БСЭ1/Московская школа живописи

МОСКОВСКАЯ ШКОЛА ЖИВОПИСИ 14—17 вв., в Московском государстве. Слагалась в связи с Полоцко-смоленской, с Владимиро-суздальской школой, отличаясь от искусства других феодальных центров стремлением придать художественному образу эмоциональную насыщенность. Этому способствовали воздействия византийского искусства уже в первой половине 14 в. и деятельность греческих и сербских мастеров в Москве конца 14 в. (иконы из с. Кривого в Гос. Третьяковской галлерее) и, в особенности, творчество Феофана Грека (см.), жившего в Москве на рубеже 14—15 вв. Сохранившиеся станковые произведения Феофана Грека («Успение» и «Преображение» в Гос. Третьяковской галлерее), отличающиеся высоким мастерством колористического построения композиции и ритмич. четкостью рисунка, насыщены драматич. экспрессией; известно, что Феофан выполнял архитектурные панорамы (вид Москвы, облик Софии Константинопольской), не связанные непосредственно с культом. Русские иконы, написанные в эту эпоху («Никола Угрешский», «Богоматерь Муромская» в Гос. Третьяковской галлерее), говорят об усвоении живописных законов произведений Феофана, но в то же время им присуща более мягкая, лирическая трактовка образа, специфичная для Московской школы живописи. Наибольшей силы эта особенность достигает в творчестве гениального русского живописца Андрея Рублева (см.). Его произведениям (фрески Успенского собора во Владимире, 1408; «Троица» и «Звенигородский чин» в Гос. Третьяковской галлерее, «Чин» в Загорском музее) свойственна величавая значительность художественного образа, достигаемая ритмическим построением рисунка, тонально-разработанным цветом и предельной законченностью композиции. В творчестве Рублева завершается процесс освоения византийского наследия, обогащенный предшествовавшим сложным путем развития древне-русского искусства в феодальных областях. А. Рублев достиг подлинной народности в лучших своих произведениях («Троица» в Гос. Третьяковской галлерее). Произведения Рублева долгое время являлись образцом для древне-русских художников (ст. 41 Стоглава, 1551). Однако Рублев не оставил после себя последователей. Психологичность его живописи сменяется несколько манерной холодностью художников второй половины 15 в. («Вход в Иерусалим», «Многоликий чин» в Гос. Третьяковской галлерее) с их сухим колоритом. Эту сухость сменил изысканный и пышный аристократизм блестящих произведений Дионисия (1440—1505), творчество к-рого соответствовало роскоши дворцовых церемоний московского великого князя. Удлиненные пропорции человеческих фигур в иконах Дионисия, светлый и мягкий, но холодный колорит, несколько манерный рисунок («Чин Ферапонтова монастыря», «Одигитрия», 1483, в Гос. Третьяковской галлерее) надолго определяют дальнейшее развитие московского искусства, создавая своеобразный древне-русский академизм. В середине 16 века, в эпоху Ивана Грозного с ее рационалистич. устремлениями, в живопись проникают публицистич. тенденции, выражаясь в постепенно появляющихся реалистич. чертах внешнего быта. Основной задачей становится подробное изложение сюжета, нарастает повествовательность. Колорит становится более плотным и темным, но характеристика изображенных персонажей разнообразна, хотя и без психологич. тонкости. Возникает попытка дать целостный пейзаж, в к-ром развертывается действие («Воинствующая церковь», «Рождество» в Гос. Третьяковской галлерее), являющаяся переломным моментом для развития зарождающегося реализма. В ту же эпоху в Москве возникает интерес к теоретич. обсуждениям живописи (Максим Грек, Стоглав, дело Висковатого). Внимание к подробностям, характеризующим тему, переходит в тончайшую миниатюрную разработку деталей у т. н. «строгановских» мастеров 16—17 вв. («Складень» Прокопия Чирина в Гос. Тредьяковской галлерее). Эти детали, выполненные мельчайшей золотой штриховкой, поглощают все внимание художника, задача к-рого показать все совершенство своей техники миниатюриста, часто в ущерб значительности и глубине художественного образа. Но реалистические черты, проявившиеся в назидательной и публицистич. живописи 16 в., сказываются и в произведениях «строгановских» художников (Прокопий Чирин — «Святые, соименные семье Годунова» в Гос. Третьяковской галлерее). Одновременно со Строгановской школой в Москве 16—17 вв. наблюдается в Годуновской школе возвращение к тенденциям Дионисия, особенно в фресках. Обе школы сливаются вместе к середине 17 в. с развитием в них реалистич. черт. С полной силой реалистические тенденции выразились в творчестве С. Ушакова (1626—81), знакомого с произведениями голландских и немецких художников, работавших на Руси в 17 в. С. Ушаков (см.) в своем сочинении «Слово к любителям иконного писания» (1667) называет зеркало, отражающее вещи такими, как они есть, образцом для живописца. Сторонником реализма является и друг Ушакова, художник Иосиф Владимиров. В произведениях Ушакова проявляется интерес к изображению человеческого лица, что ведет к возникновению искусства портрета, парсун (см.). Творчество Ушакова («Нерукотворный спас», «Насаждение древа Государства российского» в Гос. Третьяковской галлерее) облегчает переход от условного средневекового искусства к светской живописи, отдельные произведения к-рой появились уже во второй половине 17 века («Книга о сивиллах» и др.). Значение передовой М. ш. ж. в том, что в ее пределах развивается русское национальное искусство, в течение более чем трех сотен лет подготовлявшее пути для реалистич. живописи русских художников 18 и 19 вв.

Лит.: Жидков Г. В., Московская живопись средины 14 века, М., 1928; Wulff О. u. Alpatoff М., Denkmäler der Ikonenmalerei in kunstgeschichtlicher Folge, Hellerau bei Dresden, 1925.