ГЮИСМАНС (Huysmans), правильн. Юисманс, Жорис Карл (1848—1907), франц. писатель. Происходил из мелкобуржуазной среды. В семье Г., переселившейся в Париж из Голландии, был ряд живописцев, от к-рых Г. унаследовал острое чувство краски. В течение 30 слишком лет он был скромным чиновником министерства внутренних дел и заведывал высылкой иностранцев из Франции. Отличался абсолютным безразличием в отношении политики правительства;
и в эпоху «процесса 30-ти» уведомил ряд революционеров (Малато и др.) о грозившем им аресте, чем дал им возможность скрыться за границу. В последний период жизни ушел в католическую мистику, посещал ряд монастырей, одно время жил в качестве облата у бенедиктинцев. С 1897 Гюисманс президент Академии Гонкуров.
Г. интересуется преимущественно областью ощущений, причем своеобразие его душевного склада в том, что сплошь и рядом он одновременно переживает ощущения, контрастирующие друг с другом. Такая зачарованность органически раздвоенными переживаниями ведет героев Г. к вечным колебаниям, бессилию воли и пессимизму. Примыкая в первых своих романах к натуралистическому течению, Г. уже в наиболее быть может натуралистическом своем романе «En ménage» (В семье, 1881) заявляет, что «мир неизлечимо вульгарен, безобразен и туп». Изощренно нервному восприятию Г. свойственна в частности острая «боязнь природы». В романе «En rade» (У пристани, 1884) он еще является певцом индустриального прогресса: он развенчивает «бесцветную работу на полях» и противопоставляет ей «страшное великолепие машин». Но герой романа «A rebours» (Наоборот, 1884) — произведения, в к-ром Г. окончательно разорвал с традициями натурализма, — Дезэссент утверждает, что не только «природа отжила свое время, окончательно утомила отвратительным однообразием своих пейзажей и своих небес внимательное терпение людей утонченных»: отжила свое-время всякая конкретная действительность вообще — и Дезэссент хочет «заменить грезой о реальности самую реальность». Представитель вымирающей аристократии, больной, истощенный, неспособный изведать никакой простой радости, никакого здорового наслаждения, Дезэссент пытается построить свою жизнь «наоборот» — не так, как ее устраивает «торжествующий буржуа» со своими «плутовскими инстинктами»: он превращает день в ночь, признает только искусственное питание, любит только искусственные цветы, а из естественных — только те, к-рые похожи на искусственные, увлекается художниками, рисующими жизнь, как кошмар. Между художником и окружающей средой существует, по Г., то отношение, что среда влияет на художника в обратном смысле, т. е. заставляет его итти в противоположном своему веку направлении («Certains», 21). Если же налицо разрыв между мятущейся, но слабой, подобно героям Г., личностью и дурной в существе своем действительностью, то перед человеком лежат принципиально два пути: либо завершение пессимистического миросозерцания через возведение зла в верховный принцип, а извращенности — в цель для морали, либо уход на какой-нибудь уединенный остров среди бушующего океана действительности, где может быть найдена частичная гармония и спокойствие. В эпоху наивысшего расцвета своего творчества Г. испробовал первый путь: о том свидетельствуют как его роман «Là-bas» (Бездна, 1891), так и связи Г. с окультистами. Герой «Là-bas» Дюрталь, ненавидя царство мещанства и капитала, уходит в средние века, в мир магии, участвует в черной мессе и т. д. Но этот путь не дает выхода Г., он отступает и направляется к тихой пристани — церкви. Однако обратившись в католицизм, Г. не в силах окончательно отречься от своего прошлого: он остается иронически настроенным наблюдателем уродств и смешных моментов жизни. В «En route» (В пути, 1895) священники и монахи изображаются как артисты, к-рые могут играть свою роль по-настоящему или скверно, и Г. не скупится на очень едкие характеристики для нек-рых из дурных актеров; даже в написанных в правоверных тонах «Les foules de Lourdes» (Лурдские толпы, 1905) он изображает истерические и невропатические состояния верующих чисто натуралистическими приемами. Плоскость переживаний Г. в этот период — погружение в эстетику культа, в мелодии церковной музыки, ароматы курений, в созерцание линий соборной архитектуры; однако он всегда целиком владеет собой, и мистицизм для него в значительной степени — литераторская поза.
Для стиля Г., тонко и изысканно фиксирующего оттенки переживаний, характерны движение, световые пятна пейзажа, также настроение известной простоты, добродушия, нек-рой примитивности. В первых своих романах [«Drageoire à épices» (Коробка конфет, 1874), «Sœurs Vatard» (Сестры Ватар, 1879)] Г. обильно пользовался народным говором, вызывая упрек в том, что «возобновляет Коммуну во франц. языке». Эту склонность к арго Г. сохранил на всем протяжении своего писательского пути, соединяя ее с чисто спортивной погоней за редкими, необычными эпитетами, с любовью к новым словечкам, особенно латинизмам, равно как и архаическим формам. Сочетание книжности и чрезвычайной отшлифованности языка с известной грубостью и даже вульгарностью народного говора составляет одну из своеобразных черт стиля Гюисманса.
Значение Г. для европейской литературы связано с первыми выступлениями символистов против натуралистических канонов. Роман «A rebours» неожиданно и с большим шумом открыл для широкой публики не привлекавшую до сих пор особенного внимания школу декадентов и символистов. Г. сделался ее крупнейшим представителем в области прозы и одним из вождей антинатуралистического течения вообще. Обсуждение «A rebours» в печати и литературных кругах было полем битвы, где символизм одержал свои первые победы и добился признания. Г. имел известное влияние на франц. романистов и поэтов вплоть до наших дней и в некоторой мере воздействовал на творчество целого ряда крупных писателей друг, стран, в т. ч. на Станислава Пшибышевского, отчасти Валерия Брюсова и особенно Оскара Уайльда, который дал в «Дориане Грее» своеобразную параллель к гюисмансову Дезэссенту. Г. принадлежит ряд книг по искусству — блестящих этюдов о Дега, Ропсе и др.
На рус. яз.: Собрание соч. (изд. К. Ф. Некрасова), 3 тт., Москва, 1911—12 (Там внизу, В пути, Парижские арабески); Полное собрание сочинений, 3 тт., Москва, 1912 (Бездна, Из бездны к небу). Отдельные издания.: Марта, СПБ, 1880, новое изд., Л., [1925]; Наоборот, М., 1906; Парижские арабески, 2 изд., М., 1916; У пристани, П,. 1923.
Лит.: Тhérivе A., J. К. Huysmans, Р., 1924; Deffoux L., J. К. Huysmans sous divers aspects, Paris, 1927 (здесь полная библиография); Guaita S., Essais des sciences maudites, I—III, Paris, 1890—1897; Martino P., Le naturalisme frąnçais, Paris, 1923.