А. Быковъ, А. Галуновъ, В. Муйжель
правитьУ критика двѣ задачи.
Первая — хвалить хорошихъ писателей. Высокая, прекрасная задача: говорить людямъ, гдѣ и какъ добудутъ они хлѣбъ жизни и свѣтъ свой.
Вторая — бранить плохихъ писателей. Не столь высокая задача: говорить людямъ, какъ они могутъ сберечь свои полтинники, не покупая дрянныхъ книгъ.
Но помните, о читатели, что для того, чтобы сказать вамъ — не читайте Александра Галунова, ни Алексія Быкова, ни В. В. Муйжеля, я долженъ былъ хоть просмотрѣть ихъ, а это было пыткой!
Алексія Быкова «Чертополохъ» книгу первую я прочиталъ до 40-й страницы внимательно, затѣмъ со скоростью 300.000 страницъ въ часъ убѣдился въ томъ, что до конца тома продолжается все та же «Жизнь Якова Вико» и все тотъ же — о, Достоевскій! — бунтъ противъ Христа… Мелькали несчетныя французскія словечки, приписанныя воспитанному въ Парижѣ герою, вѣроятно, чтобы намекнуть, что авторъ тоже воспитанъ въ Парижѣ: «C’est provocation!» (sic, стр. 78). «Минувшее — trou do loup»… (sic, стр. 129). И вдругъ мелькнуло объясненіе всему; герой съ паѳосомъ восклицаетъ: О, если бъ мозги мои смѣнили бурдой! (sic, честное слово! стр, 116).
И все же… эта книга въ одномъ отношеніи была для меня поучительна. Изъ нея я узналъ, что послѣ «Братьевъ Карамазовыхъ» и въ то самое время, когда В. В. Розановъ пишетъ свою «Метафизику Христіанства», еще возможны какіе-то Алексіи Быковы, которые бунтомъ противъ Христа считаютъ свое жалкое безмысліе… Бунтомъ противъ Xриста!!!
Александръ Галуновъ. 1. Вереница этюдовъ. 2. Книга мертвыхъ. 3. Ad Lucem. Стихотворенія въ прозѣ. Стоитъ ли выяснять, какого именно рода безвкусица наполняетъ эти книги? Быть можетъ когда нибудь г. Галуновъ, если будетъ очень много работать (не для печати) и учиться, напишетъ что нибудь пріемлемое… Въ одномъ случаѣ изъ тысячи бываютъ такія исцѣленія. Но пусть онъ ускоряетъ усиліе! Отъ вполнѣ плохой «Ad Lucem» (1904 г.) до не совсѣмъ безнадежной «Книги Мертвыхъ» (1911 г.) движеніе впередъ такъ медленно, что вѣка человѣческаго не хватитъ…
Если я увижу, что въ бочку вливаютъ ложку дегтю, то я даже не стану провѣрять, былъ ли въ этой бочкѣ медъ. Когда мнѣ попался второй томъ собранія сочиненій В. В. Муйжеля, я прочелъ наудачу разсказъ «Кошмаръ», а остального я уже не читалъ. Есть ли въ этомъ томѣ медъ — не знаю, но что деготь есть, за это я ручаюсь.
Разсказъ написанъ на новую и возвышенно-художественную тему: доказать, что полицейскіе пристава и жандармскіе офицеры производятъ по отношенію къ гражданамъ-обывателямъ чудовищныя гнусности. Въ этомъ разсказѣ г. Муйжель изобразилъ такого сорта гнусность, что даже ему, опытному въ сихъ дѣлахъ, гражданственно-честному г. Муйжелю, она кошмаромъ кажется.
Быть можетъ, въ основѣ разсказа «Кошмаръ» лежитъ дѣйствительное даже не преувеличенное событіе. Этого я, конечно, оспаривать не стану. Важно то, что это событіе художественно (не политически) невѣроятно и нелѣпо. Г. Муйжель совсѣмъ не художникъ; это давно извѣстно всѣмъ, кто слѣдитъ за пигмеями словесности. Но хоть бы у другихъ онъ научился: въ искусствѣ бываютъ чистые вымыслы, которые правдивѣе и убѣдительнѣе житейской достоверности, а въ жизни есть дѣйствительныя явленія, которыя но самому существу своему не подлежать художественной обработкѣ: перенесенныя въ изящное повѣствованіе, они становятся ложью. — Да не создастся недоразумѣніи: и вовсе не хочу установить этимъ предѣловъ для выявленія символическаго содержанія повседневности; но такія задачи вѣдь г. Муйжеля не касаются…