А. В. Кругловъ. Немудреное счастье. Романъ въ двухъ частяхъ. Спб. 1895 г. Ц. 1 р. — Когда г. Кругловъ не выходитъ изъ сферы доступныхъ ему наблюденій, его читать безъ скуки можно. Эта сфера — жизнь мелкихъ, ничтожныхъ людей, въ которой нѣкогда Гоголь почерпнулъ матеріалъ для своихъ безсмертныхъ типовъ. Г. Кругловъ просто бытописатель, хорошо знающій среду, которую.описываетъ, и это оправдываетъ его право на наше вниманіе. Безъ особаго интереса, но и не безъ любопытства вы читаете «Немудреное счастье», выпавшее на долю мелкаго провинціальнаго чиновника, исторію его женитьбы и послѣдующей жизни, въ которой все сначала и до конца сводится къ жалкому удовлетворенію не менѣе жалкихъ грубо-матеріальныхъ интересовъ. Предъ нами живутъ, или, вѣрнѣе, копошатся такіе маленькіе людишки, что каждый изъ нихъ въ отдѣльности даже и не замѣтенъ, но всѣ вмѣстѣ они составляютъ своеобразную среду, типичную, рѣзко обособившуюся, и даже очень значительную. Это провинціальная чиновничья среда, которая въ провинціи, особенно въ уѣздныхъ городахъ представляетъ административную силу, все вѣдающую, заправляющую и направляющую. Это сила, и очень ощутительная, и даже болѣе существенная, чѣмъ можетъ подумать иной столичный читатель, засѣдающій въ «центрѣ», т. е. въ департаментѣ, и мечтающій о себѣ, какъ о вершителѣ судебъ любезнаго ему отечества. Но на дѣлѣ онъ — только мечтатель, а вершитель-то — скромный его коллега въ провинціи. Столичный мечтатель, положимъ, задумалъ осчастливить отечество однимъ изъ своихъ безчисленныхъ проектовъ. Онъ теперь уже настолько просвѣщенъ, что безъ статистическихъ данныхъ не обходится, и требуетъ ихъ, какъ основу для своего зданія будущаго благополучія отечества, у своего провинціальнаго товарища. Тотъ ищетъ эти данныя, но, уступая столичному чиновнику въ просвѣщенности, превосходитъ его въ практичности и потому, не задумываясь, измышляетъ ему данныя, въ полной увѣренности, что все имъ представленное сойдетъ благополучно. И сходитъ, потому что провѣрять его будетъ онъ же въ концѣ концовъ, а кто себѣ врагъ? И онъ сочиняетъ данныя, смотря по вдохновенію и настроенію, а «центръ» дѣлаетъ выводы, которые потомъ упираются въ обывательскую спину. Какъ же не интересна послѣ этого чиновничья провинціальная среда? Она интересна и ужасна, потому что безжизненна и поражаетъ отсутствіемъ всякихъ интересовъ. Міръ можетъ гремѣть торжествомъ или пораженіемъ самыхъ насущныхъ интересовъ человѣчества, волноваться величайшими открытіями науки и изобрѣтеніями искусства, пламенѣть восторгомъ, или холодѣть отъ отчаянія, а провинціальная чиновничья среда остается глуха и равнодушна, потому что всѣ ея интересы сводятся къ жалованью. Пока она твердо увѣрена, что двадцатаго числа казначей выдастъ слѣдуемое, она не шелохнется и не поинтересуется узнать, что тамъ происходитъ за предѣлами ея города. Эта неподвижность, равнодушіе, ничтожность жизни и ея грубый до животности матеріализмъ хорошо обрисованы въ «немудреномъ счастьи» чиновника Кочерина, всѣ мечты котораго заключаются сначала въ обладаніи «предметомъ», уязвившимъ его сердце, — ибо и у представителей этой разновидности рода homo sapiens есть сердце, — а затѣмъ въ достиженіи мѣста помощника столоначальника. Вокругъ этой парочки группируются остальные представители, столь же неинтересные и животные. Романъ не блещетъ художественными красотами, не претендуетъ на анализъ психики своихъ героевъ, по знакомые съ жизнью чиновниковъ уѣздныхъ, а пожалуй и губернскихъ городовъ, должны признать, что въ немъ много правды.
А. В. Круглов. Немудреное счастье. Роман в двух частях (Круглов)/ДО
"Міръ Божій", № 10, 1895