Анри Дюнанъ — другъ раненыхъ править
25-го іюня 1859 г. солнце, взошедшее надъ деревней Сольферино въ Италіи, въ провинціи Мантуя, освѣтило страшную картину. Поля, окружающія деревню, насколько хватало глазомъ, были усѣяны человѣческими тѣлами. Наканунѣ тутъ произошло одно изъ самыхъ кровопролитныхъ сраженій въ исторіи и 40,000 человѣкъ остались на полѣ битвы. Тутъ были раненые, умирающіе и мертвые. Послѣдніе уже перестали страдать; они лежали такъ, какъ ихъ застигла смерть, то съ широко раскинутыми руками и лицомъ, обращеннымъ къ небу, съ застывшимъ на немъ выраженіемъ ужаса и страданія, то припавъ ничкомъ къ землѣ, напоенной ихъ собственною кровью, и сжимая въ похолодѣвшихъ рукахъ свое оружіе. Около нихъ смертельно раненые корчились въ предсмертныхъ судорогахъ, другіе тихо стонали, взывали о помощи и, съ трудомъ шевеля запекшимися губами, молили: «воды! воды!»… Отъ земли и травы, пропитанной кровью, поднимался паръ, а сверху солнце посылало свои палящіе лучи, усиливая страданія несчастныхъ, пережившихъ ужасную ночь, и безразлично освѣщая побѣдителей и побѣжденныхъ, мертвыхъ и живыхъ, правыхъ и виноватыхъ и не принимая никакого участія въ человѣческихъ дѣлахъ и страданіяхъ…
Казалось, на этомъ полѣ смерти и страданія кромѣ мертвыхъ и умирающихъ никого не было. Но это было невѣрно. Присмотрѣвшись, можно было замѣтить нѣсколько человѣкъ, мужчинъ и женщинъ, которые пробирались между тѣлами убитыхъ и раненыхъ. Впереди нихъ шелъ какой то человѣкъ весь въ бѣломъ. Онъ то и дѣло нагибался около раненыхъ, поилъ ихъ водой изъ ведра, которое несъ другой человѣкъ. Сопровождавшія его женщины помогали ему, поддерживали голову раненаго, обмывали рану и при помощи кусковъ холста и корпіи накладывали перевязку.
Такимъ образомъ группа этихъ милосердныхъ людей, явившихся изъ ближайшей деревни, переходила отъ одного раненаго къ другому, принося имъ помощь и утѣшеніе. Если несчастному уже нельзя было помочь ничѣмъ, то «человѣкъ въ бѣломъ» смачивалъ засохшія губы страдальца водой, говорилъ ему слова утѣшенія или читалъ молитву надъ умирающимъ. Но поле битвы раскинулось на необозримое пространство, раненыхъ было такое множество, что силъ одного человѣка оказывалось мало. «Человѣкъ въ бѣломъ» сознавалъ это. Съ разсвѣта до захода солнца онъ бродилъ по кровавому полю въ сопровожденіи своихъ товарищей, которые нѣсколько разъ ходили въ деревню, чтобы возобновить запасы воды и холста для перевязки ранъ, но раненымъ и умирающимъ, казалось, конца не было!
Гдѣ же были врачи? Гдѣ были люди, которые обязаны были подбирать раненыхъ на полѣ битвы и отвозить ихъ на перевязочный пунктъ? Битва при Сольферино происходила между австрійцами съ одной стороны и французами и итальянцами съ другой. Въ ближайшемъ итальянскомъ городкѣ Кастильоне былъ устроенъ лазаретъ для больныхъ, но онъ былъ слишкомъ малъ для такого количества больныхъ, да и врачей не хватало. Кромѣ того, такъ какъ помощи не хватило бы для всѣхъ, то въ городъ доставляли только своихъ раненыхъ, которыхъ солдаты подбирали на полѣ битвы, а непріятеля оставляли безъ всякой помощи. Впрочемъ, городъ и такъ былъ переполненъ ранеными. Сотни ихъ лежали прямо на улицахъ, на площадяхъ, возлѣ домовъ, такъ какъ въ домахъ не было мѣста. Повозки, привозившіе раненыхъ, выгружали ихъ прямо на улицѣ и затѣмъ тотчасъ же нагружали мертвыхъ и увозили ихъ изъ города. Это продолжалось непрерывно. Покинутые же на полѣ битвы раненые были предоставлены своей собственной судьбѣ.
Но помощь явилась къ нимъ въ лицѣ «человѣка въ бѣломъ». Это былъ швейцарецъ, женевскій гражданинъ Анри Дюнанъ, случайно оказавшійся тутъ проѣздомъ. Начавшееся сраженіе заставило его остановиться въ селеніи по дорогѣ, а когда оно кончилось, то Дюнанъ отправился на поле битвы, чтобы по возможности облегчить страданія раненыхъ. Необыкновенно добрый и сострадательный, онъ не могъ оставаться безучастнымъ зрителемъ этихъ страданій и не могъ ѣхать дальше. Въ его ушахъ постоянно раздавались стоны и мольбы о помощи. Но одинъ онъ былъ безсиленъ что нибудь сдѣлать и поэтому пришлось обратиться къ состраданію окрестныхъ жителей. Онъ подѣйствовалъ на нихъ своимъ примѣромъ и самоотверженіемъ, такъ что ему не трудно было составить отрядъ для помощи раненымъ и уговорить жителей открыть двери своихъ домовъ для больныхъ. Скоро каждый домъ превратился въ госпиталь, а хозяева его — въ больничныхъ служителей. Дюнанъ поспѣвалъ повсюду и вездѣ помогалъ совѣтомъ и дѣломъ, воодушевляя и поощряя помогалъ примѣромъ. Однако, все-таки онъ чувствовалъ, что одинъ человѣкъ не въ силахъ сдѣлать и десятой доли того, что нужно, и хотя ему удалось быть можетъ спасти жизнь не одной сотнѣ раненыхъ, но тысячи ихъ погибали вслѣдствіе недостатка своевременной помощи. Битва при Сольферино ясно показала Дюнану, что для того, чтобы оказать помощь такому количеству раненыхъ, нужно заранѣе заготовить и лекарства и перевязочные матеріалы и надо имѣть въ своемъ распоряженіи средства для перевозки раненыхъ и т. д., затѣмъ нужны, конечно, въ большомъ количествѣ врачи, фельдшера, больничные служителя и мѣсто для помѣщенія раненыхъ. Ничего этого не было у Дюнана, кромѣ добровольцевъ, число которыхъ, правда, все возрастало и которые желали помогать ему въ его святомъ дѣлѣ.
Устроивъ раненыхъ и больныхъ въ одномъ городѣ, Дюнанъ отправился въ другой, по сосѣдству, гдѣ скопилось также въ это время до 30.000 раненыхъ и больныхъ. Тамъ происходило нѣчто ужасное. Тысячи раненыхъ валялось безъ всякой помощи, и только энергія и настойчивость Дюнана, помогли ему добиться порядка среди потерявшихъ голову жителей. Онъ тотчасъ же устроилъ комитетъ, который распоряжался поданіемъ помощи. Дюнанъ убѣдилъ жителей приняться за дѣло, говоря, что если не будутъ приняты мѣры, то въ городѣ непремѣнно разовьется какая-нибудь эпидемія, холера, тифъ, даже чума! Перепуганные этими словами, жители стали собирать деньги на помощь раненымъ и заставили монастыри, школы и церкви открыть для нихъ свои двери. Вездѣ были устроены временные лазареты и мало по малу съ разныхъ мѣстъ стали доставляться лѣкарства, перевязочныя средства и съѣстные припасы для раненыхъ и больныхъ, а женщины города взяли на себя роль сестеръ милосердія и ухаживали за ранеными.
И все это сдѣлалъ одинъ человѣкъ! Анри Дюнанъ, который не могъ забыть страшнаго поля при Сольферино, залитаго кровью и усѣяннаго ранеными и умирающими, рѣшилъ отнынѣ посвятить всю свою жизнь на то, чтобы облегчить бѣдствія войны. Въ италіянскихъ городахъ, гдѣ онъ организовалъ помощь раненымъ, ему пришлось очень много бороться съ ненавистью жителей къ непріятелю. Италіянцы отказывали въ помощи раненымъ австрійцамъ, и Дюнанъ долго и горячо доказывалъ имъ безчеловѣчность ихъ поступковъ. Онъ говорилъ, что безоружный, раненый врагъ перестаетъ быть врагомъ, что онъ нуждается въ состраданіи и милосердіи, и отказывать ему въ этомъ позорно для человѣчества! Слова Дюнана мало по малу оказывали свое дѣйствіе, и въ городахъ, гдѣ была устроена помощь раненымъ, жители перестали дѣлать различія между своими и чужими.
Такимъ образомъ Дюнану удалось до нѣкоторой степени облегчить страданія многихъ, но онъ зналъ, что еще больше людей погибаетъ на полѣ битвы безъ всякой помощи. Эта мысль преслѣдовала его. Онъ сталъ придумывать средства облегчить участь раненыхъ и когда, по окончаніи своего великаго святого дѣла при Сольферино, онъ уѣхалъ на свою родину, въ Женеву, то вмѣсто того, чтобы отгонять отъ себя ужасныя картины и постараться забыть о нихъ и разсѣяться, Дюнанъ самымъ усерднымъ образомъ принялся за изученіе войнъ и организаціи помощи раненымъ въ разныхъ странахъ. Особенно сильное впечатлѣніе произвело на него описаніе дѣятельности добровольныхъ сестеръ милосердія, которыя проявили себя во время Крымской войны. Онъ видѣлъ въ этой дѣятельности именно то, чего такъ добивался самъ — живое, горячее сочувствіе раненымъ, безъ различія національностей.
Русскія сестры милосердія и миссъ Флорингъ Нойтингель, пріѣхавшая во время Крымской компаніи на театръ военныхъ дѣйствій съ 37-ю сестрами милосердія, самоотверженно ухаживая за ранеными, не дѣлали между ними никакого различія и руководствовались заповѣдью, что «всѣ люди — братья!»
Однако все-таки такая помощь была только каплей въ морѣ человѣческихъ страданій. Много ли могли сдѣлать нѣсколько человѣкъ, даже воодушевленныхъ самымъ горячимъ и искреннимъ желаніемъ оказывать помощь? Дюнанъ пришелъ къ заключенію, что надо привлечь къ этому дѣлу всѣ государства, которыя и должны общими усиліями организовать помощь раненымъ, дать для этого средства и назначить людей, которые должны считаться неприкосновенными для воюющихъ сторонъ. Прежде очень часто во время битвы перевязочные пункты брались штурмомъ, раненыхъ захватывали въ плѣнъ, а врачи получали пораненія и даже нерѣдко убивались во время оказанія ими помощи раненымъ. При такихъ условіяхъ, конечно, никакая дѣйствительная помощь была невозможна, и Дюнанъ полагалъ, что всѣ страны должны заключить между собою международное соглашеніе и помогать другъ другу въ дѣлѣ облегченія участи раненыхъ.
Для распространенія своихъ взглядовъ Дюнанъ рѣшилъ написать книгу «Воспоминанія о Сольферино», въ которой онъ, какъ очевидецъ, описывалъ всѣ ужасы поля битвы послѣ кровопролитнаго сраженія. Онъ угадалъ вѣрно: его книга произвела сильнѣйшее впечатлѣніе и у многихъ вызвала горячее желаніе придти на помощь жертвамъ войны.
«Посмотрите на то, что дѣлается на полѣ битвы, говоритъ Дюнанъ. — Бой кипитъ. Обѣ стороны соперничаютъ въ храбрости и отвагѣ и все поле, покрытое ядрами, покрывается падающими людьми, убитыми и ранеными. Вотъ раненый, тщетно старающійся подняться, но онъ не можетъ этого сдѣлать, у него раздроблена кость. Онъ видитъ, что на него несется кавалерія, бросившаяся въ аттаку, и закрываетъ глаза. Онъ больше не откроетъ ихъ — кавалерія растоптала его! Съ каждою минутой число раненыхъ увеличивается. Легко раненые, кто можетъ, сами бредутъ на перевязочный пунктъ, въ полевой лазаретъ, ну а кто не можетъ…-- тотъ лежитъ и истекаетъ кровью въ ожиданіи помощи. Многіе умираютъ тутъ же, но они могли бы быть спасены, если бы имъ оказали своевременную помощь!..»
Книга Дюнана была переведена, на нѣсколько европейскихъ языковъ и онъ получилъ много сочувственныхъ писемъ. Тогда онъ предпринялъ путешествіе по Европѣ, посѣтилъ всѣхъ выдающихся государственныхъ людей и такъ горячо доказывалъ, что государства должны заботиться о раненыхъ, что, наконецъ, добился согласія на устройство съѣзда, который долженъ былъ обсудить его предложеніе объ организаціи международной помощи раненымъ. И вотъ, благодаря Дюнану, въ Женевѣ, въ 1863 году собралось 36 представителей разныхъ государствъ и въ слѣдующемъ году былъ ими подписанъ знаменитый договоръ, извѣстный подъ именемъ «Женевской конвенціи», на основаніи котораго всѣ государства, присоединившіяся къ этой конвенціи, обязывались оказывать помощь и покровительство всякому раненому, кто-бы это ни былъ — свой или врагъ.
Дюнанъ предложилъ, чтобы всѣ отдѣльныя государства, по общему соглашенію, приняли бы одинъ и тотъ же общій знакъ — флагъ съ изображеніемъ на немъ краснаго креста на бѣломъ полѣ, подъ прикрытіемъ котораго находились бы всѣ полевые лазареты и перевязочные пункты во время войны, и всѣ, носящіе этотъ знакъ на своемъ рукавѣ, считались бы неприкосновенными. Зданіе или обозъ, на которомъ развѣвается такой флагъ, не могутъ подвергаться выстрѣламъ непріятеля. Врачи, сестры милосердія, фельдшера и санитары, носящіе знакъ Краснаго креста, ничѣмъ не вооружены, но этотъ знакъ лучше всякаго оружія защищаетъ ихъ отъ непріятельскихъ выстрѣловъ и нападеній.
Такимъ образомъ на напоенномъ кровью Сольферинскомъ полѣ народилось великое дѣло милосердія и возникло Международное общество Краснаго креста, распространившее свою дѣятельность на всѣ страны свѣта. Все, что до этого времени считалось обузой для войска, всѣ эти раненые и больные, которые оставлялись на произволъ судьбы и во множествѣ погибали на поляхъ битвъ — сдѣлалось теперь предметомъ заботливаго ухода со стороны общества Краснаго креста. Во-время поспѣть, вырвать изъ рукъ смерти все, что можетъ быть вырвано — вотъ прямая и громадная задача той помощи, которую теперь оказываетъ это общество на полѣ битвы.
Дѣло, начатое Дюнаномъ, мало по малу разросталось. Онъ первый обратилъ вниманіе на ужасы войны, тогда какъ до этого люди главнымъ образомъ увлекались торжествомъ побѣды и подвигами героевъ, забывая, что эти подвиги стоили много крови человѣчеству.
Послѣ Женевской конвенціи всѣ государства стали заботиться о томъ, чтобы раненые получали своевременную помощь и для лучшей организаціи этого дѣла рѣшили черезъ каждыя нѣсколько лѣтъ устраивать въ разныхъ странахъ международныя конференціи (совѣщанія) всѣхъ обществъ Краснаго креста. Такихъ конференцій было уже шесть: въ 1867 году въ Парижѣ, въ 1869 — въ Берлинѣ, въ 1883 — въ Женевѣ, въ 1887 — въ Карльсруэ, въ 1892 — въ Римѣ и въ этомъ году въ Петербургѣ. Эти конференціи устраиваются для облегченія взаимныхъ сношеній между комитетами Краснаго креста въ разныхъ странахъ и для выработки новыхъ правилъ и расширенія дѣятельности этого благодѣтельнаго учрежденія.
Добрый, человѣколюбивый Дюнанъ, конечно, былъ очень доволенъ успѣхомъ своей идеи. Онъ далъ толченъ движенію, которое быстро разросталось, и полагалъ, что его роль уже кончилась, такъ какъ завѣтная мечта его жизни осуществилась.
Онъ трудился не для славы, а изъ любви къ людямъ и поэтому тихо сошелъ со сцены, какъ только увидѣлъ, что его помощь больше не нужна. Онъ даже не подумалъ о томъ, чтобы связать со своимъ именемъ великое дѣло помощи раненымъ, и хотя Красный крестъ обязанъ ему своимъ возникновеніемъ, но о немъ вскорѣ всѣ забыли и забыли настолько, что давно уже считали умершимъ. Только въ 1896 году одинъ изъ писателей, случайно узнавшій о его участи, напомнилъ о немъ, разсказавъ, что онъ живъ, но почти ослѣпъ и находится въ нуждѣ. Онъ нашелъ пріютъ въ богадѣльнѣ на Боденскомъ озерѣ и тамъ прожилъ 20 лѣтъ, всѣми забытый и оставленный.
Когда въ газетахъ, послѣ долгаго промежутка времени, появилось извѣстіе о Дюнанѣ, то міръ встрепенулся и людямъ стало стыдно своей неблагодарности. Человѣкъ, которому многія тысячи обязаны были спасеніемъ своей жизни, самъ нуждавшійся въ помощи, полуслѣпой и больной, терпѣлъ нужду и безъ ропота покорился своей горестной участи, не требуя помощи отъ людей, хотя имѣлъ на то полное право. Тотчасъ же были собраны средства, чтобы дать возможность Дюнану прожить остатокъ своихъ дней въ довольствѣ. Но долгіе годы одиночества и забвенія сдѣлали Дюнана нелюдимымъ. Онъ не захотѣлъ оставить убѣжища, которое пріютило его въ худшіе дни, и отказался принимать посѣтителей, нарочно пріѣзжавшихъ, чтобы повидаться съ нимъ и выразить ему свое глубочайшее уваженіе. Онъ никого не хотѣлъ и не хочетъ видѣть, и доступъ къ нему имѣетъ только сидѣлка, самоотверженно ухаживающая за нимъ въ теченіе многихъ лѣтъ.
Такъ кончаетъ свои дни въ укромномъ уголку, на берегу Боденскаго озера, этотъ замѣчательный человѣкъ. Но хотя онъ и не хочетъ видѣть людей, тѣмъ не менѣе онъ продолжаетъ интересоваться тѣмъ, что дѣлается на свѣтѣ. Этотъ старецъ, которому въ маѣ минуло 74 года, съ утра до вечера сидитъ за своимъ письменнымъ столомъ и читаетъ и отвѣчаетъ на письма, получаемыя имъ теперь со всѣхъ концовъ свѣта. О немъ вспомнили, хотя и поздно, и люди торопятся высказать ему свое сочувствіе и удивленіе.
Въ прошломъ году ему была присуждена премія Нобеля, предназначенная ея основателемъ, Альфредомъ Нобелемъ, тому, кто больше всего потрудился для дѣла мира и усиленія братскихъ чувствъ между людьми. Кто же больше Дюнана заслужилъ эту награду?
"Юный Читатель", № 12, 1902