чѣмъ?

Иванъ.

Ужь чѣмъ я не знаю, а видѣли: Серафима Ивановна съ Ниной Петровной вчера весь день изъ комнаты не выходили… потому нельзя этого перенести.

Прутиковъ.

Да чего?

Иванъ.

Какъ мнѣ знать, чѣмъ господа обижаются? — я слуга, вотъ и все… и вамъ, Андрей Андреичъ, я служить радъ; вы не то, что вотъ они, все съ выговорами да какъ бы ужалить человѣка! Шмель! настоящій шмель!

Фрезе.

Сейчасъ уѣду.

Иванъ.

Только вѣдь если вы противъ нашихъ господъ, какъ же я смѣю платье вамъ чистить? А вы бы такъ, я вамъ посовѣтывалъ: помиритесь, попросите прощенія, такъ молъ и такъ, по своему малодушію, необдуманности, виноваты… въ чемъ вы тамъ провинились… все и пойдетъ по старому. (Къ Фрезѣ.) Вотъ какъ! а не извини да извини… вотъ какъ надо!

Уходитъ.

III.

ТѢ ЖЕ, безъ ИВАНА. Фрезе.

Не ожидалъ… никакъ не ожидалъ, чтобъ могъ попасть въ такое… неосновательное положеніе! Допустить, чтобъ слуга… это даже только комично… только комично!

Прутиковъ.

Нѣтъ-съ, я такъ жду трагедіи, и чѣмъ все это кончится, я не ручаюсь.

Курилинъ — обдумывая.

Гм!.. Серафима Ивановна на насъ прогнѣвалась…

Прутиковъ.

Это главнымъ образомъ на меня… и я знаю за. что. Вы только подъ руку подвернулись, она на меня сердита. Но по какому праву? позвольте; я вѣдь не обязывался.

Курилинъ.

Вы ошибаетесь, вы не знаете… тутъ вѣрно я причина… но какъ могло до нея дойти?

Фрезе.

Позвольте, господа; ужь если ей обижаться кѣмъ-нибудь, такъ это именно мной. Я не говорю почему, но повѣрьте мнѣ на слово… къ несчастью, дружба не съумѣла сохранить тайны, и вотъ… вы, господа, тутъ не при чемъ.

Курилинъ.

Это ужь позвольте мнѣ знать.

Прутиковъ — къ Фрезе.

А вы имъ что такое? скуку нагоняете, больше ничего; такъ это не обидно, это только скучно.

Фрезе.

Я, Андрей Андреичъ, не держусь такихъ правилъ, чтобъ людямъ рѣзкости и непріятности говорить; я могу быть скученъ и все-таки замѣченъ. Если я обидѣлъ Серафиму Ивановну и ея дочку _t то, разумѣется, не грубымъ словомъ, какъ это дѣлаютъ другіе… Я обидѣлъ невольно.

Курилинъ.

Повторяю, господа, вы оба ошибаетесь, изъ-за меня все это разгорѣлось… Но это странная претензія: чувству повелѣвать нельзя.

Прутиковъ.

Какому чувству? что вы о чувствахъ хотите сказать?

Входитъ Лиза.

IV.

ТѢ-ЖЕ и ЛИЗА. Лиза.

Что же это такое у насъ будетъ? на похоронахъ веселѣе… Вчера завтракали безъ хозяевъ, обѣдали безъ хозяевъ, пили чай тоже, — всѣмъ неловко, всѣмъ скверно…

Фрезе.

Что такое у васъ въ домѣ дѣлается?

Лиза.

Подите разберите!… Теперь ужь между собой разбранились, на Таню напали; она чѣмъ*то имъ досадила.

Курилинъ.

Татьяна Дмитріевна?

Прутиковъ.

Такъ и зналъ.

Фрезе.

Вы что же слышали?

Лиза.

До двухъ часовъ ночи она все плакала да рыдала. Моя спальня рядомъ; все слышно. И Нина была у нея, и мать была. Я, правда, дремала; хорошенько не вслушивалась, о чемъ онѣ тамъ спорили… Кажется, выгоняли ее куда-то, — только я навѣрно не знаю, на яву я это слышала или во снѣ.

Курилинъ — Прутикову.

Андрей Андреичъ, что же это? она такая же гостья, какъ мы: нельзя же допускать…

Продолжаетъ разговоръ съ Прутиковымъ. Фрезе — отводя Лизу къ авансценѣ.

Лизавета Кирилловна, я вижу, дѣло обостряется, и потому, какъ это ни прискорбно, я принужденъ дѣйствовать болѣе открыто. Смѣю я вамъ довѣрить тайну?

Лиза.

Ахъ, еще бы! я тайны ужасъ какъ люблю!

Фрезе.

Эта ссора съ Татьянай Дмитріевной вышла оттого, что на меня разсчитывали, какъ на жениха для Нины Петровны; и вчера эти разсчеты рухнули: я сдѣлалъ предложеніе Татьянѣ Дмитріевнѣ.

Лиза.

Ахъ!.. Ну, ну, ну!..

Фрезе.

Теперь ихъ злоба на насъ доходитъ — до комизма: не чистятъ платье!… но во всякомъ случаѣ, оставаться мнѣ здѣсь нельзя больше, а между тѣмъ необходимо видѣть Татьяну Дмитріевну… не будете ли вы такъ любезны, не возьметесь ли передать ей, что я здѣсь, вотъ у этого окна, буду ждать и прошу придти сюда.

Лиза.

Я любви всегда покровительствую. (Отходя.) Какова Таничка? въ гости пріѣхала, да жениха отбила… ловкачъ.

Курилинъ.

Я говорю, Карлъ Ѳедорычъ, намъ надо соединиться. Продолжаетъ разговоръ.

Лиза — подойдя къ Прутикову.

Андрей Андреичъ, я долго думала о томъ, что вы мнѣ вчера сказали.

Прутиковъ.

Что же я вамъ сказалъ?

Лиза.

Что у меня глубокая натура.

Прутиковъ.

Неужели я это сказалъ?

Лиза.

Конечно… я очень помню.

Прутиковъ.

Ну, такъ это я сказалъ вчера, а сегодня мнѣ не до того.

Лиза.

Отчего же, Андрей Андреичъ, отчего же?…

Прутиковъ.

Оттого, что… наивная вы дѣвица! знаете ли, откуда этотъ сумбуръ пошелъ съ Татьяной Дмитріевной? изъ-за чего тутъ злятся?… Изъ-за меня. Я имѣлъ несчастье понравиться Нинѣ Петровнѣ и меня хотятъ принудить, чтобъ я въ нее влюбился, а я не могу любить ни ее, ни кого другаго… Я влюбленъ въ Татьяну Дмитріевну и просилъ ея руки.

Лиза.

И вы тоже?! А еще говорили, что у меня глубокая натура.

Прутиковъ.

Это я вчера говорилъ.

Отходитъ. Курилинъ — Лизѣ.

Я обязанъ вступиться за Татьяну Дмитріевну; я вамъ откроюсь…

Лиза.

Не надо! не надо! открывайтесь кому хотите; что ужь вамъ, петербургскимъ, съ наци, съ провинціалами…

Курилинъ.

Господа! въ лицѣ Татьяны Дмитріевны мы всѣ задѣты… мы всѣ одинаковые гости; если ее заставляютъ рыдать, это все равно, что насъ заставляютъ рыдать; мы всѣ должны протестовать.

Прутиковъ.

Я присоединяюсь къ протесту.

Фрезе.

Позвольте, всякій коллективный протестъ закономъ не одобряется.

Прутиковъ.

Вамъ неугодно?

Фрезе.

Мнѣ угодно, только безъ революціи; давайте протестовать мирно и тихо.

Курилинъ.

Какимъ же это способомъ?

Фрезе.

Соберемся всѣ и уѣдемъ.

Лиза.

Я не согласна. У насъ съ папашей такъ и разсчитано, чтобъ здѣсь еще мѣсяцъ прожить.

Прутиковъ.

Уѣхать и оставить слабую дѣвушку на съѣденье этой маменькѣ?! беззащитную, одинокую. нѣтъ-съ… вы можете уѣзжать, я останусь одинъ.

Курилинъ.

Да, прежде надо объясниться съ Серафимой Ивановной, потребовать отчета.

Фрезе.

По какому праву?

Прутиковъ.

По праву защитниковъ невинности.

Фрезе.

Незаконно. По мнѣ лучше ужь предложить и Татьянѣ Дмитріевнѣ, чтобъ и она вмѣстѣ съ нами уѣхала: мы ее доставимъ къ ея роднымъ.

Прутиковъ.

Вотъ это хорошо.

Лиза.

Я не согласна! я не согласна!

Курилинъ.

Но прежде все-таки надо дать почувствовать.

Фрезе.

Пойдемте же укладывать вещи, чтобъ быть наготовѣ къ отъѣзду.

Курилинъ.

Я не умѣю укладывать; надо позвать человѣка.

Фрезе.

Я вамъ уложу.

Лиза.

Господа! перестаньте; что вы затѣяли!

Фрезе — ей тихо.

Не забудьте ваше обѣщаніе.

Прутиковъ — Лизѣ.

Я вамъ сказалъ, что я влюбленъ въ Татьяну Дмитріевну.

Всѣ трое уходятъ во флигель.

V.

ЛИЗА одна, потомъ ЧЕПУРЫЖНИКОВЪ, въ концѣ НАДЯ. Лиза.

Вотъ вамъ и. удовольствіе, вотъ вамъ и пріятная деревенская жизнь! всѣ кавалеры разъѣзжаются… что-жь тогда?… Нѣтъ, Таничка-то наша какова, тихоня-то наша какова! (Входить Чепурыжниковъ,) Только отчего же онъ назвалъ меня глубокою натурой?

Чепурыжниковъ.

Не видала ты Ивана?

Лиза.

Зачѣмъ мнѣ его видѣть?

Чепурыжниковъ.

Что-жь, сегодня будутъ кофе пить или нѣтъ?

Лиза.

Какой ужь кофе? что такое кофе?… скоро всѣ мы разъѣдемся отсюда… Ловкая ваша барышня, Татьяна Дмитріевна!

Чепурыжниковъ.

Что она еще сдѣлала?

Лиза.

А вотъ увидите… скандалъ такой будетъ, на весь уѣздъ зазвонятъ… На радость себѣ привезли друга… скажите, другъ какой!.. всѣ жёнихи изъ-за нея хотятъ выговоръ сдѣлать Серафимѣ Ивановнѣ — и похитить хотятъ, силой увезти.

Чепурыжниковъ.

Серафиму Ивановну?

Лиза.

Какую Серафиму Ивановну?! на что имъ она? Таничку похитить хотятъ!… какая она счастливая.

Входитъ Надя. Чепурыжниковъ.

Надо Серафиму Ивановну предупредить. (Замѣтя Надю.) Ты чего тутъ?

Надя.

Я не къ вамъ… Я Таничку ищу.

Чепурыжниковъ.

Развѣ она не дома?

Надя.

Нѣтъ, она куда-то гулять ушла съ Ниной.

Чепурыжниковъ.

Съ Ниной? вотъ и суди людей! этакія непріятности, а все друзья. (Надѣ.) На что же она тебѣ?

Надя.

Письмо ей передать.

Чепурыжниковъ.

Откуда?

Надя.

Нѣтъ, нѣтъ… мнѣ не велѣли говорить.

Убѣгаетъ. Чепурыжниковъ.

Давай сюда! давай сюда!

Лиза.

Надя, какъ ты смѣешь не слушаться?

Чепурыжниковъ.

Надька!… Надька!… Ну, погоди… я тебѣ покажу… Какъ же теперь быть-то? что дѣлать-то?… не сообразишь… Пойдемъ кофе пить; тамъ ужь разсудимъ, что дальше будетъ.

Входитъ Слетаева.

VI.

ТѢ-ЖЕ и СЛЕТАЕВА. Слетаева.

Куда это всѣ разбрелись?

Чепурыжниковъ.

Мы васъ искали, дорогая наша, васъ… Вотъ пускай кто дружбу свою покажетъ, какъ мы-то, вотъ пускай…

Слетаева.

Въ чемъ же твоя дружба?

Чепурыжниковъ.

Спѣшили объявить, матушка… что тутъ готовится! что готовится!

Лиза.

Вообразите, всѣ кавалеры уѣхать хотятъ и Таничку увезти съ собой.

Слетаева.

Что?!

Чепурыжниковъ.

Матушка! да нѣшто это люди; ни, ни, ни… Вы меня, помните, о нихъ вчера спрашивали; какъ я вѣрно вамъ сказалъ.

Слетаева.

Ничего ты не говорилъ, отвиливалъ только.

Чепурыжниковъ.

Нѣтъ съ, я чрезвычайно вѣрно замѣтилъ, что это по характеру, никого не узнаешь; вотъ и выходитъ по моему… думали, женихи-королевичи, а выходитъ — дрянь… Тамъ Иванъ и Аграфена свое гнули, кто за офицера, кто за нѣмца; а я прямо сказалъ: «не узнаешь», и вышло по моему.

Слетаева.

Они сами вамъ сказали, что уѣзжаютъ?

Чепурыжниковъ.

Такъ точно; сейчасъ укладываться пошли.

Лиза.

Отъ Ниночки бѣгутъ. Вообразите, говорятъ, что вы навязывали имъ Ниночку въ невѣсты, а они ее не хотятъ.

Чепурыжниковъ.

Каковъ народецъ! Нашей-то красѣ-царевнѣ да за ними гоняться? вотъ лгунишки-хвастунишки!

Слетаева.

Молчи… Самъ вызвался вчера Прутикову намекнуть, чтобъ онъ сватался; хорошо намекнулъ. Кабы не ты, да не по-дурацки бы разговаривалъ, смѣли бы они заикнуться, что имъ навязывали?.. вы съ Татьяной постарались осрамить передъ всѣми мою Нину, отверженную невѣсту сдѣлать изъ нея… мою красоту, мою божественную!… прелесть!… посмѣли отказаться!… ну, и слава Богу.

Чепурыжниковъ.

Слава Богу, матушка.

Слетаева.

Радуйся, радуйся нашему оскорбленію.

Чепурыжниковъ.

Я вѣдь ваши слова повторяю, а конечно свинство съ ихъ стороны.

Слетаева.

Какъ испугали, подумаешь!… Неужели Нину отдавать за этихъ дураковъ? Никогда бы, ни за что бы я своего согласія не дала… Никому они здѣсь не нужны, — и зачѣмъ они сюда пріѣхали?… поди, ступай къ нимъ, позови ихъ сюда. Скажи, что я прошу ихъ выдти ко мнѣ на два слова.

Чепурыжниковъ.

Всѣхъ троихъ?

Слетаева.

Всѣхъ троихъ.

Чепурыжниковъ.

Слушаю-съ.

Уходитъ въ домъ.

VII.

СЛЕТАЕВА и ЛИЗА. Лиза.

Еще что? подумайте-ка: они вамъ же хотятъ протестъ высказывать.

Слетаева.

А вотъ увидимъ… увидимъ сейчасъ.

Лиза.

Все за Таничку… будто вы съ Ниной Таню поѣдомъ ѣдите, что она плакала всю ночь.

Слетаева.

Какъ же они черезъ весь садъ въ другомъ флигелѣ слышали, что она плакала?

Лиза.

Это я имъ сказала.

Слетаева.

А тебя кто просилъ? что ты суешься? вы съ отцомъ только мутить да ссорить людей умѣете.

Лиза.

Вы хотите, чтобъ и я заплакала… Можетъ быть у васъ въ Петербургѣ такъ съ гостями обращаются?… Ну, извольте; я заплачу; я сейчасъ заплачу, коли это вамъ угодно!

Слетаева.

Ахъ, уѣзжайте всѣ! и Таничку свою возьмите, возлюбленную, — никого намъ не надо, никого, никого!

Изъ дома выходятъ Прутиковъ, Фрезе и Курилинъ; за ними Чепурыжниковъ.

VIII.

ТѢ-ЖЕ, ПРУТИКОВЪ, КУРИЛИНЪ, ФРЕЗЕ и ЧЕПУРЫЖНИКОВЪ. Женихи раскланиваются со Слетаевой. Слетаева.

Здравствуйте… Извините, господа, что я васъ оторвала отъ вашего занятія. Я слышала, вы укладываете вещи, вы уѣхать собираетесь?

Фрезе.

Да-съ… я хотѣлъ поблагодарить за ваше гостепріимство.. долгъ службы…

Слетаева.

Пожалуйста, не маскируйтесь…Вы третьяго дня говорили мнѣ, что останетесь еще двѣ недѣли; стало быть, никакого долга службы нѣтъ… тѣмъ болѣе всѣмъ троимъ сразу.

Прутиковъ.

У меня долга службы и не можетъ быть: я не служу; но у меня могутъ быть причины.

Слетаева.

Мнѣ не нужно ихъ знать, и я васъ не спрашиваю. Я нисколько васъ и не удерживаю; вы можете ѣхать… Чепурыжниковъ, вели заложить коляску; надо отвезти господъ на желѣзную дорогу… четырехъ-мѣстную вели заложить, чтобы всѣ могли умѣститься… всѣ, всѣ.

Чепурыжниковъ.

Кто-жь это, матушка, всѣ? Лизочка, кто же это всѣ? о чемъ ты плачешь?

Лиза.

Мое сердце знаетъ о чемъ.

Уходитъ. Курилинъ.

Серафима Ивановна, повѣрьте, что мы не желали бы ни въ какомъ случаѣ нарушить святыню…

Слетаева.

Я вашихъ объясненій не прошу

Фрезе.

Однако, при извѣстной деликатности…

Слетаева.

Деликатности! и вы смѣете говорить о деликатности, — я могу, а не вы… Что вы здѣсь видѣли у меня? позвольте васъ спросить, что вы видѣли?

Курилинъ.

То-есть, о чемъ это?

Слетаева.

Вы видѣли одну ласку и уваженіе; ваши малѣйшія желанія старались удовлетворить; какъ родные вы были приняты… я слишкомъ деликатна, чтобъ васъ упрекать, но, кажется, мое гостепріимство я доказала всѣмъ, всѣмъ!…

Чепурыжниковъ.

Какія сливки къ чаю! какія телячьи котлетки!

Слетаева.

И что же я за это получила? какую благодарность?… Я ничего не хочу получить; но что я получила?… Вдругъ, ни съ того, ни съ сего, люди вмѣшиваются, куда ихъ не спрашиваютъ, позволяютъ себѣ говорить и обо мнѣ, и о моей Нинѣ.

Прутиковъ.

Ужь если на то пошло!…

Фрезе.

Зачѣмъ раздраженіе? зачѣмъ раздраженіе?

Слетаева.

Отъ того, что я мать, милостивый государь, и не могу допустить, чтобъ оскорбляли мое дитя… Что же это не оскорбленіе? Я васъ не удерживаю, и не воображайте, пожалуйста, чтобъ отъ васъ было какое-нибудь веселье намъ; но развѣ это не оскорбленіе?… вдругъ, ни съ того, ни съ сего, всѣ уѣзжаютъ, какъ будто чѣмъ-то обижены… Протестъ какой-то, скажите, протестъ! протестъ… И для чего это? чтобы потомъ разсказывать сплетни, какъ наша попадья деревенская… Я слишкомъ деликатна, чтобы унизиться до того, чтобы повторять сплетни; но я не могу не сказать, что это недостойно порядочныхъ людей… про дѣвушку… такую, какъ Нина… да съ чего вы взяли? да вы съ ума сошли!… чтобъ я мою Нину хотѣла непремѣнно за кого нибудь изъ васъ… откуда это берется?! Это ваша фантазія! никогда… это низкая сплетня. И вы можете уѣхать преспокойно; никто о васъ не заплачетъ… Вели заложить коляску, Чепурыжниковъ… большую…

Уходитъ.

IX.

ТѢ-ЖЕ, безъ СЛЕТАЕВОЙ. Курилинъ.

Гм! Фантазія! мнѣ Татьяна Дмитріевна прямо предлагала жениться на Нинѣ Петровнѣ.

Фрезе.

И мнѣ.

Прутиковъ — Чепурыжникову.

А мнѣ вы же совѣтовали свататься.

Чепурыжниковъ.

Ничего я не совѣтывалъ: вы не такъ поняли.

Курилинъ — Прутикову.

Неужели она съ отчаянія даже за васъ хотѣла выдти?

Прутиковъ.

Отчего же съ отчаянія?

Курилинъ.

Оттого, что я отъ нея отказался.

Прутиковъ.

Стало быть, вы себя считаете лучше меня? скажите, лучше меня?

Фрезе.

Господа, теперь не время входить въ препирательства; теперь ужь намъ ни въ какомъ случаѣ нельзя здѣсь оставаться ни минуты.

Чепурыжниковъ.

Отчего же нельзя? отчего нельзя-то? Серафима Ивановна добрая: она вспылить — вспылитъ, наговоритъ всякаго; но она отходчива: сейчасъ угомонится и проститъ.

Прутиковъ.

Какъ простить? Вотъ это мнѣ нравится: насъ же разнесли, да насъ же и прощать?… И не нужно намъ ея коляски.

Курилинъ.

До станціи пять верстъ, какъ же мы безъ коляски?

Прутиковъ.

Телѣгу возьмемъ у мужика… да я лучше пѣшкомъ пойду, чѣмъ одолжаться послѣ всего этого.

Фрезе.

Никогда вы не пойдете пѣшкомъ; нечего пѣтушиться; вы еще самое лучшее мѣсто въ коляскѣ займете… Намъ ужь потому нельзя, господа, отказываться отъ коляски, что это было бы грубостью съ нашей стороны….

Курилинъ.

Конечно, это слишкомъ мелочно, такая щепетильность: она женщина и нервная… придираться къ какому-нибудь лишнему слову…

Прутиковъ.

Я унижаться не намѣренъ.

Фрезе.

Притомъ же она мать, положеніе озлобленной матери! это надо принять во вниманіе и быть снисходительнымъ.

Чепурыжниковъ.

Конечно, надо быть снисходительнымъ; пойдемте кофе пить.

Прутиковъ.

Ни за что на свѣтѣ! глотка воды здѣшней не возьму.

Чепурыжниковъ.

Воды не пейте, вода здѣсь не хороша, а кофе пойдемте пить… я скажу, чтобъ намъ въ бесѣдку подали, дамы туда не придутъ.

Курилинъ.

Въ самомъ дѣлѣ, господа, вѣдь мы съ утра ничего не ѣли.

Чепурыжниковъ.

Конечно… всѣ пойдемте, — на людяхъ и смерть красна. Для васъ-то я спрошу, а себѣ одному спросить неловко.

Фрезе.

И то сказать, вѣдь не дѣти же мы, чтобъ за провинность насъ безъ кофе оставляли… только мнѣ надо подождать.

Чепурыжниковъ.

Что тамъ ждать! На одну минуту пойдемте.

Прутиковъ.

Я съ вами посидѣть посижу,.но пить и ѣсть…

Чепурыжниковъ.

Тоже будете, да еще съ апетитомъ… пожалуйте, нечего топорщиться. (Про себя.) Черти этакіе! ихъ же корми, да ихъ же и уламывай.

Всѣ уходятъ. Съ противоположной стороны входятъ Нина и Таня.

X.

НИНА и ТАНЯ, потомъ НАДЯ. Нина — продолжая разговоръ.

Кто же въ этомъ виноватъ? вы всѣ, — и ты, и мамаша, — всѣ вы, кто меня такъ нелѣпо любитъ.

Таня.

Да, да… самые преданные выходятъ всегда самыми негодными.

Нина.

Вы только восхищаетесь мной; отъ васъ никогда никакого замѣчанія не получишь. Что я ни сдѣлаю, все прекрасно.

Таня.

Неправда, я очень хорошо вижу твои недостатки.

Нина.

А если видишь, такъ еще хуже, что не говоришь мнѣ ихъ въ глаза. Да ты просто боишься меня, и это мнѣ вреднѣе всего… ты боишься меня.

Таня.

Скажите, какое страшилище!

Нина.

Боишься, совсѣмъ трусишь… когда меня кто-нибудь сердитъ, ты всякій разъ за меня заступаешься, а можетъ быть я и неправа, что сержусь… ты должна мнѣ противорѣчить, а ты не смѣешь.

Таня.

И неправда, я сколько разъ тебя осуждала и упрекала.

Нина.

Ну, въ чемъ? ну, въ чемъ?.. сдѣлай милость, скажи, припомни, въ чемъ упрекала?

Таня.

Во многомъ… Ну, ну, положимъ… помнишь, ты на прошлой недѣлѣ простудилась; какъ я тебя упрекала, что ты въ тонкихъ туфелькахъ по сырой землѣ бѣгала.

Нина.

Ты не упрекала и не остерегала, когда нужно было, — ты только потомъ ныла надо мной, да охала, пока я не огрызнулась. Нѣтъ, ты что-нибудь поважнѣе скажи.

Таня.

Развѣ можно такъ припомнить сразу. Но я тебѣ докажу, при первомъ же случаѣ докажу, что я нисколько не стѣсняюсь тебѣ высказывать все, что въ тебѣ не хорошо.

Нина.

Не храбрись… Ты не только сама, ты узнаешь, что другіе-то дурнаго про меня говорятъ, такъ и то не скажешь, солжешь да скроешь… чтобъ меня не огорчить.

Таня.

Ну, хорошо… ужь я тебя огорчу; вотъ увидишь, я докажу.

Нина.

Сдѣлай милость, огорчи… по крайней мѣрѣ я буду знать, что люди про меня думаютъ, а не то. что ты хочешь, чтобъ про меня думали.

Таня.

Хорошо, хорошо.

Вбѣгаетъ Надя. Надя.

Насилу васъ нашла, Татьяна Дмитровна, — письмо вамъ… только секретное.

Подаетъ письмо. Таня.

Что? (Раскрывъ письмо.) Откуда ты взяла?

Надя.

Онъ самъ мнѣ далъ… онъ тутъ близко.

Нина.

Кто тебѣ пишетъ?

Таня.

Григорій Николаичъ… хочетъ меня видѣть.

Нина — быстро.

Гдѣ онъ?

Надя.

Тутъ въ рощѣ прячется, но онъ никому не велѣлъ говорить.

Нина.

Попроси его сюда; только не говори, что я зову, а скажи, что Таня… Погоди: ты помнишь, Надя, вчера тебѣ понравилась коробочка, въ которой мои платочки лежатъ… ну. я тебѣ ее подарю, если ты будешь умница и про меня не скажешь.

Надя.

Я буду умница! увидите!

Убѣгаетъ. Таня.

Вотъ ужь я тебѣ сейчасъ сдѣлаю замѣчаніе: это совсѣмъ не хорошо подкупать дѣвочку коробкой.

Нина.

Подкупать! — такъ сейчасъ отъ одной коробки у нея характеръ испортится.

Таня.

Положимъ, что нѣтъ…

Нина.

Слушай: я спрячусь тутъ, пока ты съ нимъ будешь разговаривать.

Таня.

Нѣтъ, нѣтъ, Нина, ни за что… подслушивать? ни за что… я лучше сама тебѣ послѣ все разскажу, только уходи теперь.

Нина.

Ты солжешь. Ты по своему мнѣ передашь; нужно знать правду.

Таня.

Ей-Богу всю правду скажу.

Нина.

Не скажешь; а для меня это…

Таня.

Я догадываюсь, я догадываюсь., не безпокойся.

Нина.

Что такое? что? ну, да скажи, не бойся.

Таня.

Ты его любишь? я вчера намекала тебѣ во время ссоры.

Нина.

Зачѣмъ онъ тебя хочетъ видѣть?

Таня.

Не знаю… Уйди… пожалуйста, уйди!

Нина.

Ни за что!.. опять ты трусишь за меня.

Таня.

Смотри, вонъ идетъ… идетъ!

Нина.

Такъ тише же… тсс!..

Прячется. Таня.

Боже мой! что-то онъ будетъ говорить? Только бы, дай Господи, чтобъ онъ не сказалъ, что хочетъ на мнѣ жениться…

Входитъ Крузовъ.

XI.

ТѢ-ЖЕ и КРУЗОВЪ. Крузовъ.

Что это вы какая боязливая, меня сюда зовете и не хотѣли придти къ рощѣ? Вѣдь это Нина Петровна меня считаетъ разбойникомъ, а не вы; я бы васъ не убилъ. Тутъ я подъ опалой; мнѣ сюда идти неловко.

Таня.

Вы меня ищете, а не я васъ, слѣдовательно…

Крузовъ.

Правда, правда, — я долженъ подчиниться… Ну, все равно, вотъ здѣсь насъ никто не увидитъ. Смѣю васъ просить…

Садятся на скамью среди акацій. Таня.

Погодите. Прежде, чѣмъ вы мнѣ что-нибудь скажете, у меня самой къ вамъ большая просьба.

Крузовъ.

Сдѣлайте одолженіе.

Таня.

Будьте такъ добры, ради всего святаго, не говорите мнѣ, что вы меня любите и хотите на мнѣ жениться

Крузовъ.

На васъ? да съ чего вы взяли?

Таня.

Вы мнѣ этого не скажете?

Крузовъ.

Никогда въ жизни.

Таня.

Благодарю васъ Теперь я спокойна и слушаю.

Крузовъ.

Позвольте мнѣ узнать, что у васъ тутъ происходило съ тѣхъ поръ, какъ вчера я оставилъ этотъ домъ?

Таня.

Странный вопросъ!

Крузовъ.

Вы знаете, что я просилъ руки Нины Петровны; такія вещи не дѣлаются зря, — дѣлаются обдуманно; легко ихъ не бросаютъ. Я ночевалъ у батюшки и теперь долженъ на что-нибудь рѣшиться: или совсѣмъ уѣхать и отказаться отъ моихъ желаній, или…

Таня.

Зачѣмъ отказываться?

Крузовъ.

А! стало быть, мой баловень смирился, — есть для меня благопріятный оборотъ.

Таня.

Я этого не сказала.

Крузовъ.

Ну! это чувствуется. Впрочемъ, я такъ и думалъ. Нина Петровна должна раскаиваться, что такъ глупо поступила со мной.

Таня.

Ничего тутъ глупаго не было.

Нина — про себя.

Конечно, глупо. Опять она меня выгораживаетъ.

Таня.

Какъ вы ни толкуйте, вы ее оскорбили. Вы любите — хорошо; но надо было прежде всего убѣдиться, что и къ вамъ расположены… и сдѣлать предложеніе, и тогда ужь.. еслибъ вамъ дали согласіе… тогда… да и тогда нельзя такъ схватить цѣловать какъ-то по-медвѣжьи; надо было сперва получить на это разрѣшеніе… да и получивши разрѣшеніе… дѣйствовать осмотрительно, а не такъ при всѣхъ, какъ будто побѣду свою торжествовать: нате. молъ, смотрите всѣ, какъ я властвую!

Крузовъ.

Гдѣ вы вычитали такой церемоніалъ поцѣлуя?.

Таня.

Въ законахъ приличнаго общества.

Крузовъ.

Развѣ приличное общество создано не такъ, какъ всѣ мы грѣшные? не умѣетъ ни радоваться, ни увлекаться?

Таня.

Все-таки сдерживая себя.

Крузовъ.

Даже въ лучшихъ порывахъ? и этого требовала отъ меня Нина?! О! въ такомъ случаѣ она была бы куклой, и я считалъ бы ее неспособной ни къ какому теплому чувству.

Таня.

Куклой? вы осмѣлились сказать! Такъ я съ вами и говорить не стану Послушайте, вѣдь кажется, вы не то, что всѣ эти другіе. — вы умнѣе ихъ. Они видятъ только внѣшнее, только гордость и недоступность; да вѣдь и не стоютъ они другаго обращенія, — а вы… Господи!… когда къ вамъ… Это безсовѣстно!… вы бы должны знать, что подъ этой гордостью кроется цѣлое сокровище прелестной души.

Крузовъ.

Я и знаю.

Таня.

Вы сколько разъ мнѣ это говорили… тамъ, зимой, въ Петербургѣ, когда бывало что-нибудь расшевелитъ Нину, затронетъ за живое, и она вспыхнетъ вся. Помните ваши слова: что передъ честнымъ и великодушнымъ поступкомъ она никогда не остановится?

Крузовъ.

Я отъ нихъ не отказываюсь; но въ настоящемъ случаѣ…

Таня.

Въ настоящемъ случаѣ вы должны говорить совсѣмъ не то, что вы говорите.

Крузовъ.

Почему это?

Таня.

Потому что, потому что… такъ надо. Могли бы вы хоть разъ послушаться, не разсуждая.

Крузовъ.

И говорить не то, что думаю? Нина Петровна затѣяла безсмысленную, безтактную исторію…

Нина — про себя.

Правда.

Таня — невольно вскакивая.

Ради Бога!

Крузовъ.

Что-съ?

Таня.

Вы не въ состояніи разговаривать безъ рѣзкихъ словъ?

Крузовъ.

Я оправдываюсь.

Таня.

Ахъ! еслибъ вы знали, въ какое ужасное положеніе вы меня ставите… еслибъ вы только знали?.. сказать-ли вамъ? — ну да, я вамъ сочувствую, я не сомнѣваюсь въ вашей любви къ Нинѣ, я хотѣла-бы… хотѣла-бы помочь вамъ… но вы своими замѣчаніями портите всѣ мои надежды и затрудняете дѣло… и хуже всего то, что я не могу вамъ объяснить, почему это такъ. Къ чему рѣзкости? къ чему?.. я васъ прошу, говорите иначе, говорите другое: какъ она вамъ дорога, какъ въ ней вся ваша жизнь! — теперь такъ говорите… Поймите-же: теперь… въ настоящую минуту это нужно для вашего успѣха.

Нина — про себя.

Что такое?

Таня.

Поймите: рѣзкое слово, пустое слово… но вдругъ она его услышитъ… кто-нибудь подслушаетъ, передастъ… и это опять разстроитъ ея хорошее, расположеніе… Изъ пустяковъ опять выйдетъ…

Нина — про себя.

Она меня выдаетъ.

Таня.

Мнѣ это было-бы больно, очень больно; я знаю, какъ вы искренно любите другъ друга… то-есть про нее я этого не знаю навѣрно; но мнѣ кажется, вы для нея лучше всѣхъ… и такъ-бы я желала… Нѣтъ! я запутаюсь, я запутаюсь, я не могу такъ, когда съ одной стороны вы, съ другой она, — я между двухъ огней.

Крузовъ.

Въ какомъ отношеніи?

Таня.

Оставимте этотъ разговоръ до другаго раза… я чувствую, что у меня языкъ начинаетъ болтать помимо воли, что не слѣдуетъ.

Крузовъ.

Отчего?

Таня.

Оттого что въ настоящую минуту я стѣснена, у меня камень на душѣ; я не могу сказать почему; но ей-Богу… Уйдите, ждите меня у рощи… я приду, я даю вамъ слово, что приду.

Крузовъ.

Но такъ внезапно…

Таня.

Мнѣ слишкомъ близко къ сердцу ваше счастье, ея счастье… я боюсь, что выйдетъ наоборотъ, уйдите.

Нина — выступая.

Останьтесь.

Таня.

А!.. слава Богу!.. гора съ плечъ!

Крузовъ — про себя.

Вотъ въ чемъ тиски?.. насъ подслушивали.

Таня.

Нина… ты хочешь, чтобъ я тебѣ говорила все, что найду въ тебѣ дурнаго?.. ну!.. если ты разсердилась на него за эти вздорныя слова, если не видишь, что по любви сорвалось съ языка… Нина, это будетъ очень… дурно съ твоей стороны.

Нина.

Нисколько не сержусь, напротивъ…

Крузовъ.

Что?

Нина.

Напрасно ты такъ волновалась, я съ каждымъ словомъ его согласна и особенно съ тѣмъ, что передъ честнымъ поступкомъ не остановлюсь, — я оправдаю это мнѣніе… (Крувову.) Я прошу простить меня.

Крузовъ.

Благодарить, боготворить васъ!..

Нина.

Вы спрашивали, что вамъ дѣлать: возьмите баловня невѣстой, если хотите.

Таня.

А! Нина! дай мнѣ разцѣловать тебя!

Крузовъ.

Нѣтъ, позвольте, это мое дѣло. Не вы женихъ, а я… теперь даже по церемоніалу можно.

Цѣлуетъ Нину. Таня.

Пускай-ка послѣ этого ее осуждаютъ! пускай считаютъ холодной и тщеславной… О! какъ имъ всѣмъ будетъ стыдно!.. и какъ я рада!

Входитъ Прутиковъ.

XII.

ТѢ-ЖЕ и ПРУТИКОВЪ, потомъ КУРИЛИНЪ и ФРЕЗЕ. Прутиковъ — не замѣчая Нины, Танѣ.

Послушайте, я спѣшу васъ предупредить: Серафима Ивановна велѣла уложить ваши вещи.

Входитъ Курилинъ. Курилинъ.

Татьяна Дмитріевна, мы уѣзжаемъ всѣ съ вами.

Таня.

Куда? что такое?

Входитъ Фрезе. Фрезе.

Я имъ сказалъ, что вы сами приказали уложить ваши вещи, и отъ вашего имени я ужь положилъ вашъ сундукъ въ коляску.

Таня.

Кто васъ просилъ?

Фрезе.

Я не допускаю, чтобы люди говорили, что васъ попросили уѣхать отсюда; сами вы можете ѣхать, но чтобы васъ…

Таня.

Выгнали, что-ли?

Фрезе.

Я даже произнести этого слова не рѣшаюсь.

Курилинъ — замѣтя Крузова.

И вы здѣсь?.. стало быть, всѣ вмѣстѣ ѣдемъ?

Прутиковъ.

Нѣтъ, всѣ не усядемся, коляска четверомѣстная; а если Татьяна Дмитріевна…

Нина.

Куда вы это собрались?

Фрезе.

Мы обязаны совсѣмъ уѣхать отсюда…

Крузовъ.

Дорога скатертью, — я съ вами не поѣду; мнѣ и здѣсь хорошо; мнѣ здѣсь чего лучше быть нельзя.

Входятъ Слетаева, Чепурыжниковъ и Лиза.

XIII.

ТѢ-ЖЕ, СЛЕТАЕВА, ЧЕПУРЫЖНИКОВЪ и ЛИЗА. Слетаева.

Какъ? распоряжаться у меня по своему? погодите! (Увидя всѣхъ, удивленно.) Всѣ тутъ! что за сборище? (Увидя Крузова.) И вы? (Чепурыжникову.) Какъ-же мнѣ съ нимъ теперь, я ужь и не знаю: сердиться на него или нѣтъ?.. онъ все-таки одинъ только и любитъ Нину.

Чепурыжниковъ.

Какъ угодно, матушка.

Слетаева — махнувъ рукой.

Ну, ужь тебя спроси только!

Таня.

Серафима Ивановна…

Слетаева.

Довольно-съ… вы можете ѣхать со всѣми, довольно мы натерпѣлись… Пойдемъ, Ниночка… Никого намъ не надо; мы однѣ съ тобой…

Нина.

Нѣтъ, мама, не однѣ; у меня есть другъ, — вѣрный и преданный до самоотверженія… (Цѣлуетъ Таню.) И есть еще… женихъ.

Всѣ — кромѣ Тани.

Женихъ!? Женихъ!?

Нина.

Вотъ этотъ. Всѣхъ остальныхъ я отдаю Танѣ. Всѣ трое могутъ на ней жениться.

Курилинъ.

Какъ всѣ трое?

Нина.

Вѣдь вы всѣ трое дѣлали ей предложеніе.

Таня.

Но я ни за одного не пойду, потому что ни одинъ не спросилъ руки Нины.

Фрезе

Чтобъ жениться на васъ, надо было свататься къ Нинѣ Петровнѣ? — неосновательно.

Нина.

Я бы не помѣшала, я бы вамъ всѣмъ отказала навѣрно.

Курилинъ и Прутиковъ.

О-о-о!

Фрезе.

Сегодня-же уѣду.

Слетаева.

Я опомниться не могу. Нина! ты дала согласіе?.. А я-то какъ радовалась, что мы со всѣми перессорились и что они уѣдутъ. Ну, если вы приказываете… (Крузову.) Попробуйте только не сдѣлать ее счастливой! попробуйте только!

Лиза.

Такъ уѣзжать не будетъ никто?

Нина.

Баловень проситъ всѣхъ остаться… не станемъ больше ссориться.

Лиза.

У насъ батюшка въ гимназіи говорилъ: худой миръ лучше доброй ссоры.

Слетаева

Оставайтесь всѣ! (Легкій ропотъ жениховъ.) Нина такъ желаетъ.. Я и коляски не дамъ… Чепурыжниковъ, вели отложить коляску.

Фрезе.

Я все-таки уѣду. Быть заштатнымъ женихомъ и непрезентабельно, и нелогично.

Чепурыжниковъ.

Какова наша Ниночка-то! ангелъ-то нашъ! все устроила, успокоила… крыломъ своимъ повѣяла — все тихо, мирно…

Таня.

Серафима Ивановна, да отдайте ему сѣно, а то онъ не уймется въ своихъ восторгахъ.