IV. Мы переходимъ, наконецъ, къ послѣдней рубрикѣ: фигура и медіумъ находятся одновременно на глазахъ присутствующихъ. Приведу нѣсколько мѣстъ изъ сообщенія г. Аштона, прочитаннаго въ Нью-Кестлѣ 19-го сентября 1877 г. и напечатаннаго затѣмъ въ лондонскомъ «Medium and Daybreak», отъ 5-го октября 1877 г., стр. 626:
«Мнѣ привелось быть свидѣтелемъ весьма замѣчательныхъ явленій, происходившихъ въ присутствіи медіума, миссъ Ферлэмъ, и я желаю сообщить вамъ здѣсь то, что произошло на сеансѣ въ воскресенье 8-го апрѣля этого года, состоявшемся въ помѣщеніи нашего общества. Кромѣ медіума присутствовали — дама и семь мужчинъ.
«По приходѣ миссъ Ферлэмъ, въ комнату для сеанса внесли два ведра: одно съ растопленнымъ парафиномъ, другое съ чистой холодной водой и поставили на разстояніи двухъ футовъ передъ кабинетомъ. Кабинетъ состоялъ изъ зеленой шерстяной занавѣски, собранной и прибитой въ одномъ мѣстѣ къ стѣнѣ; спускаясь оттуда на полукруглый желѣзный прутъ, она представляла подобіе палатки. Послѣ тщательнаго осмотра кабинета и ведеръ, медіума попросили занять мѣсто въ кабинетѣ. Видя въ числѣ другихъ незнакомую ей личность, миссъ Ферлэмъ просила обставить все такимъ образомъ, чтобы условія, въ которыхъ она будетъ находиться, отстраняли отъ нея всякія подозрѣнія. Всѣ извѣстные способы уединенія медіума (какъ-то: связываніе веревкой или тесьмой, припечатываніе узловъ, сажаніе въ мѣшокъ или въ клѣтку и т. п.) не могли быть признаны вполнѣ надежными мѣрами, послѣ того какъ сеансы для физическихъ явленій доказали несостоятельность матеріальныхъ преградъ для дѣйствующихъ тутъ силъ; а такъ какъ всѣ присутствующіе вполнѣ довѣряли миссъ Ферлэмъ и ея невидимымъ руководителямъ, то всякія подобныя мѣры были признаны излишними, за что мы и были вполнѣ вознаграждены.
«Послѣ того какъ мы нѣкоторое время пѣли, занавѣска стала потихоньку раздвигаться и изъ кабинета выглянула голова черноокаго, смуглаго мужчины съ черными или темнокаштановыми усами и бородой (у медіума бѣлокурые волосы и свѣтлоголубые глаза). Голова и плечи то появлялись, то скрывались, точно фигура желала испытать, до какой степени опа способна переносить свѣтъ; затѣмъ занавѣска вдругъ распахнулась и передъ нами явилась вполнѣ матеріализованная фигура мужчины. Одѣтъ онъ былъ въ обыкновенную рубашку изъ полосатой фланели и бѣлые коленкоровые панталоны, а голова была обвита платкомъ или чѣмъ-то вродѣ шали. Въ этомъ и состоялъ весь его костюмъ. Воротъ и рукава рубашки были застегнуты. Онъ показался мнѣ росту въ пять пли шесть футовъ, худощаваго, но крѣпкаго сложенія и вообще производилъ впечатлѣніе очень ловкаго и подвижнаго малаго. Продѣлавъ нѣсколько сильныхъ движеній руками, точно желая придать имъ болѣе гибкости, онъ пошелъ за занавѣску прибавить свѣту. Газъ проведенъ такимъ образомъ, что пламя можно было регулировать изъ кабинета и внѣ его. Появившись снова, онъ сталъ дѣлать другія гимнастическія движенія и опять ушелъ за занавѣску еще прибавить свѣту, и вернулся оттуда полный силы и энергіи. Продѣлавъ еще нѣсколько гимнастическихъ упражненій, онъ сталъ приготовляться къ производству формъ. Нагнувшись къ ведрамъ, онъ перенесъ ихъ подальше отъ кабинета и ближе къ зрителямъ…
„Взявъ стулъ, стоявшій около м-ра Армстронга, онъ отнесъ его къ кабинету и поставилъ такъ, что спинкой раздвинулъ обѣ половинки занавѣски дюймовъ на двадцать, причемъ медіумъ сталъ видимъ для троихъ изъ числа присутствующихъ. Тогда онъ сѣлъ на стулъ и принялся за процедуру дѣланія парафиновой формы со своей ноги. Такимъ образомъ матеріализованная фигура и медіумъ просидѣли передъ зрителями около пятнадцати минутъ, при болѣе чѣмъ достаточномъ освѣщеніи“. („Medium“ отъ 5-го октября 1877 года, стр. 626).
На сколько я понимаю, совокупность приведенныхъ подъ этой рубрикой фактовъ представляетъ намъ абсолютное доказательство реальной объективности матеріализаціи; а такъ какъ я имѣю отвѣчать Гартману, то я въ особенности настаиваю на томъ принципѣ, па которомъ это доказательство основывается, т. е., если разъ подлинность факта полученія парафиновой формы съ матеріализованнаго органа удостовѣрена, то этотъ фактъ служитъ абсолютнымъ доказательствомъ, что явленіе матеріализаціи не есть галлюцинація. Если Гартманъ съ этимъ не согласенъ, то мы выслушаемъ его возраженіе съ величайшимъ интересомъ. Долженъ быть опровергнутъ не какой- нибудь данный опытъ, но самый принципъ.