Ахъ, что нынѣ за время!
правитьНѣтъ, любезный другъ, я не могу слѣдовать твоему совѣту, и долженъ отказаться отъ намѣренія вступить паки въ службу. Не для чего: насталъ черный годъ для насъ; какой-то духъ безкорыстія входитъ въ моду, и на насъ, старыхъ дѣльцовъ, начинаютъ поглядывать какъ на устарѣлыхъ волковъ. Раскажу тебѣ одно происшествіе, отъ котораго волосы твои стали бы дыбомъ, если бъ ты не былъ лысъ.
Ты знаешь что я подъ рукою занимаюсь нынѣ дѣлишками, за малу-толику благостыню, не изъ нужды, но по непреодолимой привычкѣ. На сихъ дняхъ одинъ человѣчекъ, который боится принимать меня у себя въ домѣ, назначилъ мнѣ свиданіе въ Театрѣ, и прислалъ билетъ. По дорогѣ я зашелъ въ клубъ, и тамъ, взглянувъ на афишу, ужаснулся и, какъ говорится, смятохся духомъ зѣло. Въ тотъ день играли Комедію Ябеду, а за оною какой-то національный дивертиссементъ. Ужъ мнѣ эти Сочинители стоятъ костью въ горлѣ: отъ нихъ вся бѣда. Если бъ не злодѣйское открытіе книгопечатанія, то дѣла шли бы тихомолкомъ, и не было бы явныхъ насмѣшекъ надъ нашею братьею. Не говорю о Театрѣ: не даромъ въ старину Комедіи почитались грѣховодничествомъ. Ну какъ, напримѣръ, допустишь, чтобы на Театрѣ показывали, какъ мы побираемъ съ просителей, когда объ этомъ запрещено даже говорить въ канцеляріяхъ; а что дѣлается на дому, какая кому до того нужда? Но обратимся къ происшествію. Я такъ приноровилъ, чтобы въ Театръ поспѣть къ дивертиссементу, и во ожиданіи, сѣлъ играть въ вистъ. При семъ не могу удержаться, чтобъ не восхвалить сего благороднаго занятія, которое равняетъ всѣхъ, заводитъ связи и пріязни, дѣлаетъ человѣка необходимымъ въ обществѣ, прикрываетъ въ глазахъ людей его поступки, и заставляетъ предпочитать хорошаго карточнаго игрока и добраго плательщика, всякому другому. Кто изобрѣлъ карты, тотъ достоинъ монумента, и я съ молоду учу моихъ дѣтей во всѣ игры, вперяю имъ хладнокровіе и карточную честь. Молодцы ребята! перекидываютъ листиками, какъ Индѣецъ шариками, а дерзки, т. е. смѣлы, какъ самъ сатана. Кончивъ четыре роберта, я отправился въ Театръ. Проклятую Ябеду уже разыграли. Я сѣлъ въ кресла преблагополучно, и окинувъ глазами вокругъ себя, порадовался, что нѣтъ вблизи старыхъ просителей моихъ. Поднялась завѣса, вышли актеры въ разныхъ нарядахъ, стали пѣть и плясать, а мы хлопать по обыкновенію, и все шло своимъ чередомъ. Вдругъ является актеръ въ изношенномъ свѣтлозеленомъ мундирѣ, въ красныхъ штанахъ, съ косою, однимъ словомъ: въ нарядѣ стараго подьячаго; скривился бѣднякъ, заохалъ и какъ запишетъ жалостную пѣсню:
Ахъ, что нынѣ за время!
Взятокъ брать не велятъ,
Штрафованьемъ грозятъ.
Поднялся хохотъ и шумъ; я самъ развеселился, но вдругъ морозъ подралъ меня по спинѣ: я услышалъ, что сзади говорятъ обо мнѣ: «Вотъ, братъ, до чего мы дожили: ужъ нынѣ и взяточники ходятъ въ Театръ во время представленія Ябеды.» — «Быть не можетъ!» — «Посмотри на этого длиннаго высохшаго, блѣднаго человѣка, съ длинными руками: вотъ онъ всталъ и поправилъ на себѣ шинель. У него по шерсти названіе: это Задушатинъ, который на своемъ вѣку задушилъ не одного просителя!» — Я нарочно оглянулся, чтобы заставить молчать ритора. Но, ахъ, что нынѣ за время! Дерзкій риторъ, въ которомъ я узналъ Сочинителя и пріятеля Автора Ябеды, моего земляка, еще громче сталъ говорить обо мнѣ. — "Теперь Задушатинъ богатъ, награбилъ нѣсколько тысячъ душъ, и хочетъ прослыть честнымъ. Онъ нарочно поставилъ въ Газетахъ, будто продаетъ часть имѣнья и разглашаетъ, что онъ другую половину купилъ въ долгъ. Старыя шутки, старыя плутни! " — Я снова обернулся въ ту сторону, чтобы заставить молчать ритора, а онъ давай хохотать во все горло. «Пришло время правды, воскликнулъ онъ: и людей нынѣ цѣнятъ въ почтенныхъ обществахъ не по богатству, а по средствамъ, употребленнымъ къ составленію богатства.»… Онъ хотѣлъ продолжать, но по счастью, завѣса опустилась, и я выбѣжалъ въ корридоръ. Здѣсь я хотѣлъ отыскать человѣка, который мнѣ назначилъ свиданіе, но нѣсколько человѣкъ и въ томъ числѣ проклятый риторъ, слѣдовали за много, напѣвая: «Ахъ, что нынѣ за время, взятокъ брать не велятъ!» Я выбѣжалъ опрометью, бросился на первыя дрожки, и въ сильномъ гнѣвѣ пріѣхалъ домой, разбранилъ жену (за то, что здорово живешь), перебилъ слугъ и почувствовавъ родъ лихорадки, легъ тотчасъ въ постелю. Всю ночь не могъ сомкнуть глазъ, и въ ушахъ моихъ раздавался убійственный напѣвъ: «Ахъ, что нынѣ за время, взятокъ брать не велятъ!»
Правду сказать, я насосался довольно; будетъ съ меня и съ дѣтей. По какова будетъ наша жизнь, если этотъ образъ мыслей распространится, и если насъ, старыхъ дѣльцовъ, станутъ беззазорно преслѣдовать и указывать пальцами? Я вычиталъ въ сказкахъ А. Измайлова одинъ стихъ, который останется памятникомъ златаго вѣка для подьячихъ. Тамъ сказано объ одномъ добромъ человѣкѣ, который порядочно набилъ карманъ:
«Теперь блаженствуетъ въ отставкѣ подъ судомъ!»
И впрямъ было блаженство! Живи бариномъ, угощай на золотѣ и серебрѣ пріятелей, поигрывай въ вистикъ и не заботься ни о чемъ: пускай судятъ и рядятъ. А нынѣ разъ, два, три, и дѣлу конецъ! Ахъ, что нынѣ за время!
Помнишь ли, какъ нашъ учитель, въ Москвѣ, толковалъ намъ нѣкогда объ Аннибалѣ, который поклялся ненавистью къ Римлянамъ. Я принялъ твердое намѣреніе мстишь всѣмъ, не только сочинителямъ, но даже типографщикамъ — и ужъ дождусь у моря погоды! По висту и но вину у меня довольно пріятелей, и я подсижу хоть одного изъ нихъ, при случаѣ.
Между тѣмъ, ты не зѣвай, а собирай дѣла и давай мнѣ знать. Со мною совѣтуются многіе добрые люди, но неопытные въ тяжебныхъ дѣлахъ. Понимаешь ли? — Совѣтуются, сирѣчь слѣдуютъ моему мнѣнію и еще благодарны за дружескую помощь. Это можно пустишь съ молотка — понимаешь ли? Ты помнишь, что поетъ сбитенщикъ въ Оперѣ:
Все на свѣтѣ можно
Продавать,
Покупать;
Только должно
Осторожно поступать!
Ужасная исторія въ Театрѣ мучитъ меня, но я буду теперь по возможности стараться или самъ удаляться отъ обществъ, гдѣ бываютъ Сочинители и такъ называемые образованные люди, или удаляться оттуда, гдѣ я бываю. Повторяю: карты и вино найдутъ вездѣ пріятелей и союзниковъ. Прощай!
Ѳ. Б.