МЕРТВЫЙ ЯЗЫК, применяемый в языковедении термин для обозначения языков, не являющихся более постоянным орудием общения какого-либо ныне существующего народа. Понятие «мертвые языки» противопоставляется, т. о., понятию «живые языки» и включает:
1) языки, исчезнувшие, не оставившие своего продолжения среди ныне существующих языков (как, напр., языки шумерский, вавилоно-ассирийский, египетский, готский и мн. др.); 2) языки, представляющие собой древние формы ныне существующих языков, уже отмершие и сменившиеся другими (как, напр., англосаксонский язык по отношению к английскому, древне-греческий язык по отношению к новогреческому и мн. др.). Различие между этими двумя группами М. я. не столь значительно, как можно предположить. Как справедливо указывает акад. Н. Я. Марр, именно из материалов, казалось бы, совершенно исчезнувших М. я. выстроились новые, качественно отличные от них языки: «Так называемые новые языки, как и так называемые древние и древнейшие культурные языки мира, не творились в точном смысле этого слова..., а возникали в процессе скрещения, слагаясь из элементов или целых слов уже существовавших... различных языков» (Марр Н. Я., О происхождении языка, в его кн.: Избранные работы, т. II, 1936, стр. 189). В частности, М. я. часто сохраняются в специальном употреблении отдельных групп иноязыкового населения (как языки письменности или культа), оказывая значительное влияние на лексику и строй живого языка, хотя бы принадлежащего к другой системе (ср., напр., вклад санскрита в лексику живых дравидских и индонезийских языков, вклад древне-еврейского языка в лексику идиш-еврейского языка и т. п.). С другой стороны, «последующие по времени их появления в кругозоре истории человечества языки вовсе не представляют простого продолжения одних нам известных предшествующих, даже так называемые новые языки отнюдь не являются 
перерождениями древних языков и только; в возникновении новых видов громадную роль играли неучитываемые бесписьменные языки» (Марр, там же, стр. 188—189). Отсюда становится ясной огромная ценность М. я. для историч. языковедения. «„Материя и форма... языка“, — говорит Энгельс, — только тогда могут быть поняты, когда прослеживают его возникновение и постепенное развитие, а это невозможно, если оставлять без внимания, во-первых, его собственные омертвевшие формы и, во-вторых, родственные живые и мертвые языки» (Энгельс, Анти-Дюринг, в книге: Маркс и Энгельс, Соч., т. XIV, стр. 327).
Изучение М. я. представляет большую важность не только для языковедения (см.), но и для истории (см. История и историография), открывая, с одной стороны, доступ к первоисточникам, а с другой, в самих языках вскрывая свидетельства о судьбах говоривших на них народов. Неудивительно, что расцвет филологии (см.) сыграл столь существенную роль в подготовке не только языковедения, но и истории: в этом отношении показательны высказывания первых теоретиков историч. метода об огромной важности изучения М. я. (напр., Дж. Вико — «Новая наука», Лейбниц — «Новые опыты о человеческом разуме»).
Однако показания М. я. должны использоваться историком критически. Распространение и исчезновение языков, вытеснение одними языками других, «умирание» и развитие языков суть явления социальные, не связанные обязательно ни с переселением народов ни с вытеснением одними народами других. Разумеется, в нек-рых случаях одни явления могут сопутствовать другим; так, исчезновение тасманийского языка или нек-рых языков индейцев Америки обусловлено физическим уничтожением говоривших на них народов европейцами-колонизаторами; но в огромном большинстве случаев вытеснение одних языков другими не связано ни с какой сменой населения; так протекало, напр., распространение арамейского языка в Передней Азии в 3 веке до хр. э. — 7 веке хр. э., вытеснившего из употребления ряд других языков на этой территории, распространение греческого и латинского языков на территориях Восточной и Западной Римской империи, поглощение корнского языка английским и т. п. Более того, язык, первоначально распространенный на определенной территории, может оказаться устойчивее языков вновь появляющихся на ней народов и поглотить их совершенно: так исчезли, напр., в романских странах языки германцев — франков, бургундов и др., так маньчжурский язык не устоял против высококультурного языка китайского, так тюркский язык болгар уступил место славянскому. Особенно четко историк должен различать язык и расу (см.): общность языка, как и общность нации, есть общность, исторически сложившаяся из языков различных племен и рас, общность не расовая и не племенная. Именно учитывая всю сложность явлений смены языков и их причины, советская лингвистика пришла к резкому и справедливому отрицанию лженаучной фикции «расово особых семей языков» (Марр). Именно на подмене одних историч. категорий другими, на грубо ошибочных отождествлениях языка и расы строят свою фальсификацию науки «теоретики» фашизма. — Сведения о М. я. дают науке памятники древней письменности; меньшее значение имеют сведения о языках, сообщаемые иногда историками и путешественниками, глоссы, имена собственные и названия мест, встречающиеся в иноязыких текстах. Отсутствие больших связных текстов на М. я. делает обычно невозможным углубленное лингвистич. исследование, отсутствие же сведений о характере письма и языка может затруднить и даже сделать невозможным расшифровку сохранившихся памятников. Об истории 
расшифровки древних памятников письменности — см. Письмена.
Из М. я. древности наиболее изучены языки Старого света, по большей части связанные с великими культурами древности и сохраненные в многочисленных памятниках. Таковы М. я. индо-европейские — древне-греческий (засвидетельствованный в памятниках с 8 в. до хр. э.), латинский (с 6 в. до хр. э.), древнеперсидский (с 6 в. до хр. э.) и средне-персидский (с 3 в. хр. э.), авестийский, санскрит и средне-индийские наречия, сохраненные в относительно поздних записях (индийские надписи с 3 в. до хр. э.), но в очень древних формах; таковы еще более древние М. я. семито-хамитские — вавилоно-ассирийский, памятники к-рого начинаются с 3 тысячелетия до хр. э., финикийский (с 7 в. до хр. э.), древне-еврейский (с 8 в. до хр. э.), арамейский (с 8 в. до хр. э.), южно-арабские (с 8 в. до хр. э.), египетский (с 4 тысячелетия до хр. э.); таковы, наконец, не менее древние М. я., не принадлежащие ни к одной из упомянутых систем, предшествовавшие им на территории Средиземноморья и Передней Азии и выявляющие характерные схождения 
с яфетическими языками Кавказа — шумерский язык, памятники к-рого восходят к 4 тысячелетию до хр. э., хетто-каппадокийские (середина 2 тысячелетия до хр. э.), эламский (с 2 тысячелетия до хр. э.), халдский (с 9 в. до хр. э.). Менее изучены М. я. тех же трех систем на названной территории, представленные меньшим числом памятников или недостаточно разнообразными текстами, как мертвые семито-хамитские языки — древне-хананейский (середина 2 тысячелетия до хр. э.), моавский (начало 9 в. до хр. э.), ливийский (2 в. до хр. э.); М. я. Передней Азии и сев. побережья Средиземного моря, иногда называемые азианийскими и обнаруживающие схождения с яфетическими языками, — языки митаннийский (середина 2 тысячелетия до хр. э.), коссейский (середина 2 тысячелетия до хр. э.), ликийский (5 в. до хр. э.), карийский (ок. 600 до хр. э.), лидийский (4 в. до хр. э.), тирренский на о-ве Лемносе (ок. 600 до хр. э.), этрусский (с 7 в. до хр. э.); мертвые индо-европейские языки — фригийский (с 8 в. до хр. э.), венетский (с 4 в. до хр. э.), мессапский (с 5 в. до хр. э.) и италийские наречия — оскское (с 3 в. до хр. э.), умбрское (со 2 в. до хр. э.). Еще менее точны сведения о М. я.: фракийском, иллирийском, македонском и нек-рых других, относимых к языкам индо-европейским, о М. я. иберском и лигурском, связанных с азианийскими. Сведения о других М. я. Средиземноморья скрыты в непрочитанных надписях, как, напр., памятники критского письма.
За пределами описанной территории древнейшими памятниками представлен язык великой культуры Дальнего Востока — китайский (с 2000 до хр. э.); однако особенности его древних форм скрыты гиероглифическим характером письма. — Незначительны сведения о М. я. Сев. Европы — с конца 2 в. до хр. э. сохранились памятники древне-галльского (континентального кельтского) языка и с 3 в. хр. э. — древнескандинавские рунические надписи. Только распространение письменности (на базе греческого или латинского алфавита) среди народов Северной и Восточной Европы, Закавказья и Сев. Африки сохранило науке нек-рые М. я., как готский (4 в. хр. э.), а, главное, древнейшие «омертвелые» формы ныне существующих языков славянских (с 9 в.), кельтских (с 8 в.), романских (с 9 в.), германских (с 8 в.), армянского (с 5 в.), грузинского и др. Точно так же распространение систем письма (на базе арамейского) в Центральной, Северной и Восточной Азии привело к закреплению нек-рых М. я. — согдийского (с начала хр. э.) из индо-европейских, уйгурского и орхонско-турецкого (8 в.) из тюркских, а также более древних форм ныне существующих языков — монгольских, маньчжурских. Распространение систем письма (на базе индийского) в Центральной Азии, Индии, Индо-Китае сохранило памятники М. я. тохарского (8 в.), принадлежащего к языкам индо-европейским, и древние формы языков дравидских (канарские надписи с 5 в.), тибетского (с 7 в.), бирманских (с 7 в.), австро-азиатских [надписи кхмер (середина 7 в.)], индонезийских (древнеяванские тексты 8 в.). То же значение имеет распространение китайского письма на Дальнем Востоке для закрепления языков японского, аннамского и корейского. Из языков Нового света письменные памятники более раннего времени сохранились только от языков ацтекского и майя; но гиероглифический характер этих письмен скрывает особенности строя этих языков. Особый характер носят сведения о языках, «вымерших» в новое время, как языки корнский в Англии (18 в.), полабский (18 в.) и прусский (17 в.) в Центральной Европе, далматинский (конец 19 в.) на побережьи Адриатич. моря, коттский (конец 19 в.) в Сибири. Сюда же приходится отнести и значительную часть сведений о «вымерших» языках Америки, Австралии и Океании. В некоторых случаях сохранились большие связные тексты на этих языках или лингвистические их описания; в других же случаях сведения о языках ограничиваются списками слов, составленными мало подготовленными путешественниками и не представляющими почти никакой научной ценности.
Лит.: Обзор истории изучении М. я. дан в работе Pedersen Н., Linguistic Science in the nineteenth century. Methods and results. [Sprogvidenskaben idet nittende Aarhundrede. Engl.]. Transl. by I. Webster Spargo, Cambridge, 1931; перечень и классификация M. я. см. также: Meillet A. et Cohen М., Les langues du monde, P., 1924 (Collection linguistique, XVI). См. также литературу по группам языков и отдельным языкам, упоминаемым в тексте. См. Письмена, Филология, Языковедение.