Ранняя русская драматургия XVII—первая половина XVIII в.
Первые пьесы русского театра
М., «Наука»
Артаксерксово действо
правитьАртаксеркс — царь перский
Астинь — изверженна царица
Есфирь — царица
Мамурза — оратор царев, которому предисловие и скончание говорить
7 думных царевых, их же имена:
Мемухан — канцлер
Харсена
Мерее
Адмефа
Сефар
Фарейс
Марсена
7 человек спалников царевых:
Мегуман
Биазет
Харбона
Бигта
Абагта
Зефар
Хархас
Мардохей — евреин, дядя Есфирин
Аман — воевода царев и князь
Гегай } 2 евнуха и спальники Есфирины
Гатах }
Багатан } 2 изменники и спальники царевы
Терез }
Сереа — Амонова жена
Далфон — Амонов сын
Наеми — советница
Астины
7 дев Есфириных, их же имена:
Суза
Дина
Июдиф
Села
Рахиль
Фирза
Табиа
Азариа } 2 верных жидовина и друзи Мардохеовы
Садок }
Ибрахим }
Айдар } 3 волхва Амановы
Джайран }
Багао — старший жилец, а с ним еще 5 жилцов
Камзбиз — сотник, при нем 8 салдат, 7 человек стражей
Мопс — он же спекулатар и шут
Геленка — жена ево
О великий царю, пред ним же християнство припадает,
великий же и княже, иже выю гордаго варвара попирает!
От силы бо твоего скифетра все страны севера, востока и запада
трепещут и смиренно твоему державству себе повинуют.
Ты самодержец, государь и обладатель всех россов,
еликих солнце весть, великих, малых и белых,
повелитель и государь АЛЕКСИЙ МИХАИЛОВИЧЬ,
монарха един1 достойный корене1 престолу и власти
1-1 достойны короне Л.
от отца, деда и древних предков восприяти и оным наследъствоватие,
его же великое имя ни в кои времена не помрачится.
Аще и натура скифетр оный имать положити
и над всеми сия аще и вся вселенная прейдет,
и тогда слава твоя безсмертна имать пребывати.
Сей есть потентат пред вами жь, о царю, себя хотя явити,
иже вящше лет двутысящ во гробе заключен есть,
обаче слава имяни его вселенную всю наполняет.
Се предстоит Артаксеркс, пришед от Медии и Персии
монарха велможный, обаче ныне во трепете бывает,
егда, о царю, власть твою взирая, царство оглядает,
ему же повсюду во християньстве подобна не обретает.
Сего же Артаксеркса власть, аще бысть велика, обаче ныне несть подобна,
яко же бе прежде весь его сигклит ныне суть дети,
дело бо его величества, власть, слава и чин
есть, о царю, по изволу твоему сему заимоданно,
перста бо твоего, о монарха, поминовение творит народом послушати
и ока твоего блистание может их сокрушити
и всех супостат противных смиряти. Что же есть дивно,
яко Артаксеркс, аще и мертв, повелению твоему последует?
Твое убо державное слово того нам жива представляет
во образе отрока, хотяй вам сказати,
како во свое время, мудростию, силою и советом
царство свое утвержая, державы своя распространил есть,
яко и арапы, индиане, дары принося, честь ему даяху,
и самое счастие, яко раба, могл смиряти,
и коликие подданнии от него себе благо восприимаху,
я предивнаго счастия пременность много усмотряху,
како гордость сокрушается и смирение венец приемлет, ||
Астииь бо отвергается, Есфирь же приемлет коруну, л. 2об
и како Аман гордым есть в научение,
его же честь, богатство и славу смиренный приемлет Мардохей.
Сице пременяется счастие не без божия смотрения:
бог есть, иже устремление, счастие вспять возвращает.
Людем бо израилевым суд смерти бысть предложен,
от которые беды избавив их, бог в радость облекает.
Мечи убо быша обнаженнии, и убийцы суть готовии,
сь яростию злодеи устремишась и людей божиих отделиша,
иже к заколению готовии. Но зри, коль чюдно и пречюдно
превращает великий бог советы человеком.
О таких божиих делех и судеб неизреченных
хощет ныне пространно Артаксеркс, о царю, вам сказати.
О премилосердый царю и неуподобленный монарха!
Возри, како сей царь, ныне предстоя,
скифетр свой полагает к ногам вашего милосердна
и како Есфирь, смиренно предстоя, припадает,
их же людие вси власти твоей покорно
по должности и к службе готови себе являют.
И аще детское сие комедиа недостойно зрение очес ваших,
обаче милосердием своим недостатки наши презри.
И зане есть, о царю, воля твоя, яже нас дерзновенно творит,
и вемы, аще что и несовершенно, но милостию совершенно вмениши.
Аще же бог благоволит, яко немощнейшее наше тщание
может, о царю, величеству вашему добре угодити,
тогда не на Персию лучь своего милосердна послеши,
но во время оно да будут Артаксерксовы люди точию немцы. ||
Счастие, счастие царю нашему желаем!
Благоденьствие же и мир купно припеваем!
При радостех таких, выну б неотменно,
да будеши всегда, всегда непременно!
Возвеселитесь, мои князи, се ныне возвеселитесь
Прехвалный народ персов и медов, возрадуйтесь.
Сы ныне аз бо сам в радостех пребываю
и о вашем веселии никако сумневаю.
Се ныне исповесте, яко ми верны есте.
О можнейший монарх, его же скифетр достигает
даже до Аравии и муринов обладает!
Твои бо силы, вем, индияне трепещут,
и аще они злато, яко же прах, там мещут.
Обаче ныне зрю и верно усмотряю,
в радости бо твоей несовершенство соглядаю.
Но паче ми во уме явственно ми являет
величество твое, в ужас ми удивляет,
како ты правиши сто тридесять странами,
иже никто же не слыхал вси, иже зде суть с нами.
Но оный ужас в страну отложу
и буду тщитися, да всех в радость приведу.
Кто ж от зде стоящих, иже сердцем бы 2не явил2
2-2 се явил Л.
и милость твою крайнюю устнами не славил. ||
О правителю великий! Се аз предложих,
о великий царю, для радостей твоих
зело аз веселюся и паче быть вменяю,
великих убо царств ону признаваю.
Се же тебе знак верности моей.
И аз не сумневаюсь о правдивости твоей,
и яко же звезд всех княз то солнце есть златое,
всем луча дарует, всем дает равное,
тако и нам царем достоит сотворяти,
всех подданных своих в щедротах призирати.
Ей, истинно есть так! Да будут твоя щедроты,
и милость твоя нам, и благости — всем равны,
бози бо всем равно делят, яко же ты, прещедрый.
О царь вселенныя, ты бог еси земный!
Бог земный? Како же в веселии печаль аз обретаю,
во многих бо бкорбех себе быти признаваю?
Предивный мой образ, прекрасная царица,
о ней же веселюсь, предивная голубица,
Астинь мою красну 3 седмь дней ю не видах,
3 прекрасную Л.
не бысть же у меня, и очима не взирах.
О царю наш милосердый, о сем ты не печался,
вижу твою любовь, как к ней всегда склонялся,
мню, яко же она тя видети желает,
пошли жь вскоре к ней, да тиI,а себя являет,
тогда ж она пришед, лобзати тя приступит.
I,а Испр.; в ркп. тя.
Добре ты рекл еси, зане ми сердце тужит.
Востаньте, востаньте вы! Шед скоро, поспешите
вы, спалиики мои, царицу приведите:
аз ей желаю, ей, взирая, лобызати,
зане кроме ее не могу пребывати, ||
радости бо мои без нее исчезают л. 4
и вси мои веселья туне погибают.
Да идет же ко мне, в венце своем убравшись
и в прочих утварех, сама ся украсивши,
да вси велможи, лепоту ея взирая,
яко краснейшу всех, всех жен избраннейшая.
Иди и сотвори, яко же рекл ти аз.
Монарха велможный, слышах о сем твой глас,
се аз готов бо есмь веленное исполнити
и вся повеленная верно совершити.
Немедленно иди.
Аз пошел.
Что ж аз о сем мышлю, хощу же предлагати,
мню, истинно аз мню натуреб изменяти.
б На внешнем поле тем же почерком написано пояснение к этому слову естеству.
Что жь имам для того признати в том повинна?
Обыклость ли мира, наричю аз, причинна, ||
яко же мужей род нас вышше хощет быти, л. 4 об.
идеже мы жены краснейте украшенны.
Сие же есть неправда.
…… вНеправда есть явленна!
в Так в ркп.
Да призовет же ся натура обращенна,
и всячески о сем в сердцах да разсуждают.
И что есть паче нас, иже вси суть восхваляют,
4 мужей ли убо род? 4
4-4 С этой строки начинаются реплики Астини Л.
…… вСия ли прекраснейши
в Так в ркп.
и сердец обавание?
…… Ни ниже суть умнейши.
Далеко отстоит, могу же прочитати
о славе дерзких жен, достойно восхваляти,
яко же сами бози, любовию распаленны,
прекраснейших жен любити подвижны,
кроме бо Венусы, сия же возлюбила некоего
мужа.
…… Разум же их похвален.
Сие ж ми есть пречюдно. Всяк бомуж есть в том болен?г
г Испр. другими чернилами из волен.
Не мы ли паче тех? Откуду се явленно?
Мы скоро ведаем мужей лесть совершенно,
и коликих мы жены от дерзъких погубили.
Премудрость убо жен, аще бы помыслили,
обрели бы нас, жен, себя превосходнейша
и лутчих суть мужей пред нами, ей, худейша.
Кто сие сотворил, яко же царица Семирама
града Вавилонска? О, всех жен слава!
Она бо дерзновенно Египет воевала
и Ефиопию ногама пощграла, ||
индейцов всех она прелютость укротила, л. 5
и кая есть страна, яже от ней не трепетала.
И до чего ея муж леностный Нин не прикасался
и всякой брани чин бежал и отвращалъся.
Она же, яко воин, выну дерзновенна,
не в мяхких ризах ся имела облеченна,
дно выну в панцере, оружие носила
и при бедрах своих мечь острый имела д.
д-д Рифмуются «носила» — «имѣла».
О великая военна! Ты сердце в мя смущаеш
и своею храбростию в конец мя удивляеш.
Чесо же ради аз тя вслед не могу ступити?!
О чем аз сия руки не имам омочити
во вражеской крови?! И аз бы оказала,
яко в моих грудях смелость сохранила.
Зри, царица, зри! Се к тебе приходят
от самого царя. Се спалники к нам ближат.
Царица стол имеет.
Пришли бо зде ныне спалники царевы,
и аз признаваю, яко с ними есть глаголы.
Глаголы или ни, аз их презираю.
О великая госпожа, светило всей вселенней,
ею же царство наше имеет себе украшенней,
из очей бо твоих величество сияет
и такожде из уст меде реки истекают,
е Испр. другими чернилами из меду
едина точию царю нашему беседа,
богиня женских лик и всех красот победа,
ею же весь народ возносит превысоку
и, кроме всех красот, в мудрости глубоку!
Рцыте ж мне, да свем, что есть ваше прихождение. ||
Царь наш милосердый, в тя имея благоволение…
Рцыте ж что еще.
Вси мы молим, вси, да слушай терпеливно,
сие же к тебе есть моление нас покорно.
Могий бо весь мир покоити богатно
нас к тебе послал и купно ж свое сердце,
веселу его мысль тебе б есми явили,
любовь его палящу при том бы изъяснили,
радуются бо с ним народи многих стран,
их же бо вси сия мечем военным взял.
Обаче ныне он в печали унывает,
зане он при себе тебя не оглядает ж,
ж Испр. другими чернилами из огладает.
ею же он имеет паче своих богатств
и вся, елико же имеет всех своих пространств.
Мню, яко же и ты явиш себе послушна
и приидеши к нему, радуяся охотна.
И сего ради ты да идеши с нами.
Зри — чюдо, слушай, зри! Да иду аз с вами?
Чего же царь от мя желает сотворити
и хощет мя весмя народом посрамити?
Да яз открыюся беседам оных пияных
князей толиких стран? О, хотение безумных!
Но буди же послушна, царица преизрядна.
Желает убо царь, да приидеши прекрасна,
да купно весь народ себе вси увещают,
подобную тебе нигде же обретают.
Слышу аз, добре слышу, како есть ваше хотение,
еже народом всем представить ми в посмеяние.
Харбон
О великого царя супруга и любезна!
Какая сия мысль, зане ты обнаженна 5||
5 обнадеженна Л.
о царской к тиз любви. Но мысли его советуют, л. 6
з Испр.; в ркп. тя.
да вси князи, вси купно тя почитают.
Того ради глаголю же еще, да приидеши в венце
и в лутчих утварех.
Се от того явленно, како есть превращенно
царево сердце есть, пиянством исполненно,
и хощет мя и ся видети в поношении.
Иди. Аз не прийду.
…… иСе тем наводишь в разрушении
и Так в ркп.
царя нашего радость, желание же его не хощешь исполнити.
Он твой бо муж и царь.
…… иНе хощу же обратитися.
и Так в ркп.
Аще ли он есть царь, аз же есмь царица.
Иди. Не слушаю.
Что же мы за ответ царю имамы приносити?
Вину бо нас подаст, еже безделно возвратити.
Тогда на нас все будет.
…… иЧто вящши же хотите.
и Так в ркп.
Не иду, рцыте же там и сей ответ принесите.
О сем же аз богов свидетелми призываю,
яко же все изрек, ничто же сокрываю
царевых ми словес.
…… иНе можеши молчати.
и Так в ркп.
Царица велелепна, се имам отходити.
Наеми, зриши ль ты нравы превращенны?
Что ж будет из сего? Мысли жь мои печалны. ||
Обаче, аще так з женами будет жити, л. 6 об.
тогда нас мужей род учнут ногами попирати.
Царь бо начинает мя ныне утесняти,
тогда бо весь род женск главу имут подклонити.
Кто весть, кто лутче есть, царь ли или аз.
Мне ль ему повинитись и слушати его глас?
Лутче ми вящши есть смерть горку получити.
Сие ж ему царю, кто хощет, доносити!
Сего ж скифетра мочь, иже Вавилон попрал есть,
сей гордой сей жене се ныне же воздаст месть!
Се како мя срамитьк, о Астинь, ты узриши.
к Испр.; в ркп. срамит.
Советники мои! Совет мне сотворите.
Приидите ж вы ко мне и вся ми возвестите,
рцыте же дерзновенно, что бысть ея глагол.
Сице она рекла: «Не есть бо мой извол.
Идите же вы от меня и царю возвестите».
Тако ль она рекла? Истинну мне скажите.
Чиновно ль вы вси к царице приступали?
И зде свидетель шесть, иже вся бывша послушали
и для ее словес вси купно там молчали.
Вси глаголют
Ей, царю! Ей, ей, ей! Тако все было все!
О мщение мое! Что ж имамы воздати,
и гордость женскую ногами попирати?!
Советники ж мои! Рцыте, рцыте ж смело,
что аз сотворю в настоящее дело.
О можнейший монарха, повели же рабу своему
речь свою предложити.
Глаголи, Харсена.
Совет же мой се есть к лицу же твоему.
В печали же, о царь, себя не сокрушай
и гордость оную со смехом низлагай.
И аще б кто хвалил Астини дерзновение
и видел тя царя в печалех сокрушение,
зело б ся удивлял, яко жена едина
творится ти царю упорна и противна,
от твоего ж меча вселенная трепещет.
Аз признаваю, аз, яко беда ей срящет.
Презрети же сего есть зело непристойно,
она же истинно наказанию достойно.
В сих убо, в сих времян, в сих днях зело веселых
собрашася князи вси, народ от стран далеких.
Что же за понос они царю имут приписати,
зане царя не чтит? Достойна наказати,
тогда ж бесчестие ей, царю же честь пребудет.
Ей, истинно есть так! Наказание да будет,
такие бо слова никто же не слыхал
и гордость подобну нигде же не видал.
Царица бо она, мы будем ю судити.
Аще жь ю царь любил, дерзала ж презирати.
Егда же ей спуститьл, в мысли своя возмет
л Испр.; в ркп. спустит.
и своею гордостию царево слово попрет
и учнет сия впредь несрамно бо дерзати.
й мой есть приговор, — по делу ю смиряти. ||
Рцы ж, како тебе впредь к себе ю приглашать?
И се, по сей уже час не хощет царя слушать,
егда ж сие спустить, явленно, яко горше
возвысится она и будет выну злейше,
и будем мы повинны, яко не могли ю осудити.
Астинь во образ всем поволи ж наказати.
Ей, ей, зло сотворила есть! Токмо да разеуждаем:
она венчанна есть, сие мы да внимаем,
какую убо месть ей ныне сотворим,
сию ли прекраснейшу смерти ли предадим?
de есть мучительство. Не можем сотворяти,
зане законы наши не хощу так предати.
Не можете вы вси мне повесть предложить,
еже бы царицу смертию казнить.
Сие же убо есть причина преслушания,
яко же тя, о царю, преслушась, в поругание.
Венчанпых бо тех глав честь, благость украшает
и тех лишением смерть горку избирает.
Егда глава такая сама ся извергает,
во злобу всякую ся явно предавает,
тогда бо свою честь сама от ся лишила
и дело бо само — суд, казнь написала.
Что ж долго мы хотим о смерти разсуждати?
Думайте ж вы вси, о советницы мои,
и о деле нынешнем дадите разум свой.
И аще б не взирал на честь своего лика,
во гневе бы своем низвергл вы вся, елика
мне противляются. И аще жь мне супруга,
обаче низложу смирение врага.
Ты ж канцлер моих царств, к тебе мое хотение,
сверши своим умом советов предложение
сих всех моих боляр, откры ж ми своя мысли. ||
Можнейший монарх! Вся, яже изъявляли,
и всех их приговор достойно похваляти.
Но се жь тебе реку, дерзнула сотворити,
еже по достоинству ей никто же присуждал
и по ее вине такую б казнь издал.
Царица бо Астинь не токмо похвалялась,
но тя царю самому безстыдно посмеялась,
любовь свою и долг преслушно преступила
и царства твои вси своеволно посрамила,
зане же по тебе вси цари будут знати,
к чему она сие хотела намеряти.
Егда же сия весть повсюду пространится,
тогда бо род мужей от жен уничижится.
Вси жены, вси рекут: «Егда Астинь так творила
и самого царя честь тем уничижила,
и аз бо такова, яков бо муж мой есть».
Беды бо настоят, их же всяк может весть.
Который может князь тогда в миру пожити,
когда их гордость мы не будем сокрушити?
Ныне же, о царю, закон дать повелиши,
по персов бо и мидов правам поступиши:
за гордость бо ся Астинь, за ослушания ж ея
да будет от тебя в век отверженна,
никако же она очи твои взирает,
и вместо бо ея царь ину избирает.
Егда же сей закон повсюду всяк услышит,
тогда бо женеск род мужей своих возвысит,
всякая же жена начнет мужа чтити
и словесем его не учнет противна бытим.
м Испр. по Л; в ркп. бывати.
Ваал весть, совет есть благ! Что мнится вам боляром,
не лутше ль, яко аз, по таким злым делам
смерти ю предадим, обаче сие извержение
паче смертей злых, болезням бесконечие. ||
Не можем мы зде вси иной суд похвалити.
Благ же сей совет время в дело изводити.
Мемухан, тебе реку, суд сей да напишешь.
Вы ж, спалники мои, Астину извергните ж
и рцыте же вы ей все, что зде приговорихом.
Того бо ради мы ее вси отвергохом,
она бо моей воли учинилася преслушна,
любовь мою презря, явилася упорна,
и впредь аз не хощу очей ея видети.
Иди ж поруганна, венец еси лишила,
зане на главе своей недостойно есть носила!
Иди ж отриновенна от меня и милости моей,
о гордая Астинь, к погибели своей!
Тебе же, царю наш, дни блази вси желаем!
..Сице ли я, Астинь, пребуду отверженна?
Изверженна еси ты и всеми посмеянна.
..Что жь есть вина моя, что зло еемь сотворила?
Ох Астинь, Астинь, молчи! Многажды ты слыхала.
Царь, иже прежде тя сытно не мог любити,
дерзала ты в славе лице его срамити,
во всех ево честях и радостех болших.
Како же делом тем царь был обещещен
и отречением ея мог быти обруган.
Не тако я мыслила. ||
Наипаче ж извол его бысть к твоей славе,
зане хотел явити 6 нан подобность 6 твоей красоте.
н Испр. теми же чернилами из не.
б-б неподобность Л.
Ах, аще бых пошла!
О Астинь, Астинь! Что гордость сотворило.
Царь добру мысль имел, зане тя имел мило.
О Мегумане, мой прелюбезнейший друже!
Аще бы царь не в смех ти принуждал, по нуже!
Ах! Чесо ради аз обаче преслушала!
Рцы ж ми кратко слово, дабы ся утешила,
могу ль у царя милость обретати
и ярость о его люту слезами утоляти 7.
о Испр. по Л; в ркп. радость.
7 умоляти Л.
Что ж суетно желаешь? Не хощу аз ти лстити:
от ярости его не можем его зрети
и имя твое мы не смеем имянути.
..Чего ж вы ради мя не хощете убити?п
п Испр.; в ркп. убиты.
Вси убо мы тебе согласно объявляли,
яко твой суд таков боляря издавали.
И персов есть обычай, ничто жь возвращати,
зане к тому писму приложены суть 8 печати.
8 Нет Л.
Кто ж мя да утешит? О горная вдова,
была есмь госпожа, ныне жь я раба!
Лутчая есть утеха: приемли терпеливость,
зане же ты тогда явила зелну смелость.
Что же поможет се тебе, се поздно умышляеш.
Кто ж имать впредь венец мой на главе своей носити? ||
Бози бо сия ведают, достойну имут избирати.
Для того твой венец не будет сокрушен,
но имать тем она 9 явственно возвышена,
9 ина Л.
иже царя нашего наипаче будет чтити,
не яко ты, Астинь, гордостно презирати.
Идите же вы вси, ину царицу взыщите.
Несть ты наша царица. Где есть твой венец?
Кто весть, какия бози имут образец.
Они бо суть воздали тебе по твоим делам.
Кленусь! Есть бо в моей мысли нечто соблюдомо,
еже получю никим же неведомо,
и сия срамоты немщенно оставляю.
О грозбы твои, грозбы нещетны признаваю!
10 Ничто, ж тебе поможет, векую ты грозиши 10.
10-10 Этой строкой заканчивается реплика Бигезафа Л.
Иди, иди, прости!
Прости, прости, прости.
Сице еемь изверженна,
короны жь и милости оставленна.
О счастие сердца моего возношение
даеши души моей сокрушение! ||
О понос, о срамота! л. 10
Чесо ради аз венец на главе носила?
О честь великая, ты моя прелстила!
О Артаксеркс!
Любовь твоя и велия честь
мне ныне подают месть!
Ах, аще бы правления пути
в гордость мя не привели!
Ах, аще бы скифетр златый
и самую себя в конец забыла!
О, поношение
приносит ми горное падение!
Что ж ми впредь будет чаяти
кроме того? Имам падати.
О Артаксеркс!
Ах, скифетр твой и любовь твоя,
ах, погубляют вся надежды моя!
11 Приими венец моих бесчастей,
мучительр моих частей 11.
11-11 Приими венец мой без честей мучитель моих честей Л.
р Испр. по Л: в ркп. мучителница.
Злато твое мя погубило
и главу мою в срам облачило.
О горкая лесть,
яже медом услащенна есть!
Сия же в снедь тебе пребудет,
О Астинь како забудет. ||
О Артаксеркс! л. 10 об.
Ах, умираю, не живу же к тому!
Ах, в печалех вижусь погруженну!
Астинь царица да идет и пития вкушает.
Не есмь уже царица, сие ми бо прельщает.
Иди ж и твоим слезам да даси утешениес.
с Испр. теми же [чернилами из утешенно.
Иду же аз, иду, но месть аз призываю.
О Артаксерксе царь! Тя выну проклинаю! |]
Ныне е гордая Астинь да будет извержена и в конец забвенна.
Гнев, иже сердце мое поныне был обнял, аз разрушал 12.
12 разрешал В.
Томко еще ведати не могу, ниже измышляти, кой умысл кои власти
ту лестную 13 могли наклонити жену 13 к такой гордости,
13-3 жену не могли наклонити В.
к таковой высокости, к похвале и жестоте. Вспять подумайте,
что заповедь мою так же разрушила, притом свое щастие.
Мню, яко и 14 по смерти о сем 14 ей каятися.
14-14 по смерть сим В.
15 Мегуман отвещает В.
Что, велие величество,
каятись. О, сердце во мне 16 ся устрашает 16,
16-16 стращает В.
тако и чювство мое, и сила ми исчезает,
егда воспоминаю на ея горкия слезы,
на еет старость 17, тоску и сердечную болезнь,
17 страсть В. т Испр.; ею MB.
когда, оной токмо соболезнуя, начах воспоминати
царскую заповедь и судей 18 сказати,
18 суд его В.
яко во веки веков 19 ныне отвержена быти имать
19 веком В.
от царской любви и его лица зренья,
как очи тамо, абие водою, заплылись,
яко к тому отдыхати не могла,
како к земли упала, яко рыдая стояла
и так жалобно жалела, дабы сие николи ж учинилос,
и так 20 единого токма царского на ню возрения
усердствовала 21.
20 тако В. 21 усердствовало В.
Не возмогл аз на сие вящше смотрети,
ниж ныне ми повесть о том творити возможно.
Сим образом
безумие всегда поздо 22 обращается.
Так поздо. К тому 23 ж всуе. ||
22 поздно В. 23 и к тому В.
Бози допущают 25
24 Бицта В. 25 на допущают В.
такие жалости на всех, иже сотворяют
царю неверность и нерадение.
Правда. И мне то скорбит 26,
26 скорбно В.
что так суетно погубила венец и честь,
что так презлую мзду воздала за мою верность.
Паче же всего скорбит мя сие вящшии 27,
27 вашщи В.
что яз ныне в едине на вдовем одре лежу.
Печално же обращатись 28 чрез всю долгую нощ,
28 обращало В.
не обретаю же покоя 29, услаждения ниже любви.
29 покой В.
К тому же оная гордыня, к тому мя привела.
О, лучше аще бы никогда не видал!
Она несть достойна, что познал ю при себе.
Неблагодарной скот!
Невозможно ли ти быть,
да пременится 30 твоя скорбь в лучшее примиренье,
30 пренится В.
о царю, царю мой!
31 Что ми сотворити? 31
31-31 что ж мы сотворим В.
Велеможный монарх! не слушает ли тя мир?
И кто же не страшит твоих словес и действ,
и кто противляется 32 тому, что ты любиш 33.
32 противляет В. 33 полюбишь В.
Ты понуждает все 34 животное воздвигнуть 35.
34 и все В. 35 можеш воздвигнути В.
Единым токмо словом народов к брани приводить.
На твое паки слово долженствуют оружие низложить.
Егда бо скифетр твой потрясет некогда 36,
36 никогда В.
тогда 37 воздвигнет вой или победу.
37 тогда бо В.
Слово твое может грады сокрушати.
Твое же слово разрушает горы, и силные стены можеш низлагати.
38 Имел ли бы ты подобен 38 единой ради жены тогда
38-38 имети подобает В.
толь долго оскорблен и так зело печален быти?
Не суть ли исполнены во царствах твоих красных ||
ив лепоту самым богиням равнообразных? л. 12
Кто может твою власть, умалив, поругати,
аще сие велиш, дабы во царстве твоем
прекрасных дев, сыскав, имели к тебе прибирати?
Привесть же их семо в твою царскую полату,
юже ты возлюбишь благолепну и чином,
да будет ти вместо Астины возлюбленная супруга.
1. Мегуман40
40 Мегум В.
Добре.
2. Бицта
Добре.
3. Харбона
Добре.
4. Бигта
Зело добре.
5. Абагта41
41 Бигта В.
Добре тако есть.
6. Сефар 42
42 Зерта В.
Тогда скоро пременится, царская печаль в радость преложится.
Добро! Посылайте же во все государства мои
вскоре, дабы сие дело 43 к утрею не продлилось 43,
43-43 ко утрии не продлило В.
и всех красных привести ко мне повелите44.
44 да повелите В.
Мню убо, яко повсюду Астины равной не обрящут.
Еще и лучшее!45
45 лутшие В.
Творите же мое повеление,
отдадите же Гегагию ко украшению со девы.
Правда, егда 46 государь такие 46 зелной силы,
46-46 аз государь такия В.
имею ль о женах скорбети,
идеже вселенный пределы моей милости желают
и ко мне припадают.
Пойди, пойдите, слузи мои! Отныне 47 же всегда имеет
47 ныне В.
сердце мое в покое пребывати 48,
48 пребыти В.
егда красную узрю жену Астины венец носящую 49,
49 носящу В.
когда же верность 50 и благодеяния при мне возляжет. ||
50 верности В.
Е, Мордоха 52, глаголю тебе паки:
52 Ей, Мардохей В.
благополучен еси ты и возлюбленным нарицатись,
зане же небо тя толико возлюбляет
и дарова тебе сей лепой образ девы.
Всем 53 сердце бо мое обещает ми ся,
53 вем В.
яко ты, прекрасная, получиши Астины венец.
О, впредь будущая великая царица!
Егда Артаксеркс тя лобызати подщится,
воспоминай же, ах у, воспоминай и нас!
у Испр.; аг MB.
Дарствуй мне тогда твою милость выну 54 во мзду 54.
54-54 Нет В.
Мне бедной отроковице, что мне за ответ дати?
На твои словеса что имам приношати?
Яко же 55 мне снитися о таком благосщастии,
55 яже В.
понеже 56 многия краснейших девиц обретаются 56,
56-56 многие краснейшии обрящутся В.
кои достойнейшее 57 к таковой 58 великой чести.
57 достойне<й>ше В. 58 такой В.
Аз же 59 во страху 59 воспитана,
59-59 в праху В.
и какое благо во мне могло быти,
то нищета себе восхощение 60 прияла.
60 в хищение В.
Ничим же, токмо я убогою ся называю.
Тако глаголеши ко мне вежеством своим крайним 61.
61 край ним В.
Но тот слеп есть и видеть не может,
62 иже не узнает, коликое далеко 62
62-62 иже не знает колико за далеко В.
твоею красотою ты превосходит много
четырех сот обретающихся 63 зде
63 в числе обретающих В.
изо всех земель дев прекраснейших, при мне
зде в сего градцких полатах совокупленных.
Но аще ли межь теми от инаго государства
едина токмо, 64 яже будет 64 при тебе,
64-64 будет, яже В.
в красоте чину равнятися возможет,
тогда умрети мне зде, в чести моей
не вем что! ||
Молю тя, честный мой господине!
Да от той чести мы свободны 65 будем ныне,
64 свободный В.
зане же в ню опаство выну ся мешает.
Мы же такие высокости не обыкли 66 восприяти.
66 обыкло В.
Воспитал 67 есмь сего отрочате
67 воспитан В.
в простоте, в тишине, и делех 68 самых добрых,
68 делах своих В.
яже у простых обретаются людех.
Что же творити Есфиры 69 моей у царского двора?
69 Есфири В.
Ся малая глава лучше да носит венец цветовой,
ниже такую тяжесть, златый венец новой.
Очи страшатся царского чина и блистания,
смиренное бо ее сердце вящши 70 боится и 71 поругания,
70 Нет В. 71 Нет В.
на великую честь уповает и оной не желает 72,
72 жадает В.
персто 73 бо ея обыкли к ручному ея делу,
73 перста В.
и сих ради убо вин скифетра недостойна 74.
74 недостойно В.
Кратко бо рещи, како ей князми управляти,
сему гражданскому дитяти?
Чюдесно убо мне!
Когда она венец на главе имать носити
и скифетр в руцех своих 75 царственно держати 75,
75-75 будет царственно дерзати В.
кий князь и государь обращается тогда
и 76, взирая лепоту ея во царской порфире украшенну,
76 Нет В.
ею же убо царь возлюбляет и чтит, яко предивну,
уничижати бы дерзал, высоку бы не взвышал? 77
77 возвышал В.
Она же, она же кто? Естли то учинится,
но будет ли достойна царя едино 78 зрети,
78 едина В.
зане ю недостойну аз 79 признаваю.
79 аз бо В.
Уных 80 убо красавиц служебницею 81 имеет быть.
80 иных В. 81 служебничею В.
Весть бог, что мое сердце ныне суть ми вещает,
яко ей было бы великое ругание.
Тогда ми имать быти смертное боление.
Что, что? Кленуся аз, при 82 Артаксеркса силе, ||
82 Нет В.
естли сей красоты блистание всех красот л. 13 об.
царя нашего зело возлюбит,
тогда о сем во век совесть моя скорбна будет.
Бог весть, како аз славы не желаю
и со всяким удоволством в скудости пребываю.
И еже бо поныне от бога получила,
лучши 83 ми убо есть смирение и тишина.
83 лутче В.
Похвала моя от всех высоких далече отстоит.
Вседневные мои труды — молитись, прясть, прочитати.
Земли 84 убо аз правити не извыкла,
84 Власть земли В.
не могу же аз никако к высоким вещем склонитися.
Токмо 85 есть едино 85 мое усердствование —
85-85 едина есть В.
множае во убожестве, а не в богатстве 86 жити,
86 а в небогатстве В.
и паче бо хощу нищету, а не богатство.
Рцыте же, что хотите, однако же ни во что.
Како же 87 имам аз ею получити
87 Нет В.
красоту, яже сама царю открытися хощет.
Царская 88 воля есть 88 — и та да сотворится —
88-88 воля — воля есть В.
прекраснейших всех взыскати.
Егда же краснейшую обретох,
очи свои тогда имам проклинати.
Молю бо аз тебя 89, любимый мой господине,
89 тебе В.
90 повели ж мне, с нею растався, лобызати 90;
90-90 Нет В.
повели 91 же мне с нею токмо две ступени
91 повол<ь> В.
отступити от тя, понеже мне 92
92 мне с нею В.
с нею, своею дщерью, слово хощу говорити,
яко со отцем своим прощатися желает.
Молю, сие ты нам возбранно не творипш.
О дщерь моя! Любезная моя дщерь!
94 Остаюсь убо я 94 без всякого утешения:
94-94 Остаю убо В.
бог весть, что тебе имать содевати. ||
Старые, те всегда к слезам убо слабы.
Прощайтеся: нам время к царю отходити.
О, отче мой! Любимой отче! 95 Сердце 96 во мне 96 сокрушается,
95 ох, отче В. 96-96 мое В.
язык ми усыхает, изрещи к тому не может,
быть ли мне толь чюдесно от тя отлучение 97,
87 отлучену В.
иже 98 мя от юности нарицал еси дщерью
98 от тя, иже В.
и 99 паче отца мя отечески воспитал,
99 иже В.
иже мя вящши своея старости пестовал,
его же аз паче отца сама есмь любила.
О боже! О, отче 100 мой! Ох, как мя еси II, 1 печалует,
100 отче, отче В. II, 1 сие В.
ничто же бых радела о своем поведении,
еже ми бог подаст, токмо мое исполнилось бы желание,
желание давное, дабы токмо сия глава,
сия седая глава последи услуги моей не лишилась 2.
2 лишалас<ь> В.
Однако же как ни есть приведет мя бог к чести,
дабы послушание мое от вас не уклонилось 3.
3 уклонилас<ь> В.
4 Естли же возле 4 обрящусь, тогда убо прошу,
4-4 Есть ж<е> во зле В.
сердечной мой любимый отче, не отими от мене верность свою,
не остави мене! Ах, мой отче, ах!
Ах, любезнейшая дщерь моя! Увы,
7 разлучаясь ныне от мене, увижу ль яз 7 тя паки?
7-7 разлучается ныне от меня, увижу аз В.
Однако же молитва твоя о мне да будет како пребываю
в горких слезах, тебе обращаюся 8, глаголю.
8 обещася В.
Чаю, яко вам и в год розстатися не будет.
Что болши плакати, однако же по 9 тому же быти,
9 Нет В.
что самое небо вам дает и царь произволяет.
Мордохай 10, прости.
10 Мардохей В.
О господине мой! Постой же еще мало!
Мой честный господине! Постой, да еще словце 11 малое прореку 12,
токмо едино словце! 12а ||
11 словцо В. 12 пререку В. 12а словцо В.
Ах, пусти мене бедную,
да не насилствием восхищена так о буду!
Не медлите же вы тогда.
Токмо едино словце,
словце токмо, во ухо.
Глаголи же, что ты хощеш.
Дщерь моя, аще ли нечто благо тобою поведется
по божию изволению, тогда николи ж яви,
яко еси рожденна от нашего рода 13,
13 напода В.
от Исраилевы колены.
Сие аз умолчю
и во всем ином всегда послушна вам буду.
Тихо, тихо! Божия милость во всем да будет с тобою.
Бог да благословит вас, отче мой любезный.
Единое ли сие токмо словцо? 14
14 словце В.
Мордохай, доброй тебе путь.
Доброй тебе путь, друзе ф мой!
ф Испр. по В; в ркп. друзей.
Яз иду.
15 Сердечно любимой 15 отче, доброй тебе путь.
15-15 сердечной любезной В.
Путь тебе доброй, дщерь моя. Прости!
Прости, мой Мардохай, отче мой, прости! ||
Что глаголеши18, Мардохей? И Есфирь ли взята
18 глаголиши В.
есть ко двору царя нашего?
Увы мне! Взята есть! Мне увы!
Во избрании ли иных девиц прочиих? 19
19 протчих В.
Ох! Так принуждена суще есть.
Кто весть, аще ли тем велико счастие претстоит
всему Израилю. Почто же сумневаешься?
Молю вы, да сие утешение отставите.
Может бо ся над нею и скоро случитися злополучие,
яко над нами доброе.
Что коего ради злосчастия убо царю оная улюбится,
ибо прекрасна есть и царицею имат быть?
Тогда счасливые люди еврейский род пред 20 иным,
20 перед В.
аще ли же ни, тогда пущена будет свободно,
богатеством 21 добре и щедростью ударенна.
21 богачеством В.
Како же, егда она тако 22 оставленна будет
22 тамо В.
23 в чертозе, идеже ей 23 иным служити,
23-23 в чертозех, идеже В.
закона же своего держать и богомолие творить не возможет
и впадет душею, иже 24 телом, в погибелную неволю?
24 и В.
Увы, увы, увы мне тогда, увы!
Что же ты, седый старче,
как ныне еси малодушен? Отчаешь ли ты в бозе
ныне? 26 Был ли нашим богом, кой Сарру 27 сохранил,
26 не В. 27 Сару В.
яже никогда впаде 28в бесчестие и в поругание28,
28-28 в бестье и поруганье В.
аще и фараон Авимилех ю взял; ||
хотя в доброй мысли, однако же бог получи, л. 15 об.
что Авраамля жена непорочна 29 есть пришла,
29 непрочна В.
яко же и всегда бысть к тому, и муж ее 30 ударен.
30 ей В.
Что веси, что тебе будет от бога.
И яз ничто же сумневаюся 31
31 сомневаюся В.
в моем уповании. Бог да получит по своем благоволении,
за что яз ему воздам должное благодарение
и восхвалю благодать его. Однако же не имеют
нози мои помышление и сердце мое отступити от сих врат,
доколе уведаю, како моей Есфирии имать содевати.
Аз так же в день и в нощ господу помолюся;
вем, что не менши дщерь к богу ся 32 таже молит 32.
32-32 молит таже В.
Бог услышит сего старца и непорочные мои слезы
и подаст вся нам полезная и благая.
Бог токмо 34 по своему благоволению да наклонит.
34 токмо вся В.
Живите, друзи 35, благо.
35 и друзи В.
И ты будь благодушен.
Сиди зде, посиди в престоле позлащенном, образе преюности,
богиня сего мира, зерцало всякой 37 доброй чинности 37,
37-37 доброчинности В.
чюдо сего царства, всех премудрости училище,
звезд о умилная! Сиди зде на златом престоле.
Тебе служити имут прекраснейшая 38 всех жен.
38 прекраснейшее В.
Но ты же свою лепоту приучиши ко 39 царю,
39 к В.
к въладетелству его, иже тебе любит. ||
По тебя бо предостойней Астины драгоценной венец, л. 16
множае же царское сердце, иже аще днесь хощет ведать,
желая милостиво твои белые уста лобызати.
Уста, иже иногда повелевают, идеже токмо народ живет,
но ныне воздыхает, в любви же твоей живет.
Имя же твое уже царское обладало силу,
и слава ему твоя в сердце уже вселила.
Любит тя, не видя 40, и что же тогда будет,
40 без невидя В.
егда тя сам вящше, еже мы хвалим, узрит.
О боже! Боже мой и господи! Ты веси,
яко мне бедной есть на моей мысли ныне.
Мню, что мя тако ся похвалят 41 и почитают,
41 хвалят В.
есть опаством и раскаянием покрыто.
Однако же, боже мой, яз зде обретаюсь
множае украшенна во твоей си воле,
неже 42 вне обыклой 42 лепоте.
42-42 в необыклой В.
Сотвори, боже, еже хощеш исполнити!
Яз раба есмь, ты же повелитель.
43 Тогда бо все ты есть:
х поношение, и честь, и возвышение благодатей х,43.
х-х Испр.; в ркп. и возвышение благодатей поношение и честь и возвышение благодатей.
43-43 поношение и честь и возвышение и благодатей тогда бо все ты есть, что ты ми подаваеш В.
Гордость единожды 44 упала,
44 единажды В.
смирение ныне наследит место.
И то будет междо иными
ся благодателей 45 сокровище,
45 благодетелей В.
яже токмо достойна едина есть,
дабы украшенна была.
И то златом и камением драгим
скоро на главу ее си стало.
Гегай! К царю! Царь тя к себе призывает.
Се ныне приходит, на еже уповах. ||
Спеши, спеши! Не косни, понеже отхожду.
Девицы, чтите сию благую образную 47
47 и образную В.
и служите ей 48 пока ея 48 со тщанием
48-48 Нет В.
дондеже еще вящее нечто прилучится.
Воспряни же ныне твоя юность,
всех юнных прекраснейших венец.
Востани, да украси 50 днесь некоего 50 царя престол,
50-50 Нет В.
еже прекраснее изиди 51 твоим благочинма 52.
51 Нет В. 52 благочин В.
Ты, добродетель, венца достойна,
достойна, зане же ю царь почитает.
Истинно, княгиня, ты еси родилась
не злаго чина тесных стоп,
ни самое убо, убо 54 естество
54 Нет В.
к вящим 55 путем тя избирало 56.
55 вышним B. 56 избрало В.
Истинно, 57 тебе что 57 естество воздало,
57-57 что тебе В.
знаменует, яко 58 еси венца достойна.
58 Нет В.
Что достойного 60 и величествия действо,
60 достоинство В.
высокоумие и хитрый разум
в тебе уже имеют престол и седалище,
из очес твоих чтомо есть.
О како будеш тем почтенна,
царевна, венца 61 достойна!
61 ея же венца В.
Желаем 64 радостно тебе 64 такую честь,
64-64 тебе радостно В.
при сем же свидетелствуем 65,
65 засвидетельствуем В.
что счастье само 66 б изменно 66 было
66-66 изменно б В.
и небо таже неправедно,
естли не была почтенна
ты венцем, его же еси достойна.
Как благосчастно назовется царство, ||
егда токмо скифетр 67 учнеш держати 67,
67-67 держиш В.
обаче же кротостью вящше властвовати 68
68 влатети В.
и все царство матерью тя нарекут,
когда все тя 69 возлюбят и честь воздадут69
69-69 почитает В.
и скажут 70, что венца еси достойна.
70 скажет В.
Тогда твоего милости дождя
и на нас нищих спустити изволь,
иже ныне серцем и чювством 71
71 чювствием В.
приветствуем 72 счастия славу и блаженства 72,
72-72 же буди почтенно В.
яко еси венца достойна.
Поволи нам пред тобою поклонимся
и даждь нам облобызати руку свою 73,
даждь же и слово ко заставе,
73 Нет В.
что к нам 74 изволиш милостива быти 74.
74-74 будеш милостива В.
Да будем тебе служити годны,
когда тя царь твой 75 лобызает и 75 почитает.
75-75 Нет В.
Камо сие намеренно,
что мя имеете высоко возношенно,
возлюбленные мои подруги?
Того яз недостойна.
Уже мя хотите возвышати,
никто же может о том ведати,
что божия воля даст.
Ко мне то еще не пристанет.
Бутте обнадежены: той чести,
юже ми аще желаете,
хотела бы лишатися
и вящше вам желати.
Вы есте именитые в царстве
красотою, благодеянием,
яз есмь простого роду, ||
никогда же сего взыскала. л. 17 об.
Яз зде сижу, аки восхищенна,
ожидаясь благодати божия,
и ест ли мое счастье будет,
тогда и вам не бес ползы.
Небо да благословится!
Благословением изобилным!
Да скоро на тя царь возрит
з 76 счастием!
75 Нет В.
Счастием!
Яз тебе, прекрасная, приношу цареву волю:
тоскует, ожидает тебя 78 днесь узрети.
78 тебе В.
Воспряни, украсися, готовися со мною прийти.
Небо днесь мое хотение исполнит.
Гегай, друзе мой! Яз иду на борьбу и брань люту,
послушание со смирением моим идет,
мое царю обовязуется, но моя несмелость
не почитается достойною 79 быти таковой высокой милости.
79 достойную В.
Что достойно, что не дерзость, что сомнение итти,
когда небеса и царь тя хотят возвышати?
Яз последствую твоему совету и степеням
и приветствую в сей час никоего иного счастия,
токмо единожды царской милости зрак.
Сей да будет первый и последний,
множае несмь достойна. ||
Радуйся ныне, еврейской 81 роде!
81 ты еврейской В.
Низложи вретище, да облечися светло:
возсияет ныне чрез долгомрачной облак
новосолнечной свет, нечаемая 82 радость.
82 не чай моя В.
Аще Есфирь ныне обрана царскому 83 венцу,
83 к царскому В.
тогда купно погибло,
о Исраиль, все твое уничижение, поношение и ругание.
Мой Мардохей, что тебе ныне в сердце?
Движется в моей слабой крови
боязнь, упование, сомнение, приветствование и болезнь.
Но не вем ц, 84, к чему мне принятися.
ц Испр.; в ркп. всем. 84 свем В.
Принятися к тому, что нам бог сам подобает 85,
85 подает В.
иже последи милует, его же доволно казнил есть.
Се Иосиф изходит из союз
в царское достоинство!
И сие ныне есть
Есфири тоже намеренно.
Гегай вчера сам ми тое объявил.
Но в том мя тяжкой сон устрашил.
Какой сон?
Хощеш ты Иосифом быть? ||
Ни, таких даров не мню себе имети,
чтоб мне сони 88 вытолковати,
88 сония В.
однако же 89 повеждь ч.
89 однакождь В. ч Испр. по В; в ркп. повежды.
Слушай же терпеливно.
Видех сю 90 нощь во сне борящих
90 сию В.
двух великих змий, с великим 91 воплем вопиющих.
91 велиим В.
Был и гром 92 ударение, и молния к тому же,
92 грома В.
и тако 93 во вселенней шум,
93 такой В.
яко земля и небо от того двизалось 94.
94 двицалась В.
К сему же уча л приступать черной об лак.
Исполнен бед, страстей, тоск 95,
95 и тоск В.
святой народ божий
люто нача покрывати 96,
96 прикрывати В.
яко и все животное
в такую скорбь и опаство
во всем поддалося.
И в том возопилиш все крепко кь единому истинному богу.
ш Лепр, по В; в ркп. позопили.
Тогда излиялась абие из малого источника
великая река, нечаема 97 и зело быстра.
97 нечаемо В.
Тма прейде 98, беда также погибла,
98 пройде В.
солнце взыде ясне 99, и просия все светло.
99 ясно В.
Бедный божий люд нача победу творити,
и един змий другаго одолевати.
Но гордые все низложитись принуждены были,
такожде и вторый 100 змий. Ныне рцы ми, молю,
100 вторий. В.
что может знаменоватися сей сон.
Воистинно мало, что не угадаю.
Сон сей открывает, что держиши в своей мысли
твое упование и паки сомнение,
твое приветствование и устрашение.
То суть две змии, яже в тебе самом брань творят.
Но когда Артаксеркс из своего щедрот2 источника ||
2 щедроты В.
любви реку токмо на Есфирь излияет 3, л. 19
3 излиет В.
тогда на наш Израиль
в своей скорби вертепе
взыдет новоясно солнце,
и от Есфири на нас милость и благословение потечет.
Тогда упование твое обилно победствовати учнет,
боязнь же весмя подлежати будет.
Кто же весть, что еще и 4 днесь приидет.
4 Нет В.
Правда, что добро вытолковал еси.
Ах, но долгое время тако не учинилось,
но естли б имела еще старая глава моя узрети,
что Есфирь 5 мою царицею обирати будут 5,
5-5 моя царицею обрана буду В.
тогда исраилева скорбь подлинно погибнет,
яз 6 же паки преражусь 7 и помладею.
6 я В. 7 прерожус В.
Даждь боже, приятель! Яз 9 уже иду 9: час молитвы.
9 иду уж В.
И яз в том же деле к богу моему приступлю.
Иди с миром.
И ты будь благосерден.
Даждь боже нам услышати нечто благо.
Велеможнейший монарх, великий Артаксеркс,
любовно намерение всего человеческого роду 10, || л. 19 об.
10 рода В.
без него же вселенная и без солнца бы было!11
11 была В.
Так долго царство твое пребывает веема печално,
печалуяся до утомления и паче обыкновения
твоея ради восхищенныя 12 любви.
12 восхищенная В.
Сияет ти солнце, но лишен еси луны.
Луна великая восхоте тя превзыти 13,
13 провзыти В.
погибла тем светлость и веема изгасла.
Иному же светилу тебе подклонитись,
тогда расцветится 14 твоей милости свет.
14 разсветится В.
Правда, зде образ есть, смирением покровен.
Отгони от ней облак и даждь ей твою лучю,
тогда твоею ясностию возгорится она,
и оной добродетели свет светлее вспять15 абие
15 воспять В.
на тя паки возсияет.
Как двизает уже сердце мое ся красная издали.
Истинною 16 луною есть, иные токмо звездами.
16 истинно ж<е> В.
17 Изьясни ми ся, богиня 17,
17-17 Перед этой строкой вторично Артаксерка В.
твое умиление!
Доселе днем и нощию помыслих
о твоей добродетели, о ней же прославлено.
Поволи Артаксерксу посмотрети,
еже тебе возлюбил весь мир.
Велеможный монарха 18, пред ним же и мое трепещет сердце,
18 монарх В.
вь его же обаче милости воля моя есть и надежда!
О государь, его же повеления слушает
далния 19 страны и ближния 20,
19 далные В. 20 ближние В.
во очертании 21 своем земля держит!
21 очертание В.
Аще мое смирение ничим 22 же достойна есть высоких очес лучи,
22 ничем В.
их же ныне на мне испустил ты еси,
множае доволствуюсь 23 толь великого счастья,
23 удоволствуюс<ь> В.
токмо сие мне бы поволено еще,
дабы мне припадати к твоим милостивым нозем. ||
Возстани, богиня, и руку сию лобьзати 24,
24 лобызати В.
пред нею же иное все вострепещет 25,
25 вострепрещает В.
26 тебе же уже доволно 26.
26-26 тебе уж волно В.
Мне, нищей рабе, что рещи?!
Подпоры царствия моего, престола 27 же моего 27 стопы,
27-27 моего же В.
иже сами мне советуете в новой супружной 28 брак вступити,
28 супрожной В.
послушайте, имею бо вам нечто предложити.
Царь да изволит глаголати, мы слушаем.
Весте сами все. Стоит в моем вертограде,
мало не посреди, 30 добразрачные масличные древа 30,
30-30 доброзрачное масличное древо В.
но едино округ его великое праздно 31 есть место.
31 праздное В.
Я воистинно 32 ево сице нарочно до сих времян пустил,
32 во истине В.
дабы лутче возможно было на нее 33 возрети.
33 не В.
Часто же помыслих, аще толь стройно воедине,
велми 34 стройне же 34 при иных таких было бы.
34-34 стройней еже В.
Бывшу же мне в той думе, дала небесная благодать,
что плохая трава окрест его ся положилась,
эфреем нарицаема, около ся обвивала,
яже от корени, даже по верх зеленетися начала.
Ныне же стоит то изрядное древо в достоинстве сугубом,
издает не токмо изобилно себя 35 масло, но и во красещ, 36 своей пребывает,
щ Испр.; в ркп. во красей. 35 с себя В. 36 в окрасе В.
зеленеется кругом и беспрестанно,
и стоит не едино, и украшает все оное место.
Зрите ли, 37 какая та 37 трава очесам моим утешение дати может?
37-37 какоя то В.
Вашему величеству такожде да зеленетися и жити!
Внимаем то слово и желаем при сем сие,
да сей красной образ — царская будет трава! ||
Ей, велие масличное древо — ты II, а еси елей и блаженство.
II, а Испр.; в ркп. тые.
Един же еще стоиш, доколе окрест тя 38 положится
38 тебя В.
непорочная слава 39, мышца прекрасной девы сей.
39 слаба В.
Тогда усугубится красотою 40 великого царства 40.
40-40 великое царство В.
Но да будет же тако. Астинь изверженна.
Самая гордость ей честь и счастье скротила.
Осяди престол ее ты, прекраснейшая!
Владею великим царством, ты же силою моею.
Ты мною владееш, милость же моя — тобою.
41 Ах, Ах! 41 О боже! О царю! Мне нищей?!
41-41 Ах, ах, ах! В.
Почто рыдаеши?
Несмь достойна такой милости.
Слушай. Люби мене, зане сердце мое тя избрало42.
42 избирало В.
Советники мои, возложите на нее драгой мой венец.
Живете 43 же тогда! Живи, прекрасная красных!
43 живи В.
Небо благодати 44 венчает тя! 45
44 благодатию да В. 45 Далее следуют слова Артаксеркса:
Восприимет тогда смирение во мзду.
Дадите ей скифетр в десную ей руку!
Слушай, Есфирь! Ныне сердце мое тебе заложилос,
Получи велие сокровище, сердце мое и свойства.
Тем же достоит тебе вящую верность и смирение ко мне творити,
Нежели Астиня сотворила есть. В.
Яз царева раба,
ничто же сотворю, разве что ему гоже.
Очес твоих блистание ко всякой службе 46 да мя 46 правит,
48-46 мя да В.
в смирени 47 такожде высокой той 48 чин превожу
47 смирении В. 48 тот В.
и послушлива буду множае з должности,
нежели для днесь от тя 49 восприятой чести. ||
49 тебя В.
Лобызайте 50 ея нози 50, советники, и нарицайте ю царицу.
50-50 нози ея В.
Приветствует тебе, царицо, счастье, сердце и устна наши! 51
51 наша В.
Госпожа царицо 52, живи и яви к нам 53 милость твою! 53
52 царица В. 53-53 твою милость В.
Небо тя да благословит, яже 54 тя венчало!
54 еже В.
Госпожа царица, буди всегда весела!
Приветствую царицу! Да самое счастье тебе служит!
Госпожа царицо 56, прими меня 57 в раба себе!
56 царице В. 57 и меня В.
О, будь милостива нам, великая царица!
Владей, царица, владей ныне сим чином,
которой тебе сердце мое прежде прорекло есть.
Подаждь ми так же твою милость тако,
яко тебе сердце мое честь и венец сей усердствовало!
Приидите58, советники, пойдите со59 мною в царский чертог,
58 придите В. 59 са В.
радуйтеся б у брачного моего пирования.
б Испр.; вркп. райдутеся.
Ты же, Есфирь прекрасная, еси 60 моя,
60 ныне еси В.
в сю61 же нощ такожде яз буду твойв. ||
61 сию В. в Далее чистый л. 21 об.
Тако ли Астины отверженной быти?
И паки царицею не слыти?
Обаче ю не отомстити.
Астины, царства сего лучи!
Астины, юже вся вселенная похваляет!
Яже нас поныне возвышает.
Имать ли для поблажения от царя ми слово
быть досадительно и безчестно изречено. ||
О, дабы Астинь честь свою паки получила
яже аки мать нас кормила, введши в честь.
Ничто же лутче, токмо да избысться
вера наша и да совершится,
како есмы ся согласили
и о том совет учинили,
яко царю в сию нощ умершвлену быти,
главу же его саблею усекнути.
Ох, царю! О, царю, беда!
Егда же царь убиен будет,
кому же достойнее скифетр носити,
кроме Астины обыкновенной руки?
Убо возможно оной такую пространную землю,
яко же некогда прежде Семираме, владети.
Дева же, яже венец ея дерзает носити,
имеет поношенная и в безчестии пребыти.
О Есфир, Есфир! Что ми совесть моя
о тебе прежде пророчествовала?
О Есфир, Есфир! Ох, уже еси погибла! ||
О, как в то время счастливы явимся!
Как же ты, брате, ныне молчиши?
He вем, что ми тако стращает,
мочно ли мне возложити руку
на того, иже здравье свое ми поверяет,
зане же он есть царь.
Так ли скоро ся переменило
сердце твое, страшливо и лестливо.
Но сие письмо, токмо рцы ми, знаеш?
Убо того дела началом сам еси,
и мне сам к тому еси приводил,
что аз тот союз с тобою учинил.
Сей руки твоей несть лету отрещися,
тем же болшая твоя вина изьявится.
О злохитрость, убийство и злодейство!
Постой, брате. Несть развратно мое слово,
убо токмо вопрошаю, как бы лутче зделати,
зане в сем великом деле достойно опасатися.
Чесо же опасатися, ||
понеже уже извещалося, л. 23 об.
яко в чертог внити к пияному
и в сердцы угонзнути кинжал спящему.
Чертог же всегда отверст не бывает.
Но ключь ся у нас еще обретает.
Кто весть, аще с ним мощно отомкнути.
Не отомкнути? Что глаголеши во сне?
Несть ли зделан он таков
царского ключа образом?
Не дал ли есмь в воске его изображение?
Помози, боже! Ох, ох!
Едва бы мне сие ко уверению было,
дабы человеку то сотворити мочно.
Яко же нам в то время стражу пройти,
понеже нас не похощет пустити?
Безумниче, когда же образумится?
С тем токмо объявимыся,
что по указу царскому истому
о полунощи приходити к нему: ||
«Приносим убо лекарства драги, л. 24
их же нощию царю принимати».
Ох, какие то изменничьи промыслы!
«И дабы без мешкоты внити могли,
сам нам ключа своего не возбрани,
его же сами у нас зде видите».
Кто же нам тогда помешати учнет,
когда сице творено от нас будет?
Боже, подаждь ты сему препону!
Како мниши ныне?
Слушай, токмо слушай!
Мню сие учинити лутчее быти.
Царю в лекарство место подносити
сей смертоносный яд, его же изготових.
У себя имам всегда про него.
О буйесловие! д
д Испр.; в ркп. буйе словие.
Како имать во сне крепком нощию
царю быти яд поднесен лестию?
Разве ему уста силно отпирати, ||
ими же учнет вспять на тя изплевати л. 24
и возопити убойство, призывая помощи.
Ни, лутче ружьем, от него же ему ничто прорещи.
Каковому же тогда быти ружью,
зане же нас не впустят с саблею?
Увы, безумие е,
е Испр. по Л.; в ркп. безумие.
с вопросами и многоречием.
Где же под ел кинжал, кой есмь тебе дарил?
Ей, зри, едва ево есмь не забыл.
Зде убо, под моим кафтаном.
Мой также зде.
Смотрите ж, что бес измышляет!
Лутчи же будет, когда стража
нам ружье наше низложить,
тогда убо дела наша
покровенны. Кто ж о тайне мнит?
И когда царь убит будет,
мы кинжали от себе отвержем
в реку, яже близ стен градцких течет ||
под сим градом. Тем же нас ничто же печалует: л. 25
кто убо нас обвинит в таковом действии,
ибо без ружья в чертог есмя вошли,
никто же таже нас изымал есть.
В ем, правда, яко стражем повешеным быти,
но нам в том что?
О Боже! Где твой суд и месть!
Тем же Астинь скифетр паки возприимет,
яко сущая царица, ея же и достоит.
Тогда убойства не постыждуся,
ни, но множае тем похвалюся,
яко царицы вернейший воин есмь.
О, кая ми будет за то мзда и честь!
О Тересе, что мниши, что се есть?
Боже! Тем изменником дело сие никогда же попусти?
Се же да бысть тако. Зри же еще сю руку,
сю руку и писмо, еже у тебе в заставе
положено. Ныне сон во очех моих не постанет,
дондеже наше предложение ея 62 совершает.
62 ся Л.
Безверный царю! Жди уже, аз тебе долго
служил, аки неволник, так же слуга верный!
Кая ми польза есть, токмо невольник быти?
Но Астины великой венец паки возложити, ||
вем убо тогда аз, что вящшу честь восприиму: л. 25 об.
будучи господином, получают бо мзду
лутчею, иже служат ей токмо в верности.
Тако, Тересе, сице лутче измыслил еси.
Без сомнения, от Астины скоро возвышен будеши,
изми токмо саблю, купно же и кинжал,
да паки сотворим новой союз и веру.
Кинжал стави к сердцу.
Саблю же к горлу.
Зри же, что бес творит! Бог вас за то да судит!
Клянусь аз тебе, Тересе, солнцем, луною и звездами:
бози сами меня да отступятся во веки,
аще союз сей и слово ныне не содержу,
что в сию нощ нам царя умертвити!
Клянися и ты тако.
О Боже! Где гром твой и огнь?!
Еще в сию нощ, клянуся, имеет
царь в крови своей истой плавати будет!
Бози того да казнят, иже инако помышляет сотворити!
На мя же кинжал твой, аще похощу союз разрушити!
На мне же твой кинжал, аще инако реку ||
или днесь противно сему что сотворю! л. 26
Воспряни, довольно.
Довольно.
Ныне нам ничто же являет, добро получене токмо.
Уже то сотворится
к Артаксерксовому воздаянию,
Есфиры же ево к поношению.
О великая Астины! Радуйся
твоего ради безчестнаго венца!
Прииди, прииди уже сие учинится.
О государи, государи!
Како удобно, ох, како удобно изменою проданы есте!
Како же паки вы сице явственно пребываете
днем в печали и в страху, нощию же множае в опастве.
Егда царствия вашего утомленые овцы,
мир ложится к безопасному почиванию,
тогда вам не верити ни в коем бо спании,
зане тогда наступает вящши измена, яд и убойство,
ж бодрствует паки страх, печаль округ златаго одра вашего,
злохитрость же и самая смерть ж.
ж-ж Испр.; в ркп. бодрствует паки страх, печаль округ златаго одра, злохитрость же и самая смерть одра вашего.
О Ортаксерксе! О Артаксерксе!
Аще небо самое тя не бы остерегло, ||
ты, государей государь, л. 26 об.
тогда б скоро тя убили и предали.
Как же аз ныне сотворити имам,
зане же убойства промысл аз слышал сам?
Утаити, — совесть ми творит тяжку
и причастником быти того же греха.
Ничто же лутче вем бо сотворити,
токмо скоро Есфири се обьявити.
Егда бы могз скоро Гатаха узрети!
з Испр.; могла МЛ.
Тако, верный советники, яз добродетель воздам,
понеже здравья никогда же жалел своего Аман,
иже храбростью своею бысть победитель врагом
и часто оных дерзостно побил своим подвигом,
иже такожде не дался странными дары и чести
уклонити никогда же от моея милости,
но паче верность, юже он исполнити обещал
постоянно и недвижно, з добрым советом отдал,
понеже от крови и войны спасл есть мои пределы.
Тогда за ту верную службу почтен будет без меры,
и в моем царстве быть ему старейшим над иными.
Благо, царю, яже велиш, и мы ради поволим.
Седалище его да у престола стоит ||
моегои, и сам же всех князей превозходит. л. 27
и Приписано перед строкой тем же почерком.
Аще ли кто дерзнет ему ся противляти,
сей саму царску честь, ей, учнет себе умаляти.
Велможнейший государь, владетель всех монархов,
иже вселенну обдержат, из них же потентантов
все тебе поклоняются и служити готовы
со всем, что токмо движется, знижая своя главы!
Аз такожде кланяюся и засвидетелствуюсь
небом, солнцем и со светом, что твой истой являюсь.
Мои службы, которые некогда же сотворил,
не суть достойны сей чести, иже аз есмь получил.
Сабля сия, котороюк ты, о царю, сам владеешь,
к Испр, теми же чернилами из который.
твоим же повелением брань творити и почнет.
Что же таковой мне раба к сицевой привесть чести,
да в царстве твоем аз буду большим князем во власти.
Ни, царю. Паче низвержу саблю ту к ногам твоим,
купно и шлем, и сам себя являю сердцем моим.
Аще когда сия рука моя что сотворила,
о том бы сама никогда да ся не похвалила,
убо твой царской сей указ сицево сотворил есть,
тебе же ныне узники со всеми воздают честь
к тому, иже стращаются тебе из неприятель.
Почто же мне так высоко, о царю, еси подьял,
иже ничто сотворил есмь со службы моими?
Сподоби мя получити токмо твоей милости.
Благо милости без вреда. ||
О ни, Аман, сия глава вящщей чести достоит, л. 27 об.
в ней же мудрость со смирением купно же обыкли жить.
Рука, яже по се время ружье смело держала,
ныне паки воспринять Лаврову ветвь заслужила.
Востани, верный мой слуга!
Что ружье, что рука, что мзда, что ветвь Лаврова?
Ох, царю, молю, дабы ся честь от мя отошла.
Аще сия сабля несть удовольна крови
разных неприятелей, тогда ся готови,
убо остра и дерзка по царскому слову,
паки кровию возмущати всегда быть готову.
Рука та же не здрожит пред своим недругом,
еще и силнейшим есть, противится оном
сице вящше из любви, неже с какой лести,
ниже воздаяния и для коей чести.
То мене бо множае еще подвизает,
и твоего сердца к подвигом возбуждает.
И еже царь творит,
не имело бы и тебе то, великой Аман, возлюбить,
Все убо добре вемы, яко храбр ты еси,
чесо ради чтимы мы здешные все князи.
К тому и то ведаем, яко ты от крови,
от крови же царевой, ей, родился еси. ||
Ей, недостойно есть сие,
что мя сродство мое самому похваляти,
но весть о сем и свет, такожде и вы, князи,
кто Агаг прежде бысть. Великим царством
древле правитель бе, купно же амалекитом
прирожден, иже та же исраилитан
к лютой смерти приведе, аки бусурман,
и часто кратно же на них изостри свой мечь.
Последи мучитель даже, яко же прииде
царь июдейский Саул, беса имея в себе,
ево неправедно без всякие чести
скоро, нечаятельно, исполнь злобной лести,
поят, аки пленника, без правды, своевольна,
даче же воровски, нежели побежденна.
Последи же без правды, веру разрушив свою,
уби его же бедно страшною рукою.
Аще убо по сему время получится,
тогда ми то убойство надо б отомстится.
Почто се глаголеши?
Взложи сей лавровой венец и буди царю друг
и всего царства отец, недругом же недруг.
Прииди, сядися подле мя к заслуженой чести.
Вы же, князи, впредь слушайте, его же повести:
иже не воздаст ему честь по достоянию,
сей мя возгордит и безчестит, не дав ему поклону.|
Как же, великий царю, как нам не чтити,
его же сам ты чтиши, иже верность явит
поныне в службе твоей. Хвалим желания
твои! Тебе же, Аман, приклоним колена.
Величаем тя, княз великий,
иже нас так же проводиши
путем к подобному получению и милости.
Лавр твой долговечен да зелен пребудет,
и самое небо егда 65 да освежит!
65 его Л.
Соблажи же царя нашего венец.
Приидите, да внидем к трапезы,
зане же Аман ныне лавровой венец носит.
Того же ради сей день в радости
пребывати имать, яко же достоит.
Но дерзнуть ли ми сие учинити
ж то велико дело царицы обьявити?
Молю тя для Артаксерксов а жития, ||
Гатах л, спеши, да извещи ей сия, л. 29
л Испр.; Гегай МЛ.
аще убо до самой дождеш нощи,
тогда царь утре будет истинно без души.
Чрез Тереса и Багатана?
Ей, чрез Богатана и Тереса, они бо убойцы.
Но егда же тебе и мене нечем будет уличити?
Увы! Ох, спеши, молю зело ти!
Ядом, писмом и кинжалом уличити.
Горе же тебе, егда то учнеш покрывати!
Сам ли сие все видал своими очима?
Ей, очима сам видел и ушима слышел,
как Багатан Тереса научал
и како заклялись прежде спать не пойти,
дондеже царю в крови своей не лежати.
О бози! Спасите царство ныне и царя от беды!
Но сам опасаюсь, Мардохей, какой неправды,
егда то дело не тако обрящется.
Опаство, аще сие не донесеш. ||
Аз убо от сего свобождаюсь, л. 29 об.
зане же ти изъявил то есмь,
самому же ми к царице прийти несть леть..
Се буди же тако. Твоем бо слово 66 извещу..
66 словом Л.
Ей, молю тя!
Аз есмь бо человек чистые совести,
иже ничто же глаголю, разве истинны,
Есфир! Ох, Есфир! Ты сие довольствуеши м и проче,
м Испр.; в ркп. долствуеши.
инако бо умертвити двух убойцов злохитрость
сего, иже прежде непобедим бысть.
Любимая супруга, кто ти сие открыл есть?
Смиренной, доброй муж,
его же давно знаю уже.
Лесть не имущ, но правду сей.
Имя ему есть Мардохей,
тем же ми он есть верущей.
Он же как сие изведал есть?
Потому, что он вседневно и нощно у врат градцких пребывает. ||
И егда те предатели совокупились были, л. 30
и того в помышлении своем не имели,
что Мардохей близ оных я 67 обретати имеет,
67 ся Л.
учели между собою о убойстве говорить.
В то же время случилося, что Мардохей же тот,
что творили, все услышал, будучи у ворот,
советы их. Та же купное писмо, яд с кинжалы
сам же видел, тем же скоро Гатахом извести.
Аще жив буду, Мардохей, за ту верность достойное возприимеши.
Не мощно ли, Гатах, нам сие ведати,
что нам ныне скоро у царя делати?
Почто же нас так скоро призывают?
Ничто же дела есмь вашего слышал,
токмо да аз спешно указ бы исполнял.
Низложите ружья ваша н.
н Испр.; в ркп. ваща.
Добро.
Государь царь, Багатан и Тереа приходят семо.
Великий государь, зде ставляю сих людей.
На твой царской указ всегда есмы готовы! ||
О верные вы слуги, слушайте мою речь,
юже вам предложу, и дайте ми ответ.
Зело добро, царь да изволит глаголати.
Бысть се в недавном времяни. Изыде землянин
на ниво свое, идеже обрете две змеи
зело красных, яже, однако, от мразу едва живы.
Но муж сей, ужалившися для их имущей красы,
взем, положи их в тепло свое самое недро.
Они же разгреявшися — О зло, за вземше добро! —
учалися уже двизати. Муж же о том радостен,
пестуя их, играл с ними, суще о сем доволен.
И в том онаго зло бедно за тое уязвили
в перси ево и злом ядом вскоре умертвили.
Рцыте ми, тогда что они за тое. заслужили?
Како же ныне молчите в зелном сомнении?
Змии те?
Тако, змии.
Обе?
Обе.
Без вины умре человек.
Что же им за то терпети?
Лутче им на мразу бы умрети было. ||
О ты, проклятой яд паче змииной язвы!
Не такожде ли тя от скорби да из беды
низьял есмь некогда и, аки на сим лоне,
пестовал и кормил к тому же в моем доме.
Ныне тя возвышил. Почто же моей смерти
ищеш, иже тебе дал со счастьем и чести?
Кто, мы?
Кто, аз?
Тако вы! Вы обои изменники
и еще хотите запиратися сицева злолютства?!
Гатах, иди семо, изьясни ты их действо.
Отдатите судао ружъе.
о И с пр. теми же чернилами из сюда.
Низложено есть за сторожею.
И у вас тогда несть никакое ружье?
Ни единое сапожное шило.
Что же под сим кафтаном висит на ремю?
Кинжал.
Ей, голой кинжал! ||
На мя кинжал изострети?
Тереса же ныне возхоте свой кинжал за дверы отверсти.
Кинжалы мы носим на недругов наших.
Бози! Вам вестно, яко на царя зло не мыслих!
Чесо же ради Тереса своего отринул?
Страха ради.
Инако то изьявится.
Слушай, Тересе, даждь яд из пиры своея семо.
Что, яд?
Яд даждь семо.
Пратазанщики, за ружье!
Сторожа, ищите!
Ох, постойте ж! Стой!
Зри семо,
что то за бумага?
Что зде написано?
Чти. ||
Царю смертоносный яд. —
Тако наверху подписано.
Абие ты, пес, абие сам яд выпей!
О рад! Ох, усердно рад!
Ни, царю мой милостивый,
сей указ им есть малой.
За сие люто убойство,
еже ииде нигде не слышно,
ради бы они воистинно были,
дабы их тем сладким питьем казнили.
Ни. Дольствует лютейшим чим быть казнено
вас, царских убойцов, я ко же есть достойно.
Ей, истинно! Жесточайшую казнь на такое злодейство.
Но како же аз прихожду в то злочастие?
Что ми за то страждать, еже Тереса сотворил есть?
Кое ми дело до его яду!
Ты же о сем ничто же ведал еси?
Ни! Жупел, пекл да олей да горит в сердцы
моем, елика еще вем о сем!
О, Богатан! ||
Добро. Поволи же ми тогда
руку мою к грудям твоим приложити.
Зело добро. Что же сие движение
и осязание. Коего беса ищеши тамо?
Царь да живет! Дело уже се явно.
О Мардохей, смиренной и доброй муж!
Отдаждь ми писмо! Что тебе к нему?
Ох! Ох! Преданы есмя!
Зде изъявляется дело. Зри, великий царь, нест ли
тот ключь, иже он един токмо чертог твой отверзает?
О злохитрость! О чюдо! Аки бы тот сам был,
токмо еще поновее.
Како изрядно и подобен тамошнему зделан есть.
Прежде на воске изображен.
От моего ключа есть образ нят. Где ево достали есте,
изменники, лестью исполнены? Како ныне главы
ваши низпущаете?
Стращает их сие писмо, в нем же вся злоба содержится,
юже с собою советовали. Ц
Мемухан, возми писмо и вели его пронести.
Аз Богатая и Тереса скрепляемся добровольно
записьми кровью нашея, подав имения и добро
з душею, телом и житьем един другому в заставу,
что Артаксерксу нашему до трех ден быть убиту.
Аще кто с нас двух изменит, того же бог да убиет,
так же другой ев о без пощады гонити учнет.
Аз Багатан кровью своею. Аз Тереса кровию же моею.
О небо!
Милосердие! Ох, милосердие!
Отомщение!
Ох, милосердие!
Вы изменники милосердия.
Милосердие, милосердие, великий царь, милосердие!
Абие, абие из очес моих!
Старожа, велите их посадить,
где всему милосердию конец есть,
идеже ни солнцу, ниже луне светити.
Пойдите, пойдите вы, прелестные псы!
Ого, хотя ныне и молчитеся 68 или плачите, л. 33 об.
68 молитеся Л.
прочь, прочь вы, изменники!
О бози! Приношу к вам великое благодарение,
иже мя спасли есте от сего опасенья!
Тебе же, Мардохей, чем воздать твою верность?
Аще бы не он был, збылась бы сь злочинность.
Он есть, смиренной муж, иже малым доволен,
аще бы токмо был царской милости извещен.
Что милость? Истинно бысть мне благодаренну,
инако бы не царь был бых в моем чину.
Мемухан, запиши в царственные книги,
дабы в забвение то не было во веки,
яко изменника два на смерть царскую
устремитись хотели, но Мардохей то извещал.
Царское повеление абие исполнится.
Советники! Вы тогда, честные и верные,
советуйте некосно, как смерть зла абие
сотворена да будет над теми убойцы,
чтобы всякому было страх той п измены.
п Испр.; в ркп. твой.
Аз же на мало время иду почивати,
да печаль з главы избуду и ей ся лишати.
Царь да благо живет! ||
Прииди, моя спасителницо,
ею же ныне сугубо живот мой должен есмь,
сие царство тебе да благодарит за возприятой венец.
Царь да благо живет
к лутчему своего царства!
Недругом же ево ко отомщению, к страху,
к поруганию и поношению!
Что за измена обьявилася от Богатана и Тереса?
Великий господине, извещаю самую правду,
царь по тя посылал.
Уже изменник во юзах?
Связаны суть, бедно пытаны и повинились
речью и писмом и абие осуждены к смерти. ||
Повешены будут на весельнице высокой. л. 34 об.
Братия, смотрите! Се приходит великой господин,
ему же молитися, аки богу. Прошу вас, не чините того.
А как то не учиним?
И то нас приведет в нужду и печаль.
Воини! Вспять кланяйтеся Аману.
Аз того никак о не учиню.
О великой Омане! Живи счастливо в славе и чести
и буди нам милостив во своей си чести! 70
70 власти Л.
А что желаеш?
Буду тя покорно просити,
дабы милость изволил учинити
и за мои верные службы
сотворил меня в чести возвышенна.
Я о тебе воспомяну и тебя не забуду.
Истинно убо, храбрость, которая ищет чести,
а не корысти, возвышения достойна.
И ты вскоре в большем чину будеш. ||
Великий княже и господине, буди высоко почтен!
Главу имею к твоей службе готову:
на враги наступати, тогда скоро бы зримо было,
як о главу не щажу свою.
Кий есть муж, сей старой старик?
Слушай! Хто еси ты и откуль? Что ты чинит
во дворе сем? Не можешь ли поклонитися, невежа?
Господине мой, се не зазриши: яз есмь жидовин.
Жид сей есть.
Никого же аз зде изобидех.
Скажи, жидовин ли он есть.
Жидовин есть — зри на ево одежды, —
многажды семо и овамо врата преходит,
аз же часто ему рекох под запрещением крепким,
дабы сотворил царскую волю — впредь ти поклонялся.
Он же не хощет, что пес, тую честь
ему же воздавать, ею же царь ево жалует.
Узриши, узриши ты, жидовине!
Молю о послушании.
Не скрываю, яко есмь евреянин и пленник к тому.
Как же мне превратил, еже царь указал,
и великого князя не чтити, которого весь свет
в чести имеет? И буде ему угодна
кровь моя и все мое, емус воздам к служению.
с Испр. теми же чернилами из quo.
Но на сие не соизволяю, что ему кланятись,
тая бо честь достоит единому богу,
его же почитати. И как мне то презирати?
Аще ли же царь то хощет?
Господь же лутче хощет.
Кто же аз есмь, жиде? Рцы.
Великий бог еще тя вяще.
Какий бог?
Иже мя все время живота моего пропитал,
его же и отцы мои единого хвалили.
О холопе! О жиде! О пес! Вся Персида, и Мидият,
т Испр.; Индея МЛ.
и иные государства не смеют ми противитись,
преслушатися, и коликие многие вельможи
ми кланяются, но тебе яз единому ни во что,
яко ты царской уничижатель. Хощешь ли с своим богом
призирати наших богов? Что мне чинит?
Амонова храбрость и ся сабля не хощет осквернитися
жидовскою кровию! ||
Правда, великий княже.
Постой токмо, скоро узриш, что тебеу и всем,
у Испр.; в ркп. тебя.
которые жидами нарицаются, учинится.
Яз род ваш знаю. Постойте вы, разбойники
и изменники! Что вы древле учинили
моему храброму отцу? Знаеш ли ты Саула,
пса твоей же породы, как он у нас разбоем
коруну и государство отнял, у нас, агагитов?
Мог бы я ныне носити агагитцкой венец,
его же вы, пси, убили. Почто же ты, жиде,
в царской двор ходиш? Не думает ли и сию
царскую коруну изменити? Но Аман жив не будет,
дондеже тебе и всему роду твоему не мщу!
Воистинно мне срамно, что я толико
с ним говорил.
О великий господине, буди милостив мне!
В темнице седящим, о великой князь, буди милостив на нас!
Что то за вопль и крик?
О княже, даждь нам свою милость!
Ты, боже, нам един наше здравье можеш дати.
Зде суть посаждены изменники оны. ||
Какие? Тереса ли и Богатан?
Так, господине.
Огонь, смола и сера будет вам воздаяние.
Багатан
ф Ох, Амане, услыши наше рыдание! ф
ф-ф Вписано между строк другими чернилами.
О господине!
О княже!
Призри на нас милостию своею!
Избави нас!
Уже вам зде не долго сидети.
Жидом тако же учинитись, яко вам измеником.
Не возвращу назад от руки царевы,
дондеже над ним не отомщуся, которой мою честь уничижает!
И не будет сна в моих очах, дондеже тот розбойнической
род изгибнет!
О Мардохею! Что ты твориш!
Увы, людие изрядные, как ваше х сердце
х Испр.; в ркп. ваще.
отвратилося, и вместо бога человеку
языческому поклоняйтесь.
Яз то учинил страха ради. ||
Аз же поклонился лицемерно.
Вы же, честные люди, чаете, что вы в том
не согрешили? Ей, согрешили. Страх достоит
единому богу, а не языческому человеку.
Я хощу терпети, нежели кланяться, приклоняясь
окроме же единого бога, иже мя от юности
содержал есть и доныне.
Аз же вам совещаю,
да молитеся богу о оставлении грехов.
О боже! Милостив нам буди!
О великий боже! Воздвигни над нами нищими
твою любовь и милосердие!
Не даждь нам во гресех казни и отомщение
взыскати!
Велите суд вершити без всякого милосердия,
аще милостив есмь.
Истинно, такую ц измену и неслышеную лесть ||
достойно бы было большую казнь сотворитич, л. 37 об.
ц Испр, теми же чернилами из такою. ч Испр, теми же чернилами из учинити.
что есть висилица.
Что же мучение се, в котором они
пытаны, сечены, резаны суть,
так что и сам не вем, живы ли или мертвы,
еже больши стократной смерти нарицатися может.
Лютая смерть не так для изменников есть,
яко признаваю ныне, уже ничто же не чюют
страха ради, дабы вящие разбойники не востали
к подобному злому злодейству, измены и лести.
О послушай, верный Омане, и скажи, какую смерть
им бы для страху больши той учинити,
кроме еже на высокой виселице на многое время
повесить, и которые мимо будут прохождати,
ччни Богатан, ни Тересачч смотрети, не учнут
чч-чч Так в ркп.
безчинства вперед творити.
Воистинно, коль велико и целомудренно
царя нашего ум есть!
Велите же тот указ абие исполнити.
Буди же по царскому слову и хотению.
Абагата, возми сотника и стражу ||
и суд мой со отмщением исполни. л. 38.
Аз иду.
Сотник тот изрядной есть воин
и служил 10 лет верно. Достоин
возвышения и милости.
Учини ему, как ты хощеш.
Добро.
Но как же впредь измену утолити?
Истинно, то достоит разсудити.
Вам ведомо, что ныне у меня никакова несть врага
и опочивает моя храбрая сабля.
Так же и я, о бози, удоволен моею супругою.
Но не могу же на своем ложе быть безопасен,
а мои неприятели 71, которые входят в мою полату
71 приятели Л.
так о же и чертоги, им же аз верно несумненно
здравие свое повериваю, и те впредь
моей смерти ищут, так что и тело мое
возтрепещет. ||
Вельможнейший монарха, на то есть еще промысл.
Взяти достоит праведных стражей
и дать им верную главу, которому с ними быти
для берегания царского здравья,
никому же поволит входити в царские чертоги,
кроме ево ведомости.
И то истинно учинитися может.
Лутче же то чрез Камбиза учинити,
его же аз ведал и никогда ево неверным не обрел.
Се есть добро.
К сему же мню и то, чтоб ваше величество
указ учинил с великою жесточью,
нихто б не дерзал в царской двор входити непризваным,
аще же дерзнет без указу внити, тот осужден да будет,
аще бы и был великий человек,
сторожа ево да разсечет абие в части.
Аще же бы прилучилось советнику цареву
о делах внити, и тому свободну да будет,
егда получит конец скифетра на знак царские милости.
Воистинно быти тому так о.
Мемухан ш, прикажи тотчас, чтоб тот указ исполнити.
ш Испр.; в ркп. написано как имя говорящего.
И буде никому мужскому и женскому полу
вольно ко мне входити. Тогда мне лутче без- ||
опасно будет. л. 39
Тот совет зело добр есть.
Я тот царской указ абие впишу.
О великий царь! Сметь ли мне говорить?
Принуждает о том совесть,
понеже день и нощ за тебя
сердце мое в печали пребывает.
Говори, Аман.
Велможнейший царь, потребно то разсуждати,
что тем указом не смирится изменничество
во всем государстве, потому что тот указ
намеряет точию на един город,
истинно же достоит устращатися того,
что в государстве твоем изменничество обрящется.
Как же нам тех проведати?
Вельможный царь, не могу замолчати: ||
живет и пребывает чюжой род в Меди, л. 39 об.
твоими людьми который полонен был,
а ныне дедичный стал, изменничество мыслить
и лести приобыченщ, и никакова зла-
щ Испр. теми же чернилами из прелобычен.
действа не стращается, и закона суда
и набоженства никакова не знает нивесть.
И для того горше, что он везде разпространился,
и опасно от них быть, понеже они во всем государстве
прохождают, и твоему государству и миру
противни суть, и в чину же и вере
нам не равни. Подобии они же презрители
твоего государственнаго указу,
и превратной их закон никому же не подобен.
Дело же их токмо есть лихва, обман творити
и прочее. Помниши, како те люди
тебе не будут никако прибыточны.
И то нам подобно разсудити, яко той народ
своим промыслом к злу приводят.
А хотя же то велико, но вяще же их имения
почитаны быти имеют, егда же то все
взято будет в царскую казну… ||
Тогда их всех казнити.
Ей, истинно, лутче их, нежели все государство
погубити. Аще же сие, царь, сотворити, тогда
ручаюсь тма талантов чистого сребра
отдати и вручити абие казенным
и приказным. Когда же мы толико великим
числом было, но ныне же вдруг наполнится казна
корыстию, и купно свободится государство
от их измены великой. Советники,
что вам мнится?
Дабы в добром поведении было царство,
подобает, чтоб от страху и опаства свободилось.
Скоро государство разоритися может
от тайные лести и измены в государстве. Истинно.
Приятельская сила нас толко не повредит,
как приятельская лесть, когда зло мнити начнет.
Аще сие государство изменниками наполнено,
тогда твой совет добр
и в том верность твоя знатна.
Но понеже на тот бедной народ по се 73 жалобы не было,
73 До б. время Л.
такожде измена и лесть на них не объявилась, ||
чаю, что тогда неповинно бы терпели, л. 40 об.
егда их без розыску казнити.
Мой же совет сей есть, чтоб того народа разпросити,
сыскать их дело жития, корысти и богомолие,
проведав, есть ли на них жалобы какие или ни,
они нам убыток или корысть. И тако разсудити
приятным искуством.
Невинна убо кровь часто многие земли и домы проводит
в нужду, печаль и разорение.
Тогда уже мы продани. Егде же наш совет тому роду
прежде объявится, нежели их выведем,
тогда они могут опасатися, и тако их лесть
силна будет с нами воевати и нашу кровь разлити
и получити время такое — сильной народ,
его же они давно знают, на нас навести,
подущая, чтоб они лестию и силою наступили
и нас воевали. А где в то время буде наш совет,
и где останется наше III, а счастие? Они изменники
III, a испр.; в ркп. наще.
породны и отечествия лестна. Зри, обрящеш 1000 их лукавств.
Кленуся богом, аще царь сей народ больше буде терпети,
тогда буде они нам скоро будут татьми и разбойниками. ||
Мое сердце верно. Горе тому л. 41
тогда будет, который не хощет мя слушати.
Аз зрю, мой верной приятель и моего государства отец,
и любит мя сердце твое, и бодрствует. На твое слово
ни един изменник жив да не будет,
ты же сотвори, чтоб в моем государстве лести не было"
Твоя воля — моя воля, слово твое — мое б слово,
б Испр.; в ркп. кое.
и совет твой — мое удовольствование.
Советываю тогда, чтоб твой указ выслан был,
чтоб тому злому народу в своей крови мертвой
лежали от твоей царской рати и то в един нарочной день.
Уже аз в том устроение сотворю.
Денги же в твою казну такожде готовы.
Возьми печатной перстень для знаку твои дел, —
сам царь делает. А денги пред тобою.
Моя казна и тако есть богати.
Небо да благословит тебе, великой царь, в твоем совете
и на пути твоем!
Небо казни того, иже изменою и лестию ||
тебе, государь, и твоему государству лестлив и противник есть! л. 41 об.
Бози дадут сие.
Уже то совершилося.
Великой царь! Твой указ исполнился:
Терес и Багатан повешены образ изменником
и всему свету на поругание.
Тако достоит всем изменником и всем злочинцам,
як о и сим двум.
1. 74, 75 Возцвети Артаксерксово государство! 75
2. 76 Без злохитрости!
3. 77 Без пронырства!
4. 78 В радости!
5. 79 И благополучии!
6. 80 В мире!
7. 81 И тишине!
74 Нет Л. 75-5 Реплику произносит Аман Л. 76 1 //. 77 2 Л. 78 3 Л. 79 4 Л. 80 5 Л. 81 6 Л.
Счастие царю, счастие! ||
Увы, увы, увы,
любезный Мардохей!
Слышал ли еси ты,
как Аман ищет и умышляет,
царь же ему во всем позволяет,
дабы жидов побити всех даже до единаго.
…в Что есть тому причина?
в Так в ркп.
..Зане ты оному не хощеш поклонитись.
..За то ж он хощет всем людем нашим мстити?
..Истинно тебе глаголю, всем людем хощет он
смерть горкую навесть, всему нашему роду.
Бог ж нас да соблюдет как о ему позволити.
…. Что он получити не возмогает,
все ему дают, еже он пожелает д.
д Испр. другими чернилами из желает.
Все ему попускают, все, еже хощет.
Сего возношает, инаго же низводит,
сего хвалит, сего ж умерщляет,
и все творится токмо по ево словесем.
Увы, чесо ради главу не поклонял
и как иные творят и колена приклоняли?
Божия же честь тем есть неумаленна.
Что за колено ему ся приклоняет,
тому ль Аману? Тому не удостояет,
зане, аще бы аз тако дерзнух сотворити, ||
никогда бы аз достоин был божия милости. л. 42
И ты, Садок, хощеш бога из памяти оставляти
и тем необрезанна поклоном почитати,
ты, сын еси Авраам ль?
Тебя же ради реку. Авраамль чады
имут немилосердо, яко же злодеи лютый,
яко ж тати, разбойники и преступники законов,
во един день и время убиенны быти.
Такой ради причины недобры велико,
яко такому вельможе не хощеш поклонитись.
Сия ль есть твоя правда?
Не может ли бог человеческие злокозни,
вскоре пременяя, незапно сокрушити?
Авраамово ль семя и израильтеские люди,
народ ли божий, возлюбленный сынове,
за мя единаго, невиннаго ради дела,
в нем же безвинен? Тако погибнути
никако не возможно.
..Бог же да не попустит.
Сефар бо мне сказал и таити повелел е.
е Испр.; 9 ркп. Сефир бо мне сказала и таити повелела.
…Аз же ти реку: и верити не могу,
дабы сие дело царь да попустил
и того бы Есфирь царица не могла задержати.
Она ж бо вящъше Амана, ему же госпожа. ||
Она бо есть от нас и нашего народа. л. 43
.Аще же вериш или ни, дело бо сие правда
и истинно притом, но тайно се имеют
и царице не являют.
..Услыши же ты и совета моего,
да сие слово не поведаеш никому,
пока Аманов замысл и царское хотение
и иными способы придут во откровение.
..Кто весть же убо сие, что имамы днесь вкусити.
Кто семо? Зри, грядет есть Аман.
Той есть наш злодей.
Аз же не хощу оного почитати,
аще буду ся в беды явно вметати.
Идем же, поспешим.
…Ныне же возвеселися, о свете древних предков!
Вмени же себе счастна, зане по толиких летех ||
жив есть Агафитр, есть Аман той великий, л. 43 об.
иже кровию врагов мир хощет исполнити.
Се жиды, иже прежде убиством и преступленьми
над мною тщахуся выну искорененми.
И аз бо ныне вем, хощу ся полно мстити,
дондеже солнце светло зодий пробежит,
и аз их всех хощу свершенно искоренити,
и роды все их древны конечно погубити.
От сего же града даже до Муринских пределов
все грады, веси, села кровию их очермнятъся.
Ты, Сефар ж, напиши царево повеление.
ж Испр.; в ркп. Сефирь.
О, роде строптивый, выну зломышляя,
возрите, род жидовск, отца моего убийцы!
…И аз же поспешу, да повеление твое исполню,
…Послушай же Сефар, послушай мя прилежно. —
Прибий же такой лист при дворе царском,
вторый на иных сего града стогнах,
да кождый сего дня прочитает.
Сие аз сотворю.
Еще же аз тебе имам рещи нечто. —
И потом послеши царевы повеленья
наскоро и спешно во все его пределы,
во всю же Персию и Медцкую нашу землю,
да в четвертый надесять день месяца адара ||
никто же от жидов в живых обрящется. л. 44
…Сие же ми удивляет, не могу бо аз познати,
чесо же ради во адаре и в день четвертый надесять
сие есть постановленно к убийству всех жидов.
Чесо же ради не прежде?
Сие же отставлено даже до двунадесять месяцов,
зане ми мудрецы повелеша.
В такое бо время может царское повеленье
в такие бо страны далекие сего царства.
К тому же тое дело пречюдно издастся,
яко же и жидовской род во един день погубятся,
во крови бо своей вси умрут погубленны
и тако имут быть вконец искорененны.
Замысл твой есть благ.
И счастие мое есть высоко,
зане же звездословцы мои от звезд усмотриша
и всякое добро ми скоро прорекоша.
И той же срок они во адаре признавают
и в том же месяце в третий надесять день.
Се аз не сумневаю,
яко же в добрый час по воли твоей будет.
Где же мне ти, князь еликий, тя паки видети,
зане аз отхожду? ||
Что спрашиваешь о том? В боярской бо з полате,
з Испр. теми же чернилами из по.
зане мя ныне царь к столу прийти велел.
Ты убо сам веси, яко же без меня
не может убо царь в радости пребыти.
И тако у него в вине аз все забуду:
ярость, гнев и печаль, — дондеже там пребуду,
пока бо в лето то грамоты придут
и род еврейск всех к сечению приведут.
Ныне же что содею, точию веселюся.
И аз же отхожду по милости твоей,
о княже велеможнейший, слуга бо аз есмь твой.
Все по ряду да твориши.
Се царь мя сам чтит, но жид не хощет чтити,
той старый убо пес. Ты узриши,
о Мардохею жид! О пес, услышиши,
како пристойно есть князей почитати!
Во грех ли ты вменяет колена поклоняти,
то аз не мню греха в том быти умышленаа,
еже видети ми всех жидов, всех погубленна.
Тогда бо моя слава наипаче разширится,
зане же аз той есмь, его же мир страшится и.
и Испр.; в ркп. стращится.
И еже кров отца своего мстити не оставлю,
даже до Сауловых наследников.
Мщу единаго ради жида гордости,
за него же падут толикие тысящи! ||
..Анна Иеговах, госхиах на!
Анна Иеговах, газлихах на!
Анна Иеговах, госхиах на!
Увы! Увы! Мы вси погублении, погублены!
О, Исраиль! О, Исраиль! К смерти осужден еси, осужден!
О бедные мы! О горе, горе нам!
Чесо ради родихомся, родихомся?!.
Элогим занах фаланезах
Иересхан annexa безон маритеха
Зехор адафха капитфа кедем
Гаалиха схефитф махалафеха
Хар Зион зеф схаанфабо!
О боже! Чесо ради нас отженул еси
и разгневалъся еси на нас людей твоих?!
Чесо ради возъярилъся еси на избранныя своя?!
к Воспомяни же на овцы пажити твоея! к
к-к Испр. по Л.; с этой строки начинается реплика Мардохея.
Воспомяни же ныне, воспомяни ж наследие свое!
Ты в нас живеши, но погубити нас попускавши.
Элогим безонему схаману ||
афатейну сипперу лану. л. 45 об.
Поал поалта бимейгем
бимей кейдем.
Алта я деха гоим горасфа ватитаем.
Фаралеум мим ватфесь халлехен!
Боже! Мы ушима нашима слышахом,
еже отцы наши возвестиша нам,
какие дела в прежние веки
нашему роду соделал еси!
Десница твоя изгна супостаты наша
и вся языки искорени, нас же насади!
Народы от лица нашего произгнал еси,
нас же разшири и милостию соблюдал еси!
Кумах элогим рифах рефеха.
-Зехор херпатеха минна нафал.
Алтишках колзере зеуха
щхеон камейха
олехтхамеа!
Востани, боже! Суди прю нашу
и виждь, какая хула тебе бывает!
Виждь вопль людей твоих
и противность врагов наших! ||
И врагов твоих возношения л. 46
разширяется вящше в наше поношение!
Что за вопль и стонание,
что за плачь в вас и зде обретаю,
при сих царских врат?
Увы, увы, Гатохе! Увы, увы реку.
Како, Мардохею, чтити содевает:
во вретищи тя вижу и в ризах раздиралных,
во слезах и пепеле посыпанна?
О, аще бы мою беду
Есфирь царица уведала!
Ох! Ох! Ох! Горе мне, увы!
Рцы же и мне повеждь,
что имам царице донести.
Тебе ли сие есть неизвестно,
како Аман сотвори невместно
и нам сотворися крайней враг
и хощет по всему царству
нас евреев и весь наш род убити?
Какий род ты мниш?
Нас, жидов. ||
Аз о том сумневаю.
Увы, Гатах! Гатах, мочно ль мне тебе верити,
могу ль аз тебе за други признати
и тайное слово верно открывати?
Истинно кленуся светлостию солнца,
аз тебе верен буду во всех твоих глаголех,
яко не имаши пещися, ниже очесом.
Еще ль тебе сие не явленно,
о чем град весь стонет ниже откровенно.
Ови о нас слезы точат, ови же рыдают,
како Аман с своими на нас нападают.
Что же сотворил? Рцы.
Прошу же тя, повеждь ему.
Рцы же ему, Мардохею.
Како Аман коварственно лукавством
от царя испроси своим злоумыслеством,
дабы повеление дал во все съвоя страны,
ежи издати на жидов смертные пагубы;
тех бо род всех сущих: юных, старых и младых
умертвити и искоренити от памяти живых.
Како, всех умертвити?
Ей, ей, тако есть. Увы, увы, увы!
Како же царь сему быти попусти?
Не вем бо аз сего, сия же хощу возвеститил. ||
л Далее в ркп. вырваны листы. Доб. текст Л.
яко Аман царю совет свой подал, л. 86 об.
яж сокровища его зело суть умножатся,
многими тысячми немерно наполнятся
и абие принесут за бедну жидовску кровь.
Откуды сие сребро?
Мню, от бедных жидовских животов,
егда умертвени будут.
Не могу же аз сему верити. ||
И ты сие узри Аманово писмо,
иже по стогнам всем и по улицам приби,
и самою печатью царевою закрепи,
и во все сия страны велением утверди.
О таком замысле аз сам велми страшусь.
Не трепещет ли твое сердце и мысли страшатся?
О сем же, ти молю, донеси же до вестия царицы.
Сие же сотворю.
Се зри царево повеление.
Разве царица нам даст споможение,
кроме того, — погибли есмы.
И ты мало и зде потерпи, аз отхожу.
Молим тя вси!
Молим вси тя купно!
Урах ламма тхиснах лакезаих.
Ламма панеиха тхастир.
Тхиснах они ену велахазену?
Востани, господи! Чесо ради спиши?
Востани, господи, да нам поможеши!
Чесо ради имееш лицо отвратно
и нас повергает отметно; ||
или наше моление и скорбь л. 88 об.
от тя имать быти призренна?
Аданай яанену!
Аданай яанену!
Тхананену Аданай!
Услыши, господи!
Услыши нас, господи!
Ах, господи! Услыши нас!
Где есть Мардохей?
Каково мне есть, господь весть;
весть, но ся не весть, живет, но умирает.
Аз есмь Мардохей, но есмь едва в живых.
Утешайся, не печалься!
Царица весть ваше оскорбление,
за вас имеет зелно поболение.
Она бо к тебе присылает сию одежду
и хощет, дабы еси сложил м вретище,
м Испр.; в Л служил.
зане зело о том есть опасна,
да пребудеши при дворе и зде безбедно.
Чесо ради аз сие вретище низложу, ||
зане к самой смерти, виждь, прихожду л. 90
Никако, никако! Разве господь пременит.
Сию ж одежду да отнесеши вспять.
Не хощеш прияти, яже царица прислана,
Мардохею? Тем бо тебе пожаловала.
Молю, молю, еже сего не твориши:
се стоиши при царских вратех,
страх бо есть.
Что за страх? Наш страх вяшще не может быти,
яко же ныне есть, зане жидов хотят убити.
Желал бых, дабы един в той беде был аз.
О Исраиль! Исраиль! Исраиль! Увы,
се грядут на тя беды!
Прошу же тя, н да нынен волю ея исполниши,
н-н Испр.; в Л доныне.
зане от всего сердца к тебе присылает,
никто бо воли ея противитися дерзает.
Сие аз вем. ||
Обаче же свем, л. 90 об.
— яко вретище мое никако ж отложю,
дондеже паки Исраиля в веселии узрю.
Иди же, царице рцы, дабы не посрамилась
и к богу воззывала, и в рубища облекалась,
и за своя люди постилась бы с молбами.
Потом ж к царю пришла бы с прозбами
и, како возможет,
царя упросити,
дабы оный совет излития крови нашей,
иже Аман согради, не пришло к беде вящейг
яко же о том Гатах ей возвестил есть.
Не можем же мы вяшще тебя принуждати,
намерены есмы ся паки возвращати.
Оставайтесь с миром.
Идите же счастием.
Шхахаг леафар нафх шхену, ||
дафеках лаарез битнену! Л. 92
Кунах езрафах лану
уфдену лемаан хаздеха!
Души наша сокрушенны,
ныне в прахе смиренны.
Како и нищетная плоть себе нудит
к земли, зане уничиженна.
Приди, помощниче, к нам в скорбех,
спомоги нам в сех великих печалех!
Се аз приношу царицы нашей слезы,
болезни же ея и горкия ж печали,
мысли бо ея всекрайно желают —
их же никако изъявити не могу. ||
Она бо ныне днесь хотяще намерити, л. 92 об.
еже во время подобно к цареве приступити.
Обаче ей реченно, яко же персов нравы,
як о же царю самому никто ж да приходит,
разве же аще кого имут призывати;
аще ж кто приступит, хотя бы кто ни был,
того ж вскоре ту смертию умертвят.
О сем ж нашая царица многожды не бывала,
болши тридесяти дней к царю непризванна.
О сем ж мы не смеем к тому ей приговорити.
Что есть за смертный страх? Едина ль мыслит жити,
егда же весь народ жидов хотят убити?
Тогда и она небезопасна будет.
Аще ли же так людей своих пренебрегает,
горесть ей наступит. И аще ныне умолчает
и чаят их себя в безопастве царской быти,
тогда бо аз надежен, яко ж бог нам имать дати
иную помощь. Вем, она ж будущаго гнева ||
никако ж избежит, зане отчаи дом пренебрегала. л. 94
Бог убо ей пречюдну сотвори в венце возведенну
в корысть людей своих, она ж ль творит забвенна,
яко ж в нашу помощь не хощет что дерзати.
Зри убо, яко бы в руце божци. не впадати!
Аз убо твои речи ей имам донести!
Жди зде.
Принеси же, добрый друже, лутщий ответ.
Сие ж мы но оставим, еже бога призывати,
о избавление ж его выну воззопити.
Ламах, иеовах, таамод берахок
талим леитотх баззарах?!
Беагаафатх захха идлакани
итта фезу бимзиммот зухашафу.
Кумах, иеовах, элнесах иадеха
алтишхках анаихм! ||
О господи! Како ты от нас отступил
и скорбь сию прелюту лице свое отвратил?!
Зане грешницы приходят
и нас во ад низводят.
Востани, защитниче наш, и руце свои простри
и нас бедъственьных от сих бед избави!
Се лутщей ти ответ от нашей царицы:
она же хощет к вам, дабы вси собралися,
елико к Зусе п суть, тогда ж обещались
п Доб. на поле Л.; столица перская.
постити ж три дни, в их же ни пить, ни ясти,
но выну молитися. Она так о ж хощет сотворити
со всеми девами. Потом, ся пренебрегая
и персов заповедь хощет преступая,
в третий убо день намерило дерзновенно
к царю приступити со слезами и рыданми.
И аще ли о сем ей зло имать приключати,
она бо всем сердцем смерти хощет презирати
и самой свой живот
за люди своя хощет дать. ||
Бог же да услышит нашу и ее молитвы.
Иди ж и тако сотвори!
Господь ж вам помоги.
Аминь! Да сице сотворится!
Ныне ж мое сердце нечто веселится.
Приидите ж братия, идем же мы вси купног
соберем же мы и зде всю братию нашу
и смиренно к богу припадем
и по Есфирину совету и помощи его призовем.
С постом ж к нему и коленоприклоненми,
дондеж нашя молбы услышанны пребудут!
Кто весть, како чюдо нам бог имать послати.
И аз не хощу о сем сумневати.
Ми ииттен Миззио иешюатх Исраиль,
бешхув иовах сыпхефутх аммо? ||
Ягал Иааков, низмах Исраель. л. 96 об.
Дети, дети! Будем ныне молитись,
будем ж вси в беде сицевой
отцев наших бога призывати:
Аврамова, Исаковля и Яковля бога!
Согласно же вси со мною вопийте,
купно же и слезы реки источайте.
Возрыдаем ж вси и купно восплачем,
како сердце наше сокрушает.
1
правитьБоже, всеми народы обладая
и вся дела сущиа управляя,
иже гордыя во ад низводиш
и смиренныя от бед возводит!
Се ныне на нас послал еси беду —
в страху и поносе есмы всегда!
Прииди, прииди и нас избави!
2
правитьСе лежим во вретище скорби,
но паче страждем выну всегда!
Прогневахом мы по вся убо дни,
грехами нашима тя прогневахом,
сих бо ради гнев твой наведохом!
Но, боже, ты умились над нами!
Прииди, боже, и нас избави!л||
р-р Доб. по аналогии с другими куплетами; в Л нет. л-л Текст, пропущенный в М, доб. из Л. Далее следует текст М.
Се нас томит неволя наша,
обаче ю по се забыхом;
се изходит зверь великий,
иже хощет людей твоих поясти;
се мечи на нас острят,
да како всех купно погубят.
Прииди же, боже, и нас избави!
4
правитьИ како сей един язычник
тя, боже, имати уничижати,
еже Фараон не мог дерзнути с
с Испр.; в ркп. дурзнути.
со всеми своими воины
и нас хоте в море Чермном
всех купно потопити.
…тПрииди, господи, и нас избави!
т Так в ркп.
5
правитьНе мы ли есмы люди твои,
иже сам от всех избрал еси?
Воспомяни же на прежняя дела,
егда в Завете клялся еси,
аще егда нас накажеши,
обаче выну не оставиши.
.Прииди же, боже, и нас избави!
6
правитьИли мы в нашие у надежды || Л. 47 об.
у Испр.; в ркп, нащие.
имамы быти отчаянны?
Тогда бы, боже, и чести твоя
в понос будет, яко б во Исраили
не был крепчайший в нас бог,
яко же языцев суть бози
слепи, неми, не имут и нози,
Прииди, боже, и нас избави!
7
правитьПогуби злость того мужа,
иже людей твоих хощет убити.
Низвержи его во гневе твоем,
дабы тя никто жо поношал.
Сотвори же ныне явленно
крепость твоей десницы.
Боже, ты нас избавит!
Вы же, мои девы красных лики,
восхвалите бога вся елики,
зане нас имать обьявити
и чюдо свое дивно открыта.
К сему ж вы приложите песнь,
зане же в печалех унываю
и в горести зелной ся сокрушаю
ж гортань моя лети не может.
О невинность, бежи к престолу,
к судию нелицемерну:
тот и венец, и защит
имать даровати.
2
правитьф Уповай же неотменно
ф-ф Написано на внешнем поле другим почерком, видимо, тем, которым правлена ркп.
и всенадежно,
потом же благо ожидай
и о спасении не сумневай ф.
3
правитьАще же никого еси оскорбила х,
х Испр.; в ркп. скорбила.
тогда надейся,
иже бог в надежде предастся,
всему посмеется.
4
правитьЧто человецы могут сотворити,
их же страшишъся?
Той может миру посмеятись,
иже на бога уповает.
5
правитьВеликое око зрит.
Ты возглаголеш,
какая неправда ти бывает, —
и будет мстити.
6
правитьИ аще греси твои велики
пред богом преступили,
он может терпеливно
милостию презрети. || Л. 48 об.
7
правитьИ аще зелно согрешихом,
як о же признаваем,
обаче от тя не отступихом,
к тебе же прибегаем!
8
правитьГосподи! Пощади овца твоя
и твоя стада!
Сокруши бичь нам уготовленный ц
и утеши наши ч слезы!
ц Испр.; в ркп. уговленный. ч Испр.; в ркп. нащи.
9
правитьПодаждь же нам, да тя узрим
Исраиля в возношении,
ш врагов же в сокрушении!
Тя же за се имем благодарити ш.
ш-ш Испр.; в ркп. строчки переставлены.
10
правитьО невинность, приступи к престолу
высокия судьбы!
Тогда бо щит и корону
подаст твою оборону.
щСе убо царь сидит в златом престоле
щ Так в ркп.
при ветре прохлажденном, о велия царица,
в сей день бо ожидах, да время аз обрящу,
во славе же его узрю. Ти весть благу приношу,
IV, a сего ж ради аз к тебе се притекаю, л. 104
IV, а-а Далее в ркп. вырван лист. Доб. текст Л.
о царевом времяни смиренно ти докладаю.
Сидит ж он един — се есть зело пристойно —
и вся, еже сотворит, зело бо будет счастно.
Востань! Востанте ж вы, о мои девицы!
Украсите ж вы вси красотою царицу:
Се ныне хощу к царю приступити,
и лутще ми есть ныне же у ми рати,
нежель в том убиенной бывати!
Гатах б, иди же ты и Мардохею возвестиши,
б Испр,; в Л Гегай.
як о ж аз ныне к царю отхожду,
дабы воздал за мя молитву.
Се аз готов есмь и отхожду. ||
И наша царица к царю ся подвигла?
Есть так аз видех. Меня к тебе послала
и в своем шествии сказати велела,
яко и самой свой живот за тя и всех не хощет щадити.
За мя? Что сие есть?
Желаю един от Амана пасти,
аще бы Исраиль тем мог спасти!
Ох, горе! Увы! Умилосердись над всеми над нами
и сотвори свою милость!
Любезный мой друже Мардохей,
вскоре не ужасайся:
кто весть, что от нашия царицы
сего дня учинится?
Она бо есть премудра и смышленна,
дерзновенна ж и безстрашна,
яко к тому есте рожденна,
еже ей сердце царево укрочати. ||
л. 106 Кто весть, чесо ради бог ею избрал?
Бог ж да подаст ей ныне время,
нас же да избавит от оного бремя
и милость свою прострет с вышних предел
в нашиа сия зелныя беды!
По бозе аз не сумиеваю
и се ныне отхожду ко двору.
Молю же ти, друже,
аще что услышиши… || а
а-а Текст, пропущенный в М, доб. из Л. Далее следует текст М.
Вскоре и абие вести возвещу.
Подаждь же бог тебе всякую благость,
да получиши всегда и выну радость!
..Добру надежду всегда аз имею.
..Тогда надежда блага наричется,
тогда 82 наш род от беды избавится,
82 Испр. на когда Л.
ныне же надежда наша сумненна,
зане тоску и болезнь нам наводит.
Что ми спомогает? Ниже слава, ниже честь,
ниже венец, ниже скифетр и никаково же богатство.
Се все не может мя насыщати.
Аз есмь потентат,
хощу же счастием кола
тако же и изриновен быти: ||
пастырь бо стрежет овца своя Л.49 об.
и выну при них пребывает.
Аз есмь потентат, —
имам ли же счастие колу
совершенно подлегати?
Пастырь при своем стаде
неотходно пребывает,
во дни же и в нощи безпечален ся являет.
Мя же мое великое стадо
во дни же и в нощи сокрушает,
и самая смерть мя унывает.
О семь же, что есть мое житие,
точию бесконечное печалие:
в сени бо чести
и во счастиах лести
и аще вся моя желания
имам получити в свое радование,
не лутче есть бедного подданна.
…Вельможнейший царю мой великий,
се приходит к тебе царица. ||
..О боже! Какая таска унывает мое сердце!
..Како, что се есть?
Лишает она тем свою честь.
…О боже, боже мой!
…Се устрашилась, падает!
..Обмирает и тем упадает!
..Что, Есфирь? — Что она содевает?
— Какая печаль тя обступляет?
Ах, ах, увы!
.. Царица, слыши! Царь тя лобызает.
..Что в мыслех твоих пребывает,
о Есфирь прекрасна? О чем сице унываеш?
Не могу ли тя от онаго повеления свободити,
аз бо неповинен, ниже льсти хощу творити? ||
Аще мой есть и указ, но ты еси свободна, л. 60 об.
и как оные повеления ми суть не причастны,
тако по мне тебе будут безвредны.
О сем ли ты страшишъся? Ни, не твори.
Се мой скифетр — знак милости моей.
Приступи ко мне, веселие мое!
…О боже! Како мое сердце печалию обтягченно!
Аще аз трепещу, егда тя, о царю великий,
лице твое сияя взирала, тогда в себе аз помышляла,
яко нечто паче человеческа в лице твоем оглядала.
Мню, яко никая же слава твоему величеству есть подобна,
твоего светлость лица ангелом есть подобна.
О чемь же, мое сердце, пришла еси ко мне?
Вижу тя ужасна и суще недерзновенна.
Хощеш убо от мя нечто испросити?
Рцы же, дерзновенно рцы, что есть твое прошение,
аще и до полцарствия моего хощу бо изъявление. ||
Что за полцарствие! Аще и вся сокровища,
— сих же аз не хощу, — милость же твоя вяшще!
Мое же прошение есть, дабы еси изволил
и сего дня ко мне сам кушати позволил.
Тя же хощу угостити. Купно жз прошу,
дабы еси приказал князю Аману притти,
желаю бо всем сердцем цару моему служити
при моем бедном столе.
О любезная моя!
Како аз вобраню сему твоему прошению?!
Рцыте же, мои спалники, оному Аману,
дабы он пришол и себя изготовил
к царицыну обеду. Аз же к тебе буду, ||
л. 75 тогда же мне явиши сердца своего любви.
Аз раба царева.
Наипаче царево украшение.
Се аз же отхожду. Царь милостив да будет!
Проводите же вы ее даже до ее жилища.
Прости, любезный мой царю!
Аз скоро за тобою имам приходити.
Богу же моему слава, сердце бо мое
от первые печали совершенно онразднилось, г||
г Далее текст М.
Услаждает мя сладчайшее вино,
наипачед же очес твоих блистание,
д Испр.; в ркп. ноипаче.
иже звезды превосходят!
И всякого ми услаждение
ничто же устнам твоим подобно,
рожаным цветом украшенно!
Се глаголы твои совершенно являют
и царя моего благость ми воспевают.
Аще же мя драгу имевши,
обаче печаль ми приносиши,
егда аз сего не могу сотворити,
"же како царя моего утешити.
О живота моего утешение
и сердца моего услаждение!
Скорбь бо в грудех моих пребывает,
зане сила ми оскудевает,
яко же сердце мое желает изьявити,
како тя души моего сердца имам любити! ||
Где есть во вселенней царство,
-сице благочинно е украшенно,
е Испр.; в ркп. благо чинно.
златыми венцы возведенно?!
При сем же ми зело и чюдно,
чесо ради самое небо вас обоих
не возведет к жилищем своих.
Вселенная бо вас не удостояет,
на обоих вас красоту изменяет,
помрачает бо точию ваше видение.
Но желаем в ваше упокоение,
дабы в вышних небесных пределех
оный Фебус в зависть прочим приял,
тогда убо множество богов лики
познают, яко пред вами не суть велики
Кто весть, аще и самый Юпитер
тебе возглаголет: «Ты еси царь» —
и тя на престоле своем восхощет посадити,
Юнона ж же тя, о царица, на колеснице имать возводити.
ж Испр.; в ркп. Юна.
Что колесница, бози! Кую честь,
азще вящые не желаю,
яко же получает мое благоволение,
зане сердца моего услаждение, ||
паче ми солнца купно луны со звездами л. 52
и всего моего царства и с вами.
Та есть прекраснейшая моя Есфирь,
о ней же веселюся, паче о победах своих Кир.
О велеможный мой царю любезный!
Желаю от всего сердца тебе быти
и ко услуге твоей готовой пребыти.
Но молю, имей мя токмо рабою.
Рцы же, моя, в чесом благоизволиши,
зане вскоре все, все получиши.
Рцы, царица, рцы же ми дерзновенно,
аз ти дам все, елико имам, ей, неотменно!
Рцы же все, еже воспросиши желая:
даже до полцарствия делениеми 83 предлагаю-
83 Деление ти Л.
со всем, яже в нем ся имать обретати,
от того лица своего не хощу отвращати.
Испусти един глагол.
О царю мой, царю милосердый!
Глаголи, да услышу. ||
Не царство ми потребно зрится,
о чем ином имам тя молити,
егда вижу ся во обсядании
и сердца царя моего получении.
Аще сице, светило мое незахожденно,
мню, яко любов мою твориши отриновенно.
Чесо ради ничто же от мене желаеши?
Егда аз сей обед получих,
скоро нечто бы от царя испросих.
Рцы же, Есфирь моя, рцы смело,
аз бо вижу тя, яко в зерцало,
яко нечто просити пришла еси.
Благо, о царю! Аще же ми обещался
и вся испрошенная мною дати клялся,
то яви ми ныне неотменную свою милость
и послушай мое слово за свою благость,
да тем ми радость крайную подаси
и избавиши от еже в сердце моем сокровенно. ||
Се же мое прошение есть к тебе высоко. л. 53
О царю! Да не отриниши мя далеко
и во утренний день сие сотвориши,
и милость свою крайную ко мне явиши и,
и Испр.; в ркп. явити.
и Аману ко мне прийти да повелиши,
да купно, вечеряя со мною, у стола поседиши,
тамо же некое моление мое к тебе царю будет.
Благо, благо ты, моя любезная,
твориши бо ныне яко мудрая,
яко угостити кя усердствуеши.
И во утренний день вем, яко узриши,
како тя возведу во утрешний день,
о утеха моя и краснейшая всех жен!
Ты же, Амане, да во утрее готов будеши
и со мною за трапезу царицы сядеши.
Прости, светлость моего живота,
и во утрее проси, яже еси хотела.
О царю мой, да опочиеши мирно. ||
Ей, опочину, любви твоей исполненно,
ею же тя паки имам поздравляти.
Мя же остави, о царица превелика,
зане недостойна себе признаваю
и главу свою тя прикланяю
и лобзанияк ног твоих ми да не возбраниши.
к Испр.; в ркп. нобзания.
л Как же в дом свой имам возвратитил
л-л Доб. из Л.; в ркп. нет.
прежде, даже друзи мои увестятся
и о милости царицы ко мне вси увеселятся,
какую честь от царицы приемлю,
зане мя к столу своему призывает
и очми своими мя милостиво оглядает.
Коль кратно и много на мя взирала,
которым зрением милосердие свое являла. ||
Кто же се идет? Чтоб тя обесили! л. 54
Есть жид, ему же нечто наговорили.
Узрю, аще еще в гордости пребывает?
Но вижу его, яко бы унывает.
Мню, яко заповедь царска ему есть сказанна
хощет ми лестно молитим и видеть избавленная
м-м Доб. из Л.; в ркп. нет.
Но вижу, яко хощет мя минути.
Аз же оного пса мышлю искусити,
аще ми не хощет достойну честь являти.
Призову же его к себе. Слыши, старче, слушай!;
Что зде твориши, что, чесо и зде ты хощеш?н
н Испр.; в ркп. хощещ.
Царю ли ты о чем молити, рцы, желаеш?
Рцы мне, и аз пойду и дела твоя исправлю.
Ничто, ничто не хощу, о княже вельможный!
О прегрубое сердце окамененнаго нрава!
Не можеши ли ми колена приклонити?
Toe честь аз богу должен воздавати.
Коему богу? ||
Богу, его же трепещет Исраиль.
Трепещет? А не страшисся цареву повелению?
Страшусь, но паче всех богу Исраилю.
Ох, аще не был бы ты пес, а яз ближайший царский князь,
и аз бы абие главу твою сломил!
И се узриши ты, что в сю нощ имать быти.
Егда же, о бедный человече, абие уснеши во гресех своих?!
Коликие убо смерти стоят округ полат твоих?!
Се есть великое око, яже нас взирает
и солнечным восходом нам радость обещает. ||
При такой великой милости и неуподобленой чести
и самыя твои други пребывают выну в радости.
Тако, о любезная моя жена и старейша чадом моим,
их же с неба восприял; тако и родителем твоим,
зане по тебе и о мне веселятся.
Се же ти правдиво изъявлю и изглаголати изнемогаю,
кую милость от высочайших глав ныне получаю.
Правдиво рещи, есмь бо достоин,
зане же сей земли прилежно заслужих.
Что Персиа славится и Меды процветают,
и яко сему царству многия покорно припадают,
и яко ся страна во сщастии и радости пребывает,
и вси народи, вси Артаксерксес царь страшает,
— аз сему причина.
Истинно речеши.
Добре, яко царь то признавает,
яко великий монарх вельможным мя нарицает ||
и яко есмь по царе царем. л. 55 об.
О сем, дабы вси людие, вси, егда б мя взирали,
смиренно вси, яко вельможе, главы прикланяли
и дабы все желание мое могло исполнити
и сердце бы царево выну неотвратно от мя имело быти,
доволно имею.
Господине отче, тако есть! И такое милосердие
нам, чадом твоим, принесет выну безбедствие.
Се убо великаго Амана слово
приидет на нас от чад его на чада,
и милость царская и слава превелика
будет нам всегда в наследие бесконечна.
Так есть. Надеюсь я очми своими зрети,
яко ты, мое чадо, в чести имаши быти
образом думных или какова князя,
зане вижу тя разумом украшенна
и во нраве блазе и мудрости облаченна.
Тогда имаши быти в чести изящнейшей,
что ти оскудеет тогда ко отчей славе высочайшей. ||
Прошу тя, любезнейший мой господине, да глаголеши во время благо
о чаде своем милосердому нашему царю слово.
Не веси ль, яко утре царица мы призвала
и мне велела быть у своего стола,
и тамо попекуся о чести моего сына.
Како, паки к утру призывает?
Ей, истинно возвещаю тя,
яко царя и токмо единого звала мя.
Не малая та честь.
Никто же себе не может ю причесть.
Является, яко бы она сердце свое и волю
хощет царю и мне дать по долю.
Како мя вчера зело почитала
и милость свою ко мне презелну являла.
О предивный отче! Небо тя подало избраннейша,
иже род наш тако возвышаето честнейша;
того ради мы сугубо блаженна себе признаем,
зане всякое благополучие от тебе получаем. ||
о Испр.; в ркп. возвышают.
Что же еще, господине мой любезный, можем пожелати?
Дом твой, яко град, мню ничим не оскудевати.
Едино токмо, едино то мое сердце отягчает,
идеже царь мя чтет и царица милосерда ся являет,
и вся Персида, вся колена ми приклоняет,
кроме единаго евреа.
Не мнишь ли Мардохея?
Не могу того жида пса назвати,
иже мя никую же честь, ни поклон хощет воздавати,
но гордо выну мимо ходит
и на меня отнюд не смотрит.
И самого царя ни слушаетп, ни чтит?
п Испр.; в ркп. скушает.
Никако же, никако, ей, реку!
Егда и ныне аз поидох от царские трапезы,
и вси мои счастия точию вменил во сны;
аз бо, егда ему начах глаголати приятно,
тогда той жид и пес явил себя отвратна. ||
рЕгда ми слово рек, не токмо главу поклонити,
не точию велможа, но проста мя хощет признати.
р-р Далее в ркп. вырван лист. Доб. текст Л.
Не могу во счасти своем, в покое быти всегда, ||
дондеже вижу я онаго пса очима, л. 230 об.
седящаго всегда пред царскими вратама.
Господине отче, тогда можеши желание оное получити,
егда Персия наша меч в кровь жидовскую будет омочати.
Ни! Прежде достоит совет сотворити.
Чесо ради, господине мой, утре сердце хощеши крушити?
И к нашей царице с печалию да не явися,
и до утренняго дня, глаголю, не дожидайся,
и злаго Мардохея гордость сокрушай,
и надменный его нрав ногами попирай!
И аще совет мой благ, — се да сотвориши:
сей нощи древо созиждут, на нем же его повесиши,
лакот пятидесят, дабы всем мочно зрети
чрез град и вся поля; и утре царь да дасть
позволение сего Мардохея на нем возвести
во ужас всем людем, всем царя преслушающим
и тебя, яко велможа, нечтушчим.
Истинно и право разсуждаеши ты.
И потом с радостию, безбедно и безскорбно
к столу да идеши. Рцы, токмо неоплошно. |
Блаженна ты жена и выну восхваленна!
Бози тя сотворили в разуме возвышенна,
и се, о добродетелна жена,
в сие время нужное благи совет дала.
И се по глаголу твоему имам утре поспешити
и онаго Мардохея тело
извергну небесным птицам, их же тем хощу напитати,
и тако ярость и печаль купно и скорбь хощу лишати.
Сыне мой, слыши! Се да сотвориши
и сею нощию отнюдь нимало спиши,
да аз рано востав, и злодея того накажу.
И во всю сию нощь да делают оно древо
и на преддворие моем постави то зело высоко.
Добре, отче, тако сотворю.
Царь ми не возбранит, аще аз хощу,
егда же слово глаголю и еже попрошу,
зане имам его сердце и любезна послушна р. ||
р-р Текст, пропущенный в М, доб. из Л. Далее следует текст М.
О, почивай отче, почивай, аз же отхожду.
Добра тебе нощ.
Жду по доброй нощи и доброй день.
В сию печалну нощ что ми содевает,
егда ни человек, ни зверь, ни птица восклицает,
аз же, во скорбех непрестанно унывая,
жду с прискорбием, како приидет утренняя заря.
Ох, Есфирь царица!
Ох, аще бых ведал мысль твоего сердца!
Чесо ради мысль мне сокрывала?
Мню, яко и ты страх оный ожидала. ||
Се аз низпадаю л. 57 об.
и во образе смертном себе являю.
Тебе же, боже, ся предаю со всеми своими скорбьми;
даждь нам, аще мочно, радостную зорю!
О Сефар, прииде семо, прииди!
Подаждь ми мои царственные книги:
не вем, что ми се дееть,
покой бо мой д сон конечно изчезает.
Что имам прочитати,
и кую повесть хощет предлагати?
О твоем, о царю, власти началство?
Ни, то есть бесконечно.
Зри, что сего лета
какие дела творились ||
и в каких страхованиах и сщастей л. 58
мое великое царство ныне обносилось.
Се аз есм готов.
Хощу аще сна не имам,
время туне не испустити,
зане сплю и бодрствую в корысть моих подданных
и како ся береч от нахожденье странных.
Что в книзе ты обрел?
О воине преизяшном,
Сабух Хадес названном.
Сей поби Парфы совершенно
и тако низложи изменники обронно.
Аз вем его дерзновение.
Что получил за воздаяние?
Зде писано, яко ты изволил ему дати ||
землю, юже взял, и впредь за ним быти. Л. 58 об.
Добре. Что еще? Глаголи.
Амановы победы.
Те ему воздаваны,
зане того возвысих паче всех под мя.
Чти, что еще есть тамо.
Великий бе посол индийский Мефаду,
сей предаде свою страну в твою преграду.
Какие дары ему возданы?
Двесте перских коней
со збруими и толико же сабель
со многим камением и з драгоценными вещми.
Еще же что ему дано?
Ему же прибавлено
драги лук со стрелами. ||
Аще так и впредь будем жаловать,
то имамы и тем иных привлекать.
Чти дале, чти еще.
Некогда тебе, о царю, ключилось
впасти в болезнь тяжку, прилунилось
обаче Ермия хитрость восхваленна
от смерти тя сотвори избавленна.
Рука, яже мя врачевала
и мя от смертнаго одра воздвигала,
сам тое, сам прекрасную украсих
и на ню свой перстень возложиху
у Между этой строкой и последующей расстояние большее (такое, как между репликами действующих лиц).
цены — зело безценной.
Еще же азь даровах ему златую гривну
со образом своим и чепь зело дивну.
Тако и в книзе есть приписанно.
Сице воздаю хитрость заслуженну.
Чти дале, прочитай
не скоро, но внимай.
Два евнуха твои, Ферес и Багатан, ||
клятвою укрепясь, тя хотеша убити, л. 59 об.
тя, самого царя, нощию умертвити.
Не забых о сих ворах,
обешение им воздах.
Чти паки.
И некто Мардохей,
от рода жидовского, благаго суть совести
откры той замысл, царя хотяи тем спасти.
Что же мы оному за живот свой воздахом?
И зде ничто не есть приписанно.
Истинно ничто?
Ей, ничто, ей!
Како ничто? Се есть превращенно,
ся великая верность тако оставленна.
Посол, врач и воин
получили великие дары, ||
истинно, златые велико горы, л. 60
не довлеет ли жизни моей сберегателю?
Рцы, что ми в сем советуеши?
В твоей есть воли, о царю милосердый.
За оное верное дело
никое же воздаяние ему есть учиненно!
Кто семо идет? Рцы.
Время ныне благо царя о том просити,
еже ми подаст Мардохея обесити,
зане же сего пса видети не могу,
сего же утре его мертва видети хощу.
Князь Аман идет семо.
Призови его ко мне.
Князь Аман да приходит
и ко царю в чертоги внидет! ||
О сщастие мое, царь сам мя призывает!
Друже мой, прииде и ко мне приближися.
Вельможны монарха, аз есм холоп твой верный,
смиренно прихожду, припад яко покорный!
Аз вем, яко во вся дни же суть и нощи
попечение имееш, како мя стрещи
и како мои земли будут в опасении.
Ныне ми пришло мысль моего спасении.
Есть некто человек, и тот ми сотворил
и своим радением живот мой возвратил.
Ты же, мой любиме, ты подаждь же ми совет,
в какой чести того мне впредь его иметь,
человека, его же аз люблю.
О сщастие! Благое се слово аз хвалю:
се мое желание сердца моего.
Царь мя хощет чтити паче сигклита своего.
Рцы, подаждь ми твой глагол. ||
О царю мой, царю! Зане же твой извол,
худейшей есть к тому мой ныне приговор.
Той бо человек да возмется на двор,
и се да сотвориши:
и в одежды своя облечеши,
и царской свой венец на него возложиши,
и на своем коне его да посадиши;
егда же в таких украшениях,
яко царь во всех пристроениях,
тогда величайшей князей твоих
поведет его по стогнам всем
и громским гласом сие да вскличет:
«Сице сотворят мужу, в нем же царь благоизволяет,
его же царь сам любит и зело почитает!».
Востани же вскоре ты и возьми мою одежду
и коня лутщаго, предивна устроенна,
венец и протчая, что к тому належит,
да добры Мардохей честь ону получит.
Что? Кого? Мардохей?!
Того аз признаваю. ||
Слыши же, Амане, тебе повелеваю, л. 61 об.
да ты воздаси ему оную честь,
зане он добре ю мне заслужил есть.
Онаго жида Мардохея,
моего прелютого злодея?!
Аман, тебе реку, в одклад не откладай
и все, еже аз ти рекл, не мешкав исполняй!
Что же стоиши
и на землю зриши?
О бози мои, бози!
Притом же явно выкликай:
«Сице чтит царь тех, верно ему служай!»
Иду же аз, иду. О бози мои! Ох,
что я придумал, к чему ся приведох!
Принужден почитати,
его же хотех обвешати.
Се Аман себе прельщает, ||
яко же ему се не збывает. л. 62
ххЗело нача сердцем скорбети.
яко же ему онаго Мардохея водити.хх
хх-хх Рифмуются скорбѣти — водити.
Сам бо к тому он совет свой подаде.
Се зри, зоря уже к нам прииде.
Приидите же ко мне, подайте же мою одежду,
да, како наш Аман Мардохея ведет, услышу.
Слыши, о народ! Слыши! Се есть царское повеление,
сице творит царь тому, в нем же имать благоволение!
Ох, что творят! В правду ли или в вящее поругание?
Ни, Мардохею, ни, есть царево повеление.
Сице сотворят мужу — слушайте, народи, —
его же любит царьки хощет почитати!
Сей чести аз не достоин ныне получити. ||
Молчи, егда тако царь тя изволил устрояти!
Зрите, людие, зрите! Такая честь бо дастся
оному мужу, иже о царской чести радуется!
Аз никако заслужих.
Бог твой сице тебе устрои.
Зрите! Такую честь царь наш тому дарует,
зане же его царь любезно почитает,
цсними венец себя!ц
ц-ц Эта строка является, быть может, ремаркой, чего не понял писец. (объяснение И. М. Кудрявцева).
То есть признак недобрый.
Венец твой со главы — признак бо есть опасный.
Мню, яко сщастия ветр хощет обратитися,
венец бо твой, явится хощет, тя лишитися
и на тиранской главе выну трепетался.
Се ныне се помысли, день чюдно начинался.
Окако, о Мардохей, Аман огорчися.
Бог весть, что к вечери еще и зде случится.
Како убо о сем царица имать радовати,
радуюсь и аз, обаче ей весть хощу прйнощатй.
Вем, яко мя ожидает зело спешно.
О гордость — посрамися, кротость буди же утешна! |
О срамота моя, о поношение!
О укоризна зла и уничижение!
Аз чаях, яко царь мне хощет сотворити,
аз же принужден врагу своему воздати
мною же самим приговоренно.
О беда моя, никогда не слыханно!
Како, господине мой, не усмотрел?
Совет бо мой превращен преуспел.
Горе, горе, мне! Аще бых помыслих
и прошение свое прежде предложих,
еже онаго жида повесити,
тогда б срамоту ону мог избегнути.
Ни. Не место, ниже время ты б нашол,
еже просити Мардохея тамо ты пришол,
зане тогда царское бысть изволение,
еже Мардохей сотворити в честех учинении.
Достойно тебе было ино время изобрати.
В мой срам, ево же честь востали на мя рати.
Вы же, премудрые звездословцы, мне скажите, ||
рцыте мне явно, что ис того еще зрите.
Не с радостию тебе, господине, возвещаем,
на небе бо звезды две обретаем,
и едина противо другой себе постановили,,
ис коих бо тебе великое зло призначили.
Что есть? Рцы дерзновенно.
Не смеем,
доколе обнадежности не имеем.
Есть ли еще чести у царя мне
осталось? Не таите ми зде.
Глаголи, Айдар.
Не смею,
Ты, Здайран.
О Иврагим! Глаголи ты, старейши наш. ||
Ах, скоро!
Не тако ваши мне словеса стращают,
како медление опечалует.
Слушай же, княже вельможный.
Аз вчера видех издали ночию
зело малую темную звезду,
яже обаче внезаапу свои лучи
светло повсюду низспускала,
тако, что бысть близ ея помраченна
изрядная иная звезда
и невидима была.
Что знаменуется сие?
Может учинитися сие,
что некто, роду малого,
смирит воина храброго.
О страсть! Сие аз днесь получих.
Айдар, что ты глаголиш? ||
Смущает ми злой сон сердце моего.
Каков?
Яко великое древо некое
стояло изрядно и дало на месте зеленом
птицам почивание, покой же человеком.
В том ударила малая громная стрела
толикою силою, ею же имела
дерево то в малые мелкие части
в таковой нечаемой скорости,
что и места оного знати не было,
зане же, аки плевелы от ветра, сучцы его отнесло
Несть так тяжко громное ударение,
как жидовская честь и мое поношение.
Доброй, когда сей сон тако ся толкует.
Или мниши, яко вящттте нечто презнаменует?
Не вем. ||
Аз такожде не могу разумети,
ниже сей сон довольно разсудити.
Что разсудити? Мошно ли вящшее презрение
учинитися днешному к тому поношению?
Что, Дзайран, что же глаголеши,
или ми ничто же лутчее прорекати желаеши?
Аз прореку по моему помышлению,
небо же да исправит к лутчему намерению.
Что же?
Как вчера аз учал на зоре
утро при солнечном восходе
присмотритись птиц хитростей,
узрех горлицу седящей
на сухом смирном древе;
сокол летел тоже, стрегущи;
в том на горлицу спустился,
она же нача ухранятись; ||
сокол, иже летание свое Л. 65 об.
воздержать не мог быстрое,
умертвился на камени,
разбив главу и до крови.
То чюдные птичьи потехи.
Горлица тогда без страха
изыде, быв уже свободна,
сяде вышеш того еще
ш Испр.; в ркп. выще.
на деревеси лаврове.
Что же еще
хощет сей горлицы дерзость увещати?
Блиско сице учнется избывати,
что прознамянование было оной.
Разве на беседе днесь царевой
царь паки отдаст ми прежнее мое,
сверх же достоинство, выше того.
Тогда Перскому царству пременитись.
на чем со крепкою верою обещаюсь. ||
Сердце мое и господине,
не вем, что мне за кручина
главу и сердце смущает,
ничто же доброе вещает.
Звезда, сон и то видение
весмя явят зло слученье.
О так ли мя утешаешь?
О, зло начало бо имееш,
понеже муж жидовского рода
днесь бысть господин, ты же слуга.
Жида, его же хотел еси казнити,
того тебе днесь велено чтити!
Он же в порфири, в венце и царской утвари,
а ты под ним ведеш коня сопреди!
Что же противо творити желаеш?
Советую ти, да сердце усмиряет.
инако падение да не узнаеш. ||
Пойди же, княже вельможны, ко трапезе!
Царь ждет уже тя в полате. ||
К царице?
Яже тя паче и иных желает.
Не полнаго обретаюсь здравия.
О, остави же вреднаго скорбления.
Скоро же! Долго ли царю ждати,
бес тебя убо не похочет ясти.
Иду же тогда. Простите, мои возлюбленнии!V, а
V, a Испр.; в ркп. возблю.
бПрости, сердечный господине!б
б-б Испр.; в ркп. этой строкой заканчивается реплика Амана.
Отврати твое воскорбление
царское милосердие!
Иди же! ||
Иду. Простите!
Прости!
Се, Мардохей, царица ти вещает
и к тому усердно ся утешает
про славу и восприятую честь,
юже Аман тебя сам сотворил есть.
Так последи бог воздает, аще что закосневает.
О боже! Помози нам еще!
Еще же сомнишися?
Дерзай: царица о тебе радеет.
Почто же Аман с нею собеседует?
Нечто хощет творити,
еже мне не смыслити,
но вскоре премудро действо ее объявится. ||
Но хощет ли царя умолити
на кровь и зренное письмо,
еже от Амана усоветовано?
Не может ся сие по перскому суду учинити.
Или намерает Амана уклонити
от совета злобнаго своего?
Что ни есть она хощет сотворити,
то мне и тебе во веки не смыслити.
Да сотворит же она, яко бог наставит.
Молю, да он токмо уста ей исправит,
вяж труждаюся а уцелени люду евов.
в-в Доб. из Л.; в ркп. нет.
Потерпи же, аз к царице пойду,
да нечто у ней благое улышу.
О друже! Молю тя, да изволиш
ми скоро обьявити, что услышиш. ||
Глаголи же тогда,
коль еще хощет долго,
возлюбленная моя едина надежда,
твое ми не явити сердце?
Не может бо ни вино, ниже брашно
со твоими утешительными словесы
мне прежде удовольствовати,
даже твою волю свем.
И почто же воздыхает,
понеже тебе обещаюсь
полцарствие абие отдати?
Царю мой! Даждь ми токмо еже ми жити!
Что?!
О милосердые очи,
то едино мое счастие!
Даждь, царю, милость свою,
тогда люд мой, живот мой состоится! ||
Кое жития опаство?
Яз в опасении есьм:
сама и люд мой от земли имеет быти
убиты, закланы и погублены.
Кое чюдо сие есть?
Удивляюся и аз.
О, что!
Проданы есьми на смерть!
И дал бы сице бог,
дабы как невольники
проданы быхом и аки рабы,
тогда примолчала бых,
понеже моему царю
толико бы не вредило,
вельми же паче было бы
от службы нашей укоризна.
Что же, в конец, сие будет?
Извещай без мешкоты,
како, где и кой человек
сие мыслит и дерзает
таково сотворити. ||
Лукавой враг мой, супостат —
сей Аман, зде иже, зде сидит!г
г Испр.; в ркп. сидить.
О, смутитель!
Аман, ты?!
Горе, о горе!
Проч! Да впредь не вижу
пса того в очах моих!
О царю милостивой,
не возьярися зело. Камо идеши?
Во вертоград.
Кое несчастье ныне на мне учнет ожидати?
Ныне же, ныне погибох!
О великая царица!
О, прости ми тое дело!
О! Милости молю, милосердия!
Дело то сам измыслил еси,
да приидет же и на тебе.
Яз сам уличаюсь,
яко согрешил есмь. ||
О, ныне воспять мыслиши?д
д Испр.; в ркп. мы слыши.
Имеет ли злодейство мое
паче твоего милосердия превосходити?
Ни. Ввяшщая слава есть милость сотворити.
Тебя, иже прежде еси
презрел моей милости?
О царица! Тем же тая
вяшщая будут твоя слава,
егда величайшему злодею
сотвориш милостыню!
О изменниче!
Вопрошаю: егда бы твое убойство
тако к действу приходило,
мне пощадил бы еси?
Как, ныне не отвещаеш?
Невинность без опаства была бы,
чтоб твоя ярость ю не истребила,
праведно тогда на тя приходит,
ежи и иным уготовал еси.
Правда, праведно! Но прошу милосердия. ||
Аз хощу за то дело л. 70
неволником вечно запоручитися.
Что хощет еще тот злодей? Удавити
сам царицу мою зде в чертозе?!
О горе!е
е Далее в ркп. текст отделен так, как отделены реплики разных лиц. Возможно, что следующие слова говорит Артаксеркс, что не противоречит их смыслу; еще вероятнее, что они произносятся кем-то из присутствующих (объяснение И. М. Кудрявцева).
Недостойной пес, ему же,
ему же никогда поволено
возрети на царское лицо!
О, тысящ отомщения!
Что мне с тем убойцом чинить,
иже не пощадил есть
сию главу, юже сам венчал есьм?!
О велие величество!
Аще ми есть поволено
слово некое изрещи,
тогда обьявлю ти нечто.
Что же? Глаголи. ||
Како я днесь по твоему царскому указу
шел Амана семо к столу призывати,
видех древо 50 лактей возвышено
и вопросих, что сие знаменует.
Отвещали же ми дворовые люди,
яко Мардохею жидовину еще днесь
на нем повешену быти.
Что? Мардохею?!
Того, иже своею верностию
царю извещал изменничье убойство,
еже на царя уготовано было.
Того хотел удавити Мардохея?!
Того.
Величество твое разсудити может,
яко он люд мой и мене искал умертвити.
Того, его же сам моим повелением чтил
и во граде так изрядно обводил?!
Того самого. || л. 71
Кая злая мысль тя воздвигла?
Ты, пес?! Стража, воспряните
и предадите убойца руками спекулатору.
О милосердый царю! Несть ми пощады?!
Дабы ево абие повесили на то же древо,
еже дерзнул на Мардохея поставити.
Скоро, скоро к висялице!
Пойди, милостивый господине, пойди.
О царица! Пощади! Пощади!
Проч! Проч!
О милосердый царю! Пощади! Умились!
Ни едино слово слыша не хощу!
Аще ли не виснет сего часа,
все ожидают того же указу! ||
О дерзость, дерзость моя
со проклятым счастием,
как упадаю твоим лицемерием!
О властолюбие, удобосокрушенное имение!
О гордость, скоропогибельная сень!
Не могл есмь удовольствоватися
всемирною честию! Гордостью же и дерзостью
ныне же зависл есьм междо честию и бесчестием!
Ни, милостивый господине, ныне уже тебя лутши повешу
между двемя вервми, их же тебе дарую.
О гордость и дерзость,
их же все ненавидят,
едва и сами себя любят!
Как поздо ныне разсуждаю,
кое было лавра моего знамя,
егда з главы моей низпаде.
Никой лавровой венец несть так обрасль, ||
его же времянная и завистная сила не разрушит. л. 72
Твой венец ныне вяшще разпостранитися может
з Испр. по Л.; в ркп. раны.
к гнезду, в нем же враны з сами ся изводят.
О царская милость
со проклятыми честьми,
яже удобнее, нежели ветр ся движет!
Яко поздо научаюсь ныне,
что господьственная любовь и милость токмо
есть зелной удар и падение.
Яз того ради высоко возшел,
дабы паче паки низвержен был.
Молим, дабы еси милость нам учинил
и ныне сими степеньми к возвышению ся воздвигнул.
О безопаство
с помраченными чювствии,
иже не могли смыслити
бесчастия моего,
еже волствии видели! ||
Звезда моя погибла, л. 72
горлица ныне из сокола насмевается,
житья моего древо весмя искореняется!
Зде стоит твое древо со належащим бревном,
еже абие украсится со изрядным повешенным соколом.
Простите,
жена моя и любимые мои детки!
Падение мое будет вам в помешку
ко счастию, еже есмь чаяли когда.
Но желаю в конец, да е отставите тогда,
счастие убо токмо есть жития сокращение:
его же возвыси, того приведет в бедное низспадение.
Уже от нас будеш тако укреплен,
что скоро згниеш, неже быть свержен.
Друзи и недрузи
со всеми мудрецы!
Разсудите Аманов о падение,
яко гордость поздо испокается.
Сю висяльницу яз сам поставих. ||
Блажен, иже на бога токмо уповает: л. 73
непостоянное счастие уже лежит,
гордость же на образ зде висит.
Виси же, движеся, самая гордость,
удавися счастием своего же древа.
Мечися, здрогнися, образе глупости:
се живота и разума и с честию лишен еси.
Повешен ли Аман ныне?
Сам ли ты то видел?
Сам яз ев о изымал
и видел, как к смерти шел.
Яз едва сие верую!
Тако бог великий может ||
честь гордым отнимати л. 73 об.
и в бесчестие сокрушати.
О, какую радость, Задок,
нам еси приносил!
Бог ныне нашу печаль
в радость пременил.
Как же?
Низвержен есть,
иже помыслил нас погубити,
Аманово бо уже честь
и живот сокращен.
Что глаголиши сие? Во сне?
Яз сам увидех оного
на том дереве висящого,
его же тебе был поставил. ||
Сам ли еси видел?
Ей, своими очесы! ||
Како то учинилось?
кБогом то ся случило;
к-к Испр.; в Л написано "без соблюдения рифмованных строк.
молитвою поспешило
Есфиры царицы,
ляже в том радела,
л-л Рифмуются радела — избавила.
дабы тебя избавилал
от смерти так лютойк.
О Есфирь! За тое твое радение
буди бог тебе мздовоздаяние!
Бог ю да возрадует, что нас
не забывает.
мПриидите, братия, да помолимся
м-м, н-н, о-о, п-п Испр: в Л написано без соблюдения рифмованных строк.
силному богу и поклонимся
з благодарением за ево милость
иже победил вражю гордость!м ||
нИзраиль да радуется,
усердно же веселится,н
бог убо живет прежний,
иже тя спасет с печали.
2
правитьоБог, иже тя крепкою рукою
вывел из земли Египецкой,
сей Фараонову лесть
в Чермном море погрузил естьо.
3
правитьпИже тя на крылах носил,
великих же царей побил
и дал ти во наследие землюр,
р Испр.; в Л земле.
изготованну тебеп. ||
с Иже тя хлебом напитал небесным
с-с Испр,; в Л написано без соблюдения рифмованных строк.
и мяса ти дал чюдесно,
паки напои
светлою водою ис камени с, и. ||
и-и Текст, пропущенный в М, доб. из Л. Далее следует текст М.
Иже тя отеческий
проводил есть чрез пустыни,
постави тя в землю крепкой,
идеже течет мед и млеко.
6
правитьИже принял молбы твои,
изот всех бед тя избави;
т Испр.; в ркп. изсо.
врази твои окрест тебя
страшалися велми в себя.
7
правитьАще ради грехов твоих
подаст тя в узы безбожных,
но когда покаешися,
паки умилостиви тя.
8
правитьХотя ищут тя прилежно
весмя разорити бедно,
очи же его бодрствуют
и слезы твои считают. ||
Егда на тя враг люто зрит,
бог его абие хощет казнити;
иже тя хотел погубити,
сам стал ныне птицам во снед.
10
правитьИсраиль же на свободе
паки живет, аки внове;
славит бога и воздаст
честь, яко же подобает.
11
правитьЛюди мои, поминайте,
честь сему богу воздайте,
пред ним же безбожных бози
суть немы, глуси и слепы.
12
правитьИсраиль да радуется,
усердно да веселится,
бог еще б о живет прежный,
иже тя спасет от скорби. ||
Боже, ты да приими
сю славящую песнь, хвалимый!
И паки да поживем
в тишине и мире!
Боже, что мы пели,
из сердца приносили!
Кто тамо грядет семо?
Гегай? То друг наш есть.
Как чюдно может бог смиренное возношати:
гордостный Аман на древе есть возвышен,
лутче же возвышен смиренной Мардохей.
Слушайте же, что глаголет.
Так бог воздает верность.
О, как истинное ми сердце мое прорекло,
сердце, еже о щастии Есфиры радуется,
и о Мардохею возвеселитися имать. |
О боже! Что тамо?
Сердце ми радуется.
Где сыщу мужа того?
Зде, зде, друг мой Гегай!
Слушай, мой честный друзе.
Любимой Мардохей!
Не вем, аще грядет со щастием ко мне
или счастие грядет само ныне к тебе.
Друзе мой, не твори, да не туне надеюся.
Что сего царства честь тебе ныне воздастся,
царь уже советует с царицею часто,
яко тебе возвышит в Аманово место,
иже висит на древе.
Кто, яз в Аманову честь?
Что яз? — Евреянин есмь. ||
И сам скоро услышиш убо.
Коль скоро воспридх сю радостную весть,
воздержатись не могл. Toe же истинно есть,
тебе же предложити.
А тамо кто приходит?
Два советника.
Зри, зри, ныне повеление приимеш.
Радуйся и почтен еси, о Мардохей!
Его же сам царь чтит для верности твоей.
Ему же ты еси соблюдал здравие его,
ныне же честь во мзду даст ти ся от него.
Тем же высланы есмы, незакоснев, привести тя,
убо царь со царицею тя дожидаются.
Боже! Сон ли сей есть или твое сослание! ||
Ей, смиренной Мардохей, бог дает ти се счастие.
Благодари ему, последствуй же и нам.
Желаем ти ту честь, иди же скоро сам.
Иди, бог с тобою. Издали тя проводим,
вскоре же тя назовем государем нашим.
Вспомним же и нас, егда будет ти благо.
Молите, что бог хощет, соу мною будет тако.
у Испр.; в ркп. до.
Что долго медлите со прощеньем вашим?
Иди, друг, да в порфиру тя лепу украсим
против царевой воли.
Простите, возлюбленная братия!
Сей муж ныне идет, и кому бы измыслить,
что о нем, о столпе царства, тяжесть стоит.
Во злом одеянии премудрость часто ходит,
однако же божия боязнь последи ся славит. ||
Чесо же ради, радость сердца моего,
тако ли Мардохей имать быти служения своего?
Презрен вотще, иже ми радел есть,
лишен воздаяния сущей, иже твой отец.
Ни, истинно же ни! Кленуся царством моим!
Как Аман получил мзду во злодействе своем,
так и отец твой днесь за ево благость
приимет Аманово достоинство и честь.
ууЦарь есть царства своего, вяще же мой правитель!
Еже благоволиш, да твориш, о мой благодетель!уу
уу-уу Рифмуются правитель — благодѣтель.
Но свойство наше есть не взыскати чести,
милостью царскою паче довольны есмы.
Обаче аз хощу, да верность мзду восприимет.
Зде, великий царю, зде ныне к тебе идет
сей Мардохей, како царь жедал есть. ||
Перво мя зрение — получит свою честь.
Силнейший монарх, пред ним ся все кланяет,
милости раб просит и к нозем припадает!
Ты ли еси сей муж, иже соблюдал есть
здравия моего и открыл убийцев лесть?
Даждь ответ безопасно.
Еже ми самая совесть совещала,
то и должность достойно обьявити велели.
Царю милостивый, долженствует ми сие записати,
яко сей Мардохей верность сию дерзал сотворяти.
Что же Аман ти хотел воздаяти?
Ох! Род мой и меня самого искал погубляти.
Тем же и на самую царицу был намерил.
Но сам себя своим помыслом погубил.
Востань же, верной друже, наследи ево место
и буди ближней мой, царства же оборонца.
Аще ся прекрасная венца мого достойнаф ||
ф Далее в ркп. вырван лист. Доб. текст Л.
тогда ж сродника ея чинити есть потребна. л. 167
Восприими же и перстень, его же Аман есть носил.
Он недостоин был, тем ты ево получил.
Приими ж купно и честь, також власть с началством, ||
еже он суетно погубил есть своим безумством, л. 167 об.
Указ мой и воля, еже и твоя, действует.
Царское могутство днесь мне да поизволит
сему мужу также мою милость сотворити.
Сотвори и.
Тогда аз паки ти сие дарствую,
еже аз от царя получих милостью.
Се все имение, иже тя хотел погубити,
имаши бо вечное владенье и наследие получити.
Владей сама, аз же смиренно тя благодарю.
Но ох!
Что сие? Кая печаль паки?
Не вемы!
Царю! К твоим ногам припадаю,
моля со многим слезам,
да Аманово злодейство веема отставится! ||
Востани, любима! Востани, царица!
Смотри зде милость мою, отверзи чюветва своя,
Нто есть, о чем молишися?
Царю же мой! Увы, увы!
Спаси люд мой и мя от поношенной смерти!
Слезы же мои да приидут к сердцу твоему!
Буди тебе любезно, по совету своему,
да силнейши писмы Аманов о действо
низложитца над жиды умышленно убийство.
Как мне убо взирати на сию погибель?!
Как мне на то смотрети?!
Что се, ниже и во веки?!
Несть ли того ради Аман злосмертию казненны,
что он хотел весь род жидовской погубити?
Ты же, мой Мардохей, пиши своим изволом ф, ||
ф-ф Текст, пропущенный в М., до б, из Л. Далее следует текст М.
запечатлев писмо моим подлинным перснем. л. 78
Пиши же жестоко скоро в мое имя.
Добре, великий царю! Но како думая
о новом сим указе, Аман бо розослал
повсюду прежние писма и совершал?
Персидцкой закон есть — никогда разрушати,
еже царь едино повеле написати.
Яко же паки ныне новое писмо имать,
прежнее разрушати, его же уже все слушает
и род весь жидовской везде искоренят.
Что, несть ли уже совет на Аманову лесть?
Что, канцлер, ты глаголи?
Ваше царское величество,
послушай токмо слово:
есть еще на сие помысл.
Како же?
Вестно же уже правда, есть мало не во всех землях
царской о том указ, его же несть лет в странах
сих уже пременити по нашему же закону. ||
Ныне да пребудет, естьли честь царска выну л. 78 об.
пребыти же имать. Но и иные писма,
яже и прежнему указу не вредныя,
высланы быти могут, да все бы исполнили,
но тако, дабы и жиды дерзко бранились.
Аще ли волно есть оных убивати,
волно же и им буди крепко за ся стояти,
брань творити, елико есть мошно, и мстити
во настоящей день, егда их учнут бити.
Тем же царское слово недвижимо пребудет,
и, егда сей указ в царстве ся разгласит,
жиды безо всякой злобы и вреда поживут,
дане все сами их страшитися учнут.
О, доброй совет. Что чаеш ты, любимая?
Что, Мардохей, ты мнижь, как аз укажу сия?
Ох, царю мой, так!
Не благо ли б то было?
Ей, благо! Бог дах благословит твое царство!ц ||
х Испр.; в ркп. до. ц Далее в ркп. текст обрывается. Доб. текст Л.
Повелите ж тогда абие написати
таков указч. Тебе же, Сефар, поспешати.
4 В Л написано на поле.
Дабы написано, что на Аманову лесть
смиренному роду жидовскому волность дана есть
на недруги своя всем совокуплятися
и на урочной день от них боронитися;
кои же их учнут в чем ни есть уцепляти,
тех достойно в самой их крови потопляти.
А пиши же сие ко всем началником моим,
даб всею силою помогали оным.
Слышиши ли?
Ей, царское могутство! Писмо абие послано будет
и в трех месяцах действо свое приимет.
При том ж объяви Амановую лесть
и як о для того смертию казнен есть,
верной же жид овин место ев о владеет, ||
в великой же чести и счастию пребывает. л. 173
Абие сие учинится!
Любимая моя! Неже тя недруг оскорбит,
тогда ми лутче есть саблю к бедрам привязать,
вооружаяся, не страшатися борения,
паче ж с радостью в крови стояти в колено!
Болезнует ми то, что Аман тя опечалил,
тот пес!
Аз несмь достойна, что мне тако любиши,
царю ты мой и государь!
Ей, тебе и кровь твою!
Ты, Мардохей, узриш:
Аман не бе достоин лаврового венца,
ты же достойнейши корунного блистания.
Советники ж верные, вложите ль на нь сей венец.
Рцыте ж при сем: «И то смиреня мзда и верности». ||
Тако царь венчает смирение и верность!
Венчанное смиренье гордости презренье!
Столп мудрости! Носи же ту тяжесть
царствия верностью во царской доблести!
Ныне же трубы и тимпаны возглашают,
зане же гордыя в своих узах погибают,
смирение венчанно, верность воздаянна,
венцы избавленны, невинность свободна!
Радуйтеся убо со пением и плясанием
весь нынешней день со всяким веселием!
Ей, ей, ей, ей!
Великая Москва с нами ся весели!
Тако царево слово может дерзость укротити;
тако неверность з бойством в крови своея лежит;
тако Аман ярится еще в злобе своей,
но тако, что сам лежит смертен последи. ||
Радуйся ты с ними, исраилские гражданине, л. 175
прииди, да попирай выю твоего врага,
иже сам на себя меч носил по се время.
Победа, слава, честь! Воины, вы веселитесь!
Се светлое оружье,
ныне дерзайте
цареву волю
ко исполнению,
дондеже сердца удоволятся!
Ваше блистанье
все низлагает.
Шумните везде,
сецыте крепце,
елицы же нам противляются!
Безумно мщенье,
срамися пренья! ||
Дерзостна зависть! л. 175 об.
Сама ты терпиш,
что невинность зготовал еси!
Хощеш кровь лити,
самому ж плыти:
имать из сердца
твоего болна.
Зри, гнев что себе за беду творит!
Вместо тех казней
иной бы лутчей
на одре лежал,
аще не дерзал
без вины скоро меча добывать.
Лежите ж, убойцы,
учите прочих
вашим вреждением ||
опасаятись, л. 177
зане ярость никак о счастья имать!
Пребудь в радости
и меж языки
смиренья чести
к долгой науки, —
бог может своих спасати чюдесно!
Силны лежит,
слабы стоит;
насилству умреть,
безвинну жити;
честь, и слава, и счастье радуется.
Иже сего дни
еще в печали
и в смертном страху,
ныне возможет ||
руку простерти к своей радости. л. 177 об.
Нощное время
даст почиванье;
враг же ниц лежит,
в крови плывет;
бойцов сердце стыло, ступела.
Веселитеся,
иже держите
печать в ружье,
паче же чтите
к вам пришлеца исраилева!
Пошлите в небо
ваше веселье.
Бог же всех богов,
спаситель бедных
живет, воинствует и воздает!ц
ц-ц Текст, пропущенный в М, доб. из Л.
«Артаксерксово действо»
правитьНемецкий текст списка, хранящегося в библиотеке г. Лиона (Франция) — № 1346 (ранее № 1220, коллекция Delandine, III, 142)[1].
Du großer Tzar, vor dem die Christenheit sich neiget,
du Großfürst, dem die Knie der stolze Barbar beuget,
vor deßen Zepters Macht ganz Norden, Ost und West
erbebt, und génie doch sich von ihm zwingen leßt.
Du Selbsterhalter, Herr und Herscher aller Reußen,
so viel die Sonne kennt; der großen, Klein- und weißen,
Gebieter auch, Herr Alexei Michailowiz,
Monarche, wehrt allein, der Krohn und Trohn und Siz
von Vatern, Ahnen und Vorvätern sollen erben,
und deßen großer Nahm alsdann wird erstlich sterben,
wenn selbsten die Natur den Zepter niederlegt
und, iiber dieses А1Г ermüdet, nicht mehr pflegt
ihr altes Regiment. Nimb diß auch an zu Ehren,
daß iezt ein Potentat bey dir kommt einzukehren,
der schon zweytausend Jahr im Grabe liegt verhüllt
und deßen Nahme doch die Welt noch iezt erfüllt.
Es kommet Ahasver aus Persen und aus Meden,
ein mächtiger Monarch, der iezt doch müß' erblödeü,
wenn er dein Reich ansäh, dein welt-geprieß'nes R(eich),
dem in der Christenheit so wenig eins ist gleich,
als seinem gleich eins hieß. Der kommet iezt, doch minder
als wie er ehmals war; sein Hoffstat seind nur Kinder,
sein mayestätisch Werk, sein Ansehn, Pracht und Sta(tt)
ist, was dein' Mayestät ihm selbst geliehen hat.
Dein Finger-Wink, о Tzar, kann Land und Volk erregen,
es kann dein starker Blik der Augen niederlegen
der Feinde Troz und Schrek; was wunder denn hiebey,
daß auch der Ahasver dir tod gehorsam sey,
daß er auf dein Befehl iezt hir muß wieder leben,
als wie ein zarter Knab, und dir Beweiß muß geben,
wie er zu seiner Zeit durch Weißheit, Macht und R(ath)
sein Reich so fest gestüzt und auch erweitert hat.
Wie Mohr' und Indian ihm Gab* und Ehr must bringen,
wie er das Glükke selbst als Unterthan konnt zwinge(n),
wie mancher Unterthan hergegen auch gefühlt,
wie wechsel-wunderlich das falsche Gliikke spielt,
wie Hochmuth wird gestiirzt, was Dehmuth kriegt zu Lolme,
die Vasthi träget Schmach, die Esther eine Krohne, 6 vо
der freche Haman wird der Hoffart eine Lehr
und Mardochai wird der Erbe seiner Ehr.
So spielt das Gliikke zwar, doch nicht ohn Gottes-Schikken,
Gott ist es, der dem Glük kann leicht das Ziel verrük(ken).
1st dem Volk Ißrael der Tod schon zuerkannt,
in Jahresfrist hat Leid in Freude sich gewandt.
Mann zieht die Schwerdter aus auf die bestellte Wiirger,
der stolze Mörder fällt, es siegt der feyge Burger
von Ißraels Geschlecht. Wie wunder-wunderlich
kann Gott der Menschen Rath doch treiben hinter sich!
Von solchen Gottes-Werk, von solchen Wunder-Dingen
soil Ahasvérus nun lebend’gen Nachricht bringen.
О allergnädigster, о unverglichner Tzar!
Schau doch, wie Ahasver alhir nun offenbar
den Zepter niederlegt zu deinen Cnaden-Füßen,
wie Esther ist bemüht, in Demuth dich zu grüßen,
wie allés Königsvolk sich dir macht unterthan
im Dienst und Schuldigkeit; darbey auch zeugen an,
daß dieses Kinder-Spiel nicht wehrt sey deiner Augen,
doch laß in deiner Gnad' es darumb beßer taugen,
weil es ist dein Befehl; der machet uns den Muth,
dein Gnaden-Will kann auch das schlechte heißen gu(t)-
Schikt aber Gott es so, daß unser schwaches Lallen
kann deiner May est ät höchst-gnädigst wohlgef alien,
so wirff auf Persien nicht deinen Gnaden-Schein,
laß Ahasvers Volk alsdann nur Teutsche sein!
Glük zu dem Könige, Glük zul
Er leb' in Sorge, Freud u. Ruhl
So, meine Fürsten! Sol
Ihr edles Volk aus Persien u. Meden!
Weil ich bin selbsten froh',
laßt eüre Freüd auch reden,
das ihr getreü
und Ahasvérus mächtig sey!
Du mächtiger Monarch, der seinen Zepter strekket
bis hin an das verbandte schwarze Morenland
u. deßen Macht auch schrekket
das Volk, das dort den Goldes-Sandt
wie Staub betritt; mir deücht, ich kan es sehen,
das nicht nur dieses Schloß in deiner Freud
sich wil als mehr erhöhen,
nein, traun, ich sehe gar zu weit
und deiichtet mir, das wol in 100 schönen Ländern
und fast noch dreißigen, die deine Macht bestrebt,
die Furcht sich mus verändern, u. heiit in deiner Freüde bebt!
U. wer dann solte nicht hir unter deinen Knechten
mit offnen Herzzen deine Gnade zeigen an
bey solchen Freüdenprächten, die kaum ein Himel geben kan!
Ja, traun, о Majestät! In deiner Freiid ietzund zu sterben,
das were lieber mir als eine giîldne Welt,
denn wiinscht ich nicht zu erben das lustige Elyser Feld,
es wer' ein Zeichen meiner Treii!
Mir deüchtet wol dabey!
Denn wie der Sternenfiirst, die göldne Sonne,
gönnt alien Winkkeln ihren schönen Schein
Ja wol! wie solte deinem Reich auch deine Gnade nicht gemeine werden! 8ro
Ein Gottl wie hemmet sich denn meine Lustl
Ich leide großen Abbruch meiner Freuden,
das Wunderbild, das Leben meiner Brust
in der sich mein Vergnügen nur kan weiden
Und solt ein König so ein kleines Klagen,
Ist nicht die Königin sein halbes Hertzentheil?
Vielleicht mag sie ein gleiches wol verlangen!
Schikt, eüre Majestät, sie wird, ich weis, in Eyl
hir seyn u. Sie holdseliglich umbfangen.
Auf dann! Ihr Cämmerer, eilt fort,
eilt hin zu meiner Königinne
u. bringt ihr dis mein Gnadenwort:
ich sehne mich mit Hertz u. Sinne,
das sie bey mir mag kommen ein.
Ich kan ohn sie nicht lustig seyn,
last sie mit ihrer Krone gehn
geschmiikt, wie sie mir meist gefäirt,
da mit auch meine Fürsten sehn,
das sie die schönst ist in der Welt.
Thut das mit Demuth, Dienst u. Ehr!
Grosm. M. wir sind es schuldig mehr
von wegen unsrer Pflicht, Gehorsamkeit u. Treii,
als das es weiter zu bestehlen nöthig sey.
Geht daim, 8vо
wolan!
Was aber sol dan nun ich endlich sagen?
So irret denn die weiseste Natur,
wie oder sol ich über Unrecht klagen.!
U. das es sey der Welt Gewonheit nur,
das Manner allezeit den Vorzug müßen haben,
da wir doch sind von 1000 schönen Gaben,
fiirwar, es ist nicht recht!
Was recht! О Königinne?
Mann ruffe die Natur doch selbst zur Zeügin an,
mann überweg' es nur mit ungefälschtem Sinne!
Was ist es, das vor uns sich doch wol rühmen кап
das männliche Geschlecht?
Ist es der Schönheit Wesen,
des Herzzens Zauberey?
Ach Königinne, nein!
Hir ist es weit gefehlt! Mann кап wol offtmahls lesen,
wie große Götter selbst verliebt gewesen sein
in schöne Weibesbild
die iemals sich verliebt in einen Mann.
Mann rühm’t der Manner kluge Sinne.
Da mus ich lachen traunl Sind wir denn nicht geiibt
in Klugheit u. Verstandt? Woher doch komt es dann,
das wir so bald verstehn der Manner List u. Schwenkke
u. von uns wird beriik’t so mancher kluger Mann! 10 ro
Mann kenn’t der Frauen List!
U. wenn ich schon gedenkke
auf allés, was ein Mensch nur Ruhmes haben кап,
so gehn wir Frauen vor! Mann èlihmet Tapfferkeiten,
u. wer weis nicht, was eh' Sem(iramis) gethan,
die Babelkönigin? Sie durfte ja bestreiten
Ägypten, welches vor noch nie bestritten war.
Das freche Morenland warf sich zu ihren Füßen,
sie griff dem Indier auch selbsten in die Haar,
u. was vor Land hat doch vor ihr nicht zittern müßen?
Ja, was ihr fauler Mann, der Ninos, nie gerührt,
das zwang ihr tapffer Muth u. mehr als Mannes Hertzze.
Drum schämte sie sich auch der weiberlichen Zierd,
die unerschrokne Faust, die spielt als nur im Scherzze
mit schweren Waff en, u. wie Harnisch war ihr Kleid.
О große Heldin, wie wird mir mein Hertz gerühret,
das ich nicht folgen sol nach deiner Tapfferkeit!
Ach, das die Hand, die iezt mit Balsam ist geschmieret,
sich einmahl waschen solt in Feindes war men Blut,
so wolt ich Vasthi auch, ich Vasthi wol beweisen,
das hier in dieser Brust so wol ein tapffer Muth,
ein Muth, als mann auch an dem besten Mann kan preisen,
sich reget u. bewegt.
Schaut, große Königinne,
es komen Edele dort zu ihr her!
Es sind des Königs Kämerer; das ist traun nicht umbsonst!
Die Königin belt Taffel drinne! 9vо
Umsonsten oder Dunst! 10 vо
Du große Frau, du Licht der Erden,
du Munster aller Konigs-Zierd;
aus derer Augen und Geberden
nur strahlet Majästet u. Würd;
du deines Königs einzig gleiche, '
du Göttin auch des Himmels werth,
du billig in so manchem Reiche
wird angebetet u. geehrt
als Ahasvérus Zepter zwingen!
Was ist denn endlich eür' Anbringen?
Die große Majestät,
mit dem die Göttin Vasthi selbst zu Bette geth…
Was mehr?
Ich bitt; Sie geb' Gehör!
Der allé Welt auch schlaffend kan bewegen,
hat uns hieher gesandt, sein Herz * auch mit dabey,
- В рукописи слово «сердце» дано в виде символического рисунка.
sein itzo Hertz, das wir das solten legen
in Eiirer Mayt Holdseligkeit u. Treü.
Es freüen sich mit ihm ietz über 100 Gräntzen,
die theils sein Zepter lenkt, die theils bezwang sein Schwerd,
nur achtet er dabey die Lust recht zu erganzzen;
Frau, eüre Gegenwart nicht 100 Länder werth.
Drum sehn’t er hertzlich sich, entdeck’t dir auch sein Wollen,
was Wollen? Da vieleicht dein Herz * ein gleiches wil,
- В рукописи слово «сердце» дано в виде рисунка.
wo seine Freiiden ja nicht Abbruch leiden sollen
das Eure Mayt sein Wüntschen ietz erfüll 32 rо
mit dero Gegenwart.
Daß mus mich wunder nehnien,
das diß der König nur von mir begehren mag.
Solt ich, ich Königin, mich nicht ins Herzze schämen,
so triest zu kommen ein hir in das Saufgelag,
wo so viel frembdei Fürsten seyn!
Drum aber eben
wünscht unser König, das sie möge seyn dabey,
auf das er allem Volk mög’zu erkennen geben,
das sie die schönste Frau in alien Welt’ten sey.
So hör ich wol, so bin ich gut genug zu nennen,
das alien Völkkern ich ein Schimpfspectacul werd.
Wie, große Majestät, hat sie das denkken können,
da sie doch weis, wie sie ihr König liebt u. ehrt,
der sie von Fürsten auch wil hochgeehret wißen, 12 vо
drum sol sie komen ein in ihrer Königs Kron,
in ihrem besten Schmuk.
Fürwar, ich kan draus schließen,
der König bey dem Rausch macht mich u. sich zu Hohn,
geht hin, ich kome nicht!
So wil sie denn so brechen
des Königs Freud u. Hertz, des Königs Wunsch u. Sin?
Er ist ihr König ja!
Was habt ihr mehr zu sprechen?
Ist er der König, so bin ich die Königin!
Geth fort!
Was sollen wir vor Antwort denn mittragen?
Er wird uns geben Schuld nicht wolverrichter Ding.
Dann geth es über uns!
Was hastu mehr_zu sagen? 13 vо
Geh' fort, ich к ome nicht, geh; diß zur Antwort bring!
So nehm ich, Götter, denn euch selbsten ietz zu Zeügen, 14 rо
das ich in bester Treu hir angetragen hab
des Königes Befehl.
Und kanstu noch nicht schweigen?
Woll große Königin, ich tret' demütig ab.
Naemi, siehstu die verkehrte Welt?
Was wil hir weiter doch draus werden?
Und sol es sein mit Weibern so bestelt,
so sind wir, traun, nur Schuwisch auf der Erden.
Der König fängt schon an, es wundert mich,
mich Königinn zu unterdrükken;
so werden andre Weiber müßen sich
mehr unter ihre Manner bükken.
Wer weis, wer beßer ist, er oder ich?
Und eh' ich wolte liegen ihm zu Füßen,
so wolt ich lieber sterben jamerlich!
Das mag der König heüte wißenl
So sol dieses Zepters Macht, 14 vо
der doch Babels Maur kan biegen,
eines stoltzen Weibes Pracbt
so verächtlich unterliegen?
Vasthi, halt, du soit bald sehn!
Setzzet eüch, ihr treiie Rathe!
Kämrer, ist es so gescheh’n?
Ach, wenn nicht mein' Ehre thäte?
Sage recht, waß war ihr Wort?
Hastu er recht eingenommen?
Hastu es recht bey gebracht?
König, hir sind noch 6 Zeügen,
die es nehmen wol in Acht.
Ja, Herr König, ja, ja, ja!
Baal, Rache, tausend Rache,
oder wo ich selbst ansah'
Rathe, sagt, was dien’t zur Sache?
Grosmächtigster Monarch, darff nur dein Diener redden 16 vo
ein wolgemein’tes Wort?
Wol!
So ist diß mein Rath:
der König wolle sich im Zorn nicht so entschnöden,
weil er mit Lachen kan bestraffen diese That.
Wenn iemand lobte diß, wenn iemand nur beliebte
der Vasthi Ubermuth, so wer es wunder nicht,
das denn der König sich im Eyfer so betrübte;
so aber lebt kein Mann, der dieser That vorspricht;
was, solt ein einzges Weib dem Kön’ge wiedersprechen,
sein eigen Ehgemahl? Da doch vor auf sein Schwerdt
die Welt nicht mukken darf, aus Furcht, er werd' es rächen;
fürwar, das ist zuviel u. große Straffe werth!
Es sind in dieser Zeit, in diesen Freüden-Tagen
die Fürsten, Vögt u. Volk aus alien Ländern hier;
was würden sie vor Schmach dem Könige nachsagen,
das sogar wieder Ehr u. Majestätsgebühr
die Königin ihn trotzt! Wird aber es gestraffet,
so bleibt die Schmach dann ihr, dem' Könige sein' Ehr!
Am besten freylich durch Straffe abgeschaffet
diß ärgerliche Stük, so nicht erhör’t ist mehr.
Denn, wil man sagen schon: sie ist die Königinne, 16 vо
die niemand richten kan, und die der König lieb’t,
sie hat es eins versehn aus allzuschnellem Sinne,
so ist doch diß dabey, das mehr Gedankken gibt:
wird sie in ihrem Stoltz ietz sehen u. vernehmen,
das mann es nicht gros acht, das mann es läßt vorbey,
sie wird nur, wenn sie wil, den König truzzen frey.
Mein Rath ist: Straffe drauf!
Und sagt, auf was vor Arten
soil doch der König sie nun forderen aufs neu?
Er mus ja diese Stund an ihr noch das erwarten,
das sie noch ietz wie vör, so stoltz u. trozzig sey,
denn war' es ärger noch, denn war' die That noch größer
u. an uns große Schuld, das wir es nicht gericht!
Nein, vor des Königs Ehr, so ist es warrlich beßer,
Die Vasthi abgestrafft u. nichts geschonet nicht.
Sehr wol, die That ist da, nur diß ist zu erwegen:
es ist die Vasthi doch auch ein gekröntes Haupt,
was Straffe sol man nun so einem Haupt anlegen?
Soil sie, welchs sie verdient, des Lebens sein beraubt?
Das wird als Tyraney das ganzze Land empören,
bevor weil dieses Reich gantz kein Gesetzze giebt
den Königen u. wir auch kein Exempel hören,
das ie sey solche Straf an Königen geüb’t!
Und dieses eben ists, worauf sie vieleicht siehet, 18 rо
worauf sie vieleicht pocht. Ein Häupt, das Kronen trägt,
das ist in Kronen, Ehr u. Tugend nur bemühet
und wehlet eh' den Todt, eh' das es Laster hegt;
wenn aber so ein Haupt sich mit Gewalt selbst.stürzzet
in ungeziemte Schand, in Unverantwortung,
so hat es seine Ehr ihm selbsten abgekürzzet,
so spricht die That ihr selbst Gesetz u. Urtheil gnug!
Was soil man lange denn nach ihrem Todt bedenkken?
Holt; Rathe, holt was ein u. handelt mit Verstand!
Wenn meine Ehre mir den Zorn nicht solte lenkken,
so were sie schon kalt, u. dftrft kein andre Hand
vergreiffen sich an ihr, die mein Gemahl doch ware!
Du, Cantzler meines Reichs, Memuchan, sage du,
gib du den Schlus aus dem, was dieser Weisen Schare
herum gesinnet hat; was dünkket dich hirzu?
Grosmächtigster Monarch, was diese große Weisen
hir haben iiberlegt, ist ailes wol zu preisen,
doch sag ich diß dabey, das Vasthi mehr gethan
als iemand dieses Raths annoch gewiesen an. 18 vо
Die Vasthi Königin hat nicht nur mißgehandelt
an Eurer Mayestät u. liederlich verwandelt
ihr Eh’schuld, Lieb u. Treu in Ungehorsamkeit,
sie hat darzu diß Reich verwirret weit u. breit!
Ein ieder Fürste wird nach langen Jahren fühlen,
wohin der freche Stoltz der Vasthi wollen zielen,
denn wenn nun dieses wird bey Volkkern ausgebracht,
was Weib wird seyn, die denn nicht ihren Mann veracht!
Hoch, niedrig, jung, alt Weib wird alsdenn trozzig sagen:
durft doch die Königin, die Vasthi, das wol wagen
u. kam doch nicht, obschon der König es begehrt,
so bin ich meinem Mann auch wol der Ehre werth!
Was Zorn u. Spottes doch wird sich alsdenn erheben
und welcher Fürste wird in Frieden können leben
in seinem eignen Haus! Es wird schlecht sein bestellt.
Darum, im Fall' es nur dem Könige gefällt,
es laß Eür’Mayestät ein solch Gebot ausgehen,
das nach der Persier u. Meden Recht mus stehen
u. nie gebrochen seyn; das Vasthi umb Untreü
von ihrem Könige nun gantz verstoßen sey _
und dürffe nimmermehr ihm vor die Augen komen
und das ein andere sol werden aufgenommen
an ihre Königsstell, die beßer ist denn sie.
Wenn diß Gebot nun wird erschallen dort u. hie,
wenn aile Völkker diß Exempel werden hören,
so wird ein ieder Weib denn ihren Mann wol ehren!
Es wird dann Gros u. Klein von Weibern tragen scheii,
damit ihr gleiche Straf nicht möge komen bey!
Bey Baal! Der Rath ist gut, was dünk’t eüch, liebste Räthe? 20 rо
Ist es nicht beßer, wenn mann solchermaßen thäte,
als tödten straks? Ich weis, das die Verstoßungspein
und Leben doch wird mehr als tausend Todte sein.
Wir können anderst nicht als dieses Urtheil loben.
Wolan, so sol es denn auch nicht seyn aufgeschoben!
Memuchan, schreibe du diß Urtheil landwerts aus!
Ihr Cämmerer, geht hin zur stoltzen Vasthi Haus
und meldet ihr, was hir mein Rath hat ausgesprochen:
weil meinen Willen sie so liederlich gebrochen.
So sol gebrochen seyn auch meine Lieb u. Treü,
das meiner Augen sie nun nimmer wiirdig sey!
Geht’hin, reißt ihr vom Haupt die theüre Krone,
die sie mir zur Verachtung trug,
u. stoßt sie denn mit Spott u. Hohne
aus meinem Schloß, wer weiß … Doch so genug!
Far wol, du stoltze Vasthi, du!
Glük zu dem Könige, Glük zu!
Und sol ich seyn also verstoßen?
Verstoßen, ja, so wie der König wil.
Was hat ihn denn so hoch verdroßen?
Ach, Vasthi, Vasthi, schweig doch still,
du hast es ja genug gehört.
Der König, der dich so hoch ehrt,
der dich nicht gnugsam konte lieben,
mit solcher Schande zu betrüben
in seiner höchsten Ehr u. Freüdtl
Wie hatte dadurch weit u. breit
der König können sei veracht?
Ich hab es so weit nicht bedacht.
Zu dem so war auch sein Begehren
gerichtet mehr zu deinen Ehren
als zur Vergnügung selbsten sein.
Ach, wer ich doch dekomen ein!
Ja, Vasthi, das macht Ubermuth!
Hett' stu gefolgt, es were gut! 22 rо
Mehuman, allerliebster Freünd,
der es recht treiilich hat gemein’t,
ach, hett’ich mögen hören dich!
Soil denn nun, bitt' ich, sag allein,
nicht Gnade, Weg noch Mittel seyn,
des Königs Zorn zu kehren?
Was sol ich geben falschen Trost?
Es i’st der König so erboßt,
das niemand ihm mit einem Wort
die Vasthi mehr darff nennen fort.
Warum mus ich denn leben?
Zu dem komt dieses, wie ihr wißt,
was schon der Rath versieglen heist
nach Persier u. Meder Recht
kan nimer wieder seyn geschwächt!
Wer soil mir Trost denn geben? 22 vо
Der beste Trost ist nur Gedult,
weil du es selbsten so gewolt.
Der beste Rath wer: nie geschen!
Nun kan es anders nicht ergehn!
Wer soil denn meine Krone tragen?
Das mögen dir die Götter sagen.
Die Krone wird drum nicht im Winkkel liegen.
Es wird dieselbe bald ein andre kriegen,
die unsren König beßer ehren kan
als du, du Stoltze, hast gethan.
So frech zu einer Königinl
Was Königin! Wo ist die Kron?
Wer weis, was noch die Götter geben!
Sie geben dir ietz deinen Lohn!
Ich schwere das in meinem Sinn: 14 ro
soil ich mein Hofnung noch erleben,
ich will die Schmähwort theüer rechnen noch I
Ja, poch noch, Stoltze, noch, ey, poch!
Es hilfft dir nichts, umbsonst bist du so Unmuths vol.
Fahr wol!
Fahr wol!!!
So sol ich nun verstoßen seyn
von Kron, von Gnad u. Glükke!
О, brich, du unverhoffte Pein
mein Hertz in 1000 Stfikke!
O, Spott u. Hohn,
warumb hab' ich eine Kron
auf diesem Haupt iemahls getragen!
Ach, große Ehr bringt größere Plagen!
O, Ahasver, 24 vо
ach, dein Lieben u. Ehr,
ach, das schändet mich mehr!
Ach, hette doch der Herrschaft Spur
mein Hochmuth nie beseßen!
Ach, hett' ich doch des Scepters nur
u. meiner selbst vergeßen!
О große Schmach,
folgstu so dem Glükke nach?
Was wiinschen stund mir vor nicht offen?
Ach, ietz sinkket mit mir auch mein Hoffen!
О Ahasver,
ach, dein Zepter u. Ehr,
ach, das fäll’t mir zu schwer!
Nim hin die unglük’haffte Cron
Tyranne meiner Ehren! 26 rо
Es mag dein göldner Schmach u. Hohn
ein ander Haupt beschweren!
О bittere List,
die so süß verzukkert ist,
du möchtest, wen du wilt, auffreßen!
Ach, Vasthi, solstu das vergeßen!
О Ahasver,
ach, nur leb ich noch mehr,
ach, ich räch’es, ich schwer I
Geth, Köngin, ein u. labet eüch!
Was Königin! Wo ist mein Reich?
Geth ein u. gebt den Thränen nach!
Ich geh' u. schwere Mord u. Rach!
Nun, Ahasver,
ich schwer! Ich schwer!
Die stoltze Vasthi sey denn nun vergeßen u. ich vergnügt; 26 vo
der Zorn, so bisher hat mein Hertz beseßen, der liegt;
nur kan ich noch nicht wißen noch erdenkken, was Muth, was Macht
das falsche, freche Weib hat können lenkken zur Pracht,
zur Pracht, zu solchem Trotz u. Pochen! Denkt doch zuriik,
das sie so mein Gebot u. auch gebrochen ihr Glük!
Mir deücht, es sol ihr lebenslang gereüen!
Was, große Majestät?
Gereüen? Ach, mein Hertz mus sich noch scheuen,
so das mir Sinn u. Krafft zergeth,
wenn ich gedenkke nur an ihre bittre Thränen,
an ihren Schrek u. Angst u. Hertzeleid,
als ich nur anfing, ihr Mitleid mit zu erwehnen,
das ewig, ewig sie nun solte seyn verstoßen
von ihres Königs Lieb' u. Angesicht,
wie da die Augen straks in Waßer ganz zerfloßen,
wie sie mehr Athem konte holen nicht,
wie sie zu Boden fiel, wie sie so kläglig stehn’te,
wie sie so jamerlich wünscht, das es nie geschen,
wie sie nach einem Blick des Königs sich nur sehnte;
ich kont es langer nicht mehr sehn
u. kan es ietz auch sagen nicht.
Dermaßen
mus mann die Thorheit allzuspät bereüen,
zu spät u. auch umbsoüst!
Und wenn der König denn ist todt, 28 ro
wer wird denn würdiger den Zepter wieder fiihren
als Vasthi hoher Muth u. angewohnte Hand?
Sie kan so wol ein weites Land
als wie Semiramis regieren,
und die Magd, die ietz träget ihre Cron,
die soil alsdenn mit Spott u. Hohn…
Ach, Esther, Esther, was mein Sinn
mir hat geprophezeit vorhin!
Ach, Esther, Esther, ach, es ist umb dich gescheh’n!
Und wie glükselig werden wir denn stehen!
Wie aber, Bruder, schweigstu nun so still?
Ach, ich weis nicht, wovor mir so graut,
ich weis nicht, ob ich legen кап die Hand
an den, der mir sein Leben anvertraut.
Es ist der König doch!
Und ist so leicht gewand
dein feiger Sinn u. falscher Will!
Oho I kennstu wol diese Schrifft, 28 vо
hastu es nicht erst selbsten angestifft?
Hastu mich selbsten nicht darzu gebracht,
das den Verbund ich habe mitgemacht?
Hir ist dein Hand und Nahm;
das soit du mir gesteheri!
О List, о Mord, о Bubenstük!
Halt, Bruder! Tret' ich doch noch nicht zurük,
ich frage nur, wenn es am besten könt' geschehen,
wir haben ja bey solcher schweren That
uns billig recht wol vorzusehen!
Worzu der neüe Rath?
Ist es nicht 1000 mahl gesagt:
zur Kamer ein, u. wenn er liegt besoffen,
ihm einen Dolch ins Hertz gejagt!
Die Camer steht drum nicht straks offen.
Worzu der Schlüßel dann?
Wer weis, ob er auch schließen kan?
Nicht schließen? Red’stu denn im Traum? 30 rо
Ist es denn nicht gemachet eben
recht selbst des Königs Schlüßel nach?
Hab ich nicht diese Form in Wachs gegeben?
Hilff Gott, ach, ach! ich soit es glauben kaum,
das diß ein Mensch zuwegen könte bringen!
Wie wollen wir denn durch die Wache dringen?
Die Wache leßt uns so nicht ein.
Du Dudenkopff, wann wilstu klüger seyn?
Wenn wir nur sagen diß:
der König hab' uns selbst befohlen,
bey Mitternacht zu ihm zu komen gar gewiß,
wir haben Arzeney ihm müßen holen,
die er das Nachts mus nehmen ein.
Was das vor Schelmen-Stükke seyn!
U. damit uns offen stünde straks die Thiir,
hat er uns seinen Schlüßel selbst gegeben, 30 vo
schaut seinen eignen Schlüßel hier!
Wer wil uns halt en dann,
wer wil uns wiederstreben?
Gott, gib du Hinternüß!
Was meinstu nun?
Ey hör' doch, hör!
Mir deiicht, das es ja denn am besten wehr,
wenn wir an statt der Arzeney
dis Gifft dem Kön’ge brächten bey,
das ich schon hier bereitet trag’l
О Narren-Sag!
Wie soil bey festem Schlaff u. Nacht
dem Könge Gifft doch werden beygebracht?
Wilt du ihm denn das Maul aufbrechen?
Wird ers nicht dir ins Gesichte speyn?
Wird er nicht bald Mord u. Rache schreyn?
Nein, Stahl ins Hertz, so kan er nicht viel sprechen!
Was soil das Mordgewehr denn seyn? 32 ro
Die Wache läßt uns ja mit keinem Säbel ein!
О Sebel, Blitz! О Narr,
mit Fragen, Sagen u. Geplarr!
Wo hast du denn den Dolch, den ich Dir heüt geschenkkt?
Ja, sieh! den hett' ich traun vergeßen schier!
Hir stekt er unter meinem Rokke hir!
Auch meiner!
Schau nur, was der Teuffel doch erdenktl
U. desto beßer ist es, wenn die Wach
uns unsre Säbel nimet ab.
So bleibt verdekket unsre Sach.
Wer denk’t, was ich hir im Verborgen hab?
Und wenn der König denn das Leben hat gebüßet,
so werffen wir den Dolch zum Fenster naus
ins Waßer, das an seiner Mauer fließet.
Was haben wir hernach vor Sorg' und Graus? 32 vo
Wer wil uns denn beschuldigen dieser That?
Wir sind ja ohn Gewehr zur Kaïïïer eingegangen,
niemand uns auch ertappet hat.
Ich weis, die Wache wird wol werden aufgehangen,
was fragen wir darnachl
О Gott, wo ist doch dein Gericht u. Rach?
Indeß wird Vasthi denn den Scepter wieder nehmen
als alt u. erst u. rechte Königin,
dann wil ich mich des Mordes gar nicht schämen,
nein, rühmen mich vielmehr, das ich der
Königin getreüster Retter bin;
wie gros wird alsdann sein mein Lohn u. Ehr!
Ey, Theres, ey! Was meinestu?
Gott laß es eüch, ihr Schelmen, nimer zu!
Wohl an, so sey es denn!
Schau nochmahls hir die Hand,
die Hand u. diese Schrifft bey dir zum Unterpfand!
Es soil kein Schlaff nicht eh' mir in die Augen komen,
bis ich mit dir volbracht, was wir ietz vorgenomen.
Treüloser König, wart, ich habe lang genug 34 ro
dier treülich aufgedien’t als Sclave, Knecht u. Jung!
Was hab' ich nun davon? Ich mus ein Sclave sterben!
Nein, große Vasthi, setz du wieder auf die Kron!
Ich weis, ich werde denn mehr Ehre bald erwerben
u. heißen einst ein Herri Du giebst beßren Lohn
dem, der dir treiilich dien’tl
So, Theres, das klingt beßerl
Was Zweifel! Vasthi wird uns bald, bald machen größer,
zieh' nur den Sebel aus den Dolchen auch dabey,
kom, laß uns schweren nun auf neüen Bund u. Trey!
Den Dolchen an das Hertz!
Den Säbel an den Hals!
Sieh; was der Teüfel thut! Gott richt' eüch solches fais!
Ich schwere, Theres, dir bey Sonne, Mond u. Sternen:
die Götter sollen selbst mir ewig sich entfernen,
wo ich nicht diesen Bund wil halten u. mein Wort:
der König sol von uns seyn diese Nacht ermordt!
Schwer auch also!
Ach, Gott, wo ist dein Blitz u. Feür? 34 vо
Es soil noch diese Nacht, das schwer ich hoch u. theüer,
der König schwimen selbst in seinem eignem Blut!
Die Götter richten den, der anders wil u. thut!
Dein Dolch sey wider mich, wenn ich den Bund wil brechen!
U. wieder mich dein Dolch, wo ich werd anderst sprechen,
auch anders heiite thun. Steh auf, genug!
Genug!
Nun fehl’t uns nichts mehr als Gelegenheit u. Fug.
Das sol sich schikken schon
u. seiner Esther Magd zu Schmach u. Hon!
О große Vasthi, freye dich
auf dein ietz höchst geschimpffte Cron! 36 rо
Komm, kom, es sol bald schikken sichl
О Potentaten, PotentatenI
Wie leicht, ach wie so leicht seyd ihr verrathen,
wie schwebt ihr doch so offenbar
des Tags in Sorg u. Furcht, des Nachts mehr in Gefahrl
Wenn eüres Reiches miide Schaffe,
der Pöbel sich hinstrekt zu sichrem Schlaffe,
so dürfft ihr trauen keiner Ruh!
Denn setzt Verrath u. Gifft u. Mord eüch ärger zu,
es weht umb eürem güldnen Bette
Furcht, Sorg u. List u. Tod selbst um die Wette!
О Ahasver!
Wenn nicht der Himel vor dir Wache wer,
du Potentat der Potentaten,
so werstu bald ermordet u. verrathen!
Wie soil ich aber es nun machen?
Den Mordanschlag hab ich ja selbst gehört! 36 vо
Zu schweigen machet das Gewißen mir Beschwerd
u. auch theilhaftig gleicher Sünd'.
Ich weiß nicht beßer Rath noch Hülff den Sachen
als das ich eyligst sey bedacht,
wie es der Königin Esther werde beygebracht!
Gib Gott, das ich nur bald den Hatach find'!
So, treüe Räthe, so wil Tugend ich bélohnen,
weil dieser Haman nie sein Lebcn wollen schonen,
weil er so tapffer sich stets an den Feind gewagt,
den er of ft aus dem Feld oft in den Todt gejagt,
weil er durch frembde Gnad', durch Glük, Ehr u. Geschenkke,
wer ihm auch das anbot, hat nie doch laßen lenkken
aus meiner Gnad u. Dienst sein einst geschworne Treii
und manchen gut en Rath ertheilet auch dabey!
Weil er von Blut u. Krieg' befreyet meine Gränzzen,
er soil der größte Herr in meinem Reiche seyn!
Wol, was der König wil, das gehn wir willig ein! 38 ro
Sein Stul sol meinem Tron alzeit sur Seiten stehn!
Er soil in seiner Ehr vor alien Fürsten gehen,
vor Fürsten groß u. klein, u. wer ihm wiederspricht,
der hat des Königs Ehr u. Mayestät vernich’t.
Grosmächtigster Monarch, du Herscher aller Herren,
der Herren, die die Welt beherschen weit und ferren,
vor deßen Worte sich neigt u. zu Dienste steth,
was Phoebus sieth, wo er auf oder nieder geht!
Ich neige mich vor dir u. wil hir klärlich zeügen
bey Himel, Sonn u. Mond *, das ich bin dein eigen!
* B рукописи слово «луна» дано в виде рисунка.
Die schlechte Dienste, die ich iemals dir gethan,
der Gnaden seyn unwerth, die du mir zeigest an.
Was sol der Säbel hir, dem du doch kanst gebieten
blank oder still zu stehn, zu schlaffen u. zu wüten?
Sol der mir Knechte, mir die Ehre bringen bey,
das ich der größte Fürst in deinem Reiche sey?
Nein, König, nein, ich werf den Sebel dir zu Füßen,
den Helm u. mich darzu u. zeig auf mein Gewißen, 38 vо
wo iemals diese Faust was tapffers hat verricht,
so kan u. wil ich doch mich nimer riihmen nicht;
du, Herr, hast es gethan, in dem du nur geboten,
dir geben ietz die Ehr Gefangene u. Todten
u. was vor deiner Macht vom Feind erzittert noch;
warum, ey, König, denn erhebstu mich so hoch,
der ich doch nichts gethan! Las mich in deiner Gnade
noch bleiben wie zuvor!
Wol' Gnade sonder Schade!
Nein, Aman, dieses Haupt mus drum sein mehr belohnet,
weil beydes Klugheit u. auch Demuth drinne wohnet.
Die Hand, die vormals schwang ein tapfres Schwerdt,
die ist auch wol einmahl der Palmen werth!
Steh' auf, mein werther Freündt!
Was Schwerdt! Was Faust!..*
Und das reitzt mich noch mehre…* 40 rо
* В рукописи нет конца реплики.
Und was der König thut,
solt, großer Aman, dir das denn auch nicht belieben?
Wir wißen aile wol, was tapfers du betrieben,
wir ehren dich auch drum, wir Fürsten allesamt,
zu dem auch wißen wir, das du bist hergestamt
vom königlichem Blut.
Zwar es wil sich nicht ziemen,
das ich sol mein Geschlecht u. Ankunft selbsten riihmen, 40 vо
doch weis es auch die Welt, ihr Fürsten eben gleich…*
Nim diesen Lorberkrantz u. sey des Königs Freünd
u. Vater dieses Reichs u. meiner Feinde Feind…
Nur darf ich auch so eine schwere Sach
der Königin so triest antragen? 42v*
Ich bitt umb Ahasvérus Leben, ach
Hegai, lauf, ihr eylend das zu sagen,
und wartestu biß an die Nacht,
so ist der König warlich morgen umgebracht.
Durch Theres u. durch Bagathan?
Durch Bagatan u. Theres, ja![Das sind die Mörder!
Wenn du und ich es aber nicht beweisen kan?
Ach, eil doch, eil’u. meine Bitte förder!
Gifft, Briefe, Schlüßel, Dolch, die werden es schon zeiigen.
Weh' dir, о weh; wenn du wirst schweigen! 43 vо
Hastu das aber ailes mit Augen selbst gesehen?
Mit Augen selbst gesehn, mit Ohren selbst gehöret,
wie Bagatan den Theres hat gelehret,
wie eins dem andern schwur, nicht eh' zu schlaffen gehn,
biß das der König leg' in seinem Blut.
О Götter,
seyd ihr doch des Reichs u. Königes Erretter!
Doch fürcht ich, Mardochai, mich selbst auch vor Gefahr,
wenn sich die Sach nicht so wird finden!
Gefahr! Wenn du es nicht machst offenbar,
ich wil mich aller Schuld hirmit entbinden;
ich hab es dir gesagt,
weil ich die Königin nicht selbsten kan antre ten!
So sey es denn gewagt! Auf dein Wort sag ichs nach.
J a, sey gebeten!
Ich bin ein Man vom redlichen Gewißen, 44 vo
der nichts redt als was die Warheit ist.
Ach, Esther, Esther, du wirst hindern müßen,
sonst tödtet heünte zweyer Mörder List
den, der unüberwindlich sonsten war!
Wer, liebstes Ehgemahl,
wer hat dirs doch entdekket?
Es ist ein redlich frommer Mann,
in dem kein falsches stekket.
den ich schon lange kenn u. ihm vertrauen kan.
Sein Nahm ist Mardochai.
Wie hat denn ers erfahren?
Er ist fast Tag u. Nacht hir_bey des Schloßes Thor;
da die Verräther nun beysamen waren
und sich nicht hüteten davor,
das Mardochai war zugegen.
u. tichteten, wie recht der Mord wer anzulegen!
Da hat der fromme Mardochay 46 ro
selbst angehört u. selbst gesehen
den Brieff, das Gifft, die Dolch (er wirds gestehen)
und mir durch Hatach straks gebracht den Anschlag bey.
Nun, leb ich, Mardochai, du solst der Threü genießen!
Und können, Hatach, wir nicht endlich wißen,
was dismahl doch mus seyn des Königs schneller Will?
Was mus es seyn, das wir so plötzlich sollen komen?
Die Ursach hab ich nicht vernomen,
und weis sonst nichts, nur, das ich sein Gebot erfüll.
Legt das Gewehr ab!
Gut.
Hir komet an,
Herr König, Theres u. auch Bagatan!
Hier große Mayestät, hier steir ich die Personen! 46 uo
Herr König, dir zu Dienst mus sich kein Diener schonen!
Ihr treiien Knechte, gut, hört doch, was ich eüch sag
und gebet Antwort drauf!
Gar wol der König frag'!
Es ist vor kurzzer Zeit auf seinen Akker gangen
ein Landmann, da fand er zwey schöne bundte Schlangen;
sie waren schön, doch auch fast tod vom Frost erstarrt,
doch jammerte den Man die schöne Schlangen-Art.
Er nam u. stek’te sie in seinen warmen Bosen;
sie wurden warm u. reg. О Stank u. Dank der losen,
als sie das Leben kaum, kaum in sich selbst gefiih’lt,
daß sich der Mann erfreiit und drum mit ihnen spielt,
da haben sie zu Lohn ihn in die Brust gebißen
und durch den starkken Gifft das Leben abgerißen.
Sagt doch, was war doch nun das Schlangenbar wol werth?
Wie schweigt ihr nun so still, wie steth ihr so verkehrt? 48 rо
Die Schlangen?
Schlangen, ja!
Die beyden?
Ja, die beyden!
Unschuldig starb der Mann!
Was sollen sie wol leiden?
Viel beßer weren sie in ihren Frost erstarr’t!
Ja! Du verfluchter Gifft u. mehr als Schlangen-Art!
Hab' ich dich nicht gleich so aus Noth, Schmach u. Verderben
(:Ach, hett' ich laßen dich drin stekken u. drin sterben:)
ehmals hervorgesucht, und dich in meinem Schos
gehegt, gepflegt, ernehrt u. auch gemachet groß!
Wie darfstu den so sehr mir nach dem Leben streben,
da ich dir Glük u. Ehr, ja Leben fast gegeben?
Wer? Wir? 48 vo
Wer, ich?
Ja, ihr, ihr Schelmen allebeyd!
U. wolt ihr leiignen noch die Mordergrausamkeit,
tritt; Hatach, nun hervor, entdekke nun die Sache!
Gebt das Gewehr hervor!
Das liegt ja in der Wache.
So habt ihr kein Gewehr?
Nicht einen Schusterpfriem.
Was unter diesem Rock, was hengt and diesem Riem?
Ein Dolch.
Ein bloßer Dolch!
Auf mich den Dolch zu schärffen!
Und Theres wolt itzund den Dolch zur Thür naus werffen.
Die Dolche tragen wir auf unsre falsche Feind.
Ihr, Götter, wißt, das wir den König ie gemein’t!
Warum hat Theres denn den seinen weggeschmißen? 50 ro
Aus Blödigkeit.
Es wird sich anders weisen müßen.
Hör; Theres, gib den Gift aus deiner Taschen her!
Was, Gifft?
Den Gifft gib her!
Trabanten, ins Gewehr!
Ihr Bursche, suchet mit Gewalt!
Ach, halt doch, halt!
Schau hir,
was ist das vor Papier?
Wie lautet diese Schrift?
Liß!
Vor den König Gift —
so steth geschrieben oben drauff. 50 vо
Straks, Hund, den Gifft straks selbst aussauff!
Ach, gem, ach, hertzlich gern!
Nein, gnädigster Herr König!
Die Straff ist viel zu wenig
vor diesen Meiichelmord.
dergleichen nie noch ist erhort!
Wie gerne möchten sie das sehn,
das sie ein süßer Trunk nur tödten möcht!
Nein, traun, es mus was schärffer Recht,
ihr Königs-Mörder, über eüch ergehen!
Ja wol, die größte Straf auf solche Schelmenstiikke!
Wie aber kom denn ich zu solchem Ungelükke?
Wie sol entgelten ich, was Theres hat gethan,
was geth sein Gifft mich an?
Hastu denn nichts davon gewust?
Nein! Schwefel, Pech u. Öhl, das brenn in dieser Brust, 62 rо
weis ich etwas davon!
О Bagatan!
Wol! so vergönne dann,
das ich nur meine Hand an deine Brust mag legen!
Gar wol! Was aber sol das Rühren u. das Regen?
Was Teüfel suchstu dar?
Der König leb' die Sach ist klar!
О Mardochai, redlich frommer Mann I
Gib her den Brief, was geth der Brieff dich an?
Ach, ach, wir sind verra ten!
Hir öfnen sich die Thaten!
Schau, großer König, od diß nicht der Schlüßel sey,
der einzig schließt dein Schlaffgemach?
О Schelmen-List, о Wunder! 52 vо
Er ist fast eben der, nur was zu neu!
Wie artig haben sie ihn nachgemacht
u. erst die Form in dieses Wachs gebracht!
Von meinem Schlüßel ist die Forme doch genomen,
wie habt ihr den bekomen,
ihr Schelmen unerhörter List?
Wie last ihr nun die Köpffe so sehr henkken?
Es schrek’t die Herren diese Schrifft.
hir stekkt das gantze Schelmenwesen,
was mit einander sie gestifft.
Memuchan, nim den Brieff u. las ihn lesen!
Ich, Bagatan u. Theres ich
verbinden uns hir williglich,
verschreiben uns mit eignem Blut,
u. haben unser Hab u. Gut
samt unser Seele, Leib u. Leben
zu Pfand ein ander hingegeben,
das unser König Ahasver
drey Tage nicht so leben mehr,
nein, sondern bey gelegner Nacht
soil er von uns sein umgebracht.
U. wer von beyden das wird brechen,
den sollen allé Götter rächen,
es sol der andre, wo ег кап, 61 rо
als Feind ihn tödlich greiffen an!
Ich, Bagatan, mit eignem Blut,
ich, Theres, auch mit Blut u. MuthI
О Himmel!
Gnad, ach, Gnade!
Rach!
Ach, Gnade!
Ihr Verräther!
Ach, Gnade, großer König, Gnad!
Straks, straks aus meinen Augen weg!
Trabanten, schafft, das mann sie dahin stek,
wo aile Gnad ein Ende hat,
wo Sonn u. Mond nicht hin кап scheinen!
Fort, fort, ihr falschen Hunde, fort!
Bä, bä! Ihr mögt nun pißen oder weinen! 54 vo
Ihr Götter, habet Dank zulOOO, 1000 mahlen,
das ihr mir von dem Hals gewelzzet diesen Mord!
Wie sol ich, Mardochai, doch deine Treii bezahlen?
Denkt doch, wenn dieser Mann nicht wer geweßt!
Er ist ein froïner Mann, der sich genügen läßt.
Der König laße ihm nur seine Gnade wißen.
Was Gnad? Ich wil, traun, dankbar seyn,
sonst wiird ich ja kein König heißen müßen.
Memuchan, schreibe du diß straks ins Reichbuch ein,
da mit es nimermehr nicht möge sein vergeßen,
was 2 Verräther an dem König sich vermeßen,
und wie es Mardochai so wunderlich entdekt.
Des Königes Gebot sol werden straks volstrek’t.
Drauf, Räthe, haltet Rath, ihr Edlen u. Getreiien, 56 ro
was Recht u. grimmen Tod mann morgen straks anthu
den Meüchel-Mördern, so das ieder sich mus scheüen!
Ich mus begeben mich ein wenig zu der Ruh
das ich die Grillen aus verwirtem Sinn mög' schlagen,
ich mag mich langer nicht mit Zorn u. Eyfer plagen.
Kom, meine Retterin,
der ich gedoppelt nun mein Leben schuldig bin!
Das Reich mag dankken dir vor die erhalt’ne Krohne!
Der König lebe wol!
Zum besten seinem Reich
u. seinen Feinden auch zugleich
zur Rache, Schrekken, Spott u. Hohne!
Was? Ist Verrätherey vorhanden 56 vо
durch Theres u. durch Bagatan?
Ja, großer Herr! Ich zeig die Warheit an!
Drum leßt der König holen dich!
Seind die Verräther schon in Banden?
In Banden, ja! Schon jämmerlich
gepeinigt u. auch schuldig funden
aus eignem Mund u. eigner Schrifft,
drauf strak verurtheilt, das mann sie gebunden
am Galgen henk in freye Lüfft!
Ihr Bruder, seht, da komt der große Mann,
den mann als einen Gott sol beten an;
ich bitt eüch, thut es nicht!
Und wenn es nicht geschieht?
So komen wir in Jamer u. Ungliik!
Ihr Bursche, trett zurük u. beügt die Knie!
Ich nimer nie!
O großer Aman, leb' in Glükke, Ruhm u. Ehren 58 ro
u. sieh' uns gnädig an!
Was ist denn dein Begehren?
Ach, laß doch diese Bitt bey dir erbittlich seyn,
befordre mich auch einst vor lange treüe Dienste,
ich bin ein Hauptmann zehen Jahr.
Ich wil gedenkken dein
u. traun die Tapfferkeit, die nicht so sehr Gewinste
als größre Ehre sucht, die ist beförderns werth.
Du soit bald größer seyn!
Sei 1000 mahl geehrt, du großer Fürst u. Herr!
Ey, soit ich nur einst tragen
diß Haupt in deinem Dienst u. in den Feind mich wagen,
so solte man bald sehn!
U. wer dieser Mann, der alte da, der Sclav?
Hör du, wen gehstu an,
von wannen bistu, sag, was machstu hier zu Schloße,
kanstu dich bükken nicht, du Klotz? Seht wunder Poßel
Mein Herr erzürn sich nicht, ich bin ein Biedermann! 58 vo
Er ist ein Jud!
U. hab hir niemand leids gethan!
Was, sag, ist er ein Jud?
Ein Jud, schau seine Kleidung!
Er geth durch dieses Thor so offtmahls aus. u. ein,
ich hab ihm offt gesagt bey hoher Straffsvermeidung,
er soit gehorsam doch des Königs Willen seyn
u. sich so tief als wir vor unseren Fiirsten neigen.
U. wil der SlaVj der Hund nicht dem die Ehr erzeigen,
die ihm der König gibt!
Halt, halt!
Ich bitt Gehör!
Ich bitt, ich leügn' es nicht, ich bin zwar ein Hebrer
u. ein Gefangner hier; wie solt ich den verkehren
des Königs Wort u. nicht den großen Fürsten ehren,
den allé Welt doch ehrt; es soil, wenns ihm gefäll’t,
mein Blut u. was ich bin, zu Dienst ihm sein bestellt. 60 vo
Nur eines nehm' ich aus, die Knie nicht zu beiigen,
das ist nur Gottes Ehr u. keines Menschen eigen;
wir haben ein Gesetz: es mus ein Gott allein
wie könt' ich brechen das) so angebeten seyn!
U. wenn der König wil?
U. Gott, der wil es befler!
Wer, Jude, bin ich?
Gros! Gott aber ist noch größer!
Was Gott?
Der Gott, der mich mein Leben lang ernehrt,
den meine Väter auch alleine stets geehrt.
О Sclav, о Jud, о Hund! gantz Persien u. Meden
u. wie noch manches Reich darff so ein Wort nicht reden
vor mir! Vor mir! Schau die gebogne Knie
so manches Edlen; und du Slave nur alhie,
u. dir bin ich zu schlecht? Was, du, du Königs-Spötter
wilstu mit deinem Gott
verachten unsre Götter?
Was sol ich? Doch halt in! Traun, Hamans, Heldenmuth
und dieser Säbel ist zu gut vor Judenblut!
Traun, großer Fürste, ja!
Halt, halt, du solt bald sehen,
was dir u. allem, was nur Jud heist, sol geschehen!
Ich kenn eüch Völkgen wol, ihr Mörder u. Verräther,
was habt ihr eh' getahn an unsre tap(f)re Väter?
Kennst’u auch wol den Saul, den Bluthund deines Geschl (edits),
wie er uns hat beraubt der Kron u. König-Rechts?
Uns Agagiter, uns? Vieleicht möcht ich ietz tragen
des Agags göldne Kron! Ihr Hund habt ihn erschlagen!
Und warum komstu Sclav zu diesem Schloß auch her?
Wilstu nicht eben so des Königs Cron u. Ehr
verrathen, und wer weiß? Doch Aman sol nicht leben,
wo er nicht deinem Volk u. dir den Lohn sol geben,
den ihr an ihm verdien’t! Fürwar, es ist nur schad,
das ich so viel geredt!
Ach, großer Herr, ach, Gnad!
Ach, großer Fürste, gnädig sey! 62 ro
Was hier vor Lärm, was vor Geschrey?
Ach, Fürst, las doch dein Hertz gewinnen!
Du, Gott, kanst uns das Lcben
alleine wieder geben!
Hier sizzen die Verräthcr drinncn.
Wer? Theres wer u. Bagatan?
So, Herr!
Was? Feüer, Pech u. Blitzzen
bezahl eüch!
Haman, ach, erhör doch unser Flehen!
Ach, Herr!
Ach, Fürst!
Sieh' uns doch gnädigst an!
Erlös uns!
Ja! ihr solt nicht lange sizzen!
Es sol den Juden gleich wie eiich Verrathern gehn!
Ich wil nicht wieder von des Königs Hand abkomenr
biß ich an diesem Schalk erst habe Rach genommen,
an diesem Ehrendieb! Adieu! Schlaf, süße Nacht,
biß das dis Mördervolk zu grunde wird gebracht!
Ach, werther Mardochai! Was fängestu nun an?
Und ihr, schönen Leüt, was habet ihr gethan, 62 vo
wie hat sich eiier Hertz in Abfall so verkehret,
das ihr als eiiren Gott solch einen Heyden ehret?
Ich that es nur aus Furcht.
U. ich aus Heücheley.
Und mein’t ihr, das ihr drum seyd großer Sünden frey?
Die Furcht gehöret Gott viel mehr als einem Heyden
und eh' man heücheln sol, so soil man lieber leiden,
den Davids Psalm halt den, der Hiitten Gottes werth,
wer reines Wandels ist u. nicht Gottlose ehrt.
Ich sterbe lieber dann eh' ich die Knie wil beiigen
vor dem Gottlosen u. ihm solche Ehr erzeigen,
die ich von Jugend auf nur Gott hab angethan.
Ihr aber sehet zu, was ihr gefangen an!
Mein Rath ist: bittet Gott, das er es eüch vergebe!
Ach Gott, sey gnädig uns!
Ach, großer Gott, erhebe
doch über uns, uns Armen, dein Lieben u. Erbarmen!
Las uns in unsern Siinden
nicht Straff noch Rache finden!
So laßt das Urtheil dann ohn aile Gnad ergehen,
wiewol es noch zu gnädig ist.
Ja, traun, vor die Verratherey u. unerhörte List 64 rо
möcht auch ein größerers Exempel wol geschehn!
Was ist der Galgen doch?
Was aber solche Pein,
in der sie sind bisher gebrandt, zerhakt, zerkorben,
so das die wißen selbst nicht, ob sie lebend seyn
noch, oder todt, ist mehr als hundert mahl gestorben!
Ein grimmer Todt ist nicht so sehr vor die Verräther
(: die wol, ich geb' es zu, ietzund nichts fühlen mehr:),
nein, mehr ein Schrekken, das nicht grösre Ubelthäter
aufstehn zu gleicher That, Verrath und List.
Ey, hor,
hör, treüster Haman, sage doch,
wie könte mann mehr Schrekkens doch erdenkken,
als wenn mann in die Lufft so hoch
zu langen Tagen sie wird laßen henkken!
Ein ieder, der sie denn wird sehen an,
wird traun mit großen Schrekken sagen:
hir hengt Theres u. Bagatan!
Wer wil es denn wol leichtlich wagen
auf gleiche That u. Straffe hin!
Bey Baal! Wie hoch und weis ist unsers Königs Sinn!
So laßt das Urtheil denn alsbald erfiillen! 64 vo
Es gehe nach des Königs Wort u. Willen!
Abagta, nim zu dir den Hauptman samt der Wache
u. führe das Gericht u. iibe meine Rach\
Ich geh.
Der Hauptmann ist ein stattlicher Soldat,
der seine treüe Dienst zehn Jahr erwiesen hat,
wol werth, das mann ihn möcht begnaden und erhöhen!
Thu mit ihm, was du wilst!
Es sol geschehen!
Wie aber weiter nun Verrätherey zu dämpffen?
Das ist wol Uberlegens werth.
Ich habe nun, ihr wißt, mit Feinden nicht zu kämpffen,
es ruhet aus mein tapfres Schwert,
so hab ich auch, о Götter, mein Vergnügen
an meinem liebsten Ehgemahl,
und kan im Bette doch nicht sicher liegen
vor Freünden, die in meinem Saal,
in meiner Kammer aus und ein stets gehen
und denen ich mein Leben auvertraut.
Die diirffen mir am ersten nach dem Leben stehen. 66 rо
Fürwar, mir schaurt die Haut!
Grosmächtigster Monarch, hir ist noch ein zu rathen:
mann ordne eine Wacht von redlichen Soldaten,
ein treües Oberhaupt, das fiihre diese Wacht
und nehme Tag u. Nacht des Königs Leib in Acht,
so das ihm unbewust hier aus und ein zu gehen
nicht einem sey erlaubt.
Das könte traun geschehn am besten durch Cambys,
den ich so offt probirt
und im geringsten ihn doch untreü nie gespiihrt.
Nun wol!
Und hirbey deücht mir das auch nicht uneben,
das Eüre Majestät möcht ein Gebot ausgeben
u. laßen ruffen aus so als es möglich scharff,
das niemand sich so weit hinwagen darff,
bis in des Königs Hoff, er sey denn erst gefordert;
wer aber sich erkiihnt u. komet unbeordert,
der sey des Todes dann, er sey auch, wer er sey!
Die Wache sol ihn straks in Stiikke hauen frey; 66 vо
soit aber es geschen, das einer von den Räthen
in Reichsnotwendigkeit den König müßt antreten,
so sey derselbe frey von Furcht u. Todsgefahr,
wenn ihm der König reicht den göldnen Zepter dar
zum Zeichen seiner Gnad.
Fürwar, das soil geschehen!
Memuchan, laße straks denn diß Gebot ausgehen,
denn wenn kein Mann noch Weib zu mir darff коЖеп ein
ohn Urlaub, so kan ich am besten sicher sein.
Der Rath ist herrlich gut!
Ich wil den straks ausschreiben
des Königes Gebot.
О große Mayestät,
darf ich auch reden was, wozu mich ja mus treiben
mein Hertz, das Tag und Nacht vor dich in Sorgen steth.
Red; Aman!
König, ja! Mann wol auch dié erwegen,
das mann durch diß Gebot nicht gar wird niederlegen 68 ro
List u. Verrätherey in deinem gantzen Reich,
denn diß Gebot betrifft nicht ailes Volk zugleich,
es rührt nur dièse Statt, mann mus draun auch erschrekken,
wo sonst noch hin und her in deinen Ländern stekken
Verrather gleicher Art!
Und wie erforscht mann die?
Grosmächtiger Monarch, ich кап nicht schweigen hier!
Es wohnt ein fremdes Volk in deinem Reich zerstreüet,
welchs vor gefangen war, nun erblich sich gemacht,
verräthrisch, falscher Art, welchs keine Laster scheüet
und kein Gesetz noch Recht noch Gottesdienst nicht acht.
Drum schlimmer, weil in sich zertheilet allerwegen,
gefährlicher, weil es dein ganzzes Reich durchstreicht
und ist doch deinem Reich u. Völkkern gantz entgegen.
Nicht Sitt, nicht Sprach, noch Glaub, nichts, das dem unsern gleicht,
sie sind Verächter auch, Herr, deiner Landsgesezzen
u. ihr verkehrt Gesez 68 vо
komt keinem Volkke bey.
Ihr Thun ist Wuchern nur, betriegen, schinden, schätzen.
Denk, ob dis Volk dir nütz, nütz, oder schadlich sey.
Denk, große Majestät!
Doch ist auch zu betrachten,
diß Volk durch sein Gewerb bringt große Zollen ein.
Und sind die Zollen groß, noch größer ist zu achten
ihr Gut, wenn allés das wird gantz verfallen seyn
in unsers Königs Schatz.
So must' maim sie erwürgcn!
Ja traun! Denn beßer sie, als Landsfreyheit verlohren!
Und thut der König so, so wil ich mich verbürgen
zehn tausend Centner Geld, deß besten Silbers Kohrn,
das wil ich in die Hand der Reichs- u. Lands-Amtleüte
darwegen straks; wenn hat der Zoll gelangt so weit?
So wird auf einmal voll die Cammer von der Beüte
und von Verratherey zugleich das Land befreyt!
Was, Räthe, dünkket eüch?
Ein Reich, das wol sol stehen, 70 ro
das mus ja zwar von Furcht und von Gefahr seyn frey;
u. kan nicht eher auch ein Reich zugrunde gehen
als durch einheimsche List u. Selbstverrätherey.
Traun, keine Feindes-Macht kan offenbar so schaden
als eines Freündes List, wenn er Verrather wird.
Ist dieses Reich denn mit Verräthern so beladen,
so ist der Rath schon gut, dran deine Treü man spiihrt.
Nur, weil diß arme Volk noch nie ist angeklaget
auch wegen solcher List und Untrey nie verdacht,
so deücht mir, würden sie unschuldig iiberjaget,
wenn unverhörter Weis sie würden umbgebracht,
Mein Rath ist der: mann laß dis Volk erst unterfragen,
mann untersuch ihr Thun, Gewerb u. Gottesdienst,
man forsch, ob iemand hab etwas auff sie zu klagen,
ob sie uns Schaden thun, ob sie uns thun Gewinst.
Und dann so richte mann nach vorerlern’ten Thaten; 70 vo
unschuldigs Blut hat oft manch Land und Haus gestek’t
in Jammer, Reü und Leidt.
So sind wir schon verrathen,
wenn erstlich unser Rath wird diesem Volk entdekt
eh' er wird ausgefiihrt, so können sie sich hiiten,
so kan denn ihre List auch werden stark genug
mit uns zu kriegen u. in unser Blut zu wüten,
so können sie indeß gewinnen Zeit u. Fug,
ein ander mächtig Volk, so sie schon lange kennen,
das ihnen lang im Sinn, uns an den Gränzzen liegt,
zu reizen, das es uns mit Macht u. List bekriegt.
Wo bleibt dann unser Ruh, wo bleibt dann unser Glükke?
Sie sind Verräther, traun, Verräther von Natur 72 ro
und von Vorfahren her; mann sehe nur zurükke,
mann findet ihrer List noch 1000 Mörderspuhr
im Agagiter Landt. Ich schwere bey die Götter,
und wenn der ja diß Völk’gen langer duldt,
sie werden bald fürwar seyn unsre Dieb und Tödter!
Mein Hertz ist treii, weh' dem, der alsdann nicht gewolt!
Ich spühre, treüer Freünd,
du meines Landes Vater,
dein Hertzze liebet mich
und wachet vor mein Glük.
Wolan denn, auf dein Wort,
so lebe kein Verräther,
so schaff denn, das mein Reich nicht List noch Leid anblik! 72 vo
Dein Will, mein Will, dein Wort, mein Wort, dein Rath, mein Gnügen!
So rath ich denn, das dein Gebot ausgeh;
das dieses böse Volk im Blute sol tod liegen,
getöd’t von deinem Volk, und das diß all’s gesche
auf einen Tag, ich wil dazu schon Ordnung machen,
das Geld in deinem Schatz sol auch bereitet seyn.
Da, nim den Siegel-Ring zum Zeichen, deine Sachen,
die thut der König selbst, das Geld, das bleib auch dein,
mein Schatz ist reich genug.
Der Himmel gebe Segen 72 rо
dir, große Majestät, in deinem Rath und Wegen.
Der Himmel straffe den, der mit Untreü und List
dir, Herr, und deinem Reich falsch und entgegen ist!
Die Götter geben das!
Es ist nunmehr ergangen,
Herr König, dein Befehl, dein Urtheil und Gebot,
Theres und Bagathan, die seind nun aufgehangen,
Exempel der Untreii und aller Welt ein Spott.
So müßen die Verräther
und allé Ubelthäter
seyn diesen beyden gleich.
So blühe Ahasvérus Reich
ohn List, ohn Tiik
En Lust und Glük
in Fried und Ruh!
Glük zu dem Könige, Glük zu!
Was aber, liebstes Hertz, warum doch bistu kommen? 109 vo
Es zeiget deine Blödigkeit u. Scham,
das du was wichtiges zu reden vorgenommen.
Drum sage sonder Furcht u. Gram:
was, Königin, ist dein Begehr?
was bittest oder forderstu?
U. solt ich dir auch selbst verehren mein halbes Königreich,
ich sag' es zu!
Was halbes Königreich, was aller Reiche Schätzze,
die sind in meinem Sinn gewiß nicht so viel werth,
das ich, Herr König, sie bey deine Gnade sezze,
durch deinen Gnadenblik ist größers mir beschert.
Drum bitt ich, Majestät, sie las es ihr gefallen
u. komen gnädig heüt zu meiner Malzeit ein,
die ich ihr zugericht, ich bitt auch diß vor alien,
das auch Fiirst Haman mit mag gegenwertig seyn.
Ich wolte gem einmahl dem König selbst aufwarten
bey meinem schlechtem Tisch!
О lieb' Holdseligkeit,
wie köfi’t ich schlagen ab das Kleine meiner Zarten?
Sagt, Kämerlinge, das sich Haman straks bereit
u. thu, was Esther wil. Ich wil, mein Lieb, erscheinen;
du solst alsdenn dein Hertz auch gantz entblößen mir.
Ich wil dir zeigen auch mein herzliches Wolmeinen. 75 vo
Ich bin des Königs Magd.
Vielmehr des Königs Zier!
So geh ich denn voran, der König bleibe gnädig.
Begleitet, Kämerling, sie bis an ihren Platz!
Ich folge dir balde, mein Schatz.
Gottlob, von erster Sorg ist nun mein Herzze ledig!
Ey, ey, ey, 74 vо
mein lieber Mardochai,
hastu auch wol gehört,
wie Haman tobt u. schnaubt
und wie der König ihm erlaubt,
die Juden zu erwürgen Mann vor Man?
Was ist die Ursach dann?
Weil du ihn nicht wie andre hast geehret.
Und solt das ailes Volk entgelten?
Ja, ailes Juden-Volk in Ländern weit u. breit,
wo es nur wallet, wo es ist zerstreüt.
Gott wol ihn schelten!
U. wie hat er das können nur erhalten?
Und was erhelt er nicht?
Er ist ja selbst des Königes sein Schalten u. sein Walten,
was er nur wil, das geth, das steth,
das steigt, das felt, das wird erhöht,
das lebt, das stirbt, wenn er ein Wort nur spricht.
Ach, hettstu ihm die Knie doch gebeüget
u. gleich wie wir die Ehre ihm erzeiget!
Gott bleibt im Herzzen darum doch geehrt!
Was Knie ihm gebeügt, die Knie?
Dem Haman? Ey, so war ich nimer nie 77 ro
des Lebens oder Gottes Gnade werth!
Und Sadok, wilt du Gott so aus den Augen sezzen
und einen Heyden Gottes Ehre würdig schäzzen?
Du, Sohn des Abraham?
Und solt Abraams Samen,
das Volk nach Gottes Nahmen,
umb deinetwillen nur allein
als Dieb, Verräther, Mörder u. Blutsünder
auf einmal all' so kläglich hingerichtet seyn?
Umb solch ein kleine Sach,
das du solch einem Herrn nicht so viel giebest nach,
ist das auch recht?
Und solte Gott nicht können
der Menschen Anschläg wiederum zertrennen?
Und solt Abraams Samen
Israel, das Volk nach Gottes Nahmen,
umb eine solche kleine That
u. daran es kein Schuld nicht hat,
so kläglich werden straks ermordt?
Unmöglig! Ey doch!
Gott bestätige dein Wort, 77 vo
doch hat es Sethar mir vertraut!
Ich aber kan es noch nicht glauben,
das diß der König soit erlauben,
und solte Esther auch nicht haben vorgebaut,
die mehr als Haman ist, die Königinne,
die auch ist unsers Bluts, mir wil es nicht zu Sinne!
Zu Sinne oder nicht, die Sach ist dennoch wahr,
u. alzu wahr, doch noch nicht so weit offenbar.
Nun reg' in Freüden dich, du Asche der Vorfahren, 79 ro
du Asche, glüklich drum, weil nach so vielen Jahren
ein Agagiter lebt, ein Haman, welcher soil
von deiner Feinde Blut die Welt noch machen vol;
die Juden, die vormals mit Mord u. Eydesbrechen
dich wolten tilgen aus, die wil ich heüte rächen!
Ob sol der Phoebus eh diß Jahr beschließen nicht,
bis ich sie ausgetilgt u. gäntzlich hingericht
von Sur bis an der schwarzzen Mohren Gränzzen
so!Land, Statt, Dorff u. Feld von Judenblute glänzzen!
Du, Sethar, schlage an des Königes Gebot,
Fluch, Unbarmherzigkeit, Angst, Marter, Blut u. Todt
sey auf eüch Judenvolk, ihr meiner Väter Mörder!
So eil ich denn, das ich, Herr, dein Gebot beförder'!
Hör, Sethar, höre recht, schlag es am Schloß erst an
u. drauf auch in der Statt, damit es iederman
noch heüte lesen mag!
Sehr wol!
Halt, hör' noch weiter! 79 vo
Drauf sende, wie gesagt, straks fort des Königs Reüter,
das sie in Persien u. Meden hin u. her
die Postbrieff tragen aus. Es sol kein Jude mehr
auf den virzehnden Tag des Monats Adar leben!
Nur eines wundert mich: und warumb sol doch eben
der Monat Adar zwar und der dreyzehnde Tag
deswegen seyn bestirat zu dieses Volkkes Plag?
Und warum doch nicht eh’r?
Ia' denk'! in zwölff Monaten,
ohn das die Weisen mir auch diesen Tag selbst rathen,
so komen ja die Brieff in solchem weiten Land
unfehlbar allé den Landpflegern fein zuhand,
zudem wird denn auch das Spectacul schöner werden,
wenn ailes Judenvolk auf einen Tag zur Erden
im Blut liegt todt gestrekt, man kan mit leichter Mun/
auch aile auf einmahl straks überrumpeln sie!
Dein Anschlag, der ist gut!
Dem Gliik auch darum näher! 81 rо
Weil meine Weisen selbst die Stern und Zeichen-Seher
bißher von Mont zu Mont, von Tag zu Tag das Loß
auf Gliik u. Unglük mir geworffen in den Schos,
da hat das gute Gliik im Monat Adar troffen
auf den dreyzehnden Tag!
Ich wil ohn Zweifel hoffen,
es soil zu guter Stund nach deinem Willen geh’n!
Wo, großer Fürste, soil ich dich denn wieder sehn?
Ich geh' ietz, diß zu thun.
Wo? in dem Fiirsten^Saale,
der König hat mich heüt geladen zu dem Mahle.
Er kan ja, wie du weist, ohn mich nicht frölich seyn
und eßen, trinkken nicht. Da will ich in den Wein
Zorn, Grillen und Verdruß tagtäglich einvergraben,
bis nach verlauffnem Jahr die Brief erwiirkket haben
der Juden Untergang. So! Frölich! Guter Ding!
Ich geh in deiner Gnad,
о großer Fürst, dein Diener früh' und spath.
Laß ailes recht geschen!
Der König ehr’t mich selbst, nur bin ich zu gering 81 vо
dem alten Moses-Kopff; hait, hait, du soit bald sehen,
du Jude Mardochai, du Hund, du Ehren-Schänder,
das man noch nie umsonst eins Fürsten Ehre minder
u. ist es Siinde dir, wenn sich dein Knie mir beügt,
so ist es Siinde nicht, wenn sich auch vor mir neigt
dein ganzzes Judenvolk im Blut erstarrt zur Erden
u. dann soil auch mein Nahm u. Ruhm noch größer werden,
der seiner Väter Asch auch so geehrt noch halt,
das er ihr Blut noch rächt auf Sauls, des Mörders, Erben.
Seht, eines Juden stoltze That macht wie viel 1000 Juden sterben!
Anna Jehovah hoschiah na
hazlichah na
О Israel, о Israel, du bist zum Todt erkohren; erkohren! 83 ro
О Arme wir, о Arme wir,
warum sind wir gebohren; gebohren!
Elohim Zanach Ihalanezah
Jeschan appecha bezon maritecha
zechor adathcha kanitha kedem
О Gott, warum verstößt du uns so gar
u. zürnest über deiner Herde Schar?
Warum bistu so grimmig uns zur Straffe?
Gedenkke doch an deine Hebe Schaffe!
Gedenk an Zion doch, gedenk an deine Erben,
du wohnst ja bey uns noch u. wilst uns laßen sterbe: i!
Elohim Beoznemu Schamánù! 83 vо
- В немецком тексте здесь и далее в подобных случаях — пустые стра ницы. 85 ro
Was vor Geschrey
ist vor des Königs Thor?
Ach, Hatach, ach! ach! achl
85 vo
87 rо
87 vo
Steh' auf, Herr, warum schläffestu?
Warum thustu die Augen zu
und stößest uns zur Rache? 89 rо
Soil unser Drangsal, Angst u. Pein
bey dir denn gantz vergeßen seyn?
Wo ist hier Mardochai?
Wo er ist, das weis Gott!
Er kennt und kennt sich nicht, er lebt und ist doch todt,
doch ist er Mardochai, das ist betriibet sehr!
Sey getrost! Die Königinne
weis dein Trauren, Klag u. Leid.
Aus Mittleiden, gleichem Sinne
schikt sie dir diß beß're Kleid
u. wil, das du solst ablegen
deinen Sack u. Traur' — Gewandt,
weil ihr banget, das deßwegen
du kömst in Gefahr u. Schandt!
Was sol ich diß Kleid annehmen,
der ich deh' in Todtes Grämen; 89 vо
nein, wie es Gott auch schik;
ich thu es nicht, bringt ihr das Kleid zuriik!
Und wilstu das abschlagen,
о Mardochai, der Königin,
was wird sie doch darzu sagen?
Ich bit, ich bitt; das Kleid nilïï hin!
Du bist hir vor des Königs Thor,
es ist Gefahr, sieh dich wol vor!
Was vor Gefahr, die Noth kan größer ja nicht werden
als ich sie sichtbarlich schon vor den Augen hab
u. wolte Gott, das ich allein in den Gefährden
begriffen war!
O Israel
dich trifft des Todes Ruhr.
Ey, aber thu doch nur
dismal der Königin Befehl,
den sie von guten Hertzzen meinet.
Ich weis es wol, 91 ro
doch aber sol
der Sak von meinem Leib nicht eher wieder kommen,
bis dem Volk Israel die Sonne wieder scheinet!
Indeß geht, sagt, ich bitt, das sie sich selbst nicht schäm'
und Gott zu Ehren auch ein schlechtes Kleid annehm
u. vor ihr armes Volk auch fasten woll u. beten
u. wenn es ihr dünkt gut, vor ihren König treten
u., wie sie kann,
den König treiben an,
auf das er ändre doch den Blut u. Mörder-Rath,
den Haman iiber uns gestifftet hat,
wie Hatach ihr wird haben schon bericht.
Wir können weiter denn dich zwingen nicht,
fahrt wol zugleichl
Gott sey mit eüch!
Unsre Seele wird gebqüget
in Verachtung, in den Staub. 91 vo
Auch der arme Leib sich neiget
zu der Erden als ihr Raub.
Kom, Erlöser, diß zu stillen,
hilff umb deiner Qute willen!
Hir bring ich, Mardochai, der Esther frome Thränen
u. ihr mitleidend Hertz auf deine KlagebittM
Ihr Sinn, ihr Wuntsch u. Will u. ihr begierlich Sehnen
war größer weit als ich es kunte tragen mit. 93 ro
Sie hette hefite gern ihr Wollen unterfangen,
zum Könige zu gehn, vor eüch zu suchen Rath,
sie stund auch fertig schon u. were bald, bald gangen,
so aber weis das Reich, der Hoff, ja Land u. Statt,
das wer zum König komt, eh' denn er wird geruffen,
er sey gering, hoch, Weib u. Mann, wer sich erkek’t,
der mus ja sterben straks, straks vor des Königs Stuffen.
Nun ist die Königin gewiß in dreyßig Tagen
geruffen nicht, seit bey dein Könige sie war,
wie diirffte sie denn nun in diesem Fall sich wagen,
wer wolt ihr rathen auch auf Tod u. Todsgefahr?
Was Todsgefahr? Denk’t sie allein denn noch zu leben,
wenn alles sterben muß, was nur hebreisch ist?
Nein, traun, sie wird drum nicht sich der Gefahr entwehnen
wenn sie ietz ihres Bluts u. Volkkes so vergißt,
es wird noch ärger seyn! Denn wird sie dißmahl schweigen
u. sicher seyn, weil sie ruht in deß Königs Schoß,
so wird Gott anderwerts den Juden Rettung zeigen
u. sie der Straf und Rach u. Tode stellen bios,
sie und ihrs Vaters Haus. Wil sie ietz nicht bedenkken, 93 vo
das vieleicht Gottes Gnad ihr, da sie nicht dran dacht,
zum besten ihres Volks die Crone wollen schenkken?
Und soil nun Gottes Rath bey ihr so seyn veracht,
das sie zu unsrer Hülff ietzund nicht was wil wagen?
Sie sehe, was sie thut, das ihr es nicht gereut’I
Ich wil denn deine Wort ihr wiederumb antragen,
wart' hier!
Bring, edler Freiind, uns beßeren Bescheid!
Ach, laßt uns nicht ablaßen,
Gott in die Räth zu faßen!
Herr, wie bistu doch so feme, 95 ro
fernest dich zur Zeit der Noth!
Wenn Gottlose wolten gerne
Frome zwingen in den Todt!
Steh' auf, Herr, erheb' die Hände
und vergiß nicht uns Elende!
Nun, beßeren Bescheid von unsrer Königinne!
Sie will, das, Juden, ihr zusammen aile trett,
soviel in Susa sind; und dann mit Hertz u. Sinne
zu eüren Gott vor eiich, vor sie insonders bett'.
Ihr solt 3 Tage lang nicht trinkken oder eßen,
es sey Tag oder Nacht, sie wil dergleichen thun
mit ihrem Jungfervolk, denn ihrer selbst vergeßen
und wieder das Gesez auf Gnad u. Ungnad ruhn.
Sie wil am dritten Tag nach ihrer Fast mit Flehen,
mit Thränen treten auch dem König ins Gesicht.
Es mag ihr driiber denn weh' oder wol geschehen,
und komt sie umb, so komt sie umb, sie acht es nicht.
Sie wolt auch gern ihr Leben,
gleichwie sie sagt, hingeben,
könnt ihr nur seyn errett*.
Gott höre uns u. ihr Gebett'! 95 vo
So geth u. thut dem so!
Gott helff eüch!
Amen! es woir geschehen!
Nun ist mein Hertz in etwas beßer froh\
Komt, liebsten Freunde, laßt uns gehen,
laßt uns versamlen unsre Brüder
und allesamt vor Gott demütig fallen nieder
u. nach der from en Esther Rath
von Fasten, Thränen, Bet u. Flehen
nicht wieder von der Erd aufstehen,
biß uns der fromme Gott erhöret hat,
und wer weis, was Gott vor Wunder thut!
Ich hab auch einen beßren Muth!
Mi jitten mizzyon jeschuath Israel
Kinder, Kinder! Laßt uns beten, 97 ro
laßt uns doch in solcher Noth
unsrer Väter Gott antreten,
Abram, Isaac, Jacobs Gott!
Stimmet mit mir an nur Klagen,
Klagen, das in Thränen schwimt,
laßt uns seufzen, laßt uns sagen,
wie die Angst das Hertzze stimm’t.
Gott, der du einig all-regier’st
97 vо
99 rо
99 vо
Ihr, meiner frommen Jungfern Schar,
fart fort, mit Andacht Gott zu preisenr
ich weis, er wird uns offenbar
bald seine Wunderhülff erweisen.
Stimt ihr nun auch eür Leidchen an,
weil ich bey überhäufftem Leid
u. hochstbetrübter Mattigkeit
fast nicht mehr singen kan.
101 rо
O Unschuld, flieh' zum Throne…
101 vо
103 ro
Jetz hat der König sich gesetzt in kiihle Lufft 103 vо
auf seinen güldnen Tron, a große Königinne,
den gantzen Tag hab' ich gewartet u. gehofft,
bis daß ich seine Pracht bin worden inne,
drum lieff ich straks hieher, wie dein Befehl den warr
umb seine Gegenwart zum Nachricht dir zu bringen.
Er sitzzet gantz allein, drum minder die Gefahr.
Sieh', was du thust, es soil dir wolgelingen!
Auf, ihr Jungfern, schmükket mich
wieder schön und königlich,
bald! Ich wil denn ietz was wagen —
u. viel lieber sterben eh'
selbst, als künftig sehn erschlagen
dich, mein Volk, mit großem Weh'.
Du, Hatach, eile du zum Mardochai
u. sag ihm, das ich ietz recht auf dem Wege sey,
zum Könige zu gehn,
er sol von Hertzzen vor mich flehen!
Sehr gutl Gott geb' dir gut en Muth!
So ging die Königin schon fort? 105 rо
Ja! Traue meinem Wort!
Vor mich? Ach, das ich möcht
von Hamans Hand alleine sterben
Ey! mein werther Mardochai,
verzage doch noch nicht,
луег weis, was unsre Hebe Königinne
noch heüte wol ausricht,
sie ist ja unvergleichlich klug von Sinne,
holdselig auch dabey,
behertzt u. trägt nicht Furcht noch Scheü.
Ja, als alleine nur darzu gebohren,
das sie ein Königs-Hertz soil zwingen,
wer weis, worzu sie Gott erkohren! 105 vо
Gott laß es ihr dißmahl gelingen
und geb' ihr Gnade aus der Höh'!
Mit Gott! es wird gescheh’n,
ich mus nun wieder gehen
gen Hoff.
Mein Freiind, ich bitte, das,
wenn du dißfalls erhührest was…
Du soit es bald, bald wieder wißen.
Gott laße dir die Treü genießen!
Mein Gönner, lebe wol!
Du guter Hoffnung voll!
Dann soil die Hoffnung gut erst heißen,
venn Gott uns aus der Noth wird weißen!
Ietz macht die H of fining doppeltmahl
noch größer unsre Furcht u. Quaal.
Was hilft es? Macht und Ehr, 107 rо
Kron, Reichthum und was mehr,
das kan doch endlich nicht vergnügen.
Ich bin ein Potentat
und mus dem Wechselrad
des Glükkes dennoch unterliegen!
Ein Schäffer stehet doch bey seinen Schaffen.
Ein Schäffer stehet doch bey seinen Schaffen
des Tags u. Nachtes selbst versichert,
da mich, ach, meine Herd
des Tags u. Nachts beschwert,
ja, mit getreütem Tod oft schüchert;
so leb ich schlechter dann
als man mich siehet an
in Ehren-Schein u. Glükkes-Wahne,
u. wenn mein Wunsch auch alles hat, 107 vо
werd ich drumb beßer satt
als mein geringster Unterthane!
Grosmächtigster König, dort komet gegangen
die Konigin selbsten.
Ach Gott! Ach, was Bangen
beklemet mein Herze! *
* В рукописи слово «сердце» дано в виде рисунка.
Wie? Was? Wie mich dimkt, so waget sie viel!
Ach, ach Gott!
Ach, sie sinkket, sie sinkket!
Sie sinkett in Ohmacht darnieder.
Ey, Esther, was ist dir? Ermuntre dich wieder!
Ey, Esther, mein Leben!
Ach, ach, Gott!
Köngin! Der König küßt dich!
Wie ist dir zu Sinne, 109 ro
о Esther, ach Schwester! Was hastu zu scheiien?
Kan ich dich nicht von dem Gesetzze befreyen?
Ich mache mich sicher vor List u. Untreü
durch dieses Gesezze, du aber bist freyl
So wenig als mich die Gebote selbst riihren,
so wenig wil, Königin, dir auch gebühren
deswegen zu fürchten Gefahr oder Schad!
Schau hir doch den Zepter zum Zeichen der Gnad,
tritt näher herzu, du mein Herzze, mein Leben!
О Gott! Wie war ich doch mit Angst u. Furcht umgeben!
Ich bebe noch, als ich, о großer König, dich
erblikte nur,
so deuchte mir, ich seh' an dir
mehr, traun, als Majestäten-Spur.
Es kan, traun, keine Pracht, wie hoch sie ist geacht,
Herr, deine Herrligkeit erreichen!
Dein Ansehn, Würd u. Ehr wil iiber menschlich mehr
den Engeln Gottes sich vergleichen!
Mich labt der siiße Wein, 110 ro
noch mehr der Augenschein,
den auch die Sternen können tragen
und keine Lekkerey
komt diesen Lippen bey,
die gantz mit Rosenzukker stuzzen.
Die Rede zeigt nur
des Königs Gnadenspuhr,
nicht, was ich wiirdig bin zu schäzzen,
darum betriib ich mich,
wenn nicht genügsam ich
des Königs Willen кап ergezzen.
Du meines Lebens Lust,
es wallt in dieser Brust
es wairt in dieser Brust 111 ro
ingleichen auch ein still Betrüben,
weil ich nicht gnugsam kan,
wie mich mein Hertz regt an,
dich, meines Herzzens Hertzgen, lieben!
Wo ist doch in der Welt
ein Reich so schön bestellt,
mit solchen Kronen so geschmükket!
Nur Wunder auch zugleich,
das nicht der Himmel eiich,
ihr beyden Götter, zu sich zükket.
Die Welt ist eür' nicht werth,
was, die verachte Erd
verdunkkelt nur eür' Himmelprangen,
das wer euch beyden recht,
wenn ihr dort oben möcht
zu Trotz dem Phoebus euch umbfangen;
denn miißt der Götter Schar
bey eiich, ihr großes Paar,
mit aller Pracht beschamet stehen!
Wer weis, ob Jupiter
dich nicht, о Ahasver,
selbst wftrd auf seinen Thron erhöhen 111 vо
und dich, о Königin, die Juno setzzen hin
auf ihren goldbeflaînten Wagen?
Was Wagen, Gott, was Ehr!
Ich wiinsche mir nichts mehr
als was genießt schon mein Behagen,
mehr acht ich meine Wonn
als Stern, Mond u. Sonn
u. aller Götter Luftgewimel!
Was könte Jupiter mir doch wol geben mehr
als mir gibt der, mein Seelen-Himel!
Herr König, schone mein,
ich wil zwar gerne seyn
ein Wolvergniigen deinen Willen,
doch auch nur deine Magd,
u. was dir nur behagt,
das wil ich auch mit Lust erfüllen!
Ja! Königin, sag' an,
was ich dir geben kan!
Sag an, was du auch kanst begehren,
das ganzze Königreich
theil ich mit dir zugleich
sampt alien
Kein Königreich wird mir mehr nütze! 113 ro
Was solt ich bitten noch,
da ich volkommen doch
des größten Königs Hertz besitze.
Indem du so, mein Licht,
nichts von mir bittest nicht,
so ist mein Bitten mir versaget!
Ey, hett' die Freyheit ich,
ich hette beßer mich
etwas zu bitten lang gewaget!
Mein Esther, sage dann,
ich seh' es dir doch an,
daß dir liegt eine Bitt im Sinne.
Wolan! Dieweil denn ich 113 ro
so weit zu wagen mich
die große Gnade nun gewinne,
gehorsam theils zu seyn,
theils mich auch zu befreyn
von dem, was mir im Herzzen lieget,
so bitt ich dieses hoch,
der König wolle doch
bis morgen nur noch seyn vergnüget,
auch morgen gnädig seyn
und wieder koïîïen ein
mit Haman hir zu meinem Eßen,
das ich wil richten an!
So wil, Herr König, dann
ich was zu bitten seyn vermeßen.
Wol gut, du meine Lust,
das du so weislich thust
und meinem Trunk ietz nicht wilt trauen;
doch soltu morgen sehn,
wie ich dich wil erhöhn,
du meine Lust u. Kron der Frauen!
Mach, Haman, fertig dich,
das morgen gleich wie ich
du hir auf Esthers Will erscheinest.
Ade, mein Leben, du,
gebrauche deiner Ruh
und bitte morgen, was du meinest!
Mein König, ruhe wol!
Ja, deiner Liebe vol,
in der ich dich wil wieder grüßen.
Laß mich, о Königin,
daß ich nicht würdig bin,
noch letzt die Gnaden-Füße küßen.
Und soit ich eher schlaffen müßen,
bis aile meine Freünde wißen,
was Gnade mir doch wiederfährt,
wie mich die Königin auch ehrt!
Ihr Tisch war mir nicht so gros Glüк
als ihrer Augen Gnadenblik.
Wie offt, wie oft sah' sie mich an,
dann lieblich u. bald sauer dann,
ich weis nicht, was ich draus soil denkken!
Wer komt dort? Das du miistest henkken,
er ist der Jud! Ey, Wunder doch,
ob er auch ist so trozzig noch?
Er gehet, wie mir dèiicht, betriibet,
vieleicht, weil das Gebot ihm andre Sinne giebet; 115 vо
was gilts, er kommet, umb Gnad mich anzuflehn!
Nein, traun, er wil voriibergehn.
Ich mus doch selbst den Hund probiern,
ob er noch nicht, wie es sich soil gebührn,
mir Ehr erzeigen wil! Hör, Alter, hör,
was gehstu hir, was ist hir dein Begehr?
Hast an den König du etwas zu bitten?
So sag es mir, ich wil es schaffen ausgerich4!
Gantz nichts, о großer Fürst, nichts nicht.
Du grobes Holtz von so verstokten Sitten,
kanstu denn nicht die Knie beiigen?
Die Ehre mus ich Gott allein erzeigen!
Und was vor Gott?
Gott, die Furcht Israel!
Furcht, u. du fïirchtest nicht des Königes Befehl?
Ja wol! Israels Gott doch mehr.
Ach, das du nicht ein Hund u. ich ein Fürste wär,
ich wolte dir den Kopff! Doch wart noch diese Nacht!
Und wenn du armer Mensch heünt schläfst in deinen Sünden 117 ro
und 1000 Arten Tods sich umb dein Bett' herfinden,
so ist ein großes Aug, das tiber uns noch wacht
und mit der Sorineto--Blikken
uns Freüd u. Trost u. Leben kan zuschikken.
Bey solcher großen Gnad und unverglichner Ehr
da werden deine Freünd auch weit glükselig mehr.
Ja, liebes Weib u. ihr, ihr ältsten meine Kinder,
die mir der Himel gab!
117 vo
119 ro
119 vо
121 rо
121 vо
In dieser trüben Nacht, 123 ro
da weder Mensch noch Wild noch Vogel wacht,
wach' ich alleine nur in Angst u. Sorgen,
mus fiirchten auch noch einen trüben Morgen!
Arch, Esther, Königin,
ach, wüßt ich ietz doch nur dein Hertz verborgen,
vieleicht fürchtst du auch einen bösen Morgeni
Ich strekke mich hieher,
als wann ich schon ein Bild des Todes wer!
Dir, Gott, bestehl ich mich sampt Angst u. Sorgen,
gib, wenn du wilt, uns einen frohen Morgen!
Schlag auf, о Sethar, liß,
liß meines Reichs Geschichten!
Ich weis nicht, was vor Hindernüß 123 vо
mir Sinn u. Schlaff u. Ruh' vernichten.
Soil ich etwan aufschlagen,
was sich hat zugetragen
vor eüres Reichs Anfang?
Nein, das wird seyn zu lang!
Schlag auf, was dieses Jahr
vor Dinge sich begeben,
in was vor Stand, Glük u. Gefahr
mein großes Persen-Reich at müßen schweben.
Gehorsamlich!
Ob ich schon nicht kan schlaffen, ich wil
darum nicht müßig seyn noch still.
Ich schlaff, ich wach' zum besten meinen Schaffen,
was hastu dar?
Ein Held, Sabuchadar genenet,
der schlug die Parther aus dem Feld
und hat drauf die Rebellen gantz zertrennet.
Ich weis die tapfre That. 125 rо
Was Lohn hat er bekomen?
Hir steth, das ihm der König hat
geschenk’t die Herrschafft, so er eingenommen.
Sehr wol! Was weiter noch?
Des Hamans Tapfferkeiten.
Nun, der hat sich verdienet hoch,
drum ist auch der nechst' an meiner Seiten.
Was mehr?
Ein Grosgesandt aus Indien Methade
gab seines Mohren Fürstenland
in Eürer Mayestäten Schutz u. Gnade.
Was kriegt er vor Geschenk?
200 Perser Pferde
und so viel Säbel u. Gehenk
von edlen Steinen unschätzbarer Wehrde!
Nichts mehr?
Ja, noch dabey viel theüre Pfeil u. Bogen.
Und wenn maim so ist gabenfrey, 125 vo
so werden mehre Lander angezogen.
Liß weiter fort!
Es war der König selbst umfangen
mit schwerer Seüch u. Todsgefahr.
Durch Hermes Kunst ist aber er entgangen
dem scheinbarlichen Todt.
Die Hand, die mich curirt
und mich errettet aus der Noth,
die hab ich, wie ich weis, auch selbst geziert
mit meinem Fingerrink von unverglichnem Werth,
dabey ich ihm auch noch anhing
mein gulden Bild von großem Schatz und Zierde.
So zeigt das Buch auch an.
So lohn ich Kunst u. Treüe.
Liß fort!
Theres u. Bagathan
verschwuren sich durch Meüchelmörderey,
den König selbst zu Nacht zu bringen umb das Leben. 127 rо
Ich hab es noch in guter Acht.
Der Galg' hat ihnen recht den Lohn gegeben.
Liß noch!
Und Mardochai, ein Jud und gut Gewißen,
entdekte die Verrätherey
und hat den König so dem Mord entrißen.
Was war mein Leben werth?
Hir stehet nichts geschrieben.
Nichts?
Nichts!
Wie, nichts? Das ist verkehrt!
Die größte Treü ist unbelohnt geblieben.
Ein Mohr, ein Artzt, ein Held
genießen große Güther!
Fürwar, auch eine güldne Welt
ist, kaum genug vor meines Lebens Hüter!
Sag an, was giebstu Rath?
Es steth in deiner Gnad, 127 vо
Herr König!
Vor die treiie That
kein Lohn, ist mir Gefahr u. Sünd' aufladen!
Wer geth im Hoff?
Noch früh' genug,
den König selbst zu sprechen.
Gib Glükke mir nun Weg und Fug.
das ich mich an den Judenhund mag rechen
noch dièse Morgenstund.
Fürst Aman ist zugegen.
Ruff ihn!
Fürst Aman, sey gesundt!
Der König ruffet dich, mit dir was zu erwegen.
О Gl,ükke! das koint recht!
Mein Freünd, tritt dochwas näher!
Herr König, dein getreüster Knecht
komt ietz in tiefster Demuth als ein Fleher.
Ich weis, das Nacht u. Tag 129 ro
du auf mein Reich u. Landen
zum besten ailes nimst in Acht.
Nun komt was sonders mir gleich ietz zu handen:
es ist ein Man, der hat
mein Hertz zu sich gekehret.
Gib du, mein Lieber, guten Rath:
wie soil der Mann doch würdig seyn geehret,
der Mann, den ich sehr lieb?
Das Wort kan mir gefalien!
Es sagt mir meines Herzzens Trieb:
der König wil mich ehren mehr vor alien!
Was sagst, was denkkestu?
Herr König, wol! Auf dein Begehren
ist diß mein schlechter Rath hirzu:
den Mann, den lieben Man, den du wilst ehren,
den las in deiner Tracht bekleidet köstlich werden,
es
den laß in deiner Tracht bekleidet köstlich werden,
es steh1 auch deiner Kronen Pracht auff seinem Haupt,
das beste deiner Pferden, 129 vо
das werd ihm zugeführt,
und wenn er solchermaßen
wie selbst der König ist geziert,
so sol der größte Fürst durch aile Straßen
ihn alsdann führen u. hellstimig dießes laßen hören:
so soil mann thun dem Mann,
den selbst der König lieben wil u. ehren!
Auf, straks u. nim mein Kleid,
nim meine Kron u. Zierde,
das beste Pferd auch, das ich reit,
laß Mardochai genießen solcher Würde!
Waß? Mardochai I
Ja, der!
Du solt ihn selbst umführen
in der sehr wol verdienten Ehr.
Den Juden, den? 131 rо
Laß keine Saümnüß spühren,
geh' straks, thu, was ich wil! Was stehstu?
О ihr Götter!
Dabey den Ausruf auch erfüll:
so ehrt der König seinen Lebensretter!
Ich gehe denn! О Götter! Achl
Must ich den Rath erdenkken
zu meinem Spott! О toile Sach!
Ich mus den ehren, den ich wolte henkken!
Traun Haman bild sich ein,
das ihm das nicht geßühre.
Es war ihm als wie Herzzenspein,
das er selbst, wie ich wil, den Mann umbführe.
Sein Rath hat das gethan. 131 vо
Und bricht schon an der Morgen?
Legt, Bursch; mir neüe Kleider an,
der Tag bekleidet mich in neüe Sorgen.
Triumphus Mardochei.
Hört, aile Hürger, hört! Des Königes Begehren
ist, diesen Man, den er sehr liebt, also zu ehren.
Ach, ist es Ernst! Ach! Oder Spott!
Nein, Mardochei, es ist des Königes Gebott!
So soil man thun dem Mann, ihr Leüt, ihr Herren,
den unser König' selbst wolt ehren gernl
Ich bin der Ehren gar nicht werth!
Ey, still doch! wenn der König es begehrt.
Schaut, Leüte, solche Ehre sol man geben 133 rо
dem Mann, den selbsten gern der König wolt erheben.
Der es doch nie verdienet hat.
Dein Gott, der gönnt dir diese Gnad.
Schaut, solche Ehr dem Man ein großer Fürste giebet,
die weil ihn also ehrt der König selbst u. liebet.
Nimm meinen Lorber auf!
Das ist kein gutes Zeichen,
den Lorber von dem Kopff. Das ist nicht ohn Verdacht.
Mich dünkt, der Glükkeswind wird nun gar anders streichen,
der Lorber, wie es schein’t, fürcht sich auch solcher Pracht
auf des Tyranncn Har, darauf er mehr mus zittern
als zierlich stehn! Der Tag fängt wunderlich sich an!
Wie muß des Juden Ehr den Haman doch verbittern!
Wer weis, was Gott noch mehr vor abends geben kan!
Wie wird sich freüen doch mem' edle Königinne!
Ich spring in Freüden auch zu bringen ihr die Post,
ich weis, sie wartet mein mit Schmerzzen schon darinne.
О Hochmuth, schäme dich, o Demuth, sey getrost!
Auwe Schande, auwe Schmach, 113 vo
auwe Marter, Spott und Rach,
ich dacht, es war auf mich gemeint,
so wird die Ehre meinem Feind
von mir selbst eingeräumet.
О Mord, das hett mir nicht geträumet!
Wie hat mein Herre das versehn?
Mein Rath, der ist verkehrt geschehn.
Ach, hett ich es doch recht bedacht
u. meine Bitt' erst angebracht,
den Juden aufzuhangen!
So wer ich solchem Schimpff entgangen!
Nein, traun, das war nicht Zeit noch Ort,
zu bitten umb des Juden Mordt,
da selbst des Königes Begehren
dem Mardochei gab solche Ehren!
Es hat sich müßen schikken
zu meiner Schand und seinen Glükken. 135 rо
Ihr Weisen, saget mir doch frey,
sagt, was doch dünkket eüch hirbey?
Wir sagen ungern unsrem Herrn:
es stehn am Himmel zwene Stern
einander ietz entgegen,
die nicht viel Gutes dir auslegen.
Was denn, sagt frey!
Wir dürffen nicht,
bis er uns Gnad u. Muth zuspricht.
Und ist mir noch was übrig Ehr,
so sagt es frey, denn ich drauff schwer.
Ich bin zu blöde.
Ibraim, ey, rede, du bist der altste! 135 vо
Macht doch fort,
es sol mich nicht so sehr eür Wort
erschrekken als eür' Tändelwerk mir bange macht.
Ich sahe nächten spat von fern
gar einen kleinen dunklen Stern,
der ließ doch plötzlich seine Stralen
so weit, so stark u. helle pralen,
das nebenst ihm verdunkelt ward
ein schöner Stern von großer Art,
so das er nicht mehr war zu seh’n.
Was deütet das?
Es kan geschehen, das
ein Geschlecht, gering zu melden,
wird dämpffen einen großen Helden.
О’Mord, das hab ich heüt gefühlt!
Was sagstu, Aidar?
Ey! Es spielt mir in dem Sinn mein böser Traum! 137 ro
Wie der?
Mir deucht, ein großer Baum
stund schön und gab auf grüner Matten
den Vögeln Ruh; den Menschen Schatten,
drauf schlug ein kleiner Donnerkeil
mit solcher Macht, in solcher Eyl,
den Baum so schmetterlich enzwey,
das seine Splitter als wie Spreü
von Winde wurden weggeführt,
das mann kaum seinen Ort mehr spurt.
Kein Donnerkeil felt ie so schwer
als mir zur Schmach des Juden Ehr.
Wol! Wenn der Traum so ist erfüll’t.
Und meinstu, das es mehr noch gilt?
Ich weis nicht.
Ich kan auch nicht wißen,
was ich doch aus dem Traum soil schließen.
Was schließen? Kan auch größre Schmach 137 vo
dem heüt’gen Stos wol folgen nach?
Was, Asairan, was doch sagestu?
Deütstu mir denn nichts beßers zu?
Ich wil andeüten, was ich denkke,
der Himmel es zum besten lenkke?
Was denn?
Als gestern ich anfing
früh morgens, da die Sonn aufging,
zu sehen auf der Vögel Witz,
da hatt' ein Täubchen ihren Sitz
auf einem dürren Myrten-Strauch;
ich sahe einen Falkken auch
hoch fliegen, lauren hin u. wieder,
der schoß schnell' auf das Taubchen nieder.
Der Falke, der den starkken Flug
nicht mehr kont hemmen gnug,
kam auf die Klipp so hart geschoßen, 239 rо
daß er den Kopff enzwey gestoßen
und todt zur Erden niederfiel.
Das ist ein toiles Vogelspiel.
Das Taubchen flog drauf ohne Scheüi
hervor, der Furcht und Feindes frey,
und setzte sich viel höher noch
auf einen Palmenbaum.
Was doch wil dieses Täubgens Muth nun sagen?
Es wird fast eben drauf ausschlagen,
was die geprophezeyet schon!
Es sey denn, das mir diesen Hohn
heüt an der Königinnen Tisch
der König wiederumb adwisch
und diß ersetz mit größern Ehren.
So sol sich Persien Reich umkehren,
das schwer ich theüer!
Mein Heir und Hertz, 139 vо
ich weis nicht, was vor stiller Schmertz
mir Kopff und Sinn und Muth zernagt
und nicht viel Gut es mehr zusagt.
Der Stern, der Traum und das Gesichte
macht, das ich lauter Unglük tichte.
Ach, machstu mir nicht beßren Muth!
Was hilfts? Der Anfang ist nicht gut!
Der Mann vom judischen Geschlecht
war heüt ein Herr u. du sein Knecht;
der Jude, den du woltst aufhangen,
must heüte dir zu Trozzen prangen
in Purpur, Kron u. Königs--Zierd
u. du hast selbst sein Pferdt geüihrt.
Was wilstu gegen ihn nun thun?
Mein Rath ist: laß den Zorn nur ruhn,
du wirst gewislich vor ihm fallen!
Kom, großer Fürste, zu dem Mahle, 141 ro
der König wartet dein schon in dem Saale.
Zur Königin?
Die dich begehrt vor alien.
Ich bin zwar nicht gar wol zu paß!
Ey, laß doch, laß das Grämen, laß!
Fort doch! Wie lange sol der Konig stehen?
Er wil ja ohne dich dahin nicht gehen!
Ich gehe fort, farth wol, ihr meine Lieben!
Fahr wol, mein Herzzens-Herr!
Es wende dein Betrüben die königliche Gnad!
Kom doch!
Ich gehe. 141 vo
Adieu!
Ja, diß laßt, Mardochai, die Königin dir sagen:
sie freüt sich herzlich sehr
um solche Pracht u. Ehr,
die Haman selbsten dir hat müßen heüt antragen.
So zahlt Gott endlich par, ob er schon lange borget!
Ach, Gott, hilff weiter doch!
Und zweifelstu denn noch?
Warum mus aber doch der Haman mit ihr speisen?
Sie hat etwas im Sinn,
dar ich zu turn in bin.
Es wird ihr kluges Werk sich aber bald ausweisen.
Vieleicht, so denkket sie, den König abzuflehen 143 rо
die blutge Urtheilschrift,
die Haman hat gestifft?
Das kan noch Perser Recht nicht alzuwol geschehen.
Vieleicht, so denkket sie, den Haman abzulenkken.
Und was sie auch vorhat,
das werd ich nimmermehr, noch du, mein Freünd, errdennken.
Ey wol, so thu sie denn, was Gott ihr ein wird geben!
Ich bitt aus Hertzen-Grund, о Gott, regier den Mund,
der ietz bemühet ist umb deines Volkkes Leben!
Gedulde dich, ich wil zur Köngin wiederkehren!
Und kan was merkken ich…
Ach, Freünd, das bitt’ich dich:
bring eilends mir doch bey, was du wirst imer hören!
So sage endlich doch, 143 vо
wie lange wilst du noch,
mein schönstes Lieb, mein einzges Leben,
dein ofnes Hertze mir nicht geben?
Es kan der Wein, die Kost
sampt deiner Augen Trost
nicht eher meine Freüd erfüllen,
bis ich erst recht weis deinen Willen.
Und warum seüfzestu,
ich sage dir ja zu,
mein halbes Reich auch straks zu geben!
Mein König, gib mir nur mein Leben!
Was?
Ach, einen Gnadenblick,
ist ietz mein einzig Glük;
laß, König, deine Gnad ietz walten,
so bleibt mein Volk u. Leben noch erhalten!
Was Lebens-Noth ist dar? 145 rо
Ich schweb' in der Gefahr,
ich u. mein Volk sol von der Erden
erwürgt, geschlacht, vertilget werden!
Weß Freundeswerk ist das?
Ich wundre mich!
Ach, waß?
Verkauft sind wir zum Todte
und wolte, wolte Gott,
wir weren doch nach Sclaven-Rechten
verkauft zu Mägden u. zu Knechten,
so wolt ich schweigen gern,
denn würd' es meinem Herrn,
dem Könige, so sehr
nicht schaden; ja, viel mehr
würd unser Dienst noch Nutzzen bringen!
Was endlich soil von diesen Dingen 145 vо
doch werden fort? Sag an,
wie, wo, was vor ein Mann
darff diß im Sinn doch nun
nur nehmen so zu thun?
Der böse Feind, mein Wiedersapher,
ist Haman hier!
О Unruh’mâcher,
du, Haman?
Weh; o weh'!
Weg, das ich ja nicht seh'
den Hund vor Augen mehrl
Ey, eifre nicht so sehr!
Herr König, wo doch hin?
In Garten. 147 ro
Was Unglük wird auf mich nun warten?
Nun, nun, nun bin ich hin I
Ach, große Königin,
ach, schenk mir diese That,
ach, Gnad, ich bitte Gnad!
Du hast das Werk dir selbst ersponnen,
es fall auf dich, was du ersonnen!
Ich klage selbst mich an!
Ich hab unrecht gethan!
Ey, denkst du nun zurück!
Soil denn mein Bubenstük
als deine Gnade größer heißen?
Nein, größer Ruhm ist Gnad' erweisen.
Dir? Der zuvor doch hat 147 vо
verspeyet meine Gnad'?
Ach, Königin, darumb
wird größer nun dein Ruhm,
wenn du dem grösten Ubelthäter
doch Gnad erweißt!
О du Verräther!
Ich frage, wenn dein Mord
so wehre gangen fort,
hett’stu geschon’t auch mein?
Wie schweigstu nun so fein?
Wer auch die Unschuld sicher blieben,
das sie dein Grim nicht aufgerieben?
Recht dem, das dich betrift,
was andern du gestift.
Zwar Recht! Doch bitt ich Gnad!
Ich wil vor solche That
zum Sclaven ewig mich verbürgen!
Was wil der Böswicht noch erwürgen
selbst meine Königin
hir in der Kamer drin?
Auwe! 149 ro
Unwerther Hund,
dem nimmer sey vergunt
des Königs Antlitz!
Tausend Rachen!
Was sol ich mit dem Mörder machen,
der selbst nicht hat verschont
das Haupt, das ich gekront!
Wo, große Majestät,
dein Knecht die Freyheit hat,
hirzu in Einfalt was zu sagen!
Sag an, was hastu noch zu fragen?
Als heüte ich, wie mir Eür Mayt. befohlen,
ging, Haman auch hieher zu diesem Mahl zu holen,
da stund im Hof ein Baum, wol 50 Elen hoch,
gantz neü gebaut; ich fragt, was er bedeütet doch;
drauf hab' ich von dem Volk zur Antwort diß entpfangen:
dran soil der Mardochai, der Jude, heüt noch hangen!
Was, Mardochai?
Ja, den, der doch durch seine Treü 149 vо
dem König hat entdekt die Meüchel-Mörderey,
so auf ihn war gericht.
Den wolt er laßen henkken?
Ja, den!
Er. Mayt. kan draus gar leichtlich denkken,
wie er mein Volk u. mich gesucht hat zu dem Todt.
Den Man, den er doch selbst hat heüt auf mein Gebot
geehrt u. in der Statt so prächtig umgeführet?
Denselben Mann!
Hat dich Megerengifft gerühret,
du Hundî Trabanten, auf, auf nembt ihn alsobald
u. gebt den Mörder stracks dem Henkker in Gewalt!
Ach, Gnade! 151 rо
Das man straks ihn mög' erhenkket schauen
an selben Baum, den er dem Mardochai durfft bauen.
Fort, fort, zum Galgen zu!
Fort, gnädger Herr, fort!
Ach, Königin!
Weg, weg!
Ach, Gnade!
Nicht ein Wort!
Hengt er nicht diesen Augenblik,
so hüt' eüch aile vor dem Strik!
О Ubermuth!
Sammt dem verflüchten Glükke!
Wie fall' ich über deine Tükke! 151 vо
О Ehrgeitz, leicht zerbrochnes Guth,
о Hoffart, schnell verschwundner Schein!
Ich kunte nicht zufrieden seyn
mit aller Welt, Ehr, Stoltz u. Prangen!
Nun bleib ich zwischen Ehr u. Schanden hangen.
Nein, gnädigster Herr, ihr sollt beßer schon henkken
zwischen zwey Strikken, die ich Eüch wil schenkken!
О Stoltz u. Pracht,
so aile Menschen neidet
und kaum sich selbsten leidet!
Wie nem ich nun zu spat in Acht,
was doch war meines Lorbers Ziel,
als er mir von dem Haupte fiell
Kein Lorber steth so fest beblättert,
den nicht die Zeit u. Neides Macht zerschmettertl
Dein Lorber, der kan sich nun schöner erstrekken 153 ro
zum Neste, darinnen die Raben selbst nekken.
О Herrengnad
sampt den verfluchten Glükken.
Wir bitten, er wol doch die Gnade uns erzeigen.
О Sicherheit
samt den verblendten Sinnen,
die nicht begreiffen können,
was Unglük ihnen vorbereit,
was meiner Weisen Klugheit sah'!
Mein Stern ist dem Verschwinden nah;
ein Täubgen nun des Falkken spottet, 163vo
mein Lebensbaum wird ausgerottet.
Hier steth dein Baum, bald werden die Balken
schön prangen mit einem so edelen Falkken!
Zu guter Nacht,
mein Lieb sampt lieben Kindern!
Mein Fall wird eüch wol hindern
zu der gehofften Glükkespracht!
Doch wüusch ich eüch zu letzt das gern,
das Glük, das bleibe von eüch fern,
das Glük ist nur sein selbst verkürzzen,
wen es erhebt, den wil es kläglich stürzzen.
Wir wollen den Herrn so feste schon schnallen,
eh' soil er verrotten als stürzzen u. fallen 1
Ihr Freünd u. Feind
samt alien klugen Leüten,
laßt Hamans Fall eüch deüten,
das Hochmuth sich zu spät beweint.
Den Galgen hab ich selbst gebaut! 155 rо
Wol dem, der nur dem Himmel traut,
der Spott des falschen Glükkes Ränkken,
hir mus der Hochmuth ein Exempel henkken!
So henkke, so schwenk dich, Exempel des Stoltzzes,
erstikke am Glükke des eigenen Holtzzes,
so zaple, so kraple, du Bildnüß der Thoren,
der Leben u. Witz in der Ehre verlohren!
Ist Haman nun gehangen?
Hastu es selbst gesehn?
Ich hab ihn selbst gefangen
zum Galgen sehen gehn.
Ich kan es kaum, kaum glauben!
So kan der große Gott
die Ehr den Stoltzen rauben
u. machen ihn zu Spott. 155 vo
Was hastu uns vor Freüden,
mein Zadok, mitgebracht!
Gott hat aus unsren Leiden
nun lauter Trost gemacht.
Wie denn?
Es ist gestürzzet,
der uns zu stürzzen dacht,
dem Haman ist verkürzzet
sein Leben, Ehr u. Pracht.
Wie? Redst du das im Traum?
Ich habe selbst geschaut
ihn henkken an dem Baum,
den er dir hat gebaut.
Hastu es selbst gesehen?
Mit diesen Augen, ich! 157 rо
Wie ist es doch gesehen?
Gott hat es wunderlich
durch unsre Königinne,
die Esther, so geschikt,
die Macht der klugen Sinne
hat Hamans Grim bestrikt.
О Esther, du getreüe,
Gott sey dein Lohn u. Gut!
Ach, das sie Gott erfreüe,
wie sie uns ietzo thutt
Auf, Brüder, laßt uns preisen
des großen Gottes Gut,
laßt uns ihm Dank erweisen
in diesem Lobelied'!
frolok mit Hand, Mund, Herz* u. Seel 257 vо
- В рукописи слово «сердце» дано в виде рисунка.
Der Gott, der dich mit starkker Hand
geführet aus Egypten Land,
den Pharao mit seiner Nacht
in rothen Meer auch umgebracht.
Der dich auf Adlers Flügeln trug
u. vor dir große Könge schlug
u. gab zu Erbe dir ein Land,
dran nicht gebauet deine Handt.
Der dich mit Himelbrod ernehrt 159rо
u. Wachteln warff auf deinen Herd,
der dir gab wunderbaren Trank,
frisch Waßer, das aus Felsen sprang.
Der dich mit mehr als Vaters Treü
bracht endlich durch die Wüsteney
und setzte dich in sichren Schos
des Lands, drin Milch u. Honig flos.
Der allzeit hörte dein Gebet
u. dich aus aller Angst errett,
das deine Feind auch umb dich her
sich allé mußten fürchten sehr.
Der dich umb deine Sünde zwar
den
den Heyden gibt gefangen dar 259 vо
u. doch, wenn du busfertig bist,
in Band en dein auch nicht vergißt.
Wenn tausend Augen suchen dich
gantz auszutilgen jämmerlich,
so wacht sein Auge über dir
u. zahlet deine Thränen hir.
Wenn dich ein Feind nur saur anblikt,
so wird er bald von Gott erstikt;
der dich zu freßen sich vermas,
ist ietzund selbst der Vogelfras.
Und Israel geth franc u. frey,
fängt wieder an zu leben neü,
u. prangt in Gottes Gnad u. Ehr, 161 ro
als wenn es sein Augapffel wer.
Mein Volk, mein Volk, erkenne das,.
ehr diesen Gott ohn Unterlas,
vor dem der Heyden Götter sind
gantz athemlos, stum, taub u. blindf
So freüe dich nun, Israel,
frolok mit Hand, Mund, Hertz u. Seelr
es lebet noch der alte Gott,
der dich kan retten aus der Noth!
Laß, mein Gott, dir gefallen
diß schlechte Lobelied!
U. laß uns ferner wallen
in Sicherheit u. Friedt!
Gott, was wir dir gesungen, 161 vo
hat unser Hertz gemeint.
Wer kommet dort gesprungen?
Hegai, unser Freündt.
Wie wunderlich kan Gott das untre kehren obeh,
der stolzze Haman ist zum Galgen zwar erhoben,
noch beßer wird erhöh’t der fromme Mardochai!
Hört doch, was redet er?
So lohnet Gott der Treü,
ach, wie so wahr hat mir mein Herz * geprophezeyt,
- В рукописи слово «сердце» дано в виде рисунка.
mein Hertz, das ietzund ist in Esthers Glük erfreüt,
das über Mardochai sich auch erfreüen soil.
Mein Gott! Was Neües?
Mein Herz * ist freüdenvol, wo find ich nun den Mann?
- В рукописи слово «сердце» дано в виде рисунка.
Hir, hir, mein Freünd Hegai, 162 vо
hör doch, mein edler Freünd!
О liebster Mardochai,
ich weis nicht, ob du ietz mit Glükke komst zu mir,
ey, oder ob das Glük koTht selbsten ietz zu dir.
Mein Hertzenfreünd, mach mir doch nicht vergebens hoffen!
Was? Dieses Reiches Ehr steth dir ietzunden of fen,
der König helt ietz schon mit seiner Esther Rath,
wie du solst seyn erhöht in Hamans Glükkes Stat,
der ietz am Galgen henkket.
Wer, ich in Hamans Ehren,
wer, ich Hebreer, ich?
Du wirst es bald, bald hören, ich kunte länger nicht vor Freüden hören zu,
ich eilte den Bericht dir straks zu tragen an.
Und wer komt dar gegangen? 163 rо
Zwey Rathe.
Da, nun wirstu Befehl empfangen.
Gegrüßet u. geehrt seystu, о Mardochei,
den selbst der König ehrt
von wegen seiner Treü,
der König, dem du eh'
errettet hast das Leben,
der wil dir Ehr
und Glück nun
mehr zu Lohne
geben;
drum hat er uns gesandt,
dich straks zu führen ein.
Auf! Denn der König
sampt der Köngin warten dein.
Ach, Gott, ist das ein Traum,
ach! Oder dein Geschikke?
Ja, frommer Mardochai, Gott schikt dir selbst diß Glükke.
So dankke Gott u. folg uns auf des Königs Wort,
wir gönnen dir die Ehr, kom, geh' nur mit uns fort!
Geh; Bruder, Gott mit dir, wir gleiten dich von fernen
und bald, bald werden wir dich nennen unsern Herrn.
Ach, denk an uns denn auch, wenn es dir wol wird gehenI
Und betet ihr vor mich, was Gott wil, mag geschehen!
Was macht ihr doch viel Werks mit eüren langen Scheiden?
Fort, Freünd, wir müßen dich noch erst in Purpur kleiden
auf Königs Befehl.
Da geth der Mann nun hin, wer soit ihm das ansehen, 164 vо
auf dem, als einer Stütz, des Reiches Last sol stehen.
In einem schlechten Kleid geht Weisheit oft bekleidt
und Gottes Furcht prangt doch zuletzt in Freüd u. Herrligkeit,
Und warum nicht, mein Liecht, du Freüde meines Lebens,
und soil denn Mardochai denn nun so gar vergebens
mein Lebens-Retter u. dein Vetter seyn zugleich?
Nein, traun! Ich schwere heüt bey meinem Tron u. Reich,
wie Haman heüte hat der Untreü Lohn bekoïïïen,
wie du sein Haus u. Gut auch schon hast eingenomen
als mein Geschenk, so soil dein Vetter auch noch heüt
alhir erhoben seyn in Hamans Herrligkeit. 166 ro
Der König ist des Reichs, noch mehr doch mein Gebieter,
er thue, was er wil! Doch unsere Gemüther
seind solcher Art, das sie nicht suchen große Ehr,
des Königs Gnad ist uns vor aller Hoheit mehr.
Doch wil ich, das die Treü sol ihren Lohn empfangen.
Hier, große Majestät, hir koTnt nun angegangen
der Mardochai, gleich wie der König es begehrt.
Traun, auch der erste Blik ist meine Ehre werth.
Grosmachtigster Monarch, vor dem die Welt sich bieget,
sieh' gnädigst an den Knecht, der dir zu Fuße lieget!
Bistu der Mann, der vor mein Leben hat gewacht,
der mir den Mörderrath so treülich beygebracht? wgv*
Gib Antwort, scheü dich nicht!
Was mir selbst mein Gewißen
befahl, das hab ich ja anzeigen billig müßen.
Ich mußt, Herr König, ja das selbsten schreiben an,
das dieser Mardochai solch treües Stük gethan.
Was wolte Haman dir davor zu Lohne geben?
Ach, er stund meinem Volk u. mir selbst nach dem Lehen
und dadurch mein4 er selbst die Königinne mit.
U. dadurch ist er nun selbst seines Lebens quitt.
Steh' auf, mein treüer Freünd, besitz du seine Stelle,
sey fort mein nächster Rath u. meines Reichs Geselle!
Wo dieses schöne Bild ist meiner Krone werth, л>
so wird ihr Vetter auch von mir wol recht geehrt.
Schau, nim hir meinen Ring, den Haman pf(l)ag zu führen,
deß' er nicht würdig war, dich sol er beßer zieren,
nim auch zugleich mit hin die Ehr u. voile Macht,
drum sich der tolle Mensch so liederlich gebracht, 168 ro
laß deine Treüe nur vor mich u. mein Reich wachen!
Es sol sein mein Gebot u. Wil, was du wirst machen!
Mein König, gönne mir, das ich auf diesen Tag
auch meine Gnad* hirbey dem Mann erweisen mag!
Wie nicht?
So wil ich ihm denn wiederum das schenkken,
was mir der König gab; der Mann, der dich wolt hen К ken,
der sol dir räumen ein sein Haus, Hoff, Hab u. Gut,
besitze du das nun!
Ich dankke mit Demuth!
Ach, aber…
Was ist das, was wieder vor Verdrieöen!
Wir wießen nicht.
Ich fall, о König, dir zu Füßen
u. bitte flehentlich, sieh meine Tränen an,
laß Hamans Bosheit doch sein gäntzlich abgethan!
Steh' auf, mein werthes Lieb, steh' auf, о Koniginne, 168 vo
schau meine Gnade hir, eröffne deinc Sinne,
was ist es, was bittestu?
Ach, mein Herr König, ach!
Errette doch mein Volk u. mich von Tod u. Schmach,
laß meine Thränen doch dir in dem Herzzen wallen,
laß doch, mein Herr u. Hertz, dir dieses nur gefallen,
das mann durch starkke Brief des Hamans Mord-Anschlag,
den Juden zugedacht, straks wiederruffen mag!
Denn wie doch immer sol dem Ubel ich zusehen,
das mein Geschlecht u. Volk so soil zugrunde gehen?
Wie sol ich sehen das?
Was? Nun u. niîïïer nicht!
Und ist nicht Haman drum so schändlich hin^cricht,
weil er Hie Mordhand wolt an alle Juden legen?
Hör, Mardochai, schreib clem Anschlag straks entgegen,
schreib, wie es dir gefält, versiegel es dabey
mit meinem Ring, damit es unerbrechlich sey!
Schreibt, Rathe, straks u. schnell u. das in meinem Nahmen! 170 rо
Wol! Großer König, wol! Nur wie sol mann berahmen
solch einen neüen Schluß? Es hat des Hamans Neid
des Königs Briefe schon geschikket weit u. breit.
Nun ist der Perser Recht nie wieder umbzustoßen,
was einst der König hat versiegelt u. beschloßen.
Was neüer Brief wird denn nun wieder hebeh auf
den ersten Königs-Schluß, der ietz in vollen Lauff
durch alle Lander geth, die Juden umbzubringen?
Was, und ist denn kein Rath in Hamans Bubendingen?
Was, Cantzler, sagestu?
Herr König, deine Gnad
erhore nur ein Wort, es ist hirzu noch Rath.
Wie dann?
Es ist zwar kund fast schon in alien Ländern
des Königes Gebot, das niemand nun kan ändern. 170 vо
Es mus nach unserm Recht der Schlus nunmehr bestehn,
sol nicht des Königs Ehr zugleich mit untergehn.
Doch kan man drum wol auch nun neüe Brieff ausschreiben,
die straks den ersten Schlus nicht eben hintertreiben.
Es würge, wer da wil, auf den bestimten Tag,
doch so, das sich der Jud auch tapffer wehren mag.
Es sey, das man die Hand an Judenvolk darff legen,
es sey auch frey, das sich das Judenvolk hergegen
mag wehren, rächnen auch ein ieder, wie er kan,
auch selben Tag, wenn maîï sie mördlich greiffet an.
So bleibt des Konigs Wort beständig fest in alien,
und wenn denn dis Gebot wird durch das Reich erschallen,
so wird den Juden, traun, nicht Schad noch Leid geschehn,
weil ieder selbsten mus in Furcht vor ihnen stehn!
О wol, о guter Rath, was deücht dir, liebste Seele?
Was sagstu, Mardochai, wenn ich nun das bestehle?
Ach ja, mein König, ja!
Wer das nicht gut vor eüch?
Ja wol! Gott segne dich, Herr König u. dein Reich? 172 rо
Wol, denn so laßet straks ein solch Gebot ausschreiben!
Du, Sethar, solt das Werk denn straks forttreiben!
Laß schreiben schnell'. das auf des Hamans Trug u. List
dem fromen Judenvolk nun freygegeben ist,
sich gegen ihre Feind zu samlen in den Städten
u. auf bestimten Tag sein Leben selbst zu retten,
so wie es kan u. mag: trotz dem, der sie nur kränkt,
der werde billig in sein eigen Blut ertränkket!
Schreibt, das auch meine Vögt u. Landesobrigkeiten
mit aller Treü u. Macht beystehn den fromen Leutenî
Hörstu!
Ja, Majestät, die Schrift soil straks fortgehn
u. vor drey Monaten noch dein Wort zu Werkke stehenl
Entdekke auch darbey des Hamans List u. Ränkke,
u. das er ietzo drum am hellen Galgen henkke,
u. das ein treiïer Jud' besizze seine Stell
in größerer Herrligkeit. 172 vо
Es sol geschehen schnell!
Mein Lieb, eh' in der Welt ein Feind dich solte kränkeny
so wolt ich dir zu gut den Sebel selbst anhänkken,
den Harnisch ziehen an u. scheüen keine Müh,
ja, mehr mit Freüden stehn im Blut biß an die Knie!
Es thut mir weh; das dich der Haman so betrübet,
der Hund!
Ich bin nicht werth, das mich so gar sehr liebet
mein König u. mein Herr.
Ja, dich u. auch dein Blut! Du, Mardochai, solt sehen,,
ob eüch mein Herz* ist gut!
- В рукописи слово «сердце» дано в виде рисунка.
Der Haman war nicht werth des stoltzen Lorberkrantz,
du bist noch würdiger der Pracht des Kronenglantz!
Setzt, treüe Räth; ihm auf die andre Königs-Kron
u. sagt dabey: das ist Treü u. Demuth Lohü!
So krönet der König die Demuth u. Treü! 174 rо
Gekrönete Demuth den Hochmuth auspey!
Du Stüzze der Weisheit, so trage die Bürde
So laßet darauf nun Trompet u. Pauken schallen!
Die Hochmuth ist nun selbst in ihren Strik gefallen,
die Demuth ist gekrönt u. wol belohnt die Treü,
die Kronen sind erret, die Unschuld, die ist frey.
Frolokket mit Jauchzen u. Springen,
laßt heüte nur Freüden erklingen!
So, so, so, so!
Gros Mosca, sey du mit uns froh'!
So kan des Königs Wort auch selbst die Frechheit krümmen,
so mus Untreü u. Mord im eignen Blute schwimmen,
so wütet Haman noch mit seinem Morder-Rath,
doch so, das selbst ligt todt, was ihm gefolget hat.
Auf, freüt eüch nun mit uns, Israels frome Bürger,
kom, tritt nun auf den Hais der dir verhaßten Würger, 174 vо
der Würger hat sein Schwerd selb gegen sich geführt.
Victoria ja! ja! Ihr Helden, triumphiret!
So! Blankke Waffen,
habt nun zu schaffen,
des Königs Willen
recht zu erfüllen;
drauf, drauf, biß unser Muth ist gnug ergetztl
Vor eürem Blikken
sol ailes tükken;
tobt hin u. wieder,
schlagt ailes nieder,
bis unser Muth u. Blut sich wieder sez’t!
Du dolle Rache,
schäm dich der Sache!
Du freches Neid en, 176 rо
must nun selbst leiden,
was du der fromen Unschuld zugedachtî
Wilstu Blut wißen,
es sol dir fließen
aus eignem Herzzen
zu spätem Schmerzzen,
seht, was der Neid ihm selbst vor Unglük macht.
3
правитьVor diesen Straffen
möcht mancher schlaffen
im weichen Bette,
wenn er nicht hette
ohn Ursach alzufrüh das Schwerd gezükt.
Liegt dann, ihr Mörder,
lehrt andre förder
durch eüren Schaden
sich zu entladen
vor Haß u. Neid und Rach, so selten glüktl 176 vo
4
правитьSo blüh' in Freüden
auch unter Heyden,
der frommen Ehre
zu langer Lehre,
Gott kan die seinen retten wunderlichî
Der Starkke lieget,
der Schwache sieget,
Gewalt mus sterben,
Unschuld mus erben
Ruhm, Ehr u. Glük u. endlich freüen sich.
5
правитьWas diesen Morgen
noch stund in Sorgen,
in Todes-Schrekken,
kan ietz ausstrekken…
«Артаксерксово действо»
править- Текст воспроизводится по изданию К. Гюнтера: К. Günther. «Das weimarer Bruchstück des ersten russischen Dramas „Artaxerxovo dejstvo“ (1672)». — «Studien zur Geschichte der russischen Literatur des 18 Jahrhunderts», B. III. Akademie — Verlag. Berlin, 1968, S. 120—178. Здесь и далее примечания издателя К. Гюнтера даются в переводе с немецкого.
(Artaxerxes:)2 (Die stoltze Vasthi sey denn nun vergeßen
und+ ich vergnügt.
Der Zorn, so bisher hat mein Hertz beseßen der liegt.
Nur kan ich noch nicht wißen noch erdenkken, was Muth, was
Macht a
das falsche, freche Weib hat können lenkken zur Pracht,
zur Pracht, zu solchem Trotz und+ Pochen! Denkt doch zurükr
das sie so mein Gebot und+ auch gebrochen ihr Glük!
Mir deücht, es sol ihr lebenslang gereüen!
1 Поставленные в круглых скобках указания акта и сцены, как и имена говорящих действующих лиц, восстановлены нами. Они отсутствуют в немецком тексте как списка В, так и списка Л. Знаком + обозначаются слова, которые в рукописи даны в сокращении. 2-2 В списке В на л. 1-м нет немецкого текста. Он начинается только на л. 1 v. Отсутствующий отрывок и несколько следующих строк обнаруживаются в списке Л. Мы воспроизводим его здесь по списку Л, заключая в скобки. 3 Русский текст первых двух строк и некоторые слова последующих строк помещены на полях или под строкой в примечаниях; некоторые слова при этом даны и на немецком языке: wtorajo deeistwa Seen perwaja — nineje gordaja Astin da budet iswerjena i wkonez sabwenna — erniedrigt… und gar vergessen — obnâl — as rasreeschâl — ismüischläti erdenkken — koi umuisl was Unverstand — koi vlâsti was Macht.
(Mehuman:) … Was, große Majestät?
Gereüen? Ach, niein Hertz mus sich noch scheuen)2,
so daß mir Sinn und Krafft zergeht, Bl. 1v
wenn ich gedenkke nur an ihre bittre Thränen,
an ihren 4 (Schrek und+ Angst und+ Hertzeleid) 4,
als ich mitleident nur ihr anfing zu erwehnen 5
des Königes Gebot und+ den Bescheid 6,
das ewig ewig sie nun solte sein verstoßen
von ihres Königs Lieb und+ deßen 7 Angesicht,
wie da die Augen straks in Waßer ganz zerfloßen,
wie sie mehr Athem kunte holen nicht+,
wie sie zur Erden 8 fiel, wie sie so kläglich stehnte,
wie sie so jamerlich wünscht, das+ es nie geschehn,
wie sie nach einen Blik des Königs sich nur sehnte.
Ich kunt es langer nicht+ ansehn
und+ kan es ich auch sagen nicht+!9
(Artaxerxe s:) … Dermaßen
mus mann die Thorheit allzu spath bereüen, Bl. 2
zu spat und+ auch ümbsonst10.
(Bigtha:) … Die Götter wollen laßen
der+ gleichen Reu ergehn auf alle, die da sein
dem Könige untreü!
(Artaxerxes:) … Fürwar es mus mich reüen,
das* sie so lieder+lich+ verscherzet+ Kron und+Ehr,
das+ sie so schlecht belohnt mein treübeständigs Lieben.
Und+über dieses alls so kränkket mich noch mehr,
das+ ich so einsam nun in Wittben Bett mus liegen
und+ traurig welzen mich die Hebe lange Nacht
und+ finde doch nich(t) Lust noch Liebe und+ Vergnügen.
Darzu hat gleichwol mich das+ stolzze Weib gebracht.
Ach beßer! Hett ich sie mit Augen nie gesehen!
Sie ist nicht würdig, das ich imer sie gekant,
das undankbare Beest! Bl. 2v
(Charbоna:) Kan denn denn 11 nicht+ dies' Unlust
des Königs sein gewand
in beßre Friedsamkeit?
(Artaxerxes:)-- — -- Wie soil ich mir denn rathen?
(Chabrona:) Grosmächtigster Monarch! Gehorcht dir nicht+
die Welt,
4-4 Восстановлено по Л. 5 Л.: als ich nur anfing, ihr Mitleid mit zu erwehnen. 6 Этой строки в Л нет. 7 Нет в Л. 8 Л: zu Boden. 9 Л: ich kont es langer nicht mehr sehn und + kan es ietz auch sagen nicht. 10 Здесь в Л кончается немецкий текст.11 Слово ошибочно написано дважды.
und+ wer doch fürcht sich nicht+ fur Deinen Wort und+ Thaten,
und+ wer verspricht doch dem, was dir nur wolgefelt?
Und+ kanst gar leicht erregen
mit einem Worte nur12 die Volker zu dem Krieg.
Auf dein Wort müßen sie die Waffen niederlegen.
Wenn nur dein Zepter winkt, so tobt Krieg oder Sieg.
Dein Wort wirfft Städt und+ Berg 13 und+ starke Mauren ein.
Umb einer einzgen Fraun der+ König lang gekränkt und+ so Bl. 3
betrübet sein?
Sind deine Stätte nicht+ vol lauter wunderschönen
der schönsten Weiber, die Göttinnen auch sind gleich?
Wer den kan 14 deine Macht verkleinern oder höhnen?
Und+ wenn es dir gefält, das mann in Deinem Reich
die schönsten Jungfern soil aufsuchen und+ auslesen
und+ bringen sie hierher in deinen Fürsten Saal.
Die dir dan meist gefelt an Schönheit, Zierd und+ Wesen,
die sey an Vasthi statt dein liebstes Ehgemahl.
(Die Rämmerer:)……………15
(Sethar:) So wird sich bald verändern
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . ..16
(Artaxerxes:) Wol, sendet Schauer aus in alien meinen Bl. 3v
Lände rn!
Geschwind, daß mail die Sach bis morgen nicht+ aufschieb!
…17 alle Schönen holen,
es wird ja in der+ Welt noch Vasthi gleichen sein.
(Sethar:) Auch noch viel beßere!
(Artaxerxes:) — -- — Thut denn, was ich befohlen.
Stellt dem Hegai zum Schmuk die Dirnen ein.
Fürwar, soit ich, ein Herr von solchen großen Machten,
besorget sein ümb Fraun,
da der+ Welt Granzzen 18 doch nach meiner Gnade trachten,
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . ..19
wenn ich ein schemes Bild seh Vasthi Krone tragen,
wenn Treü und+ Wollust mir zur Seiten wieder liegt.
12 Первоначально было: «Du zwingst mit einem Worte». Два первых слова: зачеркнуты, сверху надписано: «nur». 13 Первоначально было: «wirfft hohe Berg», слово «hohe» зачеркнуто и вместо него надписано: «Stätt und+». 14 Первоначально было: «wer wolte», слово «wolte» зачеркнуто и вместо него- сверху надписано: «den kan». 15 Отсутствуют 5 строк. 1с Нет одной строки. По смыслу, возможно, следовало: «des Herrschers Trauer in Freude». 17 Пропущено ½ строки. По смыслу, возможно, следовало: «Befehlt, man solle zu mir». 18 Sic! Вместо «Gränzzen» = Grenzen, Gebiete. 19 Пропущены 3 строки.
(Hegai:) Ja, Mardochei, ich sage noch,
glükselig bist du lieber Mann zu nennen,
das+ dich der+ Himel liebt so hoch
und"*" dir das schöne Bild hat wollen gönnen.
Ich weis, mein Herze sagt mir’s zu:
Du Schönste wirst ererben Vasthi Krone.
О künftig große Köngin du,
wenn Ahasver 20 nun küßet dich,
so denk, ach, denk dann auch an mich,
gib deine Gnade mir alsdann zu Lohne!
(Esther:) Ich armes Kind, wie sol ich mich doch schikken
in deine Wort, о werther Freünd,
und+ wie sol träümen mir von solchen Glükken,
da noch viel schönre Dirnen sein, Bl. 4v
mehr werth der Königs-Kron und+ solcher Ehre?
Ich bin erzogen nur im Staub,
und+ was noch wol geschiktres an mir wehre,
das hat die Armuth ihr zu Raub
hinweg. Ich bin nur arm und+ from zu nennen.
(Hegai:) So redet zwar dein Höfligkeit,
doch der+ muß blind sein und+ nicht+ sehen können,
der nicht+ erkennt, wie überweit
mit deiner Schönheit du vorgehest andren.
Es sind 400 an der+ Zahl
der schönsten Jungfergens aus alien Ländern
alhier in dieses Schloßes Saal.
Wen aber unter die in alien Reichen
nur eine ist, die dir
an Schönheit, Ehr und+ Pracht kan gleichen
so sterb ich meiner Ehren hier.
Ich weis nicht+ waß! Bl. 5
(Mardochaeus:)-- — -- Mein edler Herr, ich bitt,
last uns mit dieser Ehr doch sein verschonet,
da ja Gefahr beylauffet mit.
Wir sind so hoher Dinge nicht+ gewohnet.
Ich hab erzogen dieses Kind
in Einfalt, Still und+ solchen Sachen,
die mann bey schlechten Leüten find.
20 Бывшее «Артаксеркс» зачеркнуто и сверху надписано: «Агасфер», л. 16 v, где еще стоит: «Артаксеркс».
Was sol mein Esther denn zu Hofe machen?
Diß zarte Haupt trägt lieber einen Blumen Kranz
als solche schwere Last der+ goldnen Krone.
Diese Augen scheüen sich vor Königs Pracht und+ Glanz,
ihr blöder+ Sinn, der fürcht sich mehr vor Spott und+ Hohne,
als daß er große Ehre hoffet und+ begehrt.
Die Finger sind gewohnt zum Spinnrad und+ zur Nadel
und+ sind drum keines…………….21
Kurz, wie soil es doch sein,
das Fürsten und+ von Adel
beherschen sol ein Burger Kind?
(Hegai:)-- — -- Wen sie die Krone trägt, Bl. 5v
wenn sie den Zepter führet,
was vor ein Fürst und+ Herr wird dann wol sein,
der+ so ein schemes Bild, in Königsschmuck gezieret,
die selbst der+ König liebt und+ ehrt,
verachten solt und+ sie nicht+ solt erhöhen?
(Mardochaeus:) Wer aber weis, ob ihr das /einst noch/ 22 wieder+fährt,
ob sie noch würdig wird, den König eins(t) zu……23
des sie nicht+ würdig ist, und+ ob sie nicht+
der+ ander+n Schönen Spott mus werden?
Gott weiß, was mir mein Herz24 zuspricht,
das+ war ihr denn ein großer Spott
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 25
(Hegai:) Was, was, ich schwere bey Ahasvérus Macht,
wenn dieser Schönheit Pracht und+ himlische Geberden
bey unsern Könige so weden sein veracht,
so sol drum ewig sein betrübet mein Gewißen 26.
Wir gönnen dir gern solche Ehre
und+ zeigen willig diß dabey;
des selbst das Glük ver+räthrisch sey
der Hirnel ungerecht auch wehre,
wenn du nicht+ würdest so geehrt
mit Krohnen, der+er du bist werth.
21 Пропущено Y-2 строки. По смыслу, возможно, следовало: «Zepters wert»" 22 Оба слова в косых скобках зачеркнуты. 23 Маленький пропуск. Следует добавить: «sehen». 24 Слово «сердце» дано в виде символического рисунка. 25 Пропущена 1 строка. По смыслу, возможно, следовало: «und mir war dies der sichre Tod». 26 Здесь обрывается немецкий текст.
(Esther:) Wohin sol dieses Zielen
daß+ ihr mich so hoch erth,
ihr liebesten Gespielen,
ich bin es traum nicht+ werth.
ich bin von schlechten Stande
und+ hab es nie gesucht.
(Mardochaeus:) Hört ohn Beschweer. Bl. 15v
Ich sahe dise Nacht im Traume streiten
zwey große Drachen zwischen gros Geschrey,
es war audi 27 Donner Knall und Blitz dabey,
und solch ein Weltgetumel,
das sich bewegte Erd und* Himel.
Darzu fing eine schwarzze dikke Wol,
erfüllt von Jammer, Furcht und+ Schrekken, Bl. 16
das heilge Gottes Volk
so grausamlich an zu bedekken,
das es sich ailes Leben
in solcher………………28
sich gänzlich het begeben,
ruften sie mächtig an den einzig wahren Gott.
Sie, da ergos sich straks aus einem kleinen Brunne
ein großer Strom ganz unverhofft und+ schnell,
die Finsterniß ver+schwand, das Elend das zerrune,
die Sonn ging wieder+ auf und+ macht auch alles hell,
das arme Gottes Volk fing an zu siegen,
ein 29 Drache siegt' auch mit,
die Stolzen musten aile unterliegen,
der+ andre Drache auch. Nun sag, ich bitt,
was denn bedeüt wol dieser Traum?
(Asaria:) Fürwar, es soil mir fehlen kaum.
Der Traum bedeüt, was du führst in Gedankken,
dein Hoffen und dein wieder Wankken, Bl. 16v
…30 und+ Blödigkeiten.
Das sind zwey Drachen, die in dir selbst streiten.
Wenn aber Artaxerx aus seinem Gnadenbrunn 31
wird einen Liebesstrohm auf Esther laßen fließen,
Alsdann wird unser Israel
in seiner finstern Elendshöl
27 В ркп. стоит: «aus». Очевидная ошибка; ср. в русском тексте: «и». 28 Пропущено ½ строки. По смыслу, возможно, следовало: «Angst und Not». 29 Перед этим словом стоит перечеркнутое «der». 30 Пропущено ½ строки. 31 Первоначально, вероятно, было: «Gnadenbronnen», рифмовавшееся с «Sonne».
aufgehen eine neüe Sonne
. . . . . . . . . . . . . . 32
Dann wird dein' Hoffnung herrlich siegen,
die Furcht ganz unterliegen.
Wer weis auch, was noch heüte sich zutregt.
(Mardochaeus:) Fürwar, es ist wol ausgelegt,
ach, aber lange noch nicht+ geschehn.
Nur aber solte noch mein altes Haupt diß33 sehn,
das Esther würde zur Königin erkohren,
so war Israels Leid auch ganz und+ gar verlohren,
und ich wär neü gebohren.
(Asaria:) Gott geb es! Freünd, ich geh', die Stund ist nun zu bethen.
(Mardochaeus:) Ich wil in gleichen Werk auch meinen Gott antreten. Bl. 17
(Asaria:) Geh' hin in Fried,
und+ du sey gutes Muths.
(Mardochaeus:) Gott geb uns bald zu hören etwas guts!
(Hegai:) Grosmachtigster Monarch, du großer Ahasver,
du liebes Ziel aller Menschen Kinder,
ohn' dem die Welt auch ohne Sone war!
So lange steht dein Reich ganz trübe
und+ kränkket sich mehr, als es ie gewohnt
ümb deiner, dir entraubten Liebe.
Ihm scheinet zwar die Sonne 34 und+ mangelt doch derMond 35.
Der Mond 35 der+ große Sonn wolt über dich ganz steigen,
verlohr den Schein und+ ist darduch ver+loschen ganz. Bl. 17v
Es mus ein ander+ Licht vor dir sich neigen,
so wird entbrenen recht erst deiner Gnaden Glanz.
Hir steth ein Bild mit Demuth ganz ver+hüllet.
Zieh du ihr ab den Flor und+ gib ihr einen Blik,
so wird von deinen Glanz sie herlich angefüllet,
und+ ihrer Tugend Schein wird heller noch zurük
(Artaxerxes:) Wie rührt mir schon das Herz diß schöne
Bild von fernen.
32 Пропущена 1 строка. По смыслу, возможно, следовало: «und von Esther Gnad und Wonne auf uns fliessen». 33 Первоначальное «noch» зачеркнуто и надписано: «diß». 34 Слово «солнце» дано в виде рисунка. 35 Слово «луна» дано в виде рисунка. 36 Пропущена 1 строка. По смыслу примерно было: «auf dich scheinen».
Ja, wol ist sie der+ Mond 37 die andern sind nur Sternen.
Entblöße denn, Göttinne,
entblöße deine Liebligkeit.
Bisher spielt Tag und+ Nacht mir schon im Sine
die Pracht, so mann von dir ausschreyt.
Laß endlich Ahasver auch sehn
das Wesen, das an Dir beliebt die ganze Welt.
(Esther:) Grosmachtigster Monarch, vor dem mein Herzze bebet, Bl. 18
auf deßen Gnaden auch mein Wil und+ Hofnung lebet!
О Herr, dem zu Gebot mus stehn,
was Lebendes nur weit und+ breit
die Erd in ihrem Zirkel helt!
Zwar meine Niedrigkeit
ist gar nicht+ werth der+ hohen Augen Blikken,
die du mir gönst izund,
und+ wie sol traümen mir von soclhen Glükken,
wen mir nur dieses ist vergunt
zu werfen mich zu deiner Gnaden Füßen.
(Artaxerxes:) Steh' Göttin auf! Auch diese Hand zu küßen,
vor der sonst ailes zittern mus,
ist dir schon frey.
(Esther:) Ich arme Magd! Was sol ich sagen?
(Artaxerxes:) Ihr Stützen meines Reichs, ihr meines Stuhles Saülen,
die ihr mir rathet selbst zu neüer Eh' zu eilen,
hört zu, ich hab eüch etwas vorzutragen!
(Memuchan:) Der+ König rede nur, wir warten! Bl. 18v
(Artaxerxes:) Ihr wißet aile wol: Es steht in meinen Garten
recht in der Mitt' ein schöner Qhlebaum
allein, und+ ümb ihn her ist ein sehr großer Raum.
Ich hab ihn zwar bisher mit Willen laßen stehen,
damit ich beßer noch möcht seine Schöne 38 sehen.
Offt hab ich auch gedacht, steht er so schön allein,
yiel schöner würd er noch bey seinesgleichen sein!
Indem ich denkke diß, so gibt des Hiïïïels Seegen,
das+ ein ver+achtes Kraut sich ümb den Baum mus legen,
der Epheü sonst gênant, der schlingt sich so ümb ihn,
das er von Wurzel auf nun gans und+ gar ist grün.
Nun steth der+ schöne Baum in doppelt schöner Würde 39,
37 Слово «луна» дано в виде рисунка. 38 Первоначальное «Früchte» зачеркнуто и надписано: «Schöne». 39 Первоначальное «Zierde» зачеркнуто и надписано: «Würde».
er gibt sein reiches öhl und+ hat auch seine Zierde.
Er grünet ümb und+ ümb nun ilïïer fort und+ fort
und+ stehet nicht+ allein, er ziert den ganzzen Orth.
Seht, was ein schlechtes Kraut vor Augenlust kan geben!
(Memuсhan:) Es müß ihr Majestät auch grünen so und+ leben!
(Charsena:) Wir merken wohl das+ Wort und+ wlinschen diß dabëy, Bl. 19
(Sethar:) das dieses schöne Bild des Königs Epheü sey!
(S î t h a r:) Ja, großer Öhlebaum, du gibst uns Ühl und+ Seegen.
Ach, stehstu einsam noch, biß sich ümb dich wird legen
der keüsch und schwankke Arm der+ Allerschönsten hier,
dann wirstu doppelt sein des großen 40 Reiches Zier.
(Artaxerxes:) Wolan, es sey denn so, die Vasthi ist gestürzzet.
Es hat die Hoffart selbst ihr Ehr undf Glük ver+kürzzet.
Besiz du ihren Stul, du aller Schönheit Pracht!
Ich zwing ein großes Reich,л du zwingest meine Macht.
(Esther:) Ach, ach, о Gott' Ô König! Mich geringen… 41.
(Artaxerxes:) Und+ warum weinstu? Bl-l9v
(Esther:) Ich bin nicht+ werth der+ Gnad.
(A rtaxerxes:) Hör, liebe mich, wie dich mein Herz 42 erwehlet hat!
Ihr Räthe, setzt ihr auf die theüre Königs Krone!
(Memuсhan :) Selig lebe dann, lebe, du Schönste der+ Schö nen!
(Charsena:) Es wolle der+ HiTael mit Gnade dich kröhnen!
(Artaxerxes:) So nimbt 43 die Demuth denn der Hoffart Pracht zu Lohne.
Gebt ihr den Zepter auch in ihre rechte Hand.
Hör, Esther, nun hat sich mein Herz 42 zu dir gewand.
Du kriegst ein großes Gut, mein Herzze, denck, zu eigen,
drum mußtu beßre Ehr und+ Treüe mir erzeigen,
als Vasthi hat gethan! bi. 20
(E sther:) Ich bin des Königs Magd,
und+ will sonst nichts+ anthun, als was ihm behagt.
Dein Augenwink sol mich zu alien Dienst regiren.
Ich wil in Niedrigkeit den hohen Stand auch führen
und+ will gehorsam sein in aller Niedrigkeit
nur ümb der+ Ehre, die du mir erzeigest heüt.
40 Первоначальное «Königs Ehr… (?)» зачеркнуто и надписано: «grössen». 41 Маленький пропуск. Следует добавить: «Magd». 42 Слсво «сердце» дано в .виде рисунка. 43 Первоначальное «trägt» зачеркнуто и надписано: «nimbt».
(und+ diß nur ümb der+ Elire, die du mir heüt anbietst)44
(Artaxerxes:) Küßt ihr die Füß, ihr Räth; und+ heist sie Königinne!
(Memuсhan:) Es wünscht dir, Königin, Glük unser Herz 45 und+ Sinne!
(Charsena:) Frau Königinne, leb und+ zeig uns deine Gnadf
(Sethan) Der Hfmel segne dich, der* dich gekrönet hat! Bl. 20v
(Atmetha:) Frau Königinne, sey ein Öhlbaum imer grime!
(Tharsis:) Ich wunsche, das das+ Glük dir, Kön’gin, selbsten diene!
(Meres:) Frau Königin, nim mich zu deinem Knecht auch hint
(Сharsena:) O sey gnädig uns, du große Königin!
(Hegai:) Besizze, Königin, besizze nun den Stat,
den dir mein Herz 45 zuvor schon längst gewünschet hat!
Laß deine Gnade mir auch so sein zugewandt,
Gleichwie dir 46 mein Herz 46 die Ehr und+ diese Kron' gegönt!
(Artaxerxes:) Komt, Rathe, geht mit mir nach meinem Fürsten-Sale
und+ seid erfreüet heut bey meinem Hochzeit-Mahle! Bl. 21
Nun Esther, schönstes Lieb, du bist nunmehro mein,
und+ diese Nacht wil ich auch ganz der deine sein.
44 Этот второй неподходящий вариант зачеркнут. 45 Слово «сердце» дано в виде рисунка. 46 «dir» надписано над строкой неправильно. Строка должна звучать так: «Gleichwie mein Herz dir Ehr…».
Комментарии
правитьТексты пьес издаются по принятым в настоящее время правилам литературоведческих публикаций с соответствующей модернизацией орфографии оригиналов и введением необходимого текстологического аппарата. В подстрочных примечаниях к текстам пьес оговариваются немногочисленные случаи украинского произношения ѣ как и. Комментирование пьес предлагается в виде относительно кратких статей — комментариев, излагающих необходимые археографические и историко-литературные сведения, представляющие интерес для общего понимания этих произведений. Обширный объем издания не позволяет вводить комментирование последовательно-построчного характера.
Артаксерксово действо
правитьТекст пьесы дошел до нас в трех списках XVII в. Один находится в ГБЛ, в рукописи Вологодского собрания (ф. 354), № 208. Второй — во Франции, в «Лионской публичной библиотеке, в рукописи № 1346 (старый шифр № 1220). Третий — в ФРГ, в Веймаре, в Тюрингенской национальной библиотеке, в рукописи Hs. Fol. 426e.
Список ГБЛ, ф. 354, № 208 — в сафьяновом переплете с золотым тиснением, в лист, размером 24,7 X 39,6 см, 79 л. Пустые лл. 21 об., 79. Бумага с филигранями „Гербовый щит с короной“ и буквами „WR“ и крест с буквами „JHS“ (Тромошш, № 386 = 1681 г., № 1242 = 1676 г.; Лихачев, № 3544 = = 1709 г. Churchill, № 410 = 1625 г. № 408 = 1671 г.). Почерков семь — скоропись последней четверти XVII в.
На л. 1 штамп „17 окт. 1919 г.“, на лл. 1, 9, 78 об. штамп Вологодской областной библиотеки и инвентарный № 451715. На л. 79 запись XIX (?) в.: „Сия книга о комеде ша Прок.“
Титульного листа нет, часть листов из середины и конца вырвана (между лл. 46 и 47, 48 и 49, 50 и 51,56 и57,73и 74,77 и 78 и после л. 78); поэтому есть пропуски в тексте IV, V и VI действий пьесы.
Рукопись подробно описана И. М. Кудрявцевым(„Артаксерксово действо“. Первая пьеса русского театра XVII в. Подготовка текста, статья и комментарии И. М. Кудрявцева». М. —Л., 1957, стр. 84—88. Далее сокращенно: И. М. Кудрявцев).
И. М. Кудрявцев обнаружил сходство почерков, бумаги и переплета Вологодского списка «Артаксерксова действа» и ряда рукописей, писаных в 1670-х годах по распоряжению царя Алексея Михайловича в Посольском приказе («Книга о сивиллах, колика быша и киими имяны и о предречениих их» 1672 г.; «Титулярник», или «Корень великих государей российских» 1672 г. — в трех экземплярах; «Книга о избрании на превысочайший престол великого Российского царствия великого государя царя и великого князя Михаила Федоровича всея Великия России самодержца» 1672 г.; «Хрисмологион, сиреч книга прореченнословная от пророчества Даниилова сказание, сония Новуходоносорова, таже о четырех монархиах вселенныя, и о ложном пророце Махмете и царствия его, потом предречение Лва, царя Премудраго, и о турках и что имат быти во грядущее время…» 1673 г.; «Книга избраная вкратце о девятих мусах и о седмих свободных художествах»; «Василиологион»; «Родословие пресветлейших и вельможнеиших великих московских князей и прочая и всеа России иепобедимейших монархов…» конца 1674 — начала 1675 г.).
Основываясь на палеографическом сходстве указанных рукописей и на показаниях архивных материалов Посольского приказа, И. М. Кудрявцев доказал, что Вологодский список «Артаксерксова действа» был изготовлен не ранее лета 1672 г. и не позднее осени 1674 г. писцами Посольского приказа по распоряжению начальника этого приказа Артемоыа Сергеевича Матвеева для царя или для царской семьи (И. М. Кудрявцев, стр. 89—99).
По предположению И. М. Кудрявцева, боярин А. С. Матвеев мог взять с собой этот роскошный список «Артаксерксова действа», будучи удален из Москвы в Верхотурье после смерти царя Алексея Михайловича в 1676 г., и оставить рукопись в Вологде или близ нее, когда возвращался в Москву из пустозерской ссылки (И. М. Кудрявцев, стр. 100—102).
Список пьесы находился затем в составе какого-то частного собрания, возможно, в библиотеке одного из дворянских имений, откуда после Великой Октябрьской социалистической революции попал в Вологодскую областную библиотеку, а оттуда — в ГБЛ (И. М. Кудрявцев, стр. 99—100).
По этому списку пьеса была издана И. М. Кудрявцевым («Артаксерксово действо. Первая пьеса русского театра XVII в.». М. — Л., 1957).
Список Лионской публичной библиотеки, M 1346 — в картонном переплете, в лист, размером 19,9 X 30,6 см, 177 л. Бумага с филигранями «Голова шута с семью бубенцами» (Лихачев, № 3542—3543 = конец XVII в.); буквы «MR» и «Герб Амстердама» (Лихачев, № 484—500 = 1650—1721 гг.). Русских почерков шесть — скоропись последней четверти XVII в.
На л. 26 запись вдоль корешка: «О друже, аще право хочеши жительствовати, должен еси всегда кончину свою воспоминати». На многих листах пометы на латинском языке, указывающие номера действ и сеней, имена действующих лиц и основное содержание некоторых отрывков.
Часть листов вырезана (между лл. 26 и 27); поэтому отсутствует текст Л действия пьесы.
Рукопись подробно описана И. М. Кудрявцевым, использовавшим и систематизировавшим данные из книги А. Мазона и Ф. Кокрона (И. М. Кудрявцев, стр. 104—113; «La Comédie d’Artaxerxès (Артаксерксово действо) présentée en 1672 au tsar Alexis par Gregorü le pasteur. Texte allemand et-texte russe publiés par André Mason… et Frédéric Cocron». Paris, 1954).
Владельцем списка пьесы вначале был, по-видимому, Лаврентий Рингубер, живший в Москве и помогавший пастору Грегори сочинять пьесу. Список содержит два текста пьесы, соответствующих друг другу, — на русском и на немецком языках. Перед текстами помещена таблица, где пересказывается основное содержание пьесы и перечисляются интермедии, которые игрались между «действами». Текстам предшествует также список действующих лиц и исполнителей. Таблица и список написаны на латинском языке (частично на немецком и русском), вероятно, рукой Лаврентия Рингубера (И. М. Кудрявцев, стр. 109).
По предположению А. Мазона и Ф. Кокрона, Лаврентий Рингубер, бывший в Париже в 1678 или 1681 гг., мог передать рукопись кому-либо и" отцов иезуитского «Общества Иисуса» или непосредственно иезуиту Менестрие (1631—1705). Последний же подарил рукопись Лионской библиотеке (см.: И. М. Кудрявцев, стр. 103).
По списку Лионской публичной библиотеки пьеса была издана А. Мазоном и Ф. Кокроном «La Comédie d’Artaxerxés (Артаксерксово действо) présentée en 1672 au tsar Alexis par Gregorü le pasteur». Paris, 1954).
Список Тюрингенской национальной библиотеки в Веймаре, Fis. Fol. 426e — в папке с мраморной бумагой, в лист, размером 21 X 33 см, 21 л. Бумага с филигранью «Голова шута». Русский почерк один — скоропись XVII в. (сходен с почерком шестого писца Вологодского списка).
Веймарский список содержит только II действие пьесы — на русском и па немецком языках. Текст II действия на немецком языке неполон (целиком только 1-я и 6-я сени; в остальном лишь первая половина 2-й сени, вторая половина 5-й сени и несколько фраз 4-й сени).
Рукопись описана К. Гюнтером, из статьи которого заимствуются приведенные здесь и далее сведения ("Das Wcimarcr Bruchstück des ersten russischen Dramas «Artaxerxovo Dejstvo» (1672). — «Studien zur Gcschichte des russischen Literatur des 18 Jahrhurduls», fed. III. «Deutsche Atademic der Wissen-schaften zu Berlin. Veioinintlichen des Instituts für Slawistik», N 28/111, Berlin, 1968, S. 124—125. В группе древнерусской литературы Института мировой литературы им. А. М. Горького АН СССР y ранится перевод этой работы К. Гюнтера, сделанный В. Д. Кузьминой. Далее сокращенно: К. Günther).
Веймарский список, в палеографическом отношении близкий к Вологодскому, К. Гюнтер датирует 1672—1676 гг. Остается неизвестным, когда и как рукопись попала в Германию. По предположению К. Гюнтера, список мог привезти Лаврентий Рингубер, или его сыновья, или же сын доктора Блюментроста, отчима Грегори и лейб-медика царя (К. Günther, S. 127—131).
По Веймарскому списку отрывок пьесы был издан К. Гюнтером (К. Günther, S. 141—178).
Таким образом, в настоящее время нам известно пять текстов «Артаксерксова действа» — три русских и два немецких. Соотношение русских и немецких текстов определено И. М. Кудрявцевым. На основе документальных данных и того, что «довольно значительное количество строк русского текста — явные и буквальные переводы с немецкого», исследователь пришел к убедительному выводу: «Факт зависимости русского текста от текста немецкого можно считать почти неопровержимым» (И. М. Кудрявцев, стр. 69—70; 75—78; 306, 307).
Однако ни один из дошедших до нас немецких текстов не является общим протографом всех известных русских текстов пьесы. Как в Лионском, так и в Веймарском списке немецкие тексты написаны позже, чем русские, и применительно к русским текстам, а не наоборот (И. М. Кудрявцев, стр. 70; К. Günther, S. 127). К тому же сами немецкие тексты не зависят друг от друга (К. Günther, S. 125—126). По-видимому, все русские тексты независимо от немецких, а немецкие независимо от русских и друг от друга восходят к недошедшему до нас общему немецкому протографу.
Ни один из русских текстов пьесы не является тем, к которому бы восходили остальные русские тексты.
Соотношение Вологодского и Лионского списков выяснено И. М. Кудрявцевым. Сопоставление показало их тесную близость, вплоть до сходных ошибок и сходного расположения текстов на листах рукописей. Но одновременно было выявлено «разное воспроизведение одних и тех же особенностей (или ошибок) протографа в обоих списках» (И. М. Кудрявцев, стр. 113—120).
Русский текст Веймарского списка был изучен К. Гюнтером. Исследователь указал на близость Веймарского списка Вологодскому и на их независимое восхождение к общему протографу («Manchmal bringt M eine korrek-tere Lesart, aberesgibt such Stellen, die in W richtig und im M falsch sind. In einigen Fallen haben W und M die gleichen unrichtigen Lesarten». — K. Günt-her, S. 136).
Ввиду недостаточности данных остается нерешенным вопрос о соотношении русских текстов Веймарского и Лионского списков. Как уже говорилось, оба списка дефектны, но удивительно точно дополняют друг друга. Веймарский список содержит только второе «действо» пьесы, пропущенное в Лионском списке; последний содержит зато все остальные «действа».
Однако независимо от того, составляют ли Веймарский и Лионский списки один список или являются частями двух разных списков, русские тексты пьесы восходят к общему русскому протографу, а тот восходит к протографу немецкому, но не как точный перевод, а как переработка немецкого.
В данном издании пьеса публикуется по Вологодскому списку ГБЛ (обозначен буквой М, т. е. «Московский»), потому что Вологодский список полнее Веймарского и, по наблюдениям И. М. Кудрявцева, более тщательно передает текст протографа, чем Лионский список. Разночтения даются по спискам Лионскому (обозначен буквой Л) и Веймарскому (обозначен буквой. В).
Так как в Вологодском списке есть пропуски, данное издание, следуя за изданием И. М. Кудрявцева, допускает заполнение пропусков соответствующими отрывками из Лионского списка, что оговаривается в подстрочных примечаниях. Раскрытие титл и внесение надстрочных букв в строку производится аналогично изданию И. М. Кудрявцева, но без употребления квадратных скобок и без добавления мягкого знака к частице «ж».
Первое представление «Артаксерксова действа» состоялось 17 октября 1672 г. Эту дату называет Лаврентий Рингубер в своих «Записках о поездке в Россию» («Relation du voyage en Russie fait en 1684 par Laurent Rinhuber…» Berlin, 1883, S. 29).
На представлении присутствовал царь Алексей Михайлович. По словам И. М. Кудрявцева, «нет оснований отклонять предположение, что пьеса шла на русском языке», так как немцы — исполнители основных ролей уже давно жили в Москве, а перед постановкой пьесы актеры из Немецкой слободы занимались изучением русского языка (И. М. Кудрявцев, стр. 71—75).
По предположению И. М. Кудрявцева, в перерыве между действиями пьесы разыгрывались интермедии, в том числе сцены между мужем и женой, а вся пьеса заканчивалась эпилогом типа эпилога в «Темир-Аксаковом действе» (И. М. Кудрявцев, стр. 41, 64—65, 299. О подготовке первого спектакля и его дальнейших повторениях см. стр. 9—31).
Автором «Артаксерксова действа» был магистр Иоганн-Готфрид Грегори, пастор лютеранской кирки в Немецкой слободе Москвы, человек образованный и литературно одаренный, известный не только начальнику Посольского приказа, но и, возможно, самому царю. Авторство Грегори подтверждается документами Посольского приказа и свидетельствами современников, а также сведениями о литературной деятельности Грегори и содержанием пьесы. Помощниками Грегори в сочинении пьесы являлись ассистент лейб-медика царя Лаврентий Рингубер и, вероятно, сам лейб-медик Лаврентий Блюментрост и, возможно, учитель Юрий Гибнер, будущий руководитель придворного театра (И. М. Кудрявцев, стр. 11—14, 18, 20—21, 67—68).
Источниками Грегори, написавшего пьесу стихами на немецком языке, послужили следующие произведения: лютеранская Библия в немецком издании XVII в.; «Книга Есфирь» и «Псалтирь» на древнееврейском языке; «Иудейские древности» Иосифа Флавия; «История в девяти книгах» Геродота; басни Езопа в латинском и греческом изданиях XVI—XVII вв., вероятно, в немецком переводе; «Комедия о царице Есфири и гордом Амане», изданная в сборнике «Engelische Comoedien und Tragedien» 1620 г.; немецкие духовные песнопения. Кроме того, Грегори использовал некоторые сюжеты античной мифологии (об источниках пьесы см.: И. М. Кудрявцев, стр. 42—44, 50—54, 311—329).
Грегори творчески перерабатывал свои источники и создал не компиляцию, а новое произведение: «…из многочисленных драм об Есфири XVI и XVII столетий (до 1672 г.) ни одна … не может считаться оригиналом, ни даже прототипом „Артаксерксова действа“. Насколько мы можем судить, текст, приписанный пастору Грегори, среди всех этих произведений является оригинальным и своеобразным произведением» (A. A. Maзон. «Артаксерксово действо» и репертуар пастора Грегори. — ТОДРЛ, т. XIV. М. — Л., 1958, стр. 358).
Перевод пьесы на русский язык местами превратился в ее переделку, так как русские переводчики иногда неточно понимали смысл немецкого текста, а в некоторых случаях сознательно изменяли его смысл, приближая к условиям русской жизни. Переводя библейские цитаты и выражения, они обращались, по-видимому, к Библиям, изданным в Остроге в 1580—1581 гг. и в Москве в 1663 г. Перевод разных частей пьесы был осуществлен с различной степенью тщательности. Начало пьесы, особенно первое действие, переведено с большим умением, — почти целиком стихами, с нередким употреблением типично русских выражений. Затем качество перевода резко ухудшается. Встречаются в русском тексте и полонизмы (И. М. Кудрявцев, стр. 76—81).
Как полагает И. М. Кудрявцев, над переводом пьесы, очевидно, работало несколько сотрудников Посольского приказа, среди которых могли быть и стихотворцы. В числе переводчиков, возможно, находились подьячий Посольского приказа Петр Долгово, который принимал участие в составлении перечисленных выше книг, «сделанных» в Посольском приказе, и польский шляхтич Иван Поборский, учитель сына боярина А. С. Матвеева (ср.: И. М. Кудрявцев. Издательская деятельность Посольского приказа. (К истории русской рукописной книги во второй половине XVII в.)-- «Книга. Исследования и материалы». Сборник VIII. М., 1963, стр. 242—243).
Во вступительной статье уже говорилось, что эта пьеса отвечала политическим обстоятельствам своего времени. На одном из примеров этого, не замеченном исследователями, остановимся подробнее.
Дело в том, что авторы не случайно сочинили пьесу на тему из жизни Персии, хотя бы древней. В предисловии к пьесе упоминается и современная Персия, так как авторы просят царя оказывать милость не только Персии, но и немцам. «Тогда не на Персию лучь своего милосердна послеши, — обращаются авторы к Алексею Михайловичу, — но во время оно да будут Артаксерксовы люди точию немцы» (л. 2 об.).
«Артаксерксово действо» было сочинено в то время, когда правительство Алексея Михайловича особенно интенсивно стремилось наладить дружественные отношения с Персией. «В последней трети XVII в., — пишет один из исследователей этого вопроса, — …опасность со стороны Турции заставила царское правительство смотреть на Персию, как на дружественное государство, могущее оттянуть часть турецких сил от русских границ» (Е. С. Зевакин. Персидский вопрос в русско-европейских отношениях XVII в. — «Исторические записки», 8. (М., Изд-во АН СССР, 1940, стр. 157).
В 1660—1670-е годы между Россией и Персией активизируются дипломатические отношения. В обе стороны следуют посольства с богатыми дарами. Так, в 1660 г. царю из Персии был привезен престол, украшенный алмазами и различными драгоценностями. В 1662 г. царь Алексей Михайлович отправил персидскому шаху богатую кровать, по замечанию И. Е. Забелина, самую дорогую кровать в Москве XVII в. В 1663 г. в Москве по велению царя сделали для персидского шаха громадный орган в десять голосов, доставленный затем в Персию (С. М. Соловьев. История России с древнейших времен, кн. 6 (т. XI—XII). М., 1961, стр. 565; И. Е. Забелин. Домашний быт русского народа в XVI и XVII ст., т. 1, ч. 1. Изд. 4. М., 1918, стр. 274; Дм. Цветаев. Протестантство и протестанты в России до эпохи преобразований. М., 1890, стр. 735).
Незадолго до создания «Артаксерксова действа» русско-персидские отношения стали более тесными. В 1667 г. Россия заключила договор с Армянской компанией в Персии о вывозе всего персидского шелка исключительно в Россию. В 1668 г. к шаху было послано посольство с царскими грамотами об этом (а также для того, чтобы побудить шаха выступить против Турции). Подобный договор был равносилен русско-персидскому торговому договору; причем с казны шаха не брали пошлин (Е. С. Зевакин. Указ. соч., стр. 158; А. А. Зонненштраль-Пискорский. Международные торговые договоры Персии. М., 1931, стр. 100).
Правда, восстание Степана Разина несколько затормозило активное развитие русско-персидских связей. «После восстания Разина, — пишет Е. С. Зевакин, — произошло некоторое охлаждение в русско-персидских отношениях. Недовольство шаха отказом царского правительства компенсировать понесенные персами убытки повлекло временное прекращение присылки персидских послов в Россию, несмотря на то, что царь продолжал отправлять своих посланников и гонцов» (Е. С. Зевакин. Указ. соч., стр. 158—159).
За четыре месяца до постановки «Артаксерксова действа» в июле 1672 г., когда уже велись приготовления к спектаклю, в Посольском приказе состоялся созыв выборных торговых людей по поводу закрепления условий договора с упомянутой Армянской компанией. Когда в конце 1672 г. в Москву приехал представитель из Персии, то боярин Л. С. Матвеев предъявил ему обвинение в нарушении договора (вспомним неоднократное упоминание в «Артаксерксовом действе» о том, что в Персии указы, раз утвержденные царем, уже не меняются: «персидский закон есть — никогда разрушати, еже царь едино повеле иаписати». —Л. 78; ср. еще л. 9). В феврале 1673 г. русско-персидский торговый договор был подтвержден (С. М. Соловьев. Указ. соч., стр. 569—570; А. А. Зонненштраль-Пискорский. Указ. соч., стр. 82).
Первая пьеса русского театра писалась в самый разгар русско-персидских переговоров; к тому же авторы пьесы находились «в ведомстве» того учреждения, которое эти переговоры вело. Глава Посольского приказа А. С. Матвеев, участвуя в переговорах, находил время следить и за ходом подготовки театрального представления. Подобные обстоятельства, думается, сыграли роль в выборе темы первой и последующих пьес.
Кроме политических обстоятельств, авторы пьесы учитывали образ жизни и интересы московского двора. Тема «Артаксерксова действа» была удачно выбрана еще и потому, что сюжет библейской «Книги Есфирь» пользовался особенно большим распространением в Москве 1670-х годов, когда события из легенды об Есфири начали изображать в царских дворцах (в новых царских «постельных хоромах», в хоромах царицы Коломенского дворца, в Измайловском дворце) и излагать в стихотворной форме: монах Мардарий Хоников в стихах к «Библии» Пискатора 1674 г., Симеон Полоцкий во «Френах о смерти царицы Марии Ильиничны» и в «Гусли доброгласиой» (см.: И. М. Кудрявцев, стр. 34—39).
Отмечается также отражение в пьесе увлечения царя Алексея Михайловича соколиной охотой, отражение придворного «чина» поведения, суеверности верхов русского общества XVII в., роли думных дьяков при дворе, наконец, отражение деятельности придворных врачей (И. М. Кудрявцев, стр. 49-50, 54—56, 304, 309, 326—327).
Предисловие к пьесе дает нам основание судить о том, какое впечатление при дворе произвел новый жанр. Зрители, по-видимому, испытывали острое чувство «живости» показанных им героев, как бы существующих наяву. Известно, что на представлении одной из пьес царь, не вставая, — просидел десять часов подряд. Авторы пьесы, начиная с Грегори, в своих предисловиях предупреждали царя и зрителей о «живости» персонажей как об особенности нового развлечения. Грегори представлял Артаксеркса царю следующим образом:
Сей есть потентат пред вами жь, о царю, себя хотя явити,
иже вящше лет двутысящ во гробе заключен есть…
Се предстоит Артаксеркс, пришед от Медии и Персии…
Что же есть дивно,
яко Артаксеркс, аще и мертв, повелению твоему последует?
Твое убо державное слово того нам жива представляет…
(л. 2)
Если Грегори, льстя царю, ловко объяснял, что «живость» Артаксеркса появилась в результате повеления царя, то в «Темир-Аксаковом действе» подобная черта персонажей уже объявлялась достоинством, вытекающим из самой природы «комедий». «Велеможнейший монарх, — обращается автор или авторы в предисловии, --… и для того камедия нарицается мастерством, потому что она … живых персон в речении и ризах показывати… приводит» (л. 1).
Подобное впечатление «живости» персонажей позволяло автору «Жалобной комедии об Адаме и Еве» трактовать пьесу как зеркало, отражающее поступки людей, — «в зерцале россмотримся…» (стр. 1353), а Симеону Полоцкому совершенно недвусмысленно говорить, что все описываемое как бы происходит на самом деле:
О блудном сыне вся речь будет наша,
аки вещь живу, узрит милость ваша
(л. 601 об.)
Так обещает он зрителям «Комидии притчи о блуднем сыне». То же повторяет он в пьесе «О Навходоносоре царе»:
То комидийно мы хощем явити
и ако само дело представити…
(л. 617 об.)
В этом отношении отличие «Артаксерксова действа» от остальных пьес выражается в том, что Грегори, будучи первым, постарался убедительнее оговорить непривычную для царя и царского двора «живость» персонажей. Он не только сослался на якобы имевшее место «повеление» царя, но тут же и развенчал «живого» Артаксеркса, чтобы не возникло нежелательного впечатления о соответствии между персидским владыкой и русским царем. Грегори счел нужным специально подчеркнуть казалось бы самоочевидное: то, что «живой» Артаксеркс — это «отрок», исполняющий роль монарха" Очевидно, в то время подобное пояснение было необходимым.
Сего же Артаксеркса власть, аще бысть велика,
обаче ныне несть подобна,
Яко же бе прежде, весь его сигклит ныне суть дети,
дело бо его величества, власть, славу и чин
есть, о царю, по изволу твоему сему заимоданно…
Твое убо державное слово того нам жива представляет
во образе отрока … (л. 1)
Можно задать вопрос, как Грегори, сочинявший первую драму для русского театра, мог предвидеть ту сторону спектакля, которая затронет воображение царя. Ведь таких зрелищ при дворе еще не было. Здесь возможны разные предположения, из которых наиболее вероятно то, что предисловие, оговаривающее «живость» персонажей, могло быть написано после первой постановки «Артаксерксова действа» 17 октября 1672 г.
Вместе с тем постановка «Артаксерксова действа» свидетельствовала о некоторой подготовленности русских зрителей к ее восприятию. Довольно-сложная драматургическая форма, с рядом ее условностей, оказалась вполне доступной, хотя зрителям, конечно, помогало и знание библейского сюжета.
Приведем пример, показывающий не только драматургическое мастерство Грегори и его помощников, но и определенный уровень культуры восприятия у русских зрителей. Действие в пьесе отнюдь не целиком развивалось на глазах у зрителей. О многом приходилось сразу догадываться по ходу пьесы; одного знания Библии было недостаточно. Например, в первом действии «Артаксерксова действа» непрерывную линию в развитии событий можно было понять, усвоив, что по ходу пьесы не все речи персонажей сообщаются зрителям. Артаксеркс, лишив царского венца гордую царицу Астиньг посылает «спальников» известить царицу о своем приговоре, но соответствующей речи «спальников» к царице в пьесе нет. Следующая «сень» (явление) пьесы начинается так, словно «спальники» где-то за сценой уже передали царице слова царя, и она, выйдя на сцену, лишь переспрашивает:
Сице ли я, Астинь, пребуду отверженна?
Изверженна еси ты и всеми посмеянна
(л. 8 об.)
Можно было бы заподозрить дефект (пропуск) в этом месте текста пьесы,, если бы подобный прием не использовался многократно на всем протяжении «Артаксерксова действа». Например, во втором действии отсутствует речь. Мардохея к друзьям о том, что Есфирь увезли в царский дворец. Новая, «сень» как бы вводит в середину беседы Мардохея с друзьями.
Что глаголеши, Мардохей? И Есфир ли взята есть ко двору царя нашего?
Увы мне! Взята есть! Мне увы!
(л. 15)
Сходным образом начинается несколько «сеней» в третьем действии. Так, Артаксеркс спрашивает: «Любимая супруга, кто ти сие открыл есть?» (л. 29 об.), и зрители должны были догадываться, что Есфирь где-то за сценой уже предупредила Артаксеркса о готовящемся убийстве его.
В четвертом действии одна из «сеней» также начинается не с речи вестника, а с вопроса того лица, которому уже передана весть.
И наша царица к царю ся подвигла?
Есть так, аз видех. Меня к тебе послала
и в своем шествии сказати велела…
(л. 104 об. рукописи Лионской публичной библиотеки, № 1346)
Количество примеров подобного рода можно увеличить. Для Грегори и его помощников такой способ намеренных «умолчаний» являлся, по-видимому, излюбленным приемом усиления занимательности и динамичности-пьесы, встречавшим несомненное понимание царя и придворных, раз постановка пьесы повторялась неоднократно.
Таким образом, изложенные выше наблюдения в тон или иной степени иллюстрируют связь первой пьесы русского театра с политической и идеологической жизнью России 70-х годов XVII в. и с культурными запросами царя и царского двора того времени.
- ↑ Текст точно воспроизводит издание списка, осуществленное проф. А. Мазоном и Ф. Кокропом («La comédie d’Artaxerxes», Paris, 1954). Обращение к царю (Prologus) дается полностью, как оно восстановлено проф. Мазоном, по автографу Грегори (указ. изд., стр. 56, примеч. 1). Поскольку действующие лица в списке не указываются, их реплики разделены между собой интервалами.