Прежде чѣмъ перейти къ рубрикѣ фактовъ, для объясненія которыхъ самъ г. Гартманъ находитъ необходимымъ сдѣлать исключеніе изъ своихъ «методологическихъ основъ» и прибѣгнуть къ «метафизическому, сверхъестественному объясненію» — къ абсолюту, я долженъ упомянуть здѣсь о родѣ явленій смѣшаннаго характера, служащихъ подтвержденіемъ и поясненіемъ вышесказаннаго заключенія.
Г. Гартманъ говоритъ: «Опытнымъ доказательствомъ, что писаніе это безсознательно лишь относительно, но сознательно для скрытаго сомнамбулическаго сознанія — можетъ служить то, что медіумъ, переходя въ открытый сомнамбулизмъ, вспоминаетъ, что было имъ безсознательно написано, и сообщаетъ объ этомъ изустно» (стр. 73). И далѣе: «Если медіумъ въ сомнамбулическомъ состояніи можетъ изустно сообщать въ точности содержаніе того, что было прежде написано на разстояніи и что совершенно неизвѣстно его бодрственному сознанію, то этимъ дается несомнѣнное доказательство, что сомнамбулическое сознаніе медіума не устранено изъ его медіумическихъ дѣйствій, но принимаетъ въ нихъ опредѣленное участіе» (стр. 142). Итакъ, если медіумъ будетъ писать въ сомнамбулическомъ состояніи и не сможетъ «сообщить въ точности» содержаніе того, что имъ было написано, не будучи въ этомъ сомнамбулическомъ состояніи, но возвратившись къ нормальному — то мы получимъ «несомнѣнное доказательство», что его сомнамбулическое сознаніе «было устранено изъ его медіумическихъ дѣйствій и не принимало въ нихъ опредѣленнаго участія». Въ слѣдующемъ фактѣ мы имѣемъ это доказательство:
«Корреспондентъ, подписывающійся буквами Т. П. Б., поручикъ арміи, сообщаетъ въ журналѣ „Knowledge“ (Знаніе), отъ 2 марта, слѣдующій интересный случай писанія планшеткой.
«Нѣсколько времени тому назадъ я началъ производить опыты съ планшеткой, держась въ то время убѣжденія, что писаніе это (говорю о случаѣ, гдѣ возможность обмана исключается) производилось безсознательнымъ дѣйствіемъ рукъ, покоившихся на машинкѣ; но это объясненіе, если оно правильно, повлечетъ за собою новое, весьма любопытное понятіе о дѣятельности мозга. Мнѣ посчастливилось имѣть знакомую, у которой планшетка во всякое время писала замѣчательно хорошо, такъ что я могъ предпринять разные интересные опыты.
Когда я клалъ ея руку на машинку (которую я сдѣлалъ самъ, просверливъ дырочку въ край дощечки и воткнувъ туда карандашъ) и ставилъ вопросъ, отвѣтъ писался съ изумительной быстротой, даже скорѣе, чѣмъ обыкновенное письмо, и весьма четко, хотя и различными почерками, нисколько не походившими на почеркъ медіума, что я считаю весьма замѣчательнымъ. Сама дама не знала написаннаго, покуда не прочитывала его. Въ нѣкоторыхъ случаяхъ сообщавшееся было извѣстно только мнѣ или кому-нибудь изъ находившихся въ комнатѣ и поэтому, при теоріи безсознательнаго дѣйствія, могло бы быть только объяснено посредствомъ чтенія мыслей.
„Но опытъ, на который я въ особенности желаю обратить ваше вниманіе, слѣдующій: я нѣсколько разъ магнетизировалъ эту даму и, какъ бываетъ въ подобныхъ случаяхъ, заснувши, она могла отвѣчать на всякіе вопросы, но при пробужденіи ни о чемъ не помнила. (Мимоходомъ замѣчу, что если ей случалось на-яву что-либо потерять, или куда-нибудь заложить, то во снѣ она всегда могла указать, гдѣ эта вещь находилась). Поэтому мнѣ пришло въ голову положить ея руки на планшетку во время магнетическаго сна. На поставленный вопросъ отвѣтъ былъ написанъ, какъ всегда; еще не читавъ его самъ, я спросилъ ее, что было написано, въ полномъ убѣжденіи, что она немедленно отвѣтитъ. Но она не могла этого сказать. Не доказываетъ ли это, что написанныя слова не были произведеніемъ ея мозга ни въ его нормальномъ состояніи, ни въ томъ особенномъ, которое свойственно месмерическому сну. Мы должны поэтому допустить или третье состояніе, доселѣ неизвѣстное, или придти понемногу къ мысли о постороннемъ дѣятелѣ, признать котораго я далеко не склоненъ“ („Light“ 1883 года, стр. 124).
Ошибка г. Гартмана состоитъ въ обобщеніи своего положенія; во многихъ случаяхъ писаніе будетъ дѣломъ сомнамбулическаго сознанія, но это не исключаетъ возможности того, что въ другихъ случаяхъ оно подчиняется внушенію, исходящему изъ посторонняго источника. Эта возможность наглядно поясняется слѣдующимъ случаемъ, разсказаннымъ г. Юнгомъ, намъ уже знакомымъ изъ цитатовъ рѣчи на неизвѣстномъ языкѣ:
„На сеансѣ, имѣвшемъ мѣсто у д-ра Гаскеля, въ присутствіи д-ра Бедда, гг. Кимбаля, Миллера, Кильбёрна и другихъ, жена моя, находясь въ трансѣ, говорила отъ имени итальянки, называвшей себя Леонорой; такъ какъ жена моя была часто магнетизируема, то одинъ изъ присутствовавшихъ выразилъ мысль, что говорящій „духъ“ былъ ничто иное, какъ духъ самого магнетизера, находившагося тутъ въ числѣ другихъ посѣтителей, и предложилъ, чтобъ магнетизеръ устранилъ вліяніе, подъ которымъ она находилась, и, подчинивъ ее собственному вліянію, заставилъ ее говорить. Какъ только это было сказано, она тотчасъ пришла въ нормальное состояніе; затѣмъ была замагнетизирована, и, повинуясь волѣ магнетизера, начала пѣть съ большимъ чувствомъ извѣстную пѣснь „Annie Laurie“. Этотъ опытъ доставилъ скептикамъ большое удовольствіе и вполнѣ доказалъ правильность ихъ теоріи. Но ликованіе ихъ было недолго: когда она пѣла послѣдній стихъ, и только допѣла его до половины, прежнее вліяніе выхватило ее изъ-подъ власти магнетизера, который уже ничего не могъ сдѣлать съ нею. Онъ усиленно старался заставить ее окончить пѣснь, но напрасно; не успѣвъ въ этомъ, онъ хотѣлъ освободить ее, по крайней мѣрѣ, отъ овладѣвшаго ею вліянія; но, впервые ничего не могъ сдѣлать съ субъектомъ своимъ. Тогда одинъ изъ скептиковъ, видя неожиданный оборотъ дѣла, заявилъ такое требованіе: если медіумъ находится подъ вліяніемъ итальянскаго „духа“, то пусть запоетъ на этомъ языкѣ. Какъ это ни покажется чудеснымъ, но требованіе было немедленно исполнено, и всѣ пришли въ восхищеніе отъ превосходнаго музыкальнаго исполненія. Между нами не было итальянцевъ, но были лица, на столько понимавшія языкъ, что могли судить о его правильности. Подобные опыты были повторены нѣсколько разъ, причемъ жена моя также и говорила по- итальянски“.
Мы видимъ здѣсь, что внушеніе, исходившее отъ видимаго магнетизера, должно было уступить внушенію болѣе сильнаго магнетизера, хотя и невидимаго. Вотъ другой случай, гдѣ невидимый внушитель долженъ уступить мѣсто другому, также невидимому внушителю, или сообщеніе, диктованное, быть можетъ, сомнамбулическимъ сознаніемъ медіума, внезапно прерывается сообщеніемъ изъ другого источника. Г. Бриттенъ, писатель, очень извѣстный въ спиритической литературѣ., сообщаетъ въ письмѣ своемъ къ редактору „Religio-Philosophical Journal“ слѣдующій фактъ:
„Однажды утромъ, въ 1852 году, я находился на сеансѣ въ Гринфильдѣ (Масс.), гдѣ медіумомъ былъ столь извѣстный впослѣдствіи Д. Д. Юмъ. Въ то время какъ кто-то изъ участвующихъ говорилъ азбуку и получалось сообщеніе посредствомъ стуковъ, вдругъ они сдѣлались очень громкими и условнымъ ихъ числомъ (пять) была потребована азбука. Кто-то замѣтилъ, что не было никакого смысла въ такомъ требованіи, такъ какъ азбука и безъ того уже говорилась. Тотъ же сигналъ былъ данъ сильнымъ движеніемъ стола, на что кто-то замѣтилъ, что дикій безпорядокъ замѣнилъ царившую гармонію. Догадываясь, въ чемъ дѣло, я сказалъ кружку, что тутъ можетъ быть и не безпорядокъ, что явилась другая личность и прервала получавшееся сообщеніе, имѣя, вѣроятно, сказать нѣчто важное, не терпящее отлагательства. Эго тотчасъ было подтверждено громкими стуками въ разныхъ частяхъ комнаты и сильнѣйшими движеніями стола. Я сталъ говорить азбуку и получилъ слѣдующую депешу: „Ступайте домой, вашъ ребенокъ очень боленъ, отправляйтесь тотчасъ, а не то опоздаете къ поѣзду“. Схвативъ свой дорожный мѣшокъ, я тотчасъ же отправился. Едва я вышелъ на улицу, какъ услышалъ свистокъ подходившаго поѣзда, въ тотъ день послѣдняго, съ которымъ я могъ бы попасть домой. До вокзала было около одной осьмой мили. Бѣжавши изо всѣхъ силъ, я прибѣжалъ на станцію, когда поѣздъ уже трогался, и только успѣлъ вскочить на заднюю площадку послѣдняго вагона. Вернувшись домой, я узналъ, что спиритическая депеша вполнѣ соотвѣтствовала дѣйствительности“ („Light“ 1881 г., стр. 266).
Какая, по мнѣнію Гартмана, могла быть причина перерыва этого сообщенія? Что она не крылась въ медіумѣ — это очевидно. Быть можетъ, то была телепатическая депеша, посланная сомнамбулическимъ сознаніемъ одного изъ членовъ семейства Бриттена? Но Гартманъ не допускаетъ умственныхъ сообщеній на большомъ разстояніи иначе какъ въ галлюцинаторной формѣ (о чемъ мы будемъ говорить далѣе), а здѣсь оно выразилось стуками и движеніями стола; и откуда то отдаленное сомнамбулическое сознаніе могло знать о приближавшемся поѣздѣ?
Вотъ другой подобный случай, гдѣ причина перерыва не выяснена, но одинаково не представляется достаточнаго основанія отыскивать ее въ самомъ медіумѣ. Заимствую этотъ случай изъ книги пастора Баллу въ цитатѣ, приведенной проф. Геромъ въ своемъ сочиненіи „Опытныя изслѣдованія спиритическихъ явленій“, § 1602:
„По приглашенію невидимыхъ дѣятелей, я долженъ былъ говорить въ назначенное время проповѣдь, съ увѣреніемъ съ ихъ стороны, что они при этомъ будутъ выражать стуками свое одобреніе, что и было въ точности исполнено. Однажды на сеансѣ совершенно неожиданно, когда никто объ этомъ не думалъ, сложился вопросъ: „Выбранъ ли вами текстъ для проповѣди въ слѣдующее воскресенье?“ — „Выбранъ, но только одинъ“, отвѣтилъ я, „не укажете ли вы мнѣ текстъ для вечерней проповѣди?“ — „Хорошо“. — „Какой же?“ спросилъ я. Сложилось слово: „вторая“, и остановилось. Покуда я дивился этому молчанію, объявилась другая личность и стала сообщаться не стуками, какъ предшествовавшая, а движеніями стола. Она сказала, что ея предшественникъ, сообщавшійся стуками, былъ отозванъ на нѣсколько минутъ, но скоро вернется. Дѣйствительно, черезъ четверть часа онъ вернулся и закончилъ сообщеніе словами: „глава 1-го посланія къ Коринѳянамъ, стихъ 12 и 13“. Никто изъ присутствующихъ не могъ вспомнить содержанія указанныхъ стиховъ, оказавшихся вполнѣ пригодными для проповѣди“. — Еслибъ этотъ перерывъ былъ дѣломъ сомнамбулическаго сознанія, гдѣ разумная причина замѣщенія стуковъ движеніями стола?
Вотъ другой случай, гдѣ намъ приходится выбирать между признаніемъ третьяго фактора или alibi (нахожденія въ другомъ мѣстѣ) сомнамбулическаго сознанія:
„Миссъ Мэри Баннингъ, медіумъ, находясь 14 іюня 1852 г. въ домѣ г. Мура, въ Уинчестерѣ, желала получить сообщеніе отъ своего отшедшаго брата Іосифа Баннинга, но онъ противъ обыкновенія не заявлялъ себя. Вызовъ былъ повторенъ впродолженіе вечера, и опять безъ результата; наконецъ, поздно вечеромъ, когда общество было уже готово разойтись, стуки неожиданно заявили о присутствіи Іосифа Баннинга, который объяснилъ, что ранѣе онъ быть не могъ, ибо „весь день былъ съ сестрой своей Эдитой“. Эдита Баннингъ проживала въ Гартландѣ, въ шестнадцати миляхъ отъ Уинчестера, и занимала тамъ должность школьной учительницы. Вскорѣ Мэри Баннингъ получила письмо отъ Эдиты, писанное на утро послѣ вышеприведеннаго случая у г. Мура, въ которомъ она сообщала сестрѣ, что братъ Іосифъ былъ съ ней наканунѣ впродолженіѳ всего дня, проявляя себя стуками (S. R. Britten and Richmond а discussion of the facts of spiritualism. New-York. 1853 r., стр. 289)“.
Вотъ двѣ сестры-медіумы, миссъ Мэри и миссъ Эдита Баннингъ, и ихъ сомнамбулическое сознаніе, одинаково настроенное въ данную минуту, должно было дать каждой изъ нихъ одинаковое удовлетвореніе, или иначе сказать, такъ называемый. духъ Іосифа Баннинга, ихъ брата, долженъ бы былъ проявиться у обѣихъ сестеръ одновременно! Но на дѣлѣ вышло иначе.
Подъ этой рубрикой я могу упомянуть объ одномъ случаѣ изъ моего личнаго опыта въ домашнемъ кружкѣ; хотя первая часть его и не принадлежитъ собственно къ этой рубрикѣ, но я привожу ее здѣсь въ видѣ вступленія къ слѣдующей части его, гдѣ фигурируютъ тѣ же личности. 17 (29) октября 1873 г., во вторникъ, я былъ въ Лондонѣ, на сеансѣ профессіональнаго медіума, г-жи Оливъ; одинъ изъ ея невидимыхъ внушителей Гамбо, называвшій себя ямайскимъ негромъ, обращаясь ко мнѣ, сказалъ, между прочимъ, что любитъ заниматься развитіемъ медіумовъ. Замѣтивъ на моемъ пальцѣ изумрудное кольцо, онъ прибавилъ, что не любитъ изумруда, ибо эманаціи его нехороши, но что мнѣ лично онѣ не вредятъ, такъ какъ это кольцо память друга (это было вѣрно, кольцо подарено мнѣ В. И. Далемъ), и затѣмъ сказалъ, что онъ и вообще духи предпочитаютъ алмазъ, какъ символъ чистоты. „Жена ваша, — продолжалъ онъ, — носитъ брилліантъ на безъимянномъ пальцѣ“ (это было также вѣрно) — „Видите ли вы ее?“ спросилъ я. — „Да, знатный медіумъ (и это было вѣрно); добрая лэди, ея лѣвая рука нѳ знаетъ, что даетъ правая“ (и это опять была правда). Онъ обѣщалъ посѣтить насъ въ Петербургѣ, чтобы содѣйствовать медіумическому развитію моей жены, и мы уговорились, что первое его посѣщеніе будетъ въ пятый вторникъ, считая съ 17 октября, т. е. 20 ноября, въ 8 часовъ вечера, и что онъ будетъ сообщаться стуками, такъ какъ жена моя въ трансѣ не говорила. Я выбралъ вторникъ потому, что въ ту пору всегда по вторникамъ имѣлъ съ женою сеансъ совершенно интимнаго характера. Когда я вернулся въ Петербургъ, сеансы возобновились; я никому ничего не сказалъ объ обѣщаніи Гамбо, и, когда насталъ сеансъ 20 ноября, разумѣется, я былъ занятъ мыслью, удастся ли этотъ опытъ, чего, конечно, очень желалъ. Но изъ него ничего не вышло. Что помѣха была не со стороны жены, это доказывается тѣмъ фактомъ, что сеансъ не прошелъ безъ результата и мы получили разныя другія сообщенія; слѣдовательно, ея сомнамбулическое сознаніе функціонировало; представлялся отличный случай прочитать въ моихъ мысляхъ и заставить говорить м-ра Гамбо. Условія къ тому были самыя благопріятныя, ибо, какъ говоритъ Гартманъ:
„Медіумъ всегда сильно заинтересованъ, чтобы угадать явныя или скрытыя мысли присутствующихъ, такъ какъ въ его интересѣ вызвать удивительныя явленія; а между тѣмъ нѣтъ ничего поразительнѣе для „здраваго человѣческаго смысла“ какъ проявленія такого знанія, которымъ присутствующій ни съ кѣмъ не дѣлился, и котораго, быть можетъ, даже вовсе нѣтъ въ его бодрственномъ сознаніи. Поэтому волю, направленную къ воспринятію, надо предположить имѣющейся у медіума всегда на лицо. Если же медіумъ работаетъ съ людьми, которые, съ своей стороны, также живо заинтересованы тѣмъ, чтобы удивительныя явленія совершались, то и въ нихъ должна развиться воля, направленная къ поддержкѣ медіума по мѣрѣ возможности и къ облегченію ему исполненія его задачи. А черезъ это безсознательная воля побуждается къ передачѣ представленій. Сверхъ того, въ сеансахъ кружковъ руки сосѣднихъ лицъ прикасаются, такъ что условія для передачи мыслей становятся крайне благопріятными“ (стр. 90). Почему же эта передача мыслей не состоялась, — вѣдь всѣ условія были на лицо?
Какъ бы то ни было, опытъ не удался; я этому не удивился, зная, сколь мало можно полагаться на обѣщанія этихъ собесѣдниковъ, и болѣе объ этомъ не думалъ; не имѣя чѣмъ похвастаться, я никому объ этомъ ничего не сказалъ. Въ слѣдующій вторникъ мы по обыкновенію усѣлись за свой сеансъ, но на этотъ разъ втроемъ, съ проф. Бутлеровымъ. Я потушилъ свѣчку, но комната весьма достаточно освѣщалась газомъ съ улицы. Была потребована англійская азбука; я сталъ ее говорить и записывать буквы, указываемыя ударами ножки стола, за которымъ мы сидѣли. Такъ какъ я не могъ схватить смысла, то остановился и зажегъ свѣчку, чтобы оріентироваться; жена уже была въ трансѣ и на бумагѣ находились слѣдующія буквы:
Увидавъ, что что-то складывается, что можно будетъ потомъ разобрать, я скорѣе погасилъ свѣчку и продолжалъ говорить азбуку. Смысла я опять схватить не могъ, но когда сообщеніе кончилось и я зажегъ свѣчку, то оказалось, что на этотъ разъ я записалъ почти безъ ошибокъ слѣдующее:
„As I promised, but I cannot yet take entirely control of her. Hambo“ (Какъ я обѣщалъ, но я еще не могу вполнѣ овладѣвать ею. Гамбо).
Нѣкоторыя буквы указывались иногда и стуками въ столѣ, а послѣднее слово сложилось сильнѣйшими его движеніями.
Жена моя все время была въ трансѣ и по окончаніи сообщенія спокойно пришла въ себя. Тогда я принялся разбирать первую фразу и съ замѣною нѣсколькихъ буквъ, очевидно неправильно записанныхъ, получилъ слѣдующее:
„I am here, and was last time with you“ (Я здѣсь и въ тотъ разъ также былъ съ вами).
Зачѣмъ же сомнамбулическое сознаніе медіума открываетъ въ моемъ мозгу представленіе Гамбо и персонифицируетъ его, когда я уже о немъ не думаю и когда это представленіе находится въ моемъ мозгу уже въ скрытомъ состояніи, зарытымъ въ глубинахъ моего замаскированнаго сомнамбулическаго сознанія?
Познакомивъ моихъ читателей съ Гамбо, я могу передать теперь тотъ случай — единственный въ лѣтописяхъ спиритизма — который прямо относится къ этой рубрикѣ. Въ слѣдующій сеансъ мы также были втроемъ и ожидали появленія Гамбо; вмѣсто того была потребована русская азбука; послѣ нѣсколькихъ русскихъ фразъ, относившихся до медіумизма жены, и когда онѣ были нами прочитаны, снова была потребована азбука; я потушилъ свѣчку; говоря и записывая русскія буквы и не имѣя возможности ихъ читать, я замѣтилъ: „Тутъ написано: у и ч, это, вѣроятно, англійское слово which (которое произносится уичъ), слѣдовательно надо говорить англійскую азбуку“ и я началъ. Сообщеніе вскорѣ остановилось, я зажегъ свѣчку и увидалъ, что мною было записано совершенно правильно, по-англійски:
И такъ это не было уич, но уоич и это слово было сложено, когда я говорилъ русскую азбуку; и тfкъ, диктовавшій ихъ воспользовался формою русскихъ буквъ, отражавшихся въ моей мысли по мѣрѣ того, какъ я ихъ произносилъ, чтобъ составить такимъ образомъ англійское слово уоич (ваша). Что сообщенія на иностранномъ языкѣ дѣлаются русскими буквами, по созвучію ихъ съ иностранными буквами, когда говорится русская азбука, это мнѣ случалось видѣть не разъ, почему я и принялъ рускія буквы уич, за англійское слово which; но чтобы воспользовались формою русскихъ буквъ соотвѣтствующихъ формамъ нѣкоторыхъ иностранныхъ буквъ для составленія иностраннаго слова — это я увидалъ въ первый и послѣдній разъ и нигдѣ въ лѣтописяхъ спиритизма я ничего подобнаго не встрѣчалъ. Спрашивается теперь: зачѣмъ сомнамбулическое сознаніе моей жены, которая одинаково располагала азбуками русской и англійской, не потребовало тотчасъ англійскую азбуку или, наконецъ, не указывало на русскія созвучныя буквы для передачи англійскихъ словъ, причемъ англійское слово your передается легко и точно двумя русскими буквами юр? Но нѣтъ! Русская азбука была употреблена такимъ именно способомъ, какимъ употребилъ бы ее иностранецъ, не знающій этой азбуки и только выбирающій буквы похожія по формѣ на буквы своего языка.
Случаи подобнаго рода, указывающіе на достаточное основаніе предполагать участіе третьяго фактора, многочисленны въ спиритизмѣ, но ихъ мало цѣнятъ. Вотъ напр., что говоритъ д-ръ Вольфъ о медіумѣ Мансфельдѣ, писавшемъ однажды обѣими руками заразъ и въ то же время съ нимъ разговаривавшемъ: „Я видѣлъ Мансфельда, писавшаго два сообщенія одновременно: одно правой рукой, другое лѣвой и оба на неизвѣстномъ ему языкѣ. Будучи занятъ такимъ образомъ, онъ въ то же время велъ со мной дѣловой разговоръ, или продолжалъ бесѣду, начатую до этого двойного писанія. Такимъ образомъ, пока онъ разговаривалъ со мной, его обѣ руки также были заняты разговоромъ. Однажды, я помню это очень хорошо, когда онъ писалъ обѣими руками на двухъ различныхъ языкахъ, онъ сказалъ мнѣ: „Докторъ, знали ли вы въ Колумбіи человѣка по имени Якобсъ?“ Я отвѣтилъ утвердительно; онъ продолжалъ: „Онъ здѣсь и желаетъ вамъ сказать, что онъ покинулъ тѣло сегодня утромъ“. Это извѣстіе оказалось вѣрнымъ, а случилось это на разстояніи нѣсколькихъ сотъ миль. Какое объясненіе можетъ быть предложено для этого одновременнаго тройственнаго проявленія разумности и силы?“ (Вольфъ, „Поразительные факты въ современномъ спиритуализмѣ“ 1874 г., стр. 48).
Достопочтенный Дж. Б. Фергюссонъ свидѣтельствуетъ о подобномъ же фактѣ въ своей книгѣ „Supramundane facts“ („Сверхчувственные факты“) London 1865, стр. 57).
О такомъ же болѣе современномъ фактѣ повѣствуется въ „Трудахъ Лондонскаго Общества Психическихъ Изслѣдованій“ 1887 г., стр. 222.
Г. Круксъ свидѣтельствуетъ о подобномъ же фактѣ: „Я видѣлъ какъ миссъ Кэтъ Фоксъ (позднѣе м-съ Іенкенъ) писала автоматически сообщеніе для одного присутствующаго лица, въ то время какъ другому лицу о другомъ предметѣ давала сообщеніе азбукой посредствомъ стуковъ и вмѣстѣ съ тѣмъ все это время она свободно разговаривала съ третьимъ лицомъ о предметѣ, не имѣвшемъ ничего общаго съ получавшимися сообщеніями“ (Круксъ, Researches, стр. 95).
Я самъ помню, какъ м-съ Іенкенъ, бывшая миссъ Фоксъ, находясь въ моемъ кабинетѣ и сидя противъ меня за письменнымъ столомъ, писала сообщеніе въ то время, какъ стуки раздавались около нея въ полу справа и слѣва отъ нея, не поперемѣнно, а одновременно.
Въ области физическихъ явленій есть много случаевъ, когда игра производилась на многихъ музыкальныхъ инструментахъ заразъ (до шести), что также указываетъ на множественность сознательно дѣйствующихъ центровъ, напр. см. „Light“ № 372, или „Ребусъ“ 1888 г., стр. 290.
Закончу эту рубрику разсказомъ о замѣчательномъ фактѣ, происшедшемъ въ самомъ началѣ спиритическаго движенія и напечатанномъ въ „Rochester Daily Magnet“ отъ 26 февраля 1850 года, за подписями всѣхъ восьми лицъ, бывшихъ его свидѣтелями. Заимствую его изъ книги Capron’a Modern Spiritualism, но въ сокращенномъ изложеніи (стр. 82-87). Рѣчь идетъ о двухъ одинаковыхъ слово въ слово сообщеніяхъ, получившихся одновременно стуками въ двухъ одна отъ другой отдаленныхъ комнатахъ того же дома. Г. Дрэперъ, имѣя у себя въ семействѣ ясновидящую, обратился черезъ нее къ Веніамину Франклину, котораго, по ея словамъ, она видѣла, съ вопросомъ: „Возможно ли устроить сообщеніе между двумя отдаленными пунктами посредствомъ стуковъ?“ На утвердительный отвѣтъ Франклина и согласно полученнымъ инструкціямъ, обѣ дѣвицы Фоксъ, Катерина и Маргарита, были приглашены Дэвидомъ Дрэперомъ вмѣстѣ съ нѣсколькими пріятелями на 15 февраля. Часть общества съ однимъ изъ медіумовъ осталась въ гостиной, а другая съ другимъ медіумомъ удалилась въ комнату на противоположной сторонѣ дома. Въ обѣихъ комнатахъ присутствующими въ нихъ слышались стуки. Но такъ какъ въ обѣихъ комнатахъ было много помѣхи отъ безпрестанно входившихъ и выходившихъ, то первая компанія въ гостиной вскорѣ получила слѣдующее сообщеніе: „Дѣло идетъ не такъ, какъ я указалъ, поэтому теперь продолжать нельзя; въ каждой комнатѣ должно быть не болѣе четырехъ лицъ“. Когда потомъ сличили это сообщеніе съ полученнымъ въ другой комнатѣ, они оказались тожественными. Второй опытъ былъ назначенъ на 20 февраля. Требуемый порядокъ былъ на этотъ разъ соблюденъ. Первая часть общества получила слѣдующее сообщеніе: „Теперь, друзья, я готовъ. Большія перемѣны произойдутъ въ XIX столѣтіи. То, что теперь кажется темнымъ и таинственнымъ, станетъ для васъ яснымъ. Міръ просвѣтится. Я подписываюсь своимъ именемъ — Веніаминъ Франклинъ. Въ ту комнату не ходите“. Вторая часть общества получила буквально такое же сообщеніе, за исключеніемъ послѣдней фразы, которая была замѣнена слѣдующей: „Ступайте въ гостиную и сравните записанное“ (стр. 86).
Какъ объяснить этотъ фактъ естественнымъ путемъ? Безсознательной передачею мыслей между обоими медіумами, находившимися въ разныхъ комнатахъ? Но такъ какъ оба медіума должны были дѣйствовать одновременно, то передача впечатлѣній должна была скреститься и произвести путаницу; если предположить, что одно сообщеніе было получено однимъ медіумомъ раньше, а потомъ уже немедленно воспроизведено другимъ, то затрудненій не меньше. Или это стачка между медіумами, заготовившими напередъ два одинаковыхъ сообщенія?
Но не надо забывать, что медіумы были почти дѣти и, кромѣ того, что никогда ии одинъ медіумъ не вызывалъ стуковъ по желанію. И наконецъ, всѣ эти попытки объясненія рушатся передъ тѣмъ фактомъ, что въ первый разъ медіумы даже не знали, что были приглашены для спеціальнаго опыта и въ чемъ онъ имѣлъ состоять, какъ это положительно утверждаетъ г. Дрэперъ (стр. 84).