Аравия и её обитатели/ЖО 1874 (ДО)

Аравия и ее обитатели
авторъ Вебер, переводчикъ неизвѣстенъ

Оригинал: нѣмецкій, опубл.: 1874. — Источникъ: az.lib.ru • (Съ нѣмецкаго изъ Вебера).
Текст издания: «Живописное Обозрѣніе», №№ 23, 25, 28, 29, 1874.

АРАВІЯ И ЕЯ ОБИТАТЕЛИ.

(Съ нѣмецкаго изъ Вебера).

Свойства страны. Аравія, составляющая юго-западный полуостровъ Азіи, занимаетъ болѣе 50,000 кв. миль, и граничитъ къ югу — Бабельмандебскимъ проливомъ; чрезъ глубоко вдающіеся заливы съ запада и востока она отдѣляется отъ континента, а къ сѣверу ограждается громадной песчаной пустыней. Соединяясь съ Африкой на сѣверо-западѣ, у Суэзскаго перешейка, полуостровъ Аравія, по своему положенію и свойству, составляетъ какъ бы «родственную связь» между Африкой и остальной Азіей. Тотъ горный хребетъ, который тянется вдоль берега, отъ Сиріи до Бабельмандеба, иногда такъ близко подходитъ къ берегу, съ своими непривѣтливыми скалами красноватаго камня, что волны Краснаго моря омываютъ его; мѣстами же эта горная гряда такъ удаляется отъ берега, что образуетъ собой громадную плоскую возвышенность. Изъ средины этой большой горной цѣпи, отдѣляется вѣтвь, которая простираясь отъ Таифа до Персидскаго залива, раздѣляетъ Аравійскій полуостровъ на двѣ равныя части. Центръ составляетъ громадная равнина, гдѣ, среди горныхъ хребтовъ и голыхъ скалъ, лежать широкія песчаныя пустыни, въ которыхъ нѣтъ ни дерева, ни куста, чтобы защитить отъ палящихъ лучей южнаго солнца, гдѣ рѣдко, рѣдко встрѣчается ключъ, или зарывающійся въ пескахъ источникъ, огибающій иногда богатый растительностью и пальмами оазисъ, весело выдающійся среди этой безконечной, непривѣтливой пустыни.

Оазисъ — или островъ песчанаго моря — служитъ пастуху пастбищемъ для его стадъ, купцу — отдыхомъ для самаго и для навьюченныхъ верблюдовъ; но здѣсь же, вмѣсто освѣжающаго воздуха, нерѣдко поднимаются вредныя испаренія, крутятся съ неимовѣрною силою песчаныя вьюги, уничтожающія все на своемъ пути, и тутъ же отъ соленой и селитряной воды, отъ раскаленой почвы, и отъ отвѣсныхъ лучей палящаго солнца, неминуема смерть тому, кто, по незнанію этого зеленѣющаго острова, все далѣе и далѣе заходитъ въ него. Описываемая пустыня не имѣетъ никакихъ значительныхъ потоковъ, которые орошали бы землю и дѣлали возможнымъ сообщеніе съ другими странами, здѣсь нѣтъ плодородныхъ долинъ, и взоръ напрасно будетъ искать отрадной тѣни лѣсовъ. Ручьи, стекающіе съ горъ, поглощаются жаждущей землей, здѣсь, какъ рѣдкость, растенія тамариндъ и акація; пуская свои корни въ щели утесовъ, они поддерживаются ночною росою; колодцы и источники составляютъ какъ бы тайное сокровище пустыни. Однако ежегодно послѣ зимняго дождя, надъ песчаной плоскостью раскидывается роскошный природный коверъ, испещренный травой и цвѣтами, но отъ сильнаго жара онъ скоро пропадаетъ, и только послѣ слѣдующаго періода дождя, является снова въ полной силѣ. Единственное богатство, высочайшее земное благо для жителей этой пустыни составляютъ верблюдъ, да гордая и быстрая лошадь. Верблюдъ, весьма сильное и терпѣливое животное, можетъ быть въ дорогѣ въ песчаныхъ пустыняхъ Африки и Аравіи нѣсколько дней безъ пищи, питья и сна и составляетъ для жителей драгоцѣннѣйшій и священный даръ природы. Человѣкъ употребляетъ мясо и молоко верблюда въ пищу, его шерсть на одежды и палатки, мочу на выдѣлку соли, а пометъ на топливо. Съ какою удивительною заботливостью и любовью аравитянинъ ухаживаетъ за лошадью, какъ строго соблюдаетъ чистоту ихъ развода и происхожденія — извѣстно каждому.

Счастливая Аравія. Греки и римляне говорятъ о Каменистой, Песчаной и Счастливой Аравіи, но ея жителямъ это подраздѣленіе было неизвѣстно. Аравитянинъ простиралъ свое отечество на столько, на сколько могли распространиться его стада, и на сколько соплеменники его могли утверждать о дальности границъ своего мѣстопребыванія. Однако подраздѣленіе это имѣетъ нѣкоторыя данныя къ свойству страны. Только сѣверная, Каменистая Аравія, пересѣченная обнаженными гранитными скалами, съ Петрой, блестящей столицей Набатарскаго царства была занята греками и римлянами. Внутренняя же пустынная страна, гдѣ блуждали кочующія племена со своими стадами, подъ начальствомъ наслѣдныхъ племенныхъ вождей, была неизвѣстна. Даже объ этой скалистой землѣ Хедніа, которая спускалась къ восточному берегу Краснаго моря, и по плодородію своихъ долинъ и горныхъ уступовъ, названа была по всей справедливости Аравіей-счастливой, гдѣ тропическая атмосфера смягчалась свѣтлымъ горнымъ воздухомъ, и вѣтеръ, дующій съ океана, способствовалъ созрѣванію дорогихъ плодовъ, гдѣ поспѣвали пшеница и дурра, сахарный тростникъ и всегда зеленѣющее и цвѣтущее кофейное дерево, гдѣ гранатъ, фиги и каштаны восхищали взоръ, гдѣ ладанъ наполнялъ воздухъ благоуханіемъ, и гдѣ, съ сѣдой древности, кипѣли морская и караванная торговля, даже и объ этой Счастливой Аравіи, европейцы имѣли самыя скудныя свѣдѣнія. Это широкое пространство земли между большой тянущейся съ сѣвера — горной цѣпью, и Краснымъ моремъ, состоитъ изъ маленькихъ горныхъ хребтовъ, которые, возвышаясь одинъ надъ другимъ, удаляются отъ берега туда, гдѣ гранитныя возвышенности главной цѣпи превышаютъ все.

Жители и города. Народъ Гомериты состояли подъ владычествомъ христіанъ абиссинцевъ, но съ помощію персовъ освободились отъ чуждаго ига. Этимъ именемъ древніе называли жителей счастливой Аравіи. Къ нимъ принадлежали: миніеры съ большимъ городомъ Маккорабою (Меккою), темунденеры съ Ятриппою, нынѣшней Мединой, сабехры, съ древне-извѣстнымъ городомъ Сабою или Маребомъ, катромиты на южномъ берегу, о которыхъ уже Плиній разсказываетъ удивительныя вещи. Хотя описанія Страбона, Діодора и др. могутъ быть не совсѣмъ вѣроятны, потому что онѣ составлены по древнѣйшимъ сказаніямъ, по онѣ все-таки доказываютъ, что жители Счастливой Аравіи еще въ отдаленной древности обладали большими городами съ богатыми храмами и дворцами, превосходили образованіемъ своихъ соплеменниковъ въ пустынѣ, и всѣ дорогія произведенія своей страны сбывали чрезъ внутреннюю торговлю въ Вавилонъ, Египетъ, сирійскимъ и эѳіопскимъ племенамъ и вообще успѣли обогатиться. То, что древніе писатели говорятъ объ учрежденіяхъ и постройкахъ аравійскихъ городовъ, подтверждаютъ развалины Мареба, Пакаба, Хадшара, Мисената и др.

Главный городъ Саберовъ — Маріаба, говоритъ Страбонъ, лежитъ на горъ, изобилующей деревьями, имѣетъ короля, какъ главу управленія и другихъ членовъ; выходить изъ замка ему не дозволяется. Съ женской роскошью живетъ не только онъ — король, но и всѣ его приближенные. Народъ занимается земледѣліемъ или торговлей пряныхъ кореньевъ, которыхъ здѣсь такъ много, что ихъ употребляютъ иногда вмѣсто топлива. У саберовъ ростетъ ларимнъ, благоуханный ѳиміамъ. Чрезъ эту торговлю жители сдѣлались самыми богатыми и пріобрѣли множество золотыхъ и серебряныхъ вещей, какъ напр. кроватей, треножниковъ, мисокъ, чашекъ идр. хозяйственныхъ принадлежностей. Даже двери, стѣны и потолки украшены были слоновой костью, золотомъ, серебромъ и драгоцѣнными камнями. Когда распространилось владычество Рима на Сирію и Мессопотамію, то цвѣтущее состояніе Аравіи упало, караваны были уничтожены, а большіе города разорены. Вслѣдствіе этого жители Іемена (аздиты) были принуждены выслать свое излишнее населеніе, которое и отправилось къ сѣверу искать себѣ пристанища. Часть этого народа остановилась у Мекки и Медины, другая же основала на персидской границѣ государство Хиръ, гдѣ вскорѣ возникло блестящее княжество, прославившееся музыкой и поэзіей.

Жители пустыни. Пребываніе поколѣніи или племенъ было сначала внутри полуострова, къ сѣверу и востоку отъ высокаго горнаго хребта. Въ то время, «какъ жители городовъ» гадзеры или гаддези, живя въ плодоносныхъ долинахъ, вполнѣ наслаждались всѣми благами жизни, а вмѣстѣ съ преимуществами и образованіемъ, заимствовали испорченность и недостатки, какъ напр. лѣность, роскошь, за что ихъ порицалъ и Страбонъ, полунагіе сыны пустыни, бедуины, бродившіе по.степямъ со своими стадами овецъ и барановъ, съ верблюдами и лошадьми, вели продолжительныя войны съ сосѣдними народами за обладаніе какимъ либо колодцемъ, дѣлали набѣги, поддерживая свое существованіе добычей или мировой сдѣлкой, выручая деньги или караваны, и среди бѣдности и лишеній развили силу и подвижность тѣла, сохранили отцовскіе правы, сохранили простоту и умѣренность, но не утратили пыла страстей южныхъ дѣтей природы. У сарациновъ, какъ утверждаетъ А. Марселій (14,4), всѣ безъ исключенія военные люди, полунагіе, покрытые до бедра разноцвѣтной одеждой; они кочуютъ толпами на своихъ быстрыхъ лошадяхъ и терпѣливыхъ верблюдахъ, то миролюбиво, то непріязненно. Ни одинъ изъ нихъ не возметъ плуга, не посадитъ дерева, и вообще не станетъ искать себѣ пропитанія земледѣліемъ; живутъ они безъ дома, безъ надежнаго жилища, безъ закона. Недолго остаются и сарацины на одномъ мѣстѣ, вся ихъ жизнь проходитъ въ постоянныхъ переселеніяхъ. Пища ихъ состоитъ большею частію изъ дичи и молока, въ чемъ у нихъ полное изобиліе, а также изъ кореньевъ и живности, если только они могутъ ее поймать. Я самъ видѣлъ нѣкоторыхъ изъ ихъ племени, которымъ употребленіе овощей и вина было положительно неизвѣстно.

Особенность аравитянъ. Втеченіи нѣсколькихъ столѣтій, аравитяне бывали то отважными морскими разбойниками, бичемъ, наводившимъ ужасъ на страны у Тигра, Ефрата и Сиріи, то становились союзниками въ войнахъ между Востокомъ и Западомъ, нерѣдко рѣшавшіе участь битвъ, это были потомки Эдома и колоссальной расы амаликитянъ, которые, какъ говоритъ преданіе, основали городъ пророка Мекку, на источникѣ Цемъ-Цемъ, въ жаркой долинѣ, у довольно высокой скалы. Далѣе мы узнали медіанитовъ, кедреровъ, и воинственныя толпы пабатаровъ. Всѣ они принадлежатъ къ роду Семсъ, и ведутъ, свое происхожденіе отъ Измаила, сына Авраама и Агари. Измаилъ былъ почитаемъ не только какъ праотецъ всѣхъ измаильтянъ, но и какъ учредитель весьма древняго поклоненія божеству въ Меккѣ, той кубической формы Каабѣ, съ чернымъ камнемъ, который архангелъ Гавріилъ принесъ съ неба строителю, и который составляетъ предметъ почитанія и поклоненія всѣхъ вѣрующихъ и служитъ притягательной силой безчисленныхъ пилигримовъ. Всѣ эти поколѣнія, и другія племена, какъ бы онѣ враждебно не относились другъ къ другу, жили все-таки одними нравами и обычаями, имѣли одинаковыя достоинства и недостатки; сходство же языка, религіи и народной особенности указываетъ на нихъ, какъ на членовъ одной и той же громадной семьи; замкнутые положеніемъ своей недоступной земли, аравитяне могли болѣе, чѣмъ другіе народы, сохранить свой національный характеръ, и удержать природныя наклонности отъ посторонняго вмѣшательства. Болѣе всего преобладала въ аравитянахъ гордость, потому что они не бывали ни подъ чьимъ игомъ, такъ что и завоеванія персовъ, македонянъ и римлянъ прерывались у аравійскихъ границъ; полная свобода и независимость переходила отъ отца къ сыну и вкоренялась все болѣе и болѣе. Эта особенность жизненнаго пути, вслѣдствіе чего потомки Измаила остались гордыми, отважными и любящими свободу, и положеніе ихъ земли были причиною того, что они остались безъучастны ко всемірной исторіи, и нѣсколько столѣтій могли сохранить свои патріархальные нравы и обычаи отъ хорошаго и дурного вліянія, могущаго произойти отъ образованной жизни.

Поколѣнія и родъ. Тѣ явленія и характеристическія черты симитическаго поколѣнія, которыя намъ такъ наглядно и живо переданы чрезъ преданія и разсказы, чрезъ исторію и поэзію, вѣрно сохранены аравитянами до самыхъ временъ Магомета. Поколѣнія образовывались изъ семействъ, глава которыхъ былъ отецъ или первенецъ. Какъ у израильтянъ, въ первыя столѣтія, такъ и у аравитянъ — въ главѣ поколѣнія стоялъ первенецъ изъ старшаго семейства, которое происходило тоже отъ первенца праотца, давшаго имя цѣлому поколѣнію и господствовавшему надъ ними съ полною властью. Уваженіе къ князю поколѣнія (смиръ) основывалось на сочувствіи къ юнымъ членамъ передъ первенцами. Сторону князя держали главы остальныхъ родовъ (шейхи), по совѣту и согласію которыхъ князь рѣшался на войну или миръ, разбиралъ спорные вопросы и ставилъ молодежь подъ свое знамя, чтобы вести ихъ на поле битвы. На отвѣтственности главнаго начальника лежало — созывать прочихъ членовъ поколѣнія, заботиться о нихъ, отдавать приказанія во время войны и дѣлить между ними добычу. Во всемъ была простота: жилище аравитянина — палатка, одежда его — плащъ и шерстяная рубашка, орудіе — верблюжье сѣдло, кожаный мѣшокъ для воды и таганъ; оружіе — мечъ, копье, шлемъ и панцирь.

Кровавая месть. Нѣсколько поколѣній рѣдко соединялось, обыкновенно онѣ относились враждебно одно къ другому; гордясь своей свободой и независимостью, онѣ не признавали подчиненія, если оно не происходило отъ родства. Не было никакой законной силы и побудительной мѣры для непокорныхъ. Но тѣсная связь семействъ, чрезвычайно развитое чувство чести и стыда, и уваженіе къ старшему въ поколѣніи, основанное не по принужденію, а на сознаніи въ своемъ предводителѣ преимуществъ ума, смѣлости, опыта и богатства, смягчали иногда недостатки законности. Сознаніе, что цѣлыя семейства соединены для чести и безопасности своихъ меньшихъ собратовъ, было оградой противъ своеволія и насилія. Отъ вражды между поколѣніями возникали поэзія и преданія, а именно — когда во время распрей и раздоровъ, аравитяне, собравшись толпами, проводили звѣздныя ночи въ веселыхъ разговорахъ и пѣсняхъ. Съ гордостію разсказывали они, какъ нападали на непріятеля, отмстивъ за своихъ убитыхъ собратовъ, какъ выводили своихъ плѣнныхъ и расхищали добычу. Въ правилахъ чести и кровавой мести, священною обязанностію каждаго семейства, и цѣлаго поколѣнія, было мстить за своихъ павшихъ, до тѣхъ поръ пока число погибшихъ уравновѣшивалось, или пока долгъ крови смывался примиреніемъ. Малѣйшее покушеніе начесть старшихъ, на покровительствуемыхъ младшихъ, женщинъ, должно быть отмщено, и безчестнымъ считался тотъ, кто не искупалъ чести кровью обидѣвшаго. Кровавая месть уничтожала цѣлыя поколѣнія. Иногда проходило 50 лѣтъ и болѣе, и счеты съ местью едва бывали покончены.

Поэтъ Аптара описалъ знаменитую войну: «Дахесъ и Габра» между двумя племенами Абсъ и Дзубіанъ (послѣднему скачка двухъ лошадей дала преимущество и имя) и она продолжалась 40 лѣтъ; въ не менѣе кровавомъ дѣлѣ пришлось участвовать и раненому верблюду. Война была между двумя другими племенами: между таглебитами и бекритами и увѣковѣчена поэтами Мухальхаль (кровавымъ мстителемъ своего убитаго брата Кулеиба) и его противникомъ Харетомъ, сыномъ Аббада. Слова Библіи объ Измаилѣ, непризнанномъ сынѣ патріарха: даютъ вѣрное изображеніе измаильтянъ, жителей пустынь.

Нравы и образъ жизни. Но нерѣдко и пылъ страстей не могъ обуздать дѣйствій жителя пустыни, законъ же чести онъ свято сохранялъ и былъ великодушенъ къ побѣжденному. Никогда не оскорблялъ онъ своихъ начальниковъ и старшихъ, никогда не измѣнялъ данному слову, и никогда не отвергалъ гостепріимства. Тѣ сцены идиллической жизни, о которыхъ мы знаемъ изъ патріархальныхъ временъ израильскаго народа, и которыя такъ заманчиво выставлены Гомеромъ, встрѣчаются зачастую и у аравитянъ. Миролюбивый чужеземецъ, подходя къ ихъ палаткамъ, былъ всегда приня тѣ какъ дорогой гость. Дочери хозяина дома подавали ему пить, и животное его поили у колодезя, въ жилищѣ готовился обѣдъ, а прохладные вечера проводили подъ открытымъ звѣзднымъ небомъ въ довѣрчивыхъ разговорахъ и разсказахъ о судьбѣ поколѣнія или о своей собственной жизни. Послѣ отдыха, когда странникъ снова отправлялся въ путь, его провожали съ подарками до вѣрной дороги, напутствуя благословеніями и добрыми пожеланіями. Въ пѣсняхъ аравитянъ — храбрость и гостепріимство часто воспѣвались какъ первыя добродѣтели. Разсказы объ отважныхъ воинственныхъ подвигахъ, о благородномъ радушіи и вѣрной любви, составляютъ содержаніе аравійской поэзіи. Прелесть, пустынной жизни, радость при видѣ блестящаго оружія, желаніе воинской мести, зависимость отъ дорогого кочующаго народа, верблюды и лошади — приводили бедуиновъ въ то оживленное настроеніе, которому вполнѣ соотвѣтствовали ихъ неподдѣльные стихи. Жизнь, какъ говоритъ Тарафа, есть сокровище, которое съ каждою ночью уменьшается. Но аравійская поэзія бѣдна описаніями своей природы. «Скучное однообразіе растительности и пыльныхъ пустынь», замѣчаетъ Гумбольдтъ въ Космосѣ, «могли только возбудить особенное настроеніе въ чувствѣ къ природѣ».

Характеръ. Если симитической расѣ отказано было въ гармонической соразмѣрности душевной силы, если у нихъ преимущественно развиты были страсть и фантазія, сила воли и дѣйствіи, если преобладали личности и эгоистическія воззрѣнія, то у кочующихъ племенъ всѣ эти стороны были еще сильнѣйшимъ образомъ развиты. Изъ этихъ-то данныхъ и проистекали въ ихъ исторіи все добродѣтели и пороки, дѣла мужества и жестокости, все величественное и отталкивающее. Если страсть къ добру, энергія воли, эгоистичное довѣріе къ исключительному праву побуждали самолюбивую натуру къ отважнымъ дѣламъ и большимъ предпріятіямъ, то этимъ заглушалось побужденіе любви къ человѣчеству вообще, и отстранялась всякая гуманность. Храбрость, доходящая до презрѣнія къ смерти, смѣлость и предпріимчивость, ловкое и сильное тѣло, развитое въ непріятельскихъ битвахъ и кочеваніяхъ по степи, подъ зноемъ солнца и песчаныхъ бурь, при этомъ зоркій взглядъ и сильная память, выработанная разсказами легендъ и любимыхъ поэтическихъ сказокъ — вотъ отличительныя черты, которыми обладали аравитяне на своемъ жизненномъ и умственномъ поприщѣ. Такъ было до тѣхъ поръ, пока новая втра не собрала разъединенныя поколѣнія подъ одну религію. Но тутъ дурныя стороны выступили еще болѣе наружу: корыстолюбіе и жадность къ грабежу, жестокосердіе и эгоизмъ, жестокость, которая не умолкала до тѣхъ поръ, пока врагъ съ женой и ребенкомъ не падалъ жертвою преслѣдователя, всѣ дѣйствія, наводящія ужасъ на человѣка и все то, чѣмъ средневѣковое христіанство оправдывало свою ненависть къ сарацинамъ.

Поэзія. Самолюбивая аравійская натура, думающая и видящая во всемъ и всегда только одного себя, отразилась вполнѣ въ ихъ умственныхъ проявленіяхъ. Хотя живое ихъ воображеніе и сказывалось въ пѣсняхъ и легендахъ, разсказахъ и сказкахъ, полныхъ прелести, остроумія и поученіи, по эпическій родъ не развился такъ, какъ у индѣйцевъ, грековъ и германцевъ. Эпосъ, какъ и драма, гдѣ Я поэта стушевывается дѣйствующимъ предметомъ и личный индивидуумъ переходитъ въ дѣйствующихъ лицъ, не выработался у нихъ въ творческой силй. Эпическій родъ аравитянъ состоялъ изъ немногихъ разсказовъ и изустныхъ сказаній, которые были сокрыты въ древнѣйшей исторіи каждаго поколѣнія. За то лирическая поэзія процвѣтала: въ задушевныхъ пѣсняхъ воспѣвалъ аравійскій поэтъ добродѣтели и поступки своей расы; передавалъ душевныя настроенія и чувства, свои радости и горе, любовь и ненависть, восхищеніе и отвращеніе. Въ лирикѣ отражалось богатое и огненное воображеніе аравитянъ; воображеніе, которое рисовало, хотя и немногіе предметы, но съ чрезвычайною точностію; порою же оно создавало грандіозныя картины, вызванныя постояннымъ видомъ громадной пустыни, съ ея безконечнымъ пространствомъ. Все, что занимало аравитянина въ его замкнутомъ жизненномъ кругу, все это отзывалось и въ лирическомъ творчествѣ: какой нибудь особенный случай, или выигранная побѣда, или удовлетворенная кровавая месть, иногда же принятое благодѣяніе, или минувшая опасность, храбрость, любовь къ славѣ, гостепріимство, щедрость, всѣ хорошія качества аравитянина, прежде же всего любовь къ женщинамъ, все это составляло предметъ повѣствованія. Стихотворенія эти не составляли полнаго цѣлаго, а были соединеніемъ различныхъ небольшихъ набросковъ, или отдѣльныхъ цвѣтовъ, искусно связанныхъ въ одинъ букетъ. Описанія пустынь, непогодъ, битвъ, верблюдовъ, лошадей, газелей, слава мечу и копью, и пѣснь возлюбленной повторяются почти въ каждомъ стихотвореніи. Аравитянинъ по своей отдаленности отъ прочаго свѣта, въ своемъ замкнутомъ кругу, окруженный весьма немногими предметами, наблюдаетъ за ихъ подробностями до мельчайшихъ тонкостей. Изъ другихъ искуствъ, онъ болѣе всего любилъ музыку, это непосредственное выраженіе души, способное наиболѣе возбудить страстное настроеніе. Аравійскій писатель, высказывая силу звуковъ на умственный міръ, говоритъ, что, если душа поражена прекрасными звуками, то она стремится къ созерцанію высшихъ существъ и духовъ, и къ соединенію съ болѣе лучшимъ міромъ. Посредствомъ музыкальнаго искусства омраченныя души входятъ въ сношенія съ высшими духами и свѣтлыми существами, обитающими въ святыхъ жилищахъ у престола Всевышняго. Большія произведенія скульптуры и живописи предоставлены были индогерманскимъ народамъ.

Религія. Религія аравитянъ состояла вначалѣ въ поклоненіи солнцу, лунѣ и звѣздамъ. Но какъ народъ, занимающійся земледѣліемъ, который признавалъ въ явленіяхъ воздуха, земли и неба высшую силу, и почиталъ ее подъ разными названіями, аравитяне болѣе всего обращали вниманіе на звѣзды, блестѣвшіе, во всемъ своемъ великолѣпіи на ночномъ небѣ полуострова. Наблюдая ихъ движенія, аравитяне приписывали ихъ вліянію всѣ явленія природы, какъ, напр., перемѣну времени года, и всю жизнь человѣка ставили въ зависимость отъ звѣздъ. Скоро пришли къ тому, что признали въ звѣздахъ божескую силу, которая вѣчно управляла природой и людьми. На вершинахъ горъ молились звѣзднымъ божествамъ, на освѣщенныхъ мѣстахъ сооружали камни, какъ символъ прочности и вѣрности сохраненія союзнаго договора, здѣсь же приносили людей и животныхъ въ жертву. Но подраздѣленія народа имѣли вліяніе и на ихъ богослуженія и на божественныя существа. Каждое поколѣніе признавало свое божество въ области природы или звѣздъ, признавало его въ усвоенныхъ только себѣ видахъ, и подъ своими именами, такъ что религія аравитянъ состояла изъ множества расколовъ и разногласій, которые еще болѣе усложнились отъ введенія іудейскихъ, христіанскихъ и персидскихъ поученій, обрядовъ и преданій. Отъ этого произошло то неясное, непонятное смѣшеніе разнородныхъ богослуженій, названій божествъ и религіозныхъ постановленій. Число божествъ увеличилось, до безконечности, потому что не однѣ поколѣнія усвоили себѣ божескія понятія, смотря по своему образу жизни, развитію, и отношенію къ другимъ сосѣднимъ народамъ, но и отдѣльныя семейства имѣли своихъ боговъ или геніевъ (джинновъ), которые охраняли ихъ палатки и стада, увеличивали имущество и покровительствовали пастухамъ и всадникамъ въ пространной пустынѣ; они же и чувственные предметы ставили въ уровень съ божествомъ и почитали, ихъ по своему, какъ вещественныхъ боговъ или идоловъ (фетишъ). Сюда присоединились еще религіозныя воззрѣнія, обычаи и священное преданіе отъ бѣглыхъ евреевъ и гонимыхъ приверженцевъ христіанства, нашедшихъ себѣ въ пустынѣ пріютъ и новое отечество. Такъ, напр., нѣкоторыя особенности, какъ обрядъ обрѣзанія, избѣгать употребленія въ пищу свиного мяса, отвращеніе къ смѣшенію съ другими народами, указываютъ на національную связь аравитянъ и евреевъ, и на ихъ общее происхожденіе отъ Авраама. Понятія о безсмертіи души аравитяне усвоили себѣ тоже отъ чужихъ пришельцевъ. У нѣкоторыхъ поколѣній было обычаемъ: оставлять на могилѣ умершаго его верблюда, чтобы, въ день воскресенія мертвыхъ, животное могло служить своему господину. Изъ приведенныхъ разнородныхъ элементовъ и возникли религіозныя начала на аравійскомъ полуостровѣ.

Но эти перепутанныя соединенія религіозныхъ началъ не долго продолжались. Умственное стремленіе симитической расы достигло до соединенія отдѣльностей въ одинъ родъ, до подчиненія меньшихъ старшимъ; и если отдѣльные члены народа дошли постепенно до пониманія божескаго единства, то у нихъ и явилось преждевременное сознаніе высшаго божества, превосходившаго все божества національнаго, которое управляло своимъ народомъ, хранило его и наказывало, и которому всѣ поколѣнія должны были воздавать должное почитаніе. Какъ у евреевъ (Іегова), такъ у аравитянъ Аллахъ (Allalni taalla) считался высшимъ божествомъ, достойнымъ всеобщаго поклоненія. Большая часть народа довольствовалась поклоненіемъ идоламъ, воздвиженіемъ имъ храмовъ и исполненіемъ предписанныхъ обрядовъ, многіе же мыслящіе аравитяне отстранялись отъ подобнаго почитанія и возносились умомъ и сердцемъ къ духовному божеству, У многихъ писателей временъ язычества, какъ напр. у Nabigse Dzobyanyf Lebid и др. мы находимъ слѣды религіознаго сознанія и предчувствія безсмертія и вѣчнаго воздаянія". Изъ четырехъ мужей, съ которыми Магометъ былъ въ ближайшихъ отношеніяхъ, Варока и Отманъ Ибнъ аль-Ховайритъ, двоюродные братья Хадиджи, Обеидъ Аллахъ Ибнъ Гангъ и Цейдъ Ибнъ Омаръ, какъ мы узнали отъ одного древняго писателя, отвратились отъ истукановъ и отправились въ чужія страны искать религіи Авраама; трое изъ нихъ приняли христіанство ила іудейскую вѣру, но Обеидъ Аллахъ не могъ избрать ни одного вѣроисповѣданія, а остался при почитаніи Бога по своему собственному убѣжденію. «Если народы имѣютъ духовныя потребности, то для удовлетворенія ихъ слѣдуетъ одинъ опытъ за другимъ, до тѣхъ поръ, пока имъ это совсѣмъ не удастся».

Религіозныя празднества въ Меккѣ. И въ этомъ отношеніи сыны Измаила походили на потомковъ Іакова тѣмъ, что, подобно имъ, имѣли религіозный центръ и національную святыню для всего полуострова. Святыня эта была упомянутая Кааба въ Меккѣ, четыреугольная часовня, расположенная среди большого, окруженнаго водопадами храма. Впродолженіе четырехъ мѣсяцевъ, когда ежегодно, съ незапамятныхъ временъ, набожные пилигримы стекались тысячами со всѣхъ мѣстъ аравійской земли, чтобы поклониться священнымъ мѣстамъ и принести жертву Всемогущему, вездѣ господствовали миръ и спокойствіе. Вражда прекращалась, кровавая месть утихала, другъ и недругъ соединялись для совершенія религіозныхъ церемоній и для шествій вокругъ священнаго храма. Большая двадцатидневная литургія, отправляемая во время странствія, прекращалась въ Меккѣ, и начиналось отдохновеніе, развлеченіе и народное веселье. Поэтическія произведенія, въ которыхъ высказывались дѣла и слава рода и поколѣнія, соперничали краснорѣчіемъ. Поэтъ былъ самымъ уважаемымъ человѣкомъ въ своемъ племени, общественная любовь считалась его гордостью, слова поэта возбуждали или ослабляли борьбу, пробуждали чувства чести и великодушія и укрощали страсти и жажду мщенія. Поэтъ считался повѣреннымъ своего поколѣнія, судьей при внутреннихъ распряхъ и предсказателемъ въ сомнительныхъ случаяхъ. Поэтическія изрѣченія, произнесенныя устами поэта, имѣли то же значеніе, что вдохновеніе невидимыхъ духовъ, и во многихъ случаяхъ на нихъ смотрѣли какъ на рѣшеніе жребія, который кидался въ Меккѣ, въ присутствіи Гобата, величайшаго кумира въ Каабѣ.

Куреншиты. И такъ Мекка была центральнымъ пунктомъ и мѣстомъ собранія всѣхъ народовъ, говорящихъ аравійскимъ языкомъ и принадлежащихъ къ одному происхожденію. Городъ съ Каабою и съ источникомъ Цемъ Цемъ издавна былъ предметомъ споровъ между потомками Измаила. Наконецъ Кусай, четвертый прародитель Магомета, завоевалъ эту мѣстность и, созвавъ своихъ соотечественниковъ бедуиновъ, изъ поколѣнія Кинада, сдѣлался основателемъ курейшитовъ, могущественнаго и уважаемаго племени въ Аравіи. Только Кусай одинъ имѣлъ право снабжать пилигримовъ съѣстными припасами и сладкой водой, столь рѣдкой поблизости Мекки; подъ его знамя обязаны были собираться всѣ и слѣдовать за нимъ, какъ за своимъ вождемъ. При храмѣ онъ пользовался десятой долей всѣхъ богатствъ, ввезенныхъ въ Мекку, былъ правителемъ храма, предсѣдателемъ въ совѣтѣ, гдѣ рѣшались не только что государственныя дѣла, но и торжественныя, какъ напр., браки, обрѣзаніе и т. п. Эти же права долженъ былъ наслѣдовать отъ Кусая его первенецъ Абдъ-аль-Даръ, но, вслѣдствіе бунта, онъ вынужденъ былъ подѣлиться княжескою почетною должностію съ сыновьями брата своего.

Родъ Хашима. Такъ Амруль-Ула получилъ Хашимъ, а съ нимъ и право угощенія; близнецъ же его братъ Абдъ-Шемъ наслѣдовалъ право водить полчища на битвы, Хашимъ, Абдъ-аль-Муталибъ, человѣкъ благороднаго характера, по зависти безчисленныхъ противниковъ, съ большимъ трудомъ получилъ право надъ источникомъ Цемъ-Цемъ, чтобы утолять жажду пилигримовъ; онъ имѣлъ 12 или 13 сыновей, между ними Абу-Талиба, Хамму, Абу-Лахаба и Абдалаха. Послѣдній, славившійся своей красотой, женился на Амини, изъ племени курейшитовъ и, два мѣсяца спустя по рожденіи своего сына Магомета, умеръ на дорогѣ въ Медину, гдѣ онъ и былъ похороненъ. Преданіе предполагаетъ рожденіе Магомета именно въ тотъ годъ, когда намѣстникъ Іомена, аббисинецъ Абраха, окружилъ своими войсками городъ и хотѣлъ отмстить за разрушеніе христіанской церкви жителямъ Мекки. Аль-Муталибъ защищалъ городъ. При свиданіи съ непріятельскимъ вождемъ, онъ требовалъ, какъ первое условіе договора — возстановленіе своихъ ограбленныхъ войскъ. «Зачѣмъ не просишь ты, чтобы я пощадилъ твой храмъ?» спросилъ Абраха. — «Кааба принадлежитъ богамъ, былъ отвѣтъ аравитянина, и они съумѣютъ защитить домъ свой отъ врага». Дѣйствительно, небывалая чума въ непріятельскомъ станѣ заставила ихъ удалиться, какъ говоритъ преданіе, и стая птицъ пронизывала невѣрующихъ вождей камешками. Еще долго помнили въ народѣ о «днѣ слона», названномъ такъ потому, что Абраха въѣхалъ на красивомъ слонѣ, и въ коранѣ говорится «о войнѣ слоновъ», когда Господь поразилъ враговъ народа своего.

Магометъ и Исламъ.

А. Магометъ въ Меккѣ.

Дѣтство Магомета. Магометъ (названный, прославленный) родился въ апрѣлѣ 571 г. въ г. Меккѣ, спустя четыре года послѣ смерти Юстиніана. Имущество его, наслѣдованное имъ отъ отца, состояло изъ 5 верблюдовъ и вѣрной невольницы. Біографы разсказываютъ, что, во тогдашнему обычаю знатныхъ жителей Мекки, мать Магомета должна была отдать его на воспитаніе въ деревню. Халима, жена пастуха, была его кормилицей, и няньчала его до 3-го года. Преданіе говоритъ о многихъ чудесахъ, которыми божья благодать окружила дѣтство Магомета. Стада Халимы, въ то время какъ жилъ у нея воспитанникъ, умножались вдесятеро, поля изобиловали урожаемъ, а сердце мальчика охранялось ангелами, которые оберегали его отъ всего дурного и научали вѣрѣ, знанію и пророческому дарованію. Такъ какъ ребенокъ былъ иногда подверженъ судорожнымъ припадкамъ, то Халима принуждена была черезъ два года отправить его къ матери, гдѣ онъ и оставался до шестилѣтняго возраста. Вскорѣ мать его поѣхала съ нимъ навѣстить своихъ родственниковъ въ Ятриппу (Медину), но на возвратномъ пути умерла въ мѣстечкѣ Абва. Послѣ ея смерти, Магометъ былъ взятъ дѣдомъ своимъ Абдъ-Аль-Муталибомъ, но и въ его домѣ онъ не долго оставался, такъ какъ этотъ послѣдній черезъ два года тоже умеръ. Тогда его взялъ къ себѣ дядя его Абу-Талибъ и воспитывалъ ребенка съ отеческой заботливостью. Будучи двѣнадцати лѣтъ, Магометъ сопровождалъ своего названнаго отца въ караванномъ путешествіи въ Сирію, и здѣсь будто бы, какъ разсказываетъ позднѣйшая мивда, одинъ христіанскій монахъ предсказалъ будущее величіе даровитаго мальчика. Съ годами, послѣ того какъ ему приходилось пасти стада, онъ участвовалъ въ дѣлахъ своихъ родственниковъ, и многое изъ ихъ образа жизни усвоилъ и себѣ. Такъ напр. многихъ изъ своихъ дядей онъ сопровождалъ въ войнахъ и торговыхъ путешествіяхъ, гдѣ изучалъ свое отечество и народъ, гдѣ видѣлъ пустыню съ ея ужасами и поэзіей, гдѣ перенималъ преданія и разсказы кочующихъ племенъ, и гдѣ, наконецъ, могъ познакомиться съ ученіемъ вѣры евреевъ и христіанъ. Онъ не понималъ книжнаго языка, но Мекка, какъ центръ поклоненія святыни всего востока, сдѣлалась образовательной школой и для умнаго юноши. Христіанство было ему извѣстно только по нѣкоторымъ легендамъ, но изъ іудейской религіи онъ усвоилъ себѣ болѣе, такъ какъ одна изъ еврейскихъ сектъ, а именно Ханифа, странствовала по оазамъ пустыни, гдѣ онъ съ ней и столкнулся. На 25-мъ году, Магомету было поручено одной богатой купеческой вдовой Хадиджей отправленіе нѣкоторыхъ изъ ея каравановъ въ Сирію и южную Аравію. При этомъ порученіи онъ выказалъ столько предусмотрительности, дѣятельности и честности, что Хадиджа, будучи уже 40 лѣтъ предложила ему свою руку.

Бракъ Магомета съ Хадиджей. Свадьба была торжественно отпразднована и составила счастье Магомета. Въ Хадиджѣ онъ нашелъ не только умную и добродѣтельную жену, но и вѣрную спутницу въ его счастливые и черные дни. «Она была его первая вѣрующая; утѣшала его, когда онъ былъ осмѣянъ, ободряла въ минуты гоненія на него, и по возможности воодушевляла, когда онъ начиналъ падать духомъ». Не будь такъ сильны любовь и вѣра Хадиджи къ Магомету, онъ никогда не сталъ бы пророкомъ своего народа. На свадебномъ пирѣ дядя его Абу-Талибъ сказалъ слѣдующія слова: если племянникъ мой не обладаетъ богатствомъ, которое есть ничто иное, какъ изчезающая тѣнь, то за то превосходитъ всѣхъ изъ курейша благородствомъ своей души, добродѣтелями и умомъ. Супружеству не отказано было и въ дѣтяхъ, но сыновья умирали въ ранней молодости, а изъ четырехъ дочерей, только младшая Фатима продолжала свое родовое поколѣніе. Магометъ сознавалъ и цѣнилъ достоинства Хадиджи. Не смотря на свое пристрастіе къ женщинамъ, онъ былъ вѣренъ своей женѣ, а послѣ ея смерти глубоко чтилъ ея память. Аиша, его вторая любимая жена, говорила, что ни къ кому не ревнуетъ своего мужа какъ только къ умершей Хадиджѣ, которую Магометъ выставлялъ образцомъ всѣхъ женщинъ.

Время размышленій. Послѣ своей женитьбы, Магометъ еще болѣе десяти лѣтъ продолжалъ свои торговыя дѣла, но они шли у него не совсѣмъ счастливо. Онъ сталъ часто надъ чѣмъ то задумываться, избѣгалъ общества и цѣлые дни проводилъ въ уединеніи; мѣсяцъ же Рамадханъ безвыходно оставался въ пещерѣ горы Хары, близъ Мекки, иногда одинъ, а иногда и съ Хадиджей. Здѣсь, въ мрачной окрестности, среди обнаженныхъ скалъ, зіяющихъ пропастей и ужасныхъ овраговъ, гдѣ нельзя найти тѣни, чтобъ укрыться отъ палящаго солнечнаго свѣта, гдѣ ни трава, никакая растительность, ни ручей не усладятъ чувства, здѣсь то, вдали отъ людей, предавался онъ религіознымъ размышленіямъ и обдумывалъ, какъ бы ему высвободить народъ свой изъ невѣжества. Въ своихъ путешествіяхъ и во многолюдномъ городѣ Меккѣ Магомету приходилось имѣть сношенія съ евреями и христіанами; отъ нихъ то онъ и слышалъ о ихъ ученіи и преданіяхъ, узналъ дѣйствіе ихъ религіи на бытъ и жизнь народа, и ясно видѣлъ преимущество вѣры во единаго Бога передъ языческимъ поклоненіемъ своихъ соотечественниковъ. Онъ узналъ также и о томъ, что евреи ожидаютъ пришествія Мессіи, а христіане уже узрѣли и увѣровали въ обѣтованнаго Спасителя. Такъ постепенно укрѣплялось въ Магометѣ убѣжденіе, что народу его необходима другая, болѣе чистая и очевидная религія, что идолы составляютъ пустую суету, и почитаніе ихъ можетъ прогнѣвить истиннаго Бога, что долженъ возстать новый Богомъ вдохновенный пророкъ, чтобы избавить народъ отъ грубаго идолопоклонства. Его пламенное воображеніе еще болѣе наводило его на ту мысль, что онъ самъ и есть посланный отъ Бога, чтобы обратить людей, приготовить ихъ къ небесному блаженству и тѣмъ спасти отъ страшнаго наказанія ада. При своей нервной восторженной натурѣ и каталептическихъ припадкахъ, которымъ онъ иногда сильно подвергался, при оживленныхъ обольстительныхъ сновидѣніяхъ, созданныхъ, черезъ чуръ возбужденной фантазіей, Магометъ былъ увѣренъ, что входилъ въ сношенія съ ангелами и духами, и получалъ вдохновеніе божественное. Ему было уже 40 лѣтъ, когда онъ почувствовалъ въ себѣ «наплывъ новыхъ идей».

Вступленіе Магомета какъ пророка. Однажды, когда Магометъ находился въ ужасной пещерѣ, ему явился ангелъ Гавріилъ и повелѣлъ прочитать откровенія, посланныя Богомъ и Творцомъ. Магометъ чувствовалъ, что умъ его просвѣтлѣлъ божественнымъ свѣтомъ, но боясь, чтобы это не было искушеніемъ дьявола, онъ утомленный и разбитый явился къ Хадиджѣ. Та вѣрила въ подобныя видѣнія, и старалась всѣми силами, при помощи своего двоюроднаго брата Барака, разсѣять недоразумѣнія Магомета. Вскорѣ ангелъ явился ему во второй разъ и увѣрилъ, что это не дьявольскія искушенія, но что онъ дѣйствительно призванъ Богомъ для распространенія небеснаго откровенія. Тогда Магометъ повѣрилъ, что Аллахъ, владыко неба и земли, избралъ его возвѣстить свою святую волю людямъ, и училъ, что «Богъ говоритъ чрезъ него», что всѣ нарѣченія и вдохновенія внушены ему самимъ Богомъ. Таковы были его отдѣльныя поученія, а собранныя по порядку, они впослѣдствіи составили извѣстную книгу Алкоранъ, которая съ благоговѣніемъ почиталась вѣрующими. Съ этихъ поръ Магометъ началъ свое пророческое поприще, это было въ 610 или 611 г. Подобно древнимъ вѣщунамъ и израильскимъ пророкамъ, Магометъ приписывалъ всѣ свои нарѣченія божественному внушенію.

Куреншиты. Убѣдясь въ истинѣ своей пророческой миссіи, Магометъ началъ ученіе, и не смотря на всю мечтательность, былъ очень остороженъ въ своемъ дѣлѣ. Онъ обратился прежде всего къ своимъ родственникамъ, желая, чтобы они признали въ немъ Божьяго посла. Жена Магомета Хадиджа, дочери его, двоюродный братъ Али, десятилѣтній сынъ Абу-Талиба, другъ его Абу-Бекръ, и прежній невольникъ Цейдъ, которому онъ даровалъ свободу — вотъ его первые послѣдователи. Свое ученіе онъ согласовалъ съ предразсудками своихъ соотечественниковъ и постепенно доводилъ ихъ до лучшихъ познаній. Онъ не отвергалъ святости Каабы, участвовалъ въ церемоніяхъ праздника пилигримовъ и подтверждалъ поклоненіе черному камню. Такъ прошло три года, впродолженіе которыхъ число приверженцевъ Магомета не превышало 40, и состояло изъ молодыхъ людей, чужеземцевъ и невольниковъ. Но на четвертомъ году своего ученія онъ уже открыто выступилъ какъ пророкъ. Сначала онъ обратился къ курейшитамъ, какъ своимъ соотечественникамъ, и угрожалъ огнемъ ада, отъ имени Единаго Бога, пославшаго его, какъ своего апостола, отказаться отъ ихъ невѣрія. «Вы умрете и возстанете, и тогда должны будете дать отчетъ въ дѣлахъ своихъ, за добродѣтели вы получите награду въ раю, а за пороки наказаніе въ аду». Но на ученіе Магомета отвѣчали презрѣніемъ и насмѣшками. Еще во время перваго собранія, дядя его Абу-Лахадъ поднялъ на него камень, и хотя нѣкоторые родственники новаго проповѣдника и старались защитить его отъ преслѣдователей, но тѣмъ не менѣе съ каждой сказанной имъ проповѣдью росла къ нему ненависть курейшитовъ. Эти послѣдніе вполнѣ сознавали, что ученіе Магомета опасно для нихъ, какъ служителей храма, вслѣдствіе чего и усиливались ихъ гнѣвъ и угрозы. Главными врагами его были: Абу-Софіанъ и Абуль-Хакамъ. Благодаря только своимъ ближайшимъ родственникамъ, Магометъ спасся отъ насилія своихъ противниковъ. Положеніе его приверженцевъ изъ низшаго сословія, какъ напр. невольниковъ и освобожденныхъ отъ рабства, становилось невыносимо, а потому, во избѣжаніе пытокъ и бичеваній, Магометъ позволилъ нѣкоторымъ изъ нихъ не слѣдовать открыто за нимъ «лишь бы сердце оставалось вѣрующимъ». По его совѣту, многіе, а въ томъ числѣ и дочь его Рукейя съ мужемъ своимъ Отманомъ, бѣжали въ Абиссинію, гдѣ тамошній король принялъ ихъ подъ свое покровительство. Напрасно курейшиты посылали туда пословъ съ богатыми дарами и выкупами, чтобы имъ выдали бѣжавшихъ; король не соглашался.

Магометъ въ изгнаніи. Поношенія и несправедливости, которыя долженъ былъ выносить Магометъ въ Меккѣ, умножили число его послѣдователей, и между ними замѣчательны своими рыцарскими подвигами были: дядя его Хамца (названный львомъ Бога) и Омаръ. Послѣдній былъ подкупленъ своими родственниками за большую сумму убить Магомета, но, на дорогѣ къ его жилищу, онъ былъ чудеснымъ образомъ обращенъ чтеніемъ корана у сестры своей, и изъ преслѣдователя пророка сдѣлался его ревностнымъ вѣрующимъ. Омаръ, будучи тогда 26 лѣтъ отъ роду, обладалъ гигантскимъ ростомъ, баснословной силой и храбростью. Его дикій взглядъ пугалъ труса, а посохъ въ его рукахъ страшилъ болѣе, чѣмъ у кого другого мечъ. Чѣмъ болѣе обращались къ исламу, тѣмъ сильнѣе возставали враги. Новыя преслѣдованія увеличивали число эмигрантовъ; Магометъ и его вѣрные приверженцы были вторично спасены Абу-Талибомъ отъ ярости Шема и Науфала, и должны были укрыться за городомъ въ крѣпкомъ замкѣ, въ неприступномъ утесистомъ ущельи. Вскорѣ сильные противники приговорили приверженцевъ Магомета къ изгнанію, и объявили объ этомъ внутри Каабы вывѣшеннымъ документомъ, признавая всѣхъ его сторонниковъ своими врагами. Вслѣдствіе этого объявленія дядя Магомета со многими другими родственниками удалились изъ города. Три года прожили они въ дикой пустынѣ, лишенные необходимыхъ потребностей жизни, безъ всякаго сношенія съ городомъ, куда они могли показываться только во время святыхъ мѣсяцевъ. Наконецъ это изгнаніе, возбудившее много неудовольствій въ Меккѣ, прекратилось. Пергаментный документъ изчезъ изъ Каабы. Магометъ вернулся въ Мекку, но скорая смерть его друга и покровителя Абу-Талиба, а чрезъ нѣсколько дней и смерть Хадиджи заставили его снова опасаться преслѣдованій. Абу-Талибъ умеръ, исповѣдуя религію своихъ отцевъ, онъ уважалъ своего племянника, какъ честнаго и богобоязненнаго человѣка, но никогда не вѣрилъ его пророческой миссіи. Магометъ искренно сожалѣлъ о своей двойной потерѣ. «Никогда не было женщины лучше Хадиджи» говорилъ онъ однажды прекрасной молодой Аишѣ, "она вѣрила мнѣ, когда люди меня презирали, она помогала мнѣ въ нуждѣ, когда я былъ бѣденъ и оставленъ всѣмъ свѣтомъ. Но вскорѣ онъ утѣшился свадьбой съ Саудой и помолвкой своей съ Аишей, семнадцатилѣтней дочерью Абу-Бекра.

Союзъ на холмѣ, присяга въ вѣрности. Въ то время какъ Магометъ, среди различныхъ насмѣшекъ, переживалъ грустные дни, то въ Меккѣ, то въ Таифѣ, скрываясь отъ преслѣдованій своихъ враговъ, душа его находила утѣшеніе въ новыхъ видѣніяхъ. Ему казалось, что окрыленный конь несъ его отъ храма іерусалимскаго къ седьмому небу или къ Богу, гдѣ патріархи, древніе пророки и легіоны ангеловъ признавали его преимущество. Ему необходимо было это усиленное вѣрованіе въ свое посланіе, чтобы не колебаться и устоять противъ бурь и опасностей, которыя собирались надъ его головой. Если жители Мекки не хотѣли признать ученія Единаго Бога, который являлъ имъ себя черезъ новаго пророка, то взамѣнъ ихъ Магометъ пріобрѣлъ ревностныхъ едино вѣрцевъ между пилигримами изъ Ятриппы (впослѣдствіе Медины), которымъ онъ передалъ основное ученіе ислама. Они принадлежали къ уважаемому племени Хацраджитовъ, которые, въ соединеніи съ другимъ поколѣніемъ Аусъ, завладѣли отъ евреевъ въ V столѣтіи Мединою. По возвращеніи въ свой отечественный городъ, они стали дѣйствовать въ пользу новой вѣры, которая, черезъ сношенія съ безчисленными еврейскими поколѣніями, была имъ болѣе доступна, нежели жителямъ Мекки. Не смотря на все стараніе обоихъ поколѣній, какъ Аусовъ, такъ и Хацраджитовъ, исламъ упрочился въ Меккѣ только вслѣдствіе дѣятельности ученаго Мусаба, посланнаго туда Магометомъ для общественныхъ молитвъ и чтенія корана. Черезъ два года послѣдователи ученія пророка могли пригласить его къ себѣ въ Медину. Для этой цѣли 73 вѣрующихъ были отправлены въ Мекку и тамъ на «холмѣ присяги въ вѣрности», при ночномъ свиданіи, они заключили съ Магометомъ вѣчный договоръ. Они условились молиться только одному Богу, почитать и слушать Магомета и всегда признавать правду безъ людского страха. Подъ предводительствомъ 12 представителей, избранныхъ Магометомъ, мединцы, сопровождаемые многими вѣрующими, вернулись въ свой отечественный городъ.

Хиджра (Гиджра). 16 іюля 622.Магометъ, а съ нимъ вѣрные его послѣдователи Абу-Бекръ и Али оставались около 3 мѣсяцевъ въ Меккѣ. Кога же онъ узналъ отъ одного изъ своихъ тайныхъ приверженцевъ, что курейшиты рѣшились убить его, то бѣжалъ съ Абу-Бекромъ. Враги Магомета окружили домъ его, но, благодаря хитрости и преданности Али, переодѣвшагося, въ его платье, онъ спасся со своимъ другомъ, бѣжавъ ночью и скрывшись въ пещерѣ. Когда на другой день курейшиты увидѣли, что они обмануты, то обѣщали сто верблюдовъ за голову Магомета и послали за нимъ погоню. Но и на этотъ разъ судьба покровительствовала пророку. Послѣ 3 сутокъ, проведенныхъ въ пещерѣ горы Тауръ, ему и спутнику его удалось благополучно достигнуть Медины. Этимъ бѣгствомъ, бывшимъ 16 іюля 622 года по нашему счисленію, начинается «Хиджра» — эра Магометанъ, что значить «освобожденный».

В. Магометъ въ Мединѣ.

Развитіе ислама и корана. Магометъ былъ встрѣченъ въ Мединѣ восторженной радостью; его вступленіе въ городъ походило скорѣе на торжественный въѣздъ князя, чѣмъ бѣднаго бѣглеца. Вскорѣ къ нему собрались друзья и послѣдователи его, между ними Али, которому курейшиты не сдѣлали никакого зла, Омаръ со своей прекрасной дочерью Хафсою, бывшей нѣкоторое время въ числѣ женъ Магомета и Отманъ съ женой Рукейею. Когда послѣдняя вскорѣ умерла, то Магометъ отдалъ своему спутнику вторую дочь свою Умъ-Кольтумъ въ супружество. Надзоръ за ковчегомъ съ откровеніемъ изъ корана былъ препорученъ Хафсѣ. Присутствіе пророка въ Мединѣ вело за собой святыя послѣдствія; такъ напр. два племени Хацраджиты и Ауситы, которые такъ враждебно относились другъ къ другу, теперь соединились, какъ вѣрные союзники Божьяго посла, и вмѣстѣ съ выходцами изъ Мекки составляли украшеніе мусульманъ. Сначала Магометъ старался привлечь на свою сторону многочисленныхъ евреевъ, жившихъ въ Мединѣ, а потому и заимствовалъ многое изъ закона Моисеева, какъ напр: онъ оставилъ существовеніе праздника субботы у евреевъ, и Іерусалимъ назначилъ священнымъ мѣстомъ, куда вѣрующіе должны были обращаться въ молитвѣ. Но такъ какъ евреи не признавали въ Іисусѣ Обѣтованнаго Мессіи, а тѣмъ болѣе въ Магометѣ новаго пророка, котораго они поднимали на смѣхъ, то онъ и обратился къ старой арабской вѣрѣ. Теперь онъ назначилъ Мекку священнымъ городомъ, установилъ пятницу днемъ отдыха и молитвы, и безпощадно сталъ преслѣдовать евреевъ и язычниковъ.

Чтобы улучшить бытъ вышедшихъ изъ своего города жителей Мекки, которые тосковали по своей родинѣ, Магометъ учредилъ братство между 64 вѣрующими изъ Мекки, и такимъ же числомъ изъ Медины, такъ что двое мужей, соединенныхъ этимъ братствомъ въ томъ и другомъ городѣ, дѣйствовали въ виду своихъ интересовъ за одно.

Въ Мединѣ начинается второй періодъ развитія исторіи ислама. Въ то время, какъ Магометъ блисталъ на пророческомъ поприщѣ, характеръ его измѣнялся къ худшему; убѣжденія стали не столь искренни, и побудительныя причины не такъ уважительны, какъ во времена преслѣдованій и притѣсненій.

Его откровенія, которыя онъ получалъ каждый разъ отъ ангела Гавріила, и которыя были какъ бы «изреченіями вдохновенія» распространялись между народомъ или чрезъ изустное передаваніе, или отдѣльными письменными листками, составившими впослѣдствіи цѣлое святое писаніе-коранъ, и какъ въ томъ, такъ и въ другомъ замѣтно было измѣненіе. Въ то время, какъ въ Меккѣ господствовалъ поэтическій восторгъ, въ Мединѣ выдавался элементъ ораторскій. Говоря о вещахъ самыхъ обыкновенныхъ, Магометъ, при недостаточности собственнаго убѣжденія, долженъ былъ замѣнять внутреннее побужденіе искуственной живостью, глубоко проникнутую истину — пустыми софизмами, и въ стилѣ его проглядывалъ болѣе разсудокъ, нежели сердце. Теперь онъ не могъ дѣйствовать по влеченію своего нрава, не могъ дать рѣчи своей той естественной бѣглости, какъ прежде, теперь нужно было все обдумывать и расчитывать, потому что Магометъ не находился подъ вліяніемъ божественнаго вдохновенія, но подчиненъ былъ собственному «я». Первая мечеть, построенная вскорѣ по пріѣздѣ въ Медину, была простымъ безъискуственнымъ строеніемъ изъ каштановаго дерева, и служила центральнымъ пунктомъ его ученія. Съ крыши этой мечети, каждый день «биляль» призывалъ пять разъ вѣрующихъ къ молитвѣ.

Воинственное настроеніе. До сихъ поръ исламъ былъ религіей мира и любви, и не на одну заповѣдь Магометъ не напиралъ такъ сильно, какъ на заповѣдь о кротости въ словѣ и дѣлѣ. Теперь же, когда онъ стоялъ въ главѣ преданныхъ привержцевъ, они давали ему возможность идти съ оружіемъ противъ врага, и оружіемъ же увеличить число обращенныхъ. Такъ съ боемъ Магометъ и отправился противъ невѣрующихъ, и распространеніе его ученія огнемъ и мечемъ было святою обязанностью всѣхъ мусульманъ. Считая себя послѣднимъ и высшимъ пророкомъ на землѣ, Магометъ проповѣдывалъ, что борьба противъ враговъ ислама есть святая борьба; кто падетъ ея жертвой, тому простятся грѣхи его, и онъ войдетъ въ рай, обитель праведныхъ, Гдѣ, по его словамъ, все преисполнено земныхъ радостей и чувственныхъ удовольствій. Чтобы еще болѣе воодушевить народъ свой, онъ старался возбудить въ немъ презрѣніе къ смерти, поучая, что вся жизнь человѣка заранѣе предназначена Богомъ; если пришелъ часъ смерти, то никто не минуетъ судьбы своей, если же конецъ жизни еще не такъ близокъ, то человѣкъ можетъ не думая рѣшиться на всякую крайность.

Увѣренный въ воинственности пылкихъ арабовъ, воодушевленныхъ его ученіемъ, Магометъ, предводительствуя своими родственниками, союзниками и вѣрующми, сдѣлалъ набѣгъ на курейшитовъ, которые когда то изгнали его изъ отечественнаго города. Онъ зналъ, что для кичливыхъ жителей Мекки нѣтъ сильнѣе и чувствительнѣе наказанія, какъ разорить ихъ караваны и ограбить товары, отправляемые въ Сирію. На помощь своихъ новыхъ согражданъ онъ тѣмъ болѣе могъ расчитывать, что на нихъ, какъ на занимающихся земледѣліемъ, торговые жители Мекки смотрѣли съ чрезвычайнымъ презрѣніемъ. Магометъ по обыкновенію участвовалъ въ походѣ, чтобы ободрить свою дружину и самъ несъ бѣлое знамя, которое онъ поручалъ только храброму Омару и воинственному Али, прозванному «отцемъ пыли». Али, которому Магометъ отдалъ въ Мединѣ любимую дочь свою Фатиму въ супружество, считается благороднѣйшею личностью между всѣми сподвижниками пророка. Съ полной преданностію посвятилъ онъ всю жизнь свою пророку и вѣрованіямъ своей молодости. Если его пылкій и великодушный характеръ служилъ славой и украшеніемъ мусульманъ, то своею воинственностію и храбростію онъ былъ отважнымъ защитникомъ ислама.

Битва при Бедрѣ 624. По обычаю предковъ, оружіе слагалось въ святые мѣсяцы, но Магометъ нарушилъ и это правило. Когда Абдаллахъ-Ибнъ-Джамъ напалъ на курейшитовъ въ долинѣ Пахла, и напалъ именно въ священный мѣсяцъ Каджабъ, расхитивъ ихъ товары и взявъ многихъ въ плѣнъ, то Магометъ, видя всеобщее неудовольствіе, вызванное несвоевременной войной, издалъ повелѣніе идти на невѣрующихъ во всякое время, и что онъ такъ дѣйствуетъ по своему собственному усмотрѣнію. Сраженіе при Бедрѣ произошло во второй годъ Хиджры, и тутъ выяснилось до какой степени вѣрующіе мусульмане были проникнуты вѣрою въ блаженную загробную жизнь. Чтобы спасти большой караванъ, курейшиты, въ числѣ 1000 человѣкъ съ 700 верблюдами и 100 лошадьми отправились на поле дѣйствія. Товарный поѣздъ, подъ прикрытіемъ умнаго Абу-Оофіана, избѣжалъ преслѣдованій; однако Абу-Джаль настоялъ, чтобы была битва. При станціи Бедрѣ, извѣстной и до сихъ поръ обиліемъ воды, жители Мекки встрѣтились съ непріятелемъ, который былъ гораздо слабѣе ихъ, и тутъ произошла стычка. Трое изъ жителей Мекки, родственники убитыхъ при Нахлѣ, выступили впередъ, и вызывали съ противной стороны троихъ же для поединка. Хамца, Али и Убейда вышли на зонъ, убили своихъ противниковъ и тутъ битва сдѣлалась общей; Магометъ, наблюдая за ходомъ дѣйствія съ небольшой возвышенности, усердно молилъ Бога о спасеніи своего избраннаго кружка, и ему видѣніемъ обѣщана была побѣда. Бросивъ горсть пыли въ сторону курейшитовъ, Магометъ воскликнулъ: «Да будетъ вамъ позоръ»! И въ самомъ дѣлѣ непріятель пришелъ въ смятеніе, и битва кончилась совершеннымъ пораженіемъ курейшитовъ. 70 уважаемыхъ представителей семействъ были убиты. Между павшими замѣчательны были: Отба и Шейба, и въ особенности Абу-Джаль «врагъ Бога» злѣйшій противникъ Магомета. Въ плѣнъ взяты были также и Аббасъ, дядя пророка, и Абуль-Аасъ, мужъ старшей его дочери Цейнабъ. Благодаря большому выкупу, оба вернулись въ Мекку, двое же другихъ плѣнныхъ Анандръ и Окба которые болѣе другихъ шли противъ ученія Магомета, были преданы суду. Часто пророкъ сожалѣлъ о своемъ столь поспѣшномъ приговорѣ, особенно когда онъ слышалъ пѣснь дочери Анандра, пѣснь переполненную горькими трогательными жалобами. Во всякомъ случаѣ битва при Бедрѣ имѣла громадное значеніе для ислама, и всѣ участвовавшіе въ этомъ дѣлѣ пріобрѣли высокое дворянское положеніе между мусульманами. Добыча и выкупныя деньги были раздѣлены поровну, но, вскорѣ послѣ того, изрѣченіе корана повелѣвало пророку пользоваться пятой долей каждой добычи, чтобы удѣлить себѣ, своимъ родственникамъ, бѣднымъ, сиротамъ и страждущимъ.

Битва при Оходѣ. Мартъ, 625. Побѣда при Бедрѣ была первымъ шагомъ ислама къ владычеству. Въ то время, какъ жители Медины и толпы окрестныхъ бедуиновъ съ восторгомъ тѣснились вокругъ Магомета, твердо вѣря, что самъ Богъ послалъ его, жители Мекки были въ страшномъ отчаяніи. Абу-Лахабъ, дядя Магомета, умеръ отъ чумы, черезъ 7 дней послѣ своего пораженія, убитый горемъ и вмѣстѣ съ тѣмъ гнѣвомъ на своего племянника. Хинда, дочь Отбая, жена Абу-Софіана, неистово кричала день и ночь, моля о мести за своихъ убитыхъ родственниковъ. Мужъ ея, собравъ 200 человѣкъ креишитовъ пошелъ на Медину, но вѣра въ собственную силу была уже потрясена; когда Магометъ вышелъ имъ на встрѣчу, они обратились въ бѣгство съ такою поспѣшностію, что оставили весь свой запасъ муки въ пользу непріятеля. Черезъ нѣсколько мѣсяцевъ послѣ этого похода, названнаго «мучнымъ походомъ», Абу-Софіанъ, собравъ 3.000 курейшитовъ, въ главѣ которыхъ стояли три храбрыхъ вождя: Акрама, сынъ Абу-Джаля, Халидъ и Амру, пошелъ снова на Магомета. Впослѣдствіи эти предводители пріобрѣли извѣстность между вѣрующими. Арріергардъ составляла Хинда съ другими пятьнадцатью женщинами и своими пѣснями напоминала объ убіенныхъ въ битвѣ при Бедрѣ и тѣмъ разжигала въ воинахъ чувство мести. Магометъ хотѣлъ дожидать враговъ въ городѣ, но мужественная молодежь, жаждущая борьбы, просила болѣе обширнаго поля для битвы. Пророкъ уступилъ ихъ требованію, но противъ своего желанія, онъ расположилъ свои войска у горы Оходъ, отстоящей на часовомъ пути къ сѣверу отъ Медины, и отвергнувъ помощь евреевъ, возбудилъ тѣмъ въ рядахъ своихъ подчиненныхъ неудовольствіе. Магометъ самъ сражался въ первыхъ рядахъ; съ красной перевязью на лбу и съ мечемъ въ рукахъ онъ ободрялъ и одушевлялъ своихъ вѣрныхъ воиновъ. Сначала побѣда была на сторонѣ мусульманъ; хотя Хинда и другія женщины всѣми силами старались придать мужества сражающимся, то обѣщая побѣдителямъ распростертыя объятія, то грозя позоромъ тѣмъ, кто бѣжитъ съ битвы, но тѣмъ не менѣе ряды мекканцевъ замѣтно рѣдѣли, 7 членовъ фамиліи Аддъ-Адбаръ, наслѣдуя одинъ отъ другого высокое право нести знамя, пали. Стрѣлки, которымъ Магомедъ далъ столь вѣрную и надежную позицію, боясь упустить военную добычу, оставили свой постъ и тѣмъ предоставили Халиду случай зайти мусульманамъ съ тылу. Тутъ битва приняла другой оборотъ: курейшиты стали побѣждать, Магометъ, раненый въ лице, упалъ въ ровъ, его знаменосецъ тоже былъ раненъ, и такъ какъ ростомъ онъ походилъ на своего повелителя, то вскорѣ прошелъ слухъ: «Магометъ убитъ»! Вѣсть эта была ободряющею для непріятеля, и убійственна для мусульманъ. Уже враги ислама бросились къ Мединѣ и хотѣли овладѣть ею, какъ въ это время нѣкто поэтъ Каабъ, замѣтя между ранеными живого Магомета, ободрился, собралъ около 12 человѣкъ вѣрныхъ собратовъ, а въ томъ числѣ Абу-Бекра и Омара, и подъ начальствомъ своего повелителя, этотъ небольшой отрядъ отправился мечемъ прокладывать дорогу къ родному городу. Непріятель считалъ Магомета умершимъ, не обращалъ особеннаго вниманія на столь малочисленныхъ, но отважныхъ бойцевъ. Увидѣвъ же пророка, курейшиты стали отступать, но на пути своемъ безжалостно надсмѣхались надъ трупами мусульманъ, Хинда и ея спутницы, отрѣзая носы и уши убитыхъ враговъ, нанизывали ихъ, какъ перлы, и носили вмѣсто шейнаго украшенія и браслетъ. Эта злая женщина не знала границъ своего гнѣва, такъ что когда ея невольникъ изъ засады бревномъ убилъ Хамцу, то она хотѣла вынуть его сердце и разорвать на части. Извѣстіе о смерти Хамцы чрезвычайно опечалило Магомета, онъ горько оплакивалъ его, женщины же Медины вмѣнили себѣ въ обязанность, при каждомъ погребеніи, вспоминать имя падшаго храбраго воина и оплакивать его.

Дѣйствія Магомета послѣ битвы. По удаленіи курейшитовъ, Магометъ со своими приверженцами вернулся въ Медину. Какъ ни была жестока битва, но она не могла ослабить въ немъ увѣренности въ счастливомъ окончаніи своего дѣла. Въ то время, какъ онъ утѣшалъ родственниковъ убитыхъ счастливой загробной жизнью, они все-таки предавались своему горю, обрѣзая по обычаямъ волосы на головѣ и раздирая свои одежды, говоря, что слезы облегчаютъ страждущее сердце. Магометъ же дѣлалъ различныя приготовленія къ оборонѣ, полагая, что враги его узнавъ, что онъ еще живъ, вернутся снова для борьбы. Куреншиты не рисковали подвергаться новымъ опасностямъ, они довольствовались выиграннымъ сраженіемъ и расчитывали, что со временемъ сдѣлаются представителями новой религіи, если будутъ охранять святость города и Каабы, убивать мусульманъ, попавшихся въ ихъ руки, и если не допустятъ ни одного магометанина до Каабы. Впродолженіе нѣсколькихъ лѣтъ приверженцы Магомета не принимали никакого участія въ праздникѣ пилигримовъ, тогда какъ остальные арабы спѣшили въ святые мѣсяцы для молитвы и увеселенія въ Мекку. Между тѣмъ время подвигалось, и жители Мекки и даже курейшиты стали забывать идолопоклонство, и преклонили колѣна предъ именемъ Того, котораго они прежде такъ сильно ненавидѣли и преслѣдовали.

Изшествіе на Евреевъ 626. Магометъ, по правиламъ своей религіи, не могъ оставить меча до тѣхъ поръ, пока исламъ не сдѣлался господствующей религіей. Поэтому онъ началъ дѣлать набѣги на евреевъ и идолопоклонниковъ. Принимая самъ начальство надъ своими войсками, онъ присутствіемъ своимъ поощрилъ и ободрялъ ихъ; нѣсколько разъ жизнь его была въ опасности, но высшая сила хранила посланника Божія; у непріятельскаго вождя выпалъ изъ рукъ мечъ, когда онъ замахнулся имъ на пророка. Битвой при Оходѣ, евреи больше всего вооружили противъ себя магометанъ, тѣмъ болѣе, что они всегда враждебно относились къ покой религіи. Они нашли защитника въ главѣ хацраджитовь — Абдалахѣ-Нонъ-Убейѣ, который со своими приверженцами ревностію противодѣйствовалъ силѣ Магомета. Бени Надхиръ были изгнаны изъ своихъ владѣній и спасеніемъ жизни обязаны только сильному заступничеству Абдаллаха. «Лицемѣры» продолжали работать противъ Магомета. Послѣ счастливаго похода на Бени Мусталикъ, Абдаллаху удалось возбудить междоусобныя распри между союзниками и выходцами вѣры, но все это было прекращено умнымъ и своевременнымъ распоряженіемъ пророка. Изреченіе корана предостерегало отъ «лицемѣровъ» но на этотъ разъ Абдаллахъ избѣжалъ наказанія. Когда во время ночного пути, Аиша, жена Магомета, почему то отстала отъ своихъ, и на другой день пришла въ лагерь въ сопутствій проводника, Абдаллахъ и другіе недоброжелатели распустили дурную славу объ ея честномъ имени. Видѣніемъ Магометъ узналъ о злой клеветѣ, уличилъ и наказалъ клеветниковъ, а Аиша пріобрѣла еще болѣе цѣны въ глазахъ своего мужа. Абдаллахъ снова остался безнаказаннымъ, такъ какъ Магометъ страшился мести хацраджитовъ.

Осада Медины. Истребленіе Евреевъ 627. 628.

Вскорѣ курейшиты и другія аравійскія племена, соединясь съ еврейскимъ племенемъ Беші-Куретща, пошли въ числѣ 10,000 человѣкъ на Медину. Магометъ не могъ встрѣтить непріятеля на открытомъ мѣстѣ, боясь участи при Оходѣ. Онъ прибѣгнулъ къ незнакомой до сихъ поръ въ Аравіи защитѣ, именно: обвелъ городъ рвомъ. Имѣя подобную оборону, Магометъ отдѣлывался отъ непріятеля небольшими сраженіями, и наконецъ ему удалось черезъ хитраго посредника возбудить между союзниками противной стороны недовѣріе и раздоры. Слѣдствіемъ этого было то, что арабы и безъ того уже измученные зимнимъ холодомъ и проливнымъ дождемъ, послѣ напрасныхъ пятинедѣльныхъ попытокъ овладѣть городомъ, совершенно удалились, оставивъ евреевъ, своихъ союзниковъ, на произволъ Магомета. Бени-Курейца поневолѣ должны были подчиниться полной власти мусульманъ, замкнутыхъ въ своихъ надежныхъ домахъ. Не смотря на просьбу ауситовъ, прежнихъ союзниковъ магометанъ, 700 евреевъ, представителей поколѣній, по приговору судьи Хаадъ-Ибнъ-Муада были осуждены, ихъ жены и дѣти приговорены къ невольничеству, ихъ стада, земли и имущество раздѣлены между побѣдителями. «Богъ изгналъ евреевъ изъ ихъ земель и вселилъ страхъ въ сердца ихъ. Часть изъ нихъ вы избили, часть досталась вамъ въ плѣнъ, онъ отдалъ ихъ земли и богатства въ ваше наслѣдіе. Богъ всемогущъ»! Этими словами говоритъ изреченіе корана о томъ ужасномъ происшествіи, которое лежитъ темнымъ пятномъ въ жизни Магомета. Саадъ умеръ вскорѣ послѣ этого страшнаго приговора. Магометъ вызванъ былъ къ подобному поступку постоянной измѣной и недружелюбными замыслами евреевъ; въ этомъ рѣшеніи проглядывало не доброе намѣреніе пророка, но жажда мщенія страстнаго араба и жестокость восточнаго деспота. Чтобы окончательно уничтожить вліяніе евреевъ на Медину и ея окрестности, Магометъ въ слѣдующемъ же году съ 14,000 вѣрующихъ пошелъ на главную ихъ крѣпость Хейбаръ. «Мы молимъ Тебя, о Всемогущій, о благѣ этихъ мѣстъ, и всего здѣсь находящагося, и просимъ тебя спасти насъ отъ всякаго зла и бѣдствія»! Такъ молился Магометъ, во всеуслышаніе, когда онъ входилъ въ укрѣпленный замокъ и молитва его была услышана. Благодаря храбрости мусульманъ, въ особенности же Али, которому пророкъ отдалъ свой собственный мечъ, всѣ замки были разрушенію, сокровища и богатства разграблены, жители обращены въ податныхъ, которые должны были платить новымъ владѣльцамъ половину своихъ доходовъ. Али былъ человѣкъ, котораго любилъ Богъ и его пророкъ, онъ никогда не зналъ страха, и не бѣжалъ отъ врага. Поступки Магомета въ отношеніи евреевъ были вызваны не жадностью къ добычѣ, но религіознымъ фанатизмомъ. Еврейскій начальникъ Кинана подвергся страшнымъ пыткамъ за то, что не хотѣлъ выдать спрятанныя богатства, но такъ какъ и пыткой отъ него не могли ничего добиться, то онъ былъ обезглавленъ. Магометъ присвоилъ себѣ не только пятую часть добычи, но и другое имущество, и кромѣ того увеличилъ число своихъ женъ двумя прекрасными еврейскими плѣнницами Сафіей и Цейнабъ. Первая обратилась къ исламу и сдѣлалась нѣжной супругой пророка, другая же, близкіе родственники которой были убиты, задумала страшное дѣло мести. Она отравила кушанье Магомета и подала ему. Хотя вслѣдствіе чудеснаго предостереженія, какъ говоритъ легенда, онъ и ѣлъ не много этого кушанья, но отрава была такъ сильна, что отозвалась на его здоровьѣ на всю жизнь. Въ свой предсмертный часъ, Магометъ говорилъ, что чувствуетъ въ жилахъ ядъ Хейбара.

Путешествіе Магомета ко святымъ мѣстамъ въ Меккѣ 629. Еще до войны Магометъ съ значительной свитой предпринялъ путешествіе ко святымъ мѣстамъ въ Меккъ, желая удостовѣриться, можетъ ли онъ подъ прикрытіемъ святого мѣсяца приблизиться къ Каабѣ. Онъ сознавалъ, что путешествіе это было чрезвычайно важно для распространенія его ученія. Но на этотъ разъ онъ не достигъ цѣли, ворота Мекки остались закрытыми для магометанъ. Однако перемиріемъ при Худейбіи, Магометъ добился десятилѣтняго мира и договора, что какъ онъ, такъ и его вѣрующіе могутъ ежегодно три дня посвящать на молитву въ Каабѣ. Вспыльчивый Омаръ разсердился за подобную уступку и говорилъ: "развѣ ты не посланникъ Божій? развѣ не мы, а мекканцы называются вѣрующими? зачѣмъ отдаемъ мы вѣру нашу на посрамленіе? Но Магометъ довольствовался и небольшою уступкою съ ихъ стороны, увѣренный, что и незначительное начало въ какомъ нибудь дѣлѣ ведетъ иногда къ большимъ послѣдствіямъ. Онъ не ошибся. Вскорѣ, послѣ паденія Хейбара, онъ предпринялъ съ небольшой толпой приверженцевъ второе путешествіе въ Мекку, и какъ велика была ихъ радость, когда имъ пришлось, послѣ многихъ лѣтъ, впервые вступить на родную почву. Магометъ на верблюдѣ объѣхалъ 7 разъ вокругъ Каабы, и совершилъ бѣганья между двумя холмами-Ассафой и Альмарвой. Его примѣру послѣдовали и другіе. При этомъ случаѣ Магометъ женился на Меймунѣ, пятидесятилѣтней вдовѣ. Его прежніе браки, послѣ смерти Хадиджи, были внушены страстію и любовью къ женщинамъ; между ними были и такіе, которые возбуждали ропотъ между вѣрующими, какъ напр. бракъ его съ Цейнабою, разведенной женой его названнаго сына Цейда. Послѣдняя же женитьба Магомета, какъ и первая на Хадиджѣ, была основаны на политикѣ и на практической обдуманности. Этой свадьбой онъ сроднился съ Халидомъ и Амру, родственниками Меймуны. Это важно было въ томъ отношеніи, что они сдѣлались двигателями въ дѣлѣ ислама, что равнялось выигранной побѣдѣ надъ непріятелемъ.

Посольство къ чужеземнымъ князьямъ. Вскорѣ новообращеннымъ представился случай распространить свою воинственную славу на болѣе обширное пространство. Магометъ уже присматривался къ границамъ Аравіи. Ободренный возрастающимъ числомъ воодушевленныхъ вѣрующихъ, онъ вѣрилъ, что скоро настанетъ время, когда исламъ сдѣлается господствующей религіей всего свѣта. Іудеи много вытерпѣли, и не хотѣли признать въ Магометѣ своего Мессію.. Но такъ какъ они были разсѣяны по разнымъ странамъ и пренебрегаемы другими народами, то Магометъ легко могъ обойтись и безъ ихъ почитанія, особенно когда ему удалось увѣрить въ своей пророческой миссіи два сильнѣйшіе народа тогдашняго времени. Съ этою цѣлью онъ разослалъ посланія различнымъ иностраннымъ правителямъ, требуя признавать единаго истиннаго Бога, говорящаго устами Магомета. По показаніемъ мусульманъ, послы къ христіанскимъ князьямъ были хорошо приняты; король Абиссиніи еще и прежде милостиво отнесся къ приверженцамъ новаго пророка; префектъ Египта испросилъ себѣ времени для размышленія объ ученіи Магомета, а пока прислалъ дорогіе подарки и двухъ прекрасныхъ невольницъ для повелителя, даже Ираклій дружески принялъ одного изъ пословъ Магомета, тѣмъ болѣе, что князья и народъ его желали обратиться къ исламу. Хоффосъ II, который въ то время былъ на высочайшей точкѣ своего величія, разорвалъ посланіе непрочитаннымъ, а одновременно начальникъ Боера убилъ аравійскаго посланника за его усердіе пріобрѣсти еще новыхъ поклонниковъ ислама. Первому, за его поступокъ, Магометъ предсказалъ бѣдственную участь, а противъ втораго послалъ войско подъ начальствомъ своего бывшаго невольника Цейда.

Походъ Цейда и Халида въ Сирію. Аравійскія войска подъ защитой святого знамени встрѣтились первый разъ съ римскими легіонами при Мутѣ въ Сиріи. Цейдъ, какъ храбрый воинъ, сражался въ первыхъ рядахъ, гдѣ скоро и погибъ; его замѣнилъ Джафаръ, брать Али. Вскорѣ и этотъ потерялъ правую руку и держалъ знамя въ лѣвой, когда же и той лишился, то все-таки не выпускалъ знамени, пока его уже совсѣмъ не убили. Послѣ него Абдаллахъ Ибнъ-Равайя предводительствовалъ своими единовѣрцами, и съ крикомъ; впередъ, побѣда или рай! храбро шелъ на непріятеля. Когда же и онъ палъ, его замѣнилъ Халидъ, изъ новообращенныхъ мекканцевъ, и довелъ сраженіе до конца. Нельзя было рѣшить на чьей сторонѣ побѣда; но Халидъ такъ храбро и мужественно велъ это дѣло, что въ ночь же былъ выбранъ начальникомъ всего отряда, съ громкимъ прозвищемъ «Мечъ Божій». Хотя войска вернулись домой со славой и добычей, но все-таки имъ грустно было вносить въ Медину трупы дорогихъ собратовъ. Магометъ прославлялъ жребій павшихъ мучениковъ, но въ уединеніи онъ горько оплакивалъ убитыхъ. «Это слезы дружбы о потерѣ друзей», сказалъ онъ какъ бы оправдываясь, когда удивленные свидѣтели видѣли его плачущимъ о тѣхъ, которые своею смертію наслѣдовали рай.

Возвращеніе Магомета въ Мекку.

С. Смерть его и характеръ,

Покореніе Мекки. 630. Только тогда Магометъ могъ надѣяться, что ученіе его признается во всей Аравіи, когда бы ему удалось подчинить своей власти священный городъ Мекку. Когда онъ велъ свое вооруженное войско, то ободрялъ его увѣреніемъ, что самъ Богъ обѣщалъ ему побѣду. Хотя договоръ и былъ заключенъ, но противная сторона не выполнила его и не допустила магометанъ обойти вокругъ Каабы, такъ что они должны были отступить. Но вѣрующіе не падали духомъ, они знали, что съумѣютъ смыть это оскорбленіе побѣдоноснымъ оружіемъ. Куреишиты сами способствовали выполненію желанія Магомета. Когда они услышали, что въ Мединѣ идутъ подготовленія для отмщенія имъ за подобный поступокъ, то испугались и послали гордаго Абу-Софіана извиниться и умилостивить разгнѣваннаго Магомета. Но пророкъ отпустилъ пословъ безъ отвѣта, а самъ втайнѣ, еще съ большимъ усердіемъ сталъ дѣлать приготовленія. Болѣе 10,000 сторожевыхъ огней возвѣстили мекканцамъ близость могущественнаго врага. Абу-Софіанъ поспѣшилъ на вѣсть, но былъ взятъ въ плѣнъ Аббасомъ и приведенъ въ непріятельскій лагерь, гдѣ Магометъ защитилъ его отъ гнѣва Омара, такъ какъ Софіанъ добровольно изъявилъ желаніе служить пророку и исповѣдывать новую религію. Съ удивленіемъ разсматривалъ онъ магометанскія войска, превосходную дисциплину и порядокъ, разнородность оружія и знаменъ, закованныхъ въ желѣзо воиновъ и ихъ оживленное почитаніе къ ихъ святому вождю. «Этому никто не можетъ противостать», сказалъ Софіанъ дядѣ Магомета Аббасу, когда тотъ водилъ его въ рядахъ войска, «божусь, что царство твоего племянника стало велико!» Онъ поспѣшилъ къ своему народу, чтобы уговорить его къ добровольному подчиненію. Это ему удалось. Большинство изъ нихъ, какъ повелѣлъ имъ Магометъ, отправились въ свои жилища, такъ что войско безъ всякаго сопротивленія могло овладѣть городомъ. Только Халидъ долженъ былъ мечемъ проложить себѣ дорогу, такъ какъ Акрама собралъ подъ свое знамя толпу невѣрующихъ для защиты города.

Возмездіе и милость. Когда Магометъ видѣлъ, что вожди курейшитовъ у ногъ его, то самолюбіе его было удовлетворено, — онъ сдѣлался кроткимъ и великодушнымъ. Народъ изъявилъ готовность отказаться, отъ своихъ прежнихъ идоловъ и почитать въ лицѣ Магомета посла Аллаха, и исполнять его приказанія. Взамѣнъ того, побѣдитель, войдя, послѣ восьмилѣтняго изгнанія, въ свой отечественный городъ, какъ князь и пророкъ, даровалъ всеобщую амнистію. Даже изъ числа 11 мужей и 6 женщинъ, приговоренныхъ Магометомъ къ смерти за ихъ измѣну и насмѣшливыя пѣсни, многіе были тоже помилованы. Между ними были: Акрама, сынъ Абу-Джаля, который такъ храбро сражался при Оходѣ, и при вторичномъ вторженіи Халида, его дядя, сатирикъ Харитъ, Сафвань, сынъ Оммейя и Хинди, жена Абу-Софіана, поэтъ Каабъ, писарь Абдаллахъ-Магометъ, который обвинялся за то, что обезобразилъ листы корана и, боясь наказанія, бѣжалъ какъ отступникъ въ Мекку. Всѣ они обратились къ исламу, а Акрама показалъ въ битвѣ за новую религію, столько же храбрости, какъ нѣкогда онъ отличался противъ Магомета. За Абдаллаха просилъ его родственникъ Отманъ. Магометъ медлилъ рѣшеніемъ помилованія, но одинъ изъ его приближенныхъ убилъ измѣнника. Когда въ городѣ было приведено все въ порядокъ, Магометъ отправился въ храмъ. Здѣсь онъ объѣхалъ на своемъ верблюдѣ семь круговъ Каабы, касаясь каждый разъ палочкой священнаго камня, и потомъ уничтожилъ 360 идоловъ, которые были разставлены у святыни. Затѣмъ онъ велѣлъ отворить двери храма, очистилъ домъ Божій отъ различныхъ изображеній и повелѣлъ билялю съ высоты сзывать на молитву.

Уничтоженіе идоловъ. По пріѣздѣ Магомета въ Мекку, побѣда ислама въ Аравіи была еще вопросомъ, предоставленнымъ времени. Но ни одно религіозное учрежденіе не можетъ быть уничтожено безъ того, чтобы сторонники его не вступились за свое право. Такъ и древніе аравійскіе боги имѣли своихъ поклонниковъ, которые готовы были скорѣе принять мученическую смерть, нежели измѣнить своей вѣрѣ. Когда отряды Магомета, подъ начальствомъ фанатиковъ предводителей, проникали къ сосѣднимъ языческимъ племенамъ, разрушая ихъ идоловъ и уничтожая святыню, то, опечаленные такимъ горемъ, они мужественно брались за оружіе и шли защищать свое право. множество людей пало жертвою этого религіознаго побужденія. При одной изъ подобныхъ стычекъ, вспыльчивый Халидъ дѣйствовалъ съ такимъ жестокосердіемъ, что даже Магометъ содрогнулся и поднявъ руки къ небу взывалъ: «Я не принимаю участія въ этихъ дѣлахъ». Онъ старался великодушіемъ Али загладить жестокое обращеніе съ побѣжденными, сулилъ прощеніе убитымъ и проповѣдывалъ, что Мекка и вся святая область останутся въ будущемъ такъ же неприкосновенны, какъ и до сихъ поръ.

Побѣда въ долинахъ Хонейнъ и Аутасъ. Религіозное рвеніе мусульманъ, принудило и языческія племена гористыхъ областей, лежащихъ къ юго-востоку отъ Мекки, взяться за оружіе и отстаивать свою религію, жизнь и имущество. Узнавъ объ этомъ, Магометъ двинулся со своими отрядами, съ цѣлью уничтожить этого настойчиваго и послѣдняго врага. Когда мусульмане, безъ особенной осторожности проходили долину Хонейнъ, то увидѣли на ея возвышеніяхъ стрѣлковъ съ луками. Ряды магометанъ стали пустѣть, многіе обратились въ бѣгство, безпорядокъ усилилъ смятеніе, и никто не обращалъ вниманія на возгласъ пророка: «Я, Магометъ, посланный Богомъ, проповѣдникъ правды, мужайтесь вѣрующіе!» Куреншиты, которые слѣдовали за войскомъ, стали радоваться несчастію и громко высказывать свое злорадованіе. Но дядѣ Магомета удалось убѣдить бѣжавшихъ и колеблющихся. На зовъ его собрались храбрѣйшіе и снова стали подъ знамя своего предводителя и тогда уже одержали окончательную побѣду. Власть невѣрующихъ навсегда была уничтожена въ долинахъ Хонейнъ и Аутасъ. Убитыхъ было 70 человѣкъ, множество обратилось въ бѣгство, сѣдой вождь Дурейдъ, жены, дѣти и имущество достались въ руки побѣдителя^[1]. Но не легко было Магомету завоевать городъ Танфъ, съ его храбрыми жителями и крѣпкими стѣнами; напрасно измѣнилъ онъ своему прежнему приказанію и велѣлъ теперь рубить фруктовыя деревья и истреблять виноградники, онъ все-таки долженъ былъ принести много жертвъ.

Магометова твердость и побѣда. Громадная военная добыча вознаградила и утѣшила магометанъ; по ходатайству пророка плѣнные были возвращены новообращеннымъ племенамъ. Изъ своей пятой доли добычи Магометъ отдалъ большую часть тѣмъ курейшитамъ, которые выказали вѣрность и храбрость, и этимъ распоряженіемъ онъ пріобрѣлъ много полезныхъ служителей для своего дѣла. Абу-Софіанъ и два его сына получили каждый по 100 верблюдовъ и по 40 унцій серебра. Союзники, недовольные столь явнымъ отличіемъ своихъ прежнихъ противниковъ, роптали на Магомета, но онъ искренно разъяснилъ имъ свое дѣйствіе: «Не сердитесь, что я стараюсь привлечь, посредствомъ преходящихъ сокровищъ, на свою сторону сердца нѣкоторыхъ сомнѣвающихся людей, ваши вѣрность и преданность заслужатъ другую награду. Посланникъ Божій довѣряетъ вамъ свою жизнь и счастіе, и въ вашей средѣ вернется въ Медину. Какъ вы были спутниками въ моемъ изгнаніи, и вѣрили въ меня при моемъ униженіи, то такъ и вы будете сопутствовать мнѣ, когда я войду въ рай». Плача они отвѣчали ему: «Мы довольны нашимъ жребіемъ!» Остальныя языческія племена не могли долѣе упорствовать противъ посланника Божія, шедшаго съ кораномъ въ одной рукѣ и съ мечемъ въ другой. Даже такифиты искупили миръ и спокойствіе пожертвованіемъ своихъ боговъ и добровольно открыли ворота своего города.

Магометъ и такифиты. Такифиты отправили къ Магомету пословъ съ объясненіемъ, что они готовы принять исламъ, но только съ тѣмъ условіемъ, чтобы пророкъ освободилъ ихъ отъ молитвы и позволилъ бы еще три года поклоняться ихъ идолу Лату. «Трехлѣтнее идолопоклонство слишкомъ продолжительно, и что значитъ богослуженіе безъ молитвы?» говорилъ Магометъ. Но депутаты все-таки просили о своемъ и наконецъ уступлено ихъ желанію: такифиты не платили податей и впродолженіе года могли почитать своего Лата. Магометъ самъ диктовалъ договоръ, который начинался слѣдующими словами: «Во имя Бога, милосердаго и долготерпѣливаго! Въ силу сего договора, заключеннаго между Магометомъ, посломъ Божіимъ и такифитами, изъявлено согласіе на то, что они могутъ не платить податей и не принимать участія въ священной войнѣ!…. Но голосъ совѣсти приковалъ его языкъ. — „Во время молитвы припадать лицемъ къ землѣ, какъ и прежде“, прибавилъ одинъ изъ посольства. И такъ какъ Магометъ на это промолчалъ, то такифитъ, обращаясь къ писцу, сказалъ: „Пиши, это условіе выговорено!“ Тотъ посмотрѣлъ на пророка, ожидая приказанія. Въ этотъ моментъ пылкій Омаръ, бывшій до сихъ поръ нѣмымъ свидѣтелемъ этой сцены, всталъ и, поднявъ мечъ свой, воскликнулъ: „Ты оскверняешь сердце пророка, пусть Богъ ниспошлетъ огонь въ ваши сердца!“ — „Не къ тебѣ, а къ пророку обращаемся мы“, отвѣчалъ посолъ хладнокровію, „Ну, хорошо, сказалъ Магометъ, я ничего не хочу и слышать о подобномъ договорѣ, вамъ предоставленъ выборъ или принять исламъ, или я объявляю вамъ войну!“ — Такъ дозволь же намъ, говорилъ такифитъ, поклоняться Лату еще шесть мѣсяцевъ?» — «Нѣтъ!» — «Ну, хоть одинъ мѣсяцъ?» — «Ни даже одного часа!» Послѣ этого депутаты вернулись въ свой городъ, въ сопровожденія магометанъ, которые и избили ихъ идоловъ, при горькомъ плачѣ женщинъ.

Послѣднее время жизни Магомета. 630—632. Подобно царственному побѣдителю вернулся Магометъ въ Медину; со всѣхъ сторонъ съѣзжались посланники и вѣрующіе приверженцы, чтобы принять присягу и заявить свою покорность, тогда какъ посланные на югъ мусульмане, проповѣдуя исламъ, въ свою очередь пріобрѣтали новыхъ сторонниковъ. «Мы поборники божіи и союзники пророка, говорилъ Табитъ, и идемъ противъ невѣрующихъ, побѣда намъ легко дается; только вѣрующіе въ Бога и Его пророка спасутся, и имущество ихъ останется цѣло». Аравійскіе писатели съ любовію вспоминаютъ тѣ сцены, когда жители пустынь и городовъ присягали пророку, князю вѣрующихъ. Но были и непріятности, которыя иногда омрачали послѣдніе годы жизни Магомета. Въ Мединѣ то и дѣло возникали враждебныя партіи, имѣя во главѣ Абдаллаха. Ихъ дѣйствія въ особенности выдавались, когда пророкъ предпринялъ новый походъ противъ грековъ въ Сирію, въ сильнѣйшій жаръ, въ то время, какъ аравитяне были заняты жатвой каштановъ. Многіе изъ нихъ остались дома, и Абдаллахъ вернулся также со своими. Изреченіе корана порицаетъ за такое замедленіе. «Вы совѣтуете не выступать во время жары, но Богъ говоритъ чрезъ своего пророка, „что огонь ада еще болѣе нестерпимъ“. Смѣхъ вашъ не долго продолжится, но долго придется плакать за грѣхи ваши, вы никогда не выступите со мной, и никогда не будете сражаться въ рядахъ моихъ». Войско остановилось при Табукѣ, между Мединой и Дамаскомъ, чтобы нѣсколько отдохнуть въ плодоносной мѣстности. Здѣсь Магометъ принималъ поклоненіе вождей нѣкоторыхъ сирійскихъ пограничныхъ городовъ и христіанскаго князя. Они искупили себѣ миръ годовой податью. Магометъ считалъ неблагоразумнымъ идти въ чужую землю съ небольшимъ отрядомъ своихъ приближенныхъ, а потому, послѣ 20-ти дневнаго своего отсутствія изъ города, вернулся въ Медину. Непокорные были на нѣкоторое время исключены изъ круга вѣрующихъ, но такъ какъ они раскаялись и просили помилованія, то и были прощены. Смерть злѣйшаго врага Магомета Абдалаха-Ибнъ-Убеня освободила его отъ многихъ опасностей. Этотъ случай, равно какъ и присяга въ вѣрности многихъ аравійскихъ племенъ, ободрили нѣсколько Магомета, сильно потрясеннаго смертью своихъ дочерей Цейвабъ и Уымъ-Культумъ. Изліяніе подобнаго настроенія видно въ одной изъ глазъ корана, прочитанной по повелѣнію пророка пилигримамъ въ святомъ храмѣ въ Меккѣ. Здѣсь онъ объявляетъ миръ всѣмъ невѣрующимъ, язычникамъ, евреямъ и христіанамъ; запрещая имъ только вступать въ святыню, и объявляя войну противъ нихъ возможною во всякое время, считая ее даже святымъ дѣломъ. Тутъ же повторилъ онъ угрозы противъ лицемѣровъ и не желающихъ идти на войну. Это изреченіе было прочитано Али Лему народу и имѣло громадный успѣхъ. Послы различныхъ князей и поколѣній, присланные для принятія ислама, были такъ многочисленны, какъ каштаны, падающіе съ деревъ, во время урожая. Отъ границъ Сиріи и до южной оконечности полуострова, отъ горнаго хребта при Индійскомъ Океанѣ и отъ Персидскаго Залива, отвсюду стремились къ принятію вѣры «во Единаго Бога и къ отысканію ключей рая». Когда Магометъ со своими женами отправился, въ десятый годъ Хиджры, на поклоненіе святымъ мѣстамъ въ Мекку, что должно было служить примѣромъ для всѣхъ мусульманъ, то его сопровождало 40,000 человѣкъ, а по показанію нѣкоторыхъ историковъ 114,000 вѣрующихъ.

Путешествіе ко святымъ мѣстамъ. Болѣзнь и смерть Магомета 632. Во время этого путешествія выказалось болѣзненное состояніе Магомета. «Возбужденный» съ величайшимъ напряженіемъ объѣхалъ семь разъ вокругъ Каабы и молился: «О Владыко, ниспошли намъ благо, въ сей и въ будущей жизни, и избави насъ отъ мученія ада»! Неестественное волненіе и пароксизмы его души, физическое напряженіе, медленный ядъ Хайбара, и наконецъ тоска о сынѣ, умершемъ въ ранней молодости, и на котораго онъ возлагалъ большія надежды, все это отозвалось на его здоровьѣ и ускорило конецъ. Сокрушаясь, при видѣ столь молодаго умершаго сына, Магометъ какъ бы высказалъ предчувствіе своей скорой смерти. «Я огорченъ твоей кончиной, говорилъ онъ, я плачу и сердце мое скорбитъ, но не смѣю жаловаться, чтобы не прогнѣвить Творца. Если бы я не былъ убѣжденъ, что за тобой скоро послѣдую, то печаль моя была бы безконечна, но мы всѣ созданія божіи, и должны къ Богу возвратиться.

Спустя три мѣсяца послѣ своего возвращенія, Магометъ заболѣлъ въ домѣ жены своей Аиши и страдалъ около 14 дней. Часто лихорадочное состояніе лишало его сознанія, но бывали и свѣтлые часы, которые онъ проводилъ въ бесѣдахъ съ Аишей, съ своей любимой дочерью Фатимой, а также и съ посѣщавшими его друзьями и родственниками. Хотя онъ и былъ боленъ, но ходилъ все-таки въ ближайшую мечеть и говорилъ къ народу, прощаясь съ нимъ; но когда онъ чувствовалъ сильнѣйшую слабость, то заставлялъ вмѣсто себя молиться Абу-Бекра и всегда присутствовалъ самъ. Въ день смерти ему было гораздо лучше, такъ что всѣ, кромѣ Аиши, оставили его, но вскорѣ болѣзнь возвратилась еще съ большею силою. Будучи въ сознаніи, Магометъ подарилъ свободу своему невольнику, велѣлъ раздать бѣднымъ всѣ деньги, что были у него дома, и молился: „Боже, не оставь меня въ смертный часъ“! Аиша послала къ своему отцу и другимъ близкимъ дать знать о случившимся, во прежде чѣмъ они собрались, пророкъ скончался на рукахъ своей любимой жены. Послѣдніе его слова были: „въ рай, къ высочайшему другу“! Онъ умеръ въ одинадцатый годъ Хиджры, 63 лѣтъ отъ роду, 7 іюня 632 г. и былъ почитаемъ, какъ пророкъ, поэтъ, священникъ и царь Аравіи.

При вѣсти о кончинѣ Магомета поднялся ужасный плачъ въ жилищѣ Аиши, передъ его домомъ народъ сильно волновался и сталъ еще болѣе кричать, когда Омаръ увѣрялъ, что пророкъ не умеръ и скоро явится къ своему народу. Наконецъ Абу-Бекру удалось усмирить толпу.

„Братіе, говорилъ онъ, кто изъ васъ служилъ Магомету, тотъ пусть знаетъ, что онъ умеръ, кто же служитъ Богу пророка, то и продолжай свое служеніе, потому что Богъ этотъ всегда существуетъ и никогда не умираетъ“. Послѣ того онъ прочиталъ имъ изъ корана: „Магометъ есть только посолъ Божій, были посланники и прежде его, и также умерли; если вы ему вѣрите, то вернитесь къ себѣ и не гнѣвите Бога, покорные вознаградятся“! Отчаяніе перешло въ тихую скорбь. Омаръ до того былъ пораженъ смертію Магомета, что сначала не вѣрилъ этому, и только послѣ проповѣди Абу-Бекра, созналъ дѣйствительность.

Черезъ три дня Магометъ былъ преданъ землѣ, на томъ мѣстѣ, гдѣ онъ скончался. Могила его была впослѣдствіи распространена до ближайшей мечети и, подобно Каабѣ;, составляетъ до сихъ поръ святыню, куда благочестивые мусульмане отправляются.на поклоненіе. Усама, сынъ убитаго при Мулѣ Цейда, былъ во время смерти Магомета въ походѣ въ Сиріи; когда онъ услыхалъ о народномъ несчастіи, то поспѣшилъ съ войскомъ въ Медину, и со скорбью поставилъ знамя свое передъ домомъ.

Характеръ и пророчество Магомета. Довольно затруднительная задача разузнать дѣйствительно человѣка, когда съ одной стороны ему воскуряютъ ѳиміамъ религіознаго почитанія, а съ другой его же окружаетъ фанатическая ненависть. Если безпристрастно разсматривать послѣдствія болѣе чѣмъ двадцатилѣтней дѣятельности Магомета, то нельзя не признать въ немъ необыкновеннаго человѣка. Онъ задался колоссальною идеею освободить народъ свой отъ язычества, и не измѣнилъ этой идеѣ, не смотря на преслѣдованія, опасность, ненависть и насмѣшки. Если онъ иногда принаравливалъ свое ученіе къ обстоятельствамъ времени, или къ своимъ собственнымъ желаніямъ и стремленіямъ, то все-таки никогда не отступалъ отъ монотеизма, что и можетъ служить доказательствомъ, какъ сильно онъ былъ убѣжденъ въ своемъ пророческомъ призваніи. Это убѣжденіе могло имѣть слѣдствіемъ тѣ религіозныя-размышленія, которымъ онъ предавался; живыя картины ума или фантазіи могли дѣйствовать на чувства, какъ небесное вдохновеніе, напряженіе думы могли создать образы, а внутренній голосѣмогъ назвать этотъ образъ именемъ ангела Божія. Нервная возбужденность его жаждущей небеснаго просвѣщенія души могла представить его воображенію различныя обольщенія; его болѣзненый организмъ, доведенный наружнымъ напряженіемъ до безсилія лихорадочныхъ судорогъ, могъ усвоить себѣ; нѣкоторую дѣйствительность. Во всякомъ случаѣ; Магометъ есть необыкновенная личность, которая, не смотря на столько препятствій, съумѣла таки сдѣлать многое для своего народа. Будучи сначала пастухомъ, а впослѣдствіи купцомъ, онъ достигъ высочайшей степени земного величія, и достигъ этого не другимъ какимъ способомъ, а сознаніемъ своего божескаго посланія. Для достиженія высокаго столь предпріятія и самое время было подготовлено къ религіозной реформѣ. Мы видѣли раньше, что въ аравійскомъ вѣроисповѣданіи заключался монотеистическій элементъ, но впослѣдствіи онъ замѣнился идолопоклонствомъ и фетишизмомъ. Сначала аллахъ былъ признанъ главнѣйшимъ богомъ, но его образъ замѣнился низшими божескими существами. Христіане и евреи старались открыть глаза своимъ сосѣдямъ и разъяснить имъ заблужденія ихъ при поклоненіи ничтожнымъ богамъ, и приношеніи имъ незаслуженныхъ жертвъ. Секта ханифъ, блуждая по оазамъ пустыни, давно оставила идолослуженіе, а нѣкоторые замѣчательные люди того времени, какъ напр. Оммайя изъ Таифа, ученый Барака, Отманъ-Ибнъ-Аль-Ховайритъ и др., давно тоже отсовѣтовали „ходить вокругъ камня, который ничего не слышитъ и не видитъ, не вредитъ и не приноситъ пользы“. Со многими изъ этихъ людей Магометъ находился въ ближайшихъ отношеніяхъ. То, что они открывали и чего достигали, онъ привелъ къ одной цѣли, т. е. далъ народу своему религію, при помощи которой онъ могъ терпѣть и побѣждать».

Если потребность времени, и преимущество ислама передъ заблужденіемъ язычества съ одной стороны, и чувство необходимости религіозной реформы, съ другой, постепенно соединили просвѣщенныхъ подъ одно знамя, то въ Магометѣ увѣренность въ своей апостольской миссіи укрѣплялась все сильнѣе и сильнѣе. Эта увѣренность сдѣлалась свойствомъ его характера, пріобрѣла ему любовь и довѣріе народа, а въ заключеніе, чрезъ распространеніе новой религіи, возбудила должный энтузіазмъ. Не смотря на то, что во время пребыванія Магомета въ Мединѣ, въ нѣкоторыхъ случаяхъ, вмѣсто непосредственнаго воодушевленія, иногда и проглядывало искуственное, умышленное предсказаніе, и личные его взгляды и желаніе выдавались вмѣсто божескихъ повелѣній и высшихъ вдохновеній, народъ и послѣдователи пророка продолжали все-таки въ него вѣрить. Даже гнѣвъ и жажда мщенія, заглушавшіе врожденную кротость въ Магометѣ, его жестокосердіе противъ евреевъ и невѣрующихъ прощалось ему народомъ, потому что на ненависть, месть и уничтоженіе своего врага аравитяне смотрѣли, какъ на свою глубоко вкоренившуюся обязанность. Многочисленныя свѣдѣнія о личности пророка, черты изъ его жизни, о которыхъ такъ любятъ распространяться аравійскіе писателя, даютъ намъ изображеніе человѣка, глубоко уважаемаго народомъ. Магометъ соединялъ достоинство всей осанки съ веселымъ нравомъ и пріятной наружностью. Онъ былъ благотворителенъ и человѣколюбивъ, держался простого образа жизни и могъ служить образцомъ семейныхъ добродѣтелей, только иногда въ немъ превозмогала любовь къ женщинамъ. Онъ жилъ со своими женами въ хижинахъ изъ глины и пальмовыхъ вѣтвей, крыши ихъ были такъ невысоки, что можно было ихъ достать руками; каштаны, хлѣбъ, молоко, изрѣдка мясо служили ему пищей, вся домашняя утварь была необыкновенной простоты. Высокое происхожденіе Магомета не пострадало отъ его бѣдственной жизни, его чистосердечіе и человѣколюбіе примиряютъ съ его другими недостатками. Онъ говорилъ, между прочимъ, въ коранѣ, что пришелъ не для того, чтобы чудеса творить, а посланъ съ неба для проповѣди. Однако его поклонники приписывали ему много чудесъ, а въ томъ числѣ и силу раздѣлять луну и совершать дѣйствительное путешествіе на небо. Въ подтвержденіе этихъ чудесныхъ разсказовъ могутъ служить тоже и счастливыя дѣйствія оружія мусульманъ въ первые годы послѣ смерти Магомета. Въ то время всѣ были склонны приписывать все болѣе вліянію божества, нежели человѣческой силѣ. Такъ и аравитяне окружили основателя своей религіи скорѣе легендой, чѣмъ исторіей. Первые воинственные калифы покровительствовали прославленію пророка, потому что это было для нихъ выгодно. Чѣмъ, выше былъ Магометъ въ глазахъ народа, тѣмъ глубже вкоренялась вѣра въ пророка и въ коранъ, и тѣмъ сильнѣе аравитяне способны были претерпѣть за религію свою даже и смерть, которой никому не избѣжать, и которая дастъ мученикамъ возможность войти въ лучшую жизнь. Они знали, что только имъ, какъ исповѣдникамъ ислама, удалось разрушить храмъ огня у персовъ и церкви у грековъ.

Наружность Магомета. Магометъ былъ средняго роста, говоритъ Вейхъ, имѣлъ большую голову, круглое здоровое лице и густую бороду. Лобъ его былъ высокъ, ротъ довольно великъ, носъ длинный съ небольшимъ возвышеніемъ по срединѣ, глаза большіе, черные, надъ бровями по лбу шла жила, которая наливалась кровью, когда онъ сердился, зубы были ослѣпительной бѣлизны, хотя нѣсколько рѣдки. На его нижней губѣ было небольшое природное пятно, волосы онъ носилъ длинные до плечъ, и до его смерти они не измѣнили своего естественнаго чернаго цвѣта, хотя онъ и мазалъ ихъ иногда благоуханнымъ масломъ, и только въ послѣднюю поѣздку въ Мекку онъ приказалъ ихъ совсѣмъ остричь. По пятницамъ до молитвы онъ подстригалъ себѣ усы и ногти на ногахъ. У Магомета была чрезвычайно красивая шея, но между плечами находилось пятно, на которое мусульмане смотрѣли какъ «на печать пророчества». Какой-то докторъ хотѣлъ свести это пятно, но пророкъ отвѣтилъ: «Тотъ, кто создалъ меня, Тотъ и вылечитъ!». Руки и ноги были очень велики, но онъ имѣлъ необыкновенно легкую поступь, такъ что будто и на пескѣ не оставалось слѣдовъ отъ его ногъ, при этомъ все тѣло его сильно двигалось, какъ будто онъ сходилъ всегда съ высокой горы. Магометъ говорилъ немного, но позволялъ себѣ иногда и шутки. Въ кругу себѣ равныхъ онъ соблюдалъ приличіе, но прислугу всегда щадилъ и берегъ. Одинъ изъ его служащихъ, который быль при немъ 18 лѣтъ, разказывалъ, что никогда не получалъ выговора отъ своего господина, и столько же принималъ отъ него услуги, какъ и самъ ему ее оказывалъ. Все, что пророкъ могъ самъ выполнять, онъ не заставлялъ того дѣлать для себя другихъ, такъ наприм. часто приносилъ съ рынка различные жизненные припасы и приготовлялъ ихъ, чистилъ свои сандаліи, чинилъ платье, выметалъ свою комнату и даже доилъ козу. Во время дороги онъ самъ привязывалъ свою лошадь, и нерѣдко ѣлъ изъ одной чаши со своимъ слугой. Его столъ былъ очень простъ, онъ довольствовался всегда однимъ блюдомъ, нерѣдко даже ѣлъ только сухой хлѣбъ, арбузъ или каштаны. Одежда Магомета состояла изъ простой бумажной рубашки, шароваръ аравійскаго холста и желтаго верхняго платья, которое онъ одѣвалъ только но праздникамъ. На головѣ носилъ онъ обыкновенію шерстяную шапочку, и иногда обвивалъ ее бѣлымъ или чернымъ сукномъ. Во время походовъ пророкъ одѣвалъ двойную кольчугу, и шлемъ съ діоптромъ, закрывавшимъ, кромѣ глазъ, все лице; спалъ онъ на соломѣ, прикрытой сукномъ, а изголовье составляла подушка, набитая пальмовыми волокнами. Когда онъ одѣвался, то часто смотрѣлся въ зеркало, а за неимѣніемъ его и въ воду, говоря, что Богъ не любитъ, когда человѣкъ является въ безпорядкѣ къ своимъ собратамъ. Въ дорогу онъ бралъ съ собой зеркальце, гребень, ножницы, благоуханное масло.

Благотворительность и щедрость. Выше всего прославляются благотворительность и щедрость Магомета. Онъ зачастую отдавалъ всѣ припасы, едва оставляя себѣ только для одного обѣда, заботился о бѣдныхъ, вдовахъ и невольникахъ, навѣщалъ каждаго больного, если бы онъ даже былъ въ отдаленной части Медины и слѣдовалъ за покойникомъ отдать ему послѣдній долгъ. Всѣ имѣли къ нему доступъ, каждаго выслушивалъ онъ, не прерывая его рѣчи, подавалъ каждому руку и первый раскланивался со своими знакомыми, когда встрѣчалъ ихъ на улицѣ, или у себя, когда они навѣщали его.

D. Исламъ.

Коранъ. Источникомъ ислама служитъ коранъ, т. е. соединеніе откровеній, которыя, по показанію Магомета, дарованы были самимъ Богомъ, и чрезъ ангела Гавріила переданы пророку для распространенія ихъ въ различныя времена вѣрующему народу. При жизни Магомета, эти откровенія передавались частію словесно, частію написаны были на пальмовыхъ листьяхъ, кожѣ и камняхъ, а послѣ его смерти эти отдѣльныя изреченія (суры), по распоряженію Абу-Бекра, были собраны и приведены въ порядокъ Сеидомъ, писаремъ Магомета. Спустя нѣкоторое время, когда распространилось различное чтеніе, Отманъ велѣлъ собрать новыя изданія, а старыя сжечь. Это священное писаніе аравитянъ, какъ поэтическое изліяніе народной фантазіи, выраженной хорошимъ языкомъ «божественной прозы», кромѣ ученія о вѣрѣ и обычаяхъ, содержитъ въ себѣ и предписанія о богослуженіи, церемоніяхъ и молитвахъ, о жертвоприношеніяхъ и путешествіяхъ ко святымъ мѣстамъ, о правилахъ закона, короче, это есть религіозная и законодательная книга магометанъ. Поэтическій языкъ восхищалъ араба, видѣнія и сентенціи, которыми переполнена книга, увлекали стремленіе его къ созерцанію и любови, къ изреченіямъ и девизамъ. Такъ какъ отдѣльныя суры и стихи издавались въ различное время и при различныхъ обстоятельствахъ, то въ нихъ и проглядывала разность языка и изображеній. Въ то время, какъ въ прежнихъ изреченіяхъ выдавалась дикая, необузданная фантазія, надъ которой впослѣдствіи смѣялись и сами мекканцы, въ позднѣйшемъ ученіи видна была спокойная соразмѣрность. Въ послѣднемъ случаѣ, когда воображеніе писателя смѣшивалось съ разсказомъ и легендой прежнихъ пророковъ, и большею частію еврейскихъ и христіанскихъ, то уже поэтическая сила замѣтно ослабѣвала и переходила въ риѳмованную прозу. Изображенія величія и всемогущества Бога чрезвычайно шатки, а также и фантастическія чрезмѣрныя описанія рая и ада. Нигдѣ человѣческая рѣчь не употреблялась такъ сильно и потрясающе, какъ въ сурѣ «о темной ночи и свѣтломъ днѣ», о прожитомъ часѣ, или наконецъ о землетрясеніи, когда земля начинаетъ говорить о томъ, во что посвятилъ ее Богъ, когда люди начнутъ стекаться толпами, чтобы видѣть дѣла свои": смотрите тогда, кто сдѣлалъ грань добра, и смотрите, кто сдѣлалъ грань зла.

Въ противоположность идолопоклонникамъ Мекки, замѣчаетъ Вейль, Магометъ такъ сильно проникнутъ всемогуществомъ и единствомъ аллаха, что не только мысли его стали возвышенны, но и языкъ сдѣлался живымъ и цвѣтущимъ, а выраженія благородными и сильными. Божественная творческая сила открыла его поэтической душѣ всѣ чудеса природы. Земля съ своимъ производствомъ, небо съ свѣтлыми звѣздами, безконечныя моря съ судами, изображены какъ творенія единаго Бога. Въ этой области Магометъ можетъ встать въ уровень съ пророкомъ Исаіей, потому что онъ не только что убѣжденъ въ томъ, о чемъ говоритъ, но и вдохновленъ. При описаніи загробной жизни, воображеніе Магомета паритъ надъ всѣмъ, что онъ до сихъ поръ слышалъ, онъ совершенно одинаковъ, какъ въ изображеніи безчисленныхъ мученій грѣшниковъ, такъ и блаженнаго состоянія праведниковъ.

«Богъ размельчаетъ сѣмена и зерна, даетъ жизнь смерти и смерть жизни, это есть истинный Богъ, какъ можете вы оставаться слабоумными? По повелѣнію Божію прекращается утренняя заря, ночь смѣняется днемъ, солнце и луна опредѣляютъ время. Онъ создалъ звѣзды для сопутствія въ темнотѣ на сушѣ и на водѣ. Столь явныя доказательства даны для понимающихъ. Онъ есть Тотъ, который посылаетъ воду съ неба, чтобы произростали всѣ растенія, зелень, пальмы съ ихъ тяжелыми вѣтвями, сады съ виноградниками, оливы, гранаты и т. д. Посмотрите только какъ они ростутъ и цвѣтутъ и этого достаточно для вѣрующаго народа».

"Когда настанетъ день воскресенія, то его никто не минуетъ, одинъ возвысится, а другой униженъ будетъ, земля потрясется и камни распадутся и обратятся въ пыль, люди раздѣлятся на три отдѣленія: на правыхъ (какъ они будутъ счастливы), на лѣвыхъ, (какъ они будутъ несчастливы) и на первыхъ, которые будутъ ближе всѣхъ къ Богу. Большая часть изъ нихъ принадлежитъ къ прежнимъ временамъ, и очень мало къ позднѣйшимъ и будутъ они сидѣть другъ противъ друга на переплетенныхъ золотомъ подушкахъ. Безсмертные юноши окружатъ ихъ съ бокалами, чашами крѣпкаго вина, самыми лучшими плодами и различной живностью; женщины съ черными, горящими, какъ алмазы, глазами, назначутся имъ въ награду за ихъ дѣянія. Тамъ не услышатъ они ни одного соблазнительнаго слова, ни одной жалобы, кромѣ возгласа: спасеніе, спасеніе! Принадлежащіе къ правой сторонѣ будутъ помѣщены на возвышеніяхъ, окруженныхъ банановыми деревьями и гладкимъ лядвенцомъ (дерево) въ услаждающей тѣни при плещущей водѣ и неистощаемыхъ запасахъ различныхъ плодовъ. Многіе изъ прежнихъ и позднихъ временъ принадлежать будутъ къ этому разряду. Присужденные же къ лѣвой сторонѣ отведутся въ мѣстность раскаленнаго вѣтра, кипящей воды, въ тѣнь черныхъ облаковъ дыма, гдѣ не будутъ и знать прохлады; они раньше (въ этой жизни) пользовались всѣми благами, но и погрязли въ порокахъ. Они говорили, если мы кость и пыль, то неужели можемъ опять воскреснуть и наши отцы тоже? Дѣйствительно всѣ созовутся въ назначенный день. Тогда заблужденные, которые называли пророковъ обманщиками, будутъ питаться плодами дерева цакумъ, и какъ жаждущій верблюдъ припадать къ кипящей водѣ; вотъ ихъ назначеніе въ день суда!

Ученіе о вѣрѣ и правахъ. Главною цѣлью Магомета было улучшить аравійскую религію возстановленіемъ вѣры праотца Авраама. Онъ заимствовалъ многое отъ христіанъ и евреевъ и больше чрезъ изустное передаваніе, нежели чрезъ письменное, уважалъ ихъ основателей и разсказы о ихъ чудесахъ, Іисусъ же Христосъ, рожденный отъ Дѣвы Маріи, по мнѣнію Магомета, находится на седьмомъ небѣ, въ числѣ тѣхъ, которые удостоились ближе другихъ быть къ Богу. Не Христосъ, а только изображеніе Его приняло смерть на крестѣ. Чѣмъ болѣе пророкъ терялъ надежду привлечь на свою сторону евреевъ и христіанъ, тѣмъ сильнѣе задавался онъ мыслію сдѣлать исламъ господствующей религіей. На Моисея и Іисуса онъ смотрѣлъ, какъ на посланниковъ Божіихъ, но въ себѣ, какъ въ послѣднемъ и высшемъ пророкѣ, онъ предполагалъ полноту откровенія и искупленія. Основное ученіе іудейской вѣры и христіанства было допущено и въ коранѣ, но здѣсь оно было смѣшано съ безчисленными заповѣдями и постановленіями, свойственными востоку, какъ предписывалъ исламъ для ихъ спасенія и вѣчной жизни. Такъ училъ онъ вѣрѣ во единаго и вѣчнаго Бога, Творца и Вседержителя вселенной, который наиболѣе открылся Магомету, и что кромѣ этого Бога, нѣтъ другого; училъ также и воскресенію мертвыхъ и будущей жизни, когда на судѣ, взвѣсятся всѣ дѣла добродѣтели и порока, когда добрые и вѣрующіе сподобятся лицезрѣть Бога, а злые, невѣрующіе и лицемѣры присудятся къ вѣчному мученію. Мы видѣли съ какимъ пристрастіемъ читается коранъ, гдѣ описываются вѣчныя радость и блаженство праведниковъ, въ свѣтлыхъ жилищахъ рая, въ тѣнистыхъ рощахъ, у прохлаждающихъ источниковъ, въ кругу прекрасныхъ дѣвъ, блестящихъ красотой и молодостью, въ изобиліи рѣдкихъ плодовъ и напитковъ. Въ противоположность всѣмъ этимъ наслажденіямъ изображаются страшныя пытки ада, исполненнаго тьмы и пылающаго огня, куда приговоренный бросается съ высоты и остается въ безднѣ мученій, пока покаяніе и мольба пророка не искупятъ грѣховнаго исповѣдника ислама.

Ученіе о нравахъ, Магометъ заимствовалъ изъ древнихъ обычаевъ востока и преимущественно своей родины. Онъ предписывалъ частыя умыванья лица и тѣла, ежедневныя молитвы, по пяти разъ въ различные часы, о чемъ давалось знать призываніемъ «идеанъ» съ мечети, и тогда молящійся долженъ былъ обращаться къ Меккѣ; потомъ предписывалось состраданіе ко всѣмъ животнымъ, постъ для очищенія души и для послушанія воли Божіей и Его апостола. «Въ мѣсяцъ рамадханъ, отъ восхожденія и до захожденія солнца, мусульманинъ долженъ воздержаться отъ пищи, питья, общества женщинъ, омовенья, отъ кушанья, могущаго возстановить силы, и отъ удовольствія, дѣйствующаго на чувства». Путешествіе ко святымъ мѣстамъ вмѣнялось магометанскимъ вѣрующимъ въ священную обязанность; предписанный Авраамомъ обрядъ обрѣзанія новорожденныхъ младенцевъ мужского пола и избѣжаніе употреблять въ пишу свиное мясо составляетъ общее между исламомъ и іудейской вѣрой. Запрещеніе пить вино вознаграждаетъ страстнаго южанина многожествомъ. Коранъ дозволяетъ мусульманину четырехъ женъ, а для Магомета, особеннымъ откровеніемъ, число ихъ еще умножилось.

Впрочемъ, законъ о супружествѣ, разводѣ и вѣроломствѣ былъ строго соблюдаемъ, и женщины охранялись отъ несправедливостей. Супружескій разрывъ влекъ за собой смертное наказаніе и долженъ быть засвидѣтельствованъ четырьмя очевидцами. Уже и прежде говорилось о главной заповѣди корана, которая предписывала всевозможными средствами распространять исламъ, дѣйствовать огнемъ и мечемъ противъ невѣрныхъ, лишь бы достигнуть цѣли. «Побѣждайте невѣрныхъ», говорится въ коранѣ, пока не прекратится всякое противодѣйствіе и пока религія наша не сдѣлается общей, единой! «Гдѣ бы вы не были, вездѣ застигнетъ васъ смерть, если бы вы даже и укрылись въ укрѣпленнѣйшихъ замкахъ». Заповѣдь эта служила сильнѣйшимъ поощреніемъ въ дни юношескаго воодушевленія. Тысячи воиновъ стремились на святую войну, на мѣсто дѣйствія, гдѣ смѣло смотрѣли въ глаза смерти. Равнодушіе и безстрашіе въ предсмертный часъ и грозящей опасности, равнодушіе къ смертоносному оружію, къ болѣзнямъ и заразѣ до сихъ поръ отличаютъ вѣрующихъ мусульманъ. У нихъ, какъ и у христіанъ, вопросъ о предопредѣленіи возбуждалъ много споровъ, но они не относились къ нему такъ сочувственно, а потому и не нарушали спокойствія государства и не производили расколовъ. Это было въ интересахъ повелителей вѣрующихъ, прекращать на первыхъ же порахъ всѣ религіозныя нововведенія и не допускать развиваться несоотвѣтственной ихъ правиламъ проповѣди.

Вліяніе магометанской религіи. Если сравнить исламъ съ христіанствомъ, то онъ конечно стоитъ гораздо ниже его, какъ въ религіозномъ, такъ и въ нравственномъ отношеніи для человѣчества, но для прежней религіи аравитянъ и для всего язычества востока исламъ составляетъ высокое благо. Благодаря этой религіи, безчисленныя враждебныя другъ къ другу поколѣнія аравитянъ соединились въ одну націю, вмѣсто своеволія, кулачнаго права, водворилось право неопровержимое; и оно, не смотря на свою неполноту, служило все-таки основою законовъ мусульманъ; утихла жажда мщенія, которая велась даже и дальнѣйшими родственниками обиженнаго. Посредствомъ ислама народныя силы, истощавшіяся прежде на мелкія распри, употребились теперь на основаніе новаго государства, слѣдуя ученію и правиламъ, предписаннымъ вѣрою, народъ научился кротости и снисхожденію. Если въ исламѣ мы не находимъ такого равенства и равноправности, какъ христіанствѣ, то мы все-таки видимъ какъ ограждены отъ жестокости и своеволія всѣ слабые, невольники и бѣдные. Коранъ уничтожилъ тотъ варварскій обычай, по которому отецъ семьи могъ убивать послѣ рожденія дѣтей своихъ женскаго пола, кромѣ того законъ этотъ защитилъ женщинъ отъ несправедливаго обращенія и невѣрности и запретилъ волокитство и нецѣломудріе. Также и участь невольниковъ нѣсколько улучшилась, освобожденіе ихъ отъ рабства считалось въ коранѣ богоугоднымъ дѣломъ, ихъ равенство съ людьми свободными признавалось въ глазахъ Божіихъ за догматъ, и кромѣ того повелѣвалось, при продажѣ рабовъ, соблюдать правило — отнюдь не разлучать матери отъ дѣтей. Благотворительность и состраданіе къ бѣднымъ вмѣнялось въ священную обязанность, и для вспомоществованія несчастнымъ требовалась извѣстная часть отъ имѣнія, или отъ добычи. Запрещеніе игры, вина и другихъ горячительныхъ напитковъ отвращало народъ отъ брани и ссоры; изреченія же о порокахъ, столь унижающихъ человѣка, напр. гордость, клевета, скупость, обманъ и наоборотъ достоинства, какъ человѣколюбіе, откровенность, чистосердечіе, справедливость и честность переполняютъ коранъ "Если мы и не признаемъ Магомета, какъ дѣйствительнаго пророка, заключаетъ Вейль, "потому что для распространенія своей религіи онъ прибѣгалъ къ насильственнымъ, порочнымъ мѣрамъ, и потому что онъ былъ слишкомъ слабъ для подчиненія себя самаго общему закону, хотя и называлъ себя отпечаткомъ пророковъ, но тѣмъ не менѣе за его прекрасное ученіе въ народѣ, неимѣвшемъ понятія о религіи, онъ можетъ быть по справедливости, въ глазахъ и не мусульманъ, почитаемъ за великаго человѣка.

"Живописное Обозрѣніе", №№ 23, 25, 28, 29, 1874

---

1. Магометанскіе историки разсказываютъ, что во время этой войны, Магомету пришлось увидѣться съ Халимой, бывшей его кормилицей и посѣтить могилу своей матери. Онъ орошалъ могилу слезами, но не смѣлъ молиться за умершую въ язычествѣ.