АРХАРЫ.
правитьДайръ мергень (охотникъ), поѣхавъ въ аулъ Кебиса, богатаго скотовода, у котораго по случаю рожденія первенца былъ устроенъ той (пиршество), услыхалъ пріятную вѣсть: въ горахъ Хантау появились архары.
Архары въ районѣ Чуйской долины рѣдкіе гости. Они, обыкновенно, появляются въ горахъ осенью, когда вся степь и предгорія степныхъ горъ выгорѣли до тла и только нѣкоторое подобіе зелени сохранилось въ глубокихъ ущельяхъ Хантау, — около едва замѣтныхъ родниковъ, пробивающихся тонкой струей сквозь толщу гранитныхъ утесовъ.
Новость эта настолько взволновала Дайра, что праздникъ, о которомъ онъ мечталъ уже нѣсколько дней и даже заранѣе смаковалъ, съ какимъ удовольствіемъ будетъ ѣсть жирную конину, которой у него не было во рту уже нѣсколько мѣсяцевъ, сразу потерялъ для него всю прелесть. И даже, когда было подано на деревянныхъ блюдахъ вареное мясо, нарѣзанное мелкой окрошкой, — не могло заставить Дайра забыть, что появились архары.
Только немного отвлекли охотника скачки съ кокбаромъ (козленкомъ), гдѣ онъ принималъ самое дѣятельное участіе и даже едва не остался побѣдителемъ, будь у него получше, чѣмъ у Алпыспая, лошадь.
Вернувшись послѣ тоя въ свою покосившуюся и закоптѣлую юрту, одиноко стоявшую на лужкѣ около рѣки Чу, Дайръ сказалъ своей сорокапятилѣтней женѣ Кусымъ (птичка), чтобы она приготовила ему пораньше утромъ въ переметныя сумы толкана (толченое просо), а также нѣсколько кусковъ курта (овечій сыръ) и вынесъ изъ юрты, висѣвшее тамъ на переплетахъ стѣны, ружье.
Это была длинная, аршинъ двухъ толстая полоса круглаго желѣза съ узкимъ отверстіемъ въ длину безъ всякихъ нарѣзовъ, прикрѣпленная старыми полосками жести, на нѣкоторомъ подобіи ложа, состоящаго изъ отдѣльныхъ кусочковъ дерева, связанныхъ между собою сыромятными ремнями.
Курокъ надъ затравкой — длинный и неуклюже загнутый кусочекъ желѣза.
Однако, внимательно осмотрѣвъ свое оружіе, Дайръ, повидимому, остался имъ очень доволенъ, такъ какъ, прикрѣпивъ къ цѣвью ложи сошки, на которыя можно было бы упереть дуло ружья при стрѣльбѣ, повѣсилъ его обратно и, мурлыча подъ носъ какую-то пѣсню, сталъ мастерить изъ свинца маленькія круглыя картечки-пули.
Тропинка прихотливо извивалась по каменистымъ склонамъ горъ Хантау, поросшихъ рѣдкой и желтой травой, выжженыхъ горячими лучами лѣтняго солнца. Темные каменистые массивы по сторонамъ тропинки, нависшіе унылыми, изъѣденными временемъ скалами, безъ малѣйшаго признака жизни, придавали всей мѣстности какой-то мистическій оттѣнокъ первобытнаго уголка мірозданія.
Казалось, что здѣсь когда то въ былыя времена произошла жестокая битва двухъ началъ, и они, не кончивъ своего спора, отступили по обѣ стороны Хантау.
И, дѣйствительно, на западъ и сѣверо-западъ отъ Хантау, если въѣхать на высокій пикъ Ханъ-тюбе, этотъ мрачный массивъ изъ груды наваленныхъ другъ на друга гранитныхъ скалъ, какъ бы наскоро набросанныхъ торопливой рукой титановъ, — открывалась безконечная зеленая равнина, прорѣзанная темнѣющими полосами степного лѣса сансаулъ, съ ослѣпительно блестѣвшей на солнцѣ широкой рѣкой Чу, серебряной лентой прорѣзавшей всю степь.
Цѣлый день, переваливая одинъ хребетъ за другимъ и изрѣдко останавливаясь около родника, чтобы дать передохнуть лошади и закусить самому неприхотливой пищей, рыскаетъ Дайръ по мрачнымъ ущельямъ Хантау.
Дайръ острыми привычными глазами внимательно осматривалъ каждый камень горъ и каждый лужокъ въ ущельѣ.
Наконецъ, подъѣхавъ къ одному зеленому лужку около родника, нивѣсть какъ пробившагося изъ подножья громадной скалы, Дайръ радостно забормоталъ что-то; слѣзъ съ лошади, стреножилъ ее, пустивъ пастись на траву, и съ молитвой сталъ заряжать ружье.
Высыпавъ изъ пороховницы зарядъ самодѣльнаго бурожелтаго цвѣта пороха, размельчивъ крупные куски, онъ всыпалъ въ дуло ружья и деревяннымъ шомполомъ забилъ порохъ кускомъ войлока. То-же продѣлалъ и съ пулей, каждый разъ бормоча: «Бисьмилля рахманъ иль рахимъ»[1].
Вскорѣ фигура Дайра скрылась за выступомъ скалы вверхъ по ущелью.
Опытъ и чутье не обманули охотника. Не прошелъ Дайръ и полчаса, какъ вдали на склонѣ горы увидѣлъ какую-то сѣрую движущуюся массу.
Это были архары.
Разбившись на группы, животныя безпечно паслись по ущелью, и только самецъ, вожакъ стада, закинувъ на спину громадные изогнутые рога, зорко оглядывался кругомъ, стоя на выступѣ огромнаго камня.
Неслышно подвигался къ стаду Дайръ, змѣей проползая открытыя мѣста и прячась за каждый выступъ камней.
Сколько терпѣнія проявилъ охотникъ, прежде чѣмъ подползъ къ стаду на выстрѣлъ т.-е. 50—60 шаговъ такъ незамѣтно, что даже вожакъ ни разу не выказалъ признака безпокойства. Наконецъ, отдохнувъ немного, Дайръ вытягиваетъ впередъ ружье и, поднявъ курокъ, ставитъ двадцатифунтовое орудіе на сошки. Прежде чѣмъ архары сообразили въ чемъ дѣло, удивленно смотря на внезапное появленіе исконнаго врага-человѣка, Дайръ уже цѣлитъ въ самаго жирнаго козла.
«Бисьмилля рахманъ иль рахимъ» — бормочетъ Дайръ, запуская въ горло неподвижно лежащаго архара ножъ, чтобы добыча не считалась нечистой, какъ убитая не ножомъ въ горло, а пулей, попавшей въ черепъ мѣткимъ выстрѣломъ охотника.
Привычными руками снявъ шкуру и разрѣзавъ на куски мясо, чтобы удобнѣе было везти, Дайръ мурлыча подъ носъ безконечную импровизацію о томъ, какъ онъ услыхалъ про появленіе архаровъ, какъ обманулъ стараго вожака, подобравшись къ самому стану, и о томъ, какъ вѣрно бьетъ его старый мултукъ (ружье), ближайшимъ ущельемъ направился въ долину.
- ↑ Благослови на дѣло.