Андрей Степанович Бука или кто не плясал по женской дудке (Григорьев)/ДО

Андрей Степанович Бука или кто не плясал по женской дудке
авторъ Петр Иванович Григорьев

Опубл.: 1869. Источникъ: az.lib.ru • Комедия-водевиль в двух действиях.

ТЕАТРЪ П. И. ГРИГОРЬЕВА. ТОМЪ III.

ИЗДАНІЕ КНИГОПРОДАВЦА М. О. ВОЛЬФА

ТИПОГРАФА ИМПЕРАТОРСКИХЪ С.-ПЕТЕРБУРГСКИХЪ ТЕАТРОВЪ.

С. ПЕТЕРБУРГЪ
Гостинный Дворъ № 18, 19 и 20.

МОСКВА
Кузнецкій мостъ, домъ Рудакова.

1869.

АНДРЕЙ СТЕПАНОВИЧЪ БУКА
или
КТО НЕ ПЛЯСАЛЪ ПО ЖЕНСКОЙ ДУДКѢ.

КОМЕДІЯ-ВОДЕВИЛЬ ВЪ ДВУХЪ ДѢЙСТВІЯХЪ. ДѢЙСТВУЮЩІЯ ЛИЦА:

АНДРЕЙ СТЕПАНОВИЧЪ БУКА.

ВЛАДИМІРЪ ПЕТРОВИЧЪ ПЕРСКІЙ, его племянникъ.

ЗАХАРЪ ЗАХАРОВИЧЪ ЧИСТЯКОВЪ, двоюродный братъ Буки.

АННА ЛЬВОВНА ЕЛАГИНСКАЯ, молодая, богатая вдова.

ВАРВАРА АНДРЕЕВНА, жена Чистякова.

ПИСАРЕВЪ, пріѣхавшій изъ города чиновникъ.

СЛУГА.

Дѣйствіе происходитъ на дачѣ Чистякова.

ДѢЙСТВІЕ I.

СЛУЖБА — ПРЕЖДЕ ВСЕГО.

1.

Г. и г-жа Чистяковы сидитъ за чаемъ; Елагинская, изящно одѣтая, сидитъ на маленькомъ модномъ диванѣ, передъ нею столикъ, заваленный газетами и журналами, которые она небрежно проглядываетъ.

Чистяковъ (прихлебывая чай). Эхъ, голубушка, Варвара Андреевна, ты такъ принаровилась къ моему вкусу, что я нигдѣ не могу пить чаю такъ аппетитно, какъ дома! Право! (прихлебывая) Просто сласть! — а какъ еще чмокну тебя въ уста сахарныя… (цалуетъ жену) такъ еще слаще! Ха, ха, ха! Что, Анна Львовна, согласитесь, что вамъ завидно смотрѣть на наши супружескія нѣжности!

Елагинская (вздыхая). Ахъ, да! Впрочемъ, вы стоите, Захаръ Захарычъ, чтобы жена любила васъ отъ души. У васъ прелюбезный, преочаровательный характеръ! Вы всегда добры, веселы, снисходительны къ людскимъ слабостямъ, и ничего не жалѣете для удовольствій семейной жизни. Вы просто — мужъ, какихъ мало.

Чистяковъ. Неужели? Слышишь, Варя?

Г-жа Чистякова. Ахъ, Анна Львовна, пожалуйста, не очень хвалите его, а то онъ, пожалуй, заберетъ въ голову, что онъ во сто разъ лучше меня и чего добраго…

Чистяковъ. Ха, ха, ха! какъ-разъ испорчусь? Ахъ ты дряннушка! какъ ты смѣешь обо мнѣ такъ думать? да я тебя зацалую до полусмерти! (цалуетъ се). Липа Львовна, удержите пеня! Я ее съѣмъ! Какъ ты могла подумать, чтобы я былъ лучше тебя? Нѣтъ, дружочикъ, если пошло на откровенность, такъ я просто мужъ очень обыкновенный, а въ отношеніи личности, просто дрянь передъ тобою. Не такъ ли, Анна Львовна?

Елагинская. Неправда, Захаръ Захарычъ! вы въ десять разъ всѣмъ лучше вашего двоюроднаго братца, Андрея Степановича, и помоложе его.

Чистяковъ. Ахъ, да! мы про брата-то и забыли. Что-то тамъ у него засѣлъ нашъ бѣдный Володя?… Охъ, я увѣренъ, что братъ, какъ философъ, только разругаетъ вашего бѣднаго жениха, и всѣ наши надежды лопнутъ, какъ мыльный пузырь.

Елагинская. Я также полагаю, а потому составляю такой рѣшительный планъ въ головѣ, который, при вашей помощи, вѣрно приведетъ наше дѣло къ благополучному концу.

Чистяковъ. О, что до насъ, мы съ женой рады сдѣлать все, чтобы только устроить вашу свадьбу.

Г-жа Чистякова. Да, хорошо, еслибъ теперь Володя выманилъ сюда Андрея Степановича, такъ мы бы общими силами напали на этого Тартюфа.

Чистяковъ. И все-таки, я думаю, не заставили бы его любить и уважать женскій родъ. Онъ на этотъ счетъ самый упрямый и отчаянный оригиналъ.

Въ службѣ только свѣтъ онъ видитъ,

Здѣсь — отшельникомъ живетъ.

Родъ весь женскій ненавидитъ,

И пренабожно клянетъ!

Всѣмъ вамъ страшно достается;

При женѣ — какъ листъ дрожитъ,

Скорчитъ рожу, отвернется,

Или лыжи навостритъ!

Бѣдной женщинѣ онъ гроша

Не подастъ, хоть вѣкъ проси,

Между тѣмъ, такой святоша,

Что и Боже упаси!

Про соблазнъ, пороки трубитъ

Свято чтитъ посты весь вѣкъ…

А чины и деньги любитъ

Ужъ какъ грѣшный человѣкъ!

Но, вообразите, Анна Львовна, когда ему было 30 и 35 лѣтъ, онъ вѣдь былъ прелюбезный малый: любилъ всѣхъ хорошенькихъ, со многими даже затѣвалъ интрижки, разъѣзжалъ по баламъ, волочился…

Елагинская. А! этого я прежде не слыхала! Это важное обстоятельство, я приму его къ свѣдѣнію.

Чистяковъ. А когда жъ нимъ разстался, лѣтъ семь тому назадъ, онъ даже хлопоталъ жениться. Теперь же, какъ вошелъ въ лѣта и въ чины, — чортъ знаетъ! — рѣшительно измѣнился, а что всего досаднѣе, хочетъ еще на бѣду и бѣднаго племянника заразить своей философіей. Эхъ, терпѣть я не могу этихъ ханжей, этихъ криводушныхъ и надутыхъ философовъ, которые только хитрятъ, умничаютъ, а пользы молодому поколенію не дѣлаютъ никакой.

Г-жа Чистякова. Ахъ, какъ бы я желала отомститъ ему за всѣхъ бѣдныхъ женщинъ!

Елагинская (вставая). А! такъ онъ не всегда былъ такимъ эгоистомъ! Хорошо же! посмотримъ, съ какими вѣстями придетъ отъ него Владиміръ Петровичъ…. Ежели нашъ общій врагъ не позволитъ племяннику жениться на мнѣ — конечно! Я, какъ обиженная, вооружусь смѣлостью и докажу философу, что нашъ полъ гораздо лучше, нежели объ немъ думаютъ.

Чистяковъ. Ха, ха, ха! хорошенько его! Я съ женой перехожу на вашу сторону! Что, съ самомъ дѣлѣ, за дьявольщина такая! ему подъ 50 лѣтъ, такъ, пожалуй, можно убѣгать отъ женщинъ, но за что же губить молодца-племянника? Жаль, право, что Володя всѣмъ обязанъ моему брату и далъ покойной матери клятву не выходить изъ его воли, а то бы мы, просто, плюнули на почтеннаго Андрея Степановича.

Елагинская. Нѣтъ, знаете ли что, друзья мои? Я бы теперь даже желала, чтобы Вольдемаръ получилъ отказъ, если ужъ онъ просилъ согласія на нашу свадьбу.

Чистяковъ. Ну, вотъ еще новое! что вы!

Г-жа Чистякова. Какъ отказъ? мы васъ не понимаемъ!

Елагинская (постепенно одушевляясь). Да, да, я хочу одна имѣть удовольствіе вступиться за честь всѣхъ благородныхъ женщинъ и отомстить страшно лицемѣрному святошѣ! О, погодите! у женщины, съ хорошенькимъ лицомъ, съ умомъ рѣшительнымъ и смѣлымъ, найдутся тысячи средствъ передѣлать гордаго мужчину на свой ладъ! Конечно, бывши полгода замужемъ за хворымъ старикомъ, я не имѣла надобности щеголять ни умомъ, ни кокетствомъ… но теперь, когда я истинно любима, когда я могу осчастливить своею рукой благороднаго, прекраснаго молода то человѣка, когда полное счастіе такъ близко отъ насъ… и вдругъ, что же? Какой-то жалкій, смѣшной и устарѣвшій уродецъ смѣетъ вооружаться на насъ?… О, это обидно! я такъ огорчена! такъ взволнована… что готова теперь истощить весь свой умъ, всѣ таланты… и напередъ увѣрена, что буду съ вами торжествовать полную побѣду.

Чистяковъ. Браво! такъ! такъ! ужъ если женская натура заговорила, такъ нашъ братъ поневолѣ крылья опуститъ, какъ мокрая курица.

Елагинская. А! да вотъ идетъ Вольдемаръ! Ну, что мой другъ, какія вѣсти? (идетъ къ нему на встрѣчу).

II.

ТѢ ЖЕ и ПЕРСКІЙ (на цыпочкахъ и въ страхѣ, одѣтый по лѣтнему, очень изысканно и пестро).

Перскій. О, Господи! ровно никакихъ! Я, какъ дуракъ, совсѣмъ растерялся!

Всѣ. Такъ у васъ о женитьбѣ и рѣчи не было?

Перскій. Помилуйте! я его засталъ за чтеніемъ какой-то великолѣпной премудрости, о грѣшной суетѣ мірской; потомъ смотрю, онъ началъ вздыхать, молиться, а меня заставилъ читать эту премудрость! Я не зналъ, что дѣлать! читалъ, читалъ, и ровно ничего не понялъ. Потомъ онъ преважно подошелъ ко мнѣ и спросилъ: «Что? а? разбери же теперь и скажи мнѣ: изъ чего мы всѣ бьемся въ этой грѣшной юдоли?» — Я вертѣлся на стулѣ, хотѣлъ было сказать ему многое… что, конечно, дядюшка, если ужъ кто чувствуетъ себя способнымъ бѣжать отъ свѣта и его соблазновъ, это хорошо; однако, зачѣмъ же вы сами-то добиваетесь быть дѣйствительнымъ статскимъ? и проч. и проч.

Елагинская. И что же?

Перскій. Ну, и ровно ничего этого я не смѣлъ сказать!

Чистяковъ. Ахъ, ты несчастный! Экъ онъ тебя запугалъ!

Перскій. Да, смѣйтесь! а онъ сегодня какъ-то особенно страшно настроенъ къ душеспасительнымъ идеямъ. И я, вотъ теперь только, передъ уходомъ, рѣшился сказать ему: однако, дядюшка, я полагаю, что человѣкъ истинно честный, живя, молъ, въ свѣтѣ, можетъ быть христіаниномъ, помогать ближнимъ, доставлять счастіе окружающимъ, особливо въ добромъ семейномъ кругу, съ прекрасною женою… и указалъ на васъ, Захаръ Захарычъ…

Всѣ. Что же онъ?

Перскій. Охъ! какъ онъ вдругъ вскочитъ, да взглянетъ на меня такимъ звѣремъ, что я не зналъ, какъ унести ноги! Весь поблѣднѣлъ отъ злости и началъ ворчать, бѣгая по комнатѣ. «А! вотъ что! понимаю! братецъ мой хочетъ развратить твою слабую душу! втянуть въ омутъ! хорошо! узнаетъ онъ семейный кругъ! я ему докажу что съ нимъ сдѣлаетъ его прекрасная жена! Ступай, и скажи, что я хочу съ нимъ объясниться наединѣ, да смотри, чтобы тутъ не лѣзла въ глаза его домашняя змѣя».

Г-жа Чистякова. Скажите, пожалуйста! да за что же онъ меня такъ безсовѣстно обижаетъ?

Чистяковъ. Полно, мой другъ, успокойся… я его за тебя также отдѣлаю по-своему.

Елагинская. Нѣтъ, друзья мои! ужъ предоставьте лучше мнѣ начать войну съ нашимъ злодѣемъ! (смотря налѣво.) Что это? кажется онъ! Пойдемте въ садъ, я вамъ объясню всѣ мои затѣи.

Перскій. О! изъ любви къ вамъ, я заранѣе на все готовъ, только, пожалуйста, избавьте меня отъ деспотизма дяди! (уходитъ съ Елагинскою).

Чистяковъ. Ступай и ты, дружочикъ мой, но теперь нарочно, не говоря ничего, посмотри ему прямо въ глаза и поцалуй меня при немъ, да хорошенько. (Отходитъ къ сторонѣ).

Г-жа Чистякова. Хорошо, хорошо. У! лицемѣръ! (остается на мѣстѣ и, сложа рука, гордо смотритъ).

III.

ТѢ ЖЕ и АНДРЕЙ СТЕПАНОВИЧЪ БУКА. (Блѣдная, отчасти каррикатурная фигура, въ просторномъ сюртукѣ, голова подъ парикомъ, идетъ, читая какую-то книгу и неожиданно столкнувшись съ г-жею Чистяковой, быстро отворачивается съ испугомъ).

Бука. О, Господи! (про себя) Тьфу! тьфу! какая противная встрѣча! тьфу! ничего нѣтъ для меня хуже, какъ неожиданно повернется передъ носомъ чудовище въ юбкѣ! бррръ! такъ даже… морозъ пройметъ! тьфу! не знаешь, что дѣлать… (стоитъ отвернувшись и какъ будто дрожитъ). Гдѣ же мой счастливый братецъ? Что это? она, кажется, стоитъ, грѣховодница и все смотритъ на меня?… чего ей отъ меня хочется? не думаетъ ли, что я обращу смиренныя очи на ея змѣиныя прелести? О, Господи! Тьфу! тьфу! (громко) Захаръ Захарычъ, гдѣ же вы?

Чистяковъ, (подходя весело). Здѣсь, братецъ, здѣсь! А! Варинька, да ты здѣсь, мое сокровище! Что ты такъ засмотрѣлась на моего братца? Ступай-ка въ садъ, къ намъ гости пріѣхали… милая Анна Львовна здѣсь.

Г-жа Чистякова. Иду, мой другъ, только позволь еще взглянуть на любезнаго Андрея Степановича! Я такъ рѣдко имѣю счастіе видѣть его, что рада отъ души… (про себя) вѣкъ бы не видаться! (вслухъ) До свиданія, мой добрый, мои милый другъ (цалуетъ его громко нѣсколько разъ и убѣгаетъ).

Бука, (про ведя) О, Господи! какіе предательскіе поцалуи. Тьфу! развратъ! омерзеніе! О, проклятыя женщины! (закрываетъ лицо книгой) и цалуютъ мужей, и надуваютъ въ одно время! а мужья-то радехоньки, болваны!

Чистяковъ. Ну, что братецъ? здоровъ ли ты?

Бука. А что?

Чистяковъ. Да тебя какъ будто ломаетъ, или трясетъ лихорадка…

Бука (съ досадою). Это пройдетъ… а надъ тобой, я бы желалъ, чтобы отнынѣ тряслось всякое горе, всякая злая немочь… всякая…

Чистяковъ (смѣясь). Спасибо! спасибо! вотъ истинно братское желаніе! Ха, ха, ха! только я не знаю, за какіе грѣхи ты такъ христіански клянешь меня? растолкуй…

Бука. Гмъ! несчастный! и ты еще можешь спрашивать?

Чистяковъ. Какъ же я, братецъ, всегда спрашиваю, когда не понимаю въ чемъ дѣло.

Бука. Знаешь ли съ кѣмъ ты теперь такъ сладко цаловался?

Чистяковъ. Какъ съ кѣмъ? съ моею доброю, милою женою.

Бука. Тьфу! Ошибаешься, заблудшій, легковѣрный слѣпецъ. Это злѣйшій твой врагъ! твое наказаніе! это ходячее вѣроломство въ образѣ женщины! это демонъ, гремучая змѣя, крокодилъ въ юбкѣ!

Чистяковъ. Постой! постой! переведи духъ, а то тебя кашель схватитъ. Ха, ха, ха! что тебѣ сдѣлала моя добрая Варинька?

Бука. Гмъ! еще смѣется, несчастный! Гмъ! перестань смѣяться.

Чистяковъ. Ха, ха, ха! Не могу! Ты, душа моя, такія гримасы корчишь, что, кажется, и мертвый лопнетъ со смѣху. Ха, ха, ха!

Бука (топнувъ ногою). Да перестань же! или я такъ взбѣшусь, что забуду наше родство и разругаю тебя на чемъ свѣтъ стоитъ.

Чистяковъ. А христіанское-то смиреніе?

Бука (опомнясь). О, Господи! прости и помилуй слабаго грѣшника! Тьфу! тьфу! Послушай, бѣдный братъ! неужели ты не понялъ, что сказало, уходя отсюда, это коварное созданіе?

Чистяковъ. Кто? моя добрая Варинька?

Бука (со злостью). Да кто тебѣ сказалъ, несчастный, что она добрая? вѣдь она женщина!!! а всякая женщина создана именно только на зло и пагубу нашу! Да, она добра, только наружно, а внутренно всегда коварна, какъ злая фурія! Отъ кого мы страдаемъ, отъ кого часто происходятъ всѣ наши несчастія? Отъ чего мы часто бываемъ вовсе на себя не похожи? забываемъ всякое благочестіе, утопаемъ въ грѣхахъ и развратѣ? а? — Оттого, что вокругъ насъ вѣчно эти женщины, жены, эти дѣвицы, все это адское чудовищное племя, которое насъ гнететъ коварными, опутываетъ сѣтями, влечетъ отъ глупости къ пороку, раззоряетъ, дурачитъ, не даетъ опомниться… (приходя въ себя). О, Боже милостивый! какъ только вспомню о женщинахъ, такъ дьявольская злость и кипитъ въ каждой жилкѣ! Тьфу! (сквозь зубы) такъ бы вотъ взялъ, да и передушилъ всѣхъ!!

Чистяковъ. Полно, братъ, Андрей Степановичъ, опомнись! Право, вѣдь ты грѣшишь больше нашего! Можно ли такъ страшно осуждать самое лучшее созданіе въ мірѣ? Да и съ чего ты забралъ въ голову, что сами-то мы лучше и безпорочнѣе женщинъ? Полно! во-первыхъ, проклинать безъ разбору весь нѣжный полъ и грѣшно, и крайне несправедливо. Во-вторыхъ, ты читаешь душеспасительныя книги, а вовсе не слѣдуешь христіанскому благочестію. Конечно, есть женщины, не стоющія ни любви, ни уваженія; но за то, братъ, сколько есть такихъ, что, просто, во всѣхъ отношеніяхъ, объяденье! Да вотъ хоть моя милая Варинька…

Бука. Погоди! отдѣлаетъ тебя эта милая. Погоди сдѣлаетъ изъ тебя такого милаго, что послѣ не мило будетъ и на свѣтъ глядѣть!

Чистяковъ. Ха, ха, ха! Да ты цѣны ей не знаешь!

Вѣдь это чудо, не жена!

Бука (про себя).

Нѣтъ, это аспидъ! сатана!

Чистяковъ.

Ее нельзя не полюбить…

Бука (также).

А я велѣлъ бы задушить!

Чистяковъ.

Со мной привѣтлива, мила…

Бука (ему).

Пока другого не нашла!

Чистяковъ.

А какъ цалуется со мной!

Бука (особо).

Лобзаетъ, какъ Іуда злой!

Чистяковъ.

Что за безцѣнная душа!

Бука (также),

А я бы не далъ ни гроша!

Чистяковъ.

Мной дорожитъ, какъ на заказъ…

Бука.

Продастъ и выкупитъ какъ-разъ!

Чистяковъ.

Ни въ чемъ со мною не хитритъ.

Бука.

А на душѣ-то чортъ сидитъ!

Чистяковъ.

Мила, прелестна, молода…

Бука.

Онѣ подмазаны всегда!

Чистяковъ.

Хозяйство — страхъ умно ведетъ.

Бука.

И вѣчно мужа обочтетъ!

Чистяковъ.

Итоги вѣрны чудо какъ!

Бука.

А мужъ въ итогѣ — все дуракъ!

Бука. Но, впрочемъ, ты можешь вѣрить своей женѣ, жить и дѣлать въ жизни всевозможныя глупости, какъ мужъ, ты имѣешь на это привиллегію, и мнѣ все равно. Но вотъ въ чемъ дѣло: я требую отъ тебя отнынѣ навсегда, чтобы ни ты, ни жена твоя, не совращали съ пути истиннаго моего Владиміра! Слышишь? Я хочу быть одинъ его наставникомъ.

Чистяковъ. Помилуй! да съ чего жъ ты это взялъ? Мы его не совращаемъ, а напротивъ, желаемъ навести молодаго человѣка на путь истинный.

Бука. Вы? хе, хе, хе! а чѣмъ это? какими благими совѣтами?

Чистяковъ. Желаемъ ему, чтобы онъ вполнѣ походилъ на человѣка, то есть, чтобы не былъ такимъ, какъ его дядя Андрей Степанычъ Бука, чтобы онъ началъ жить такъ, какъ всѣ порядочные люди. Онъ хорошо служитъ, на отличномъ счету у высшаго начальства, и теперь ему надо только полюбить и жениться.

Бука (отскакивая). Жениться! о позоръ! тьфу! да я и тебя, и его, и всѣхъ васъ со свѣта сживу, если племянникъ только подумаетъ о женитьбѣ! а этой, которая, можетъ быть ужъ ловитъ его, я то сдѣлаю, что она у меня…

Чистяковъ. Полно! ничего не сдѣлаешь, не сладишь.

Бука. Божусь тебѣ всѣмъ, что сдѣлаю ей всякое несчастіе, всякое зло! изуродую своими руками!

Чистяковъ. Полно! какая еще женщина попадется… иная скорѣй тебя самого изуродуетъ.

Бука. Меня? да я однимъ взглядомъ уничтожу въ прахъ всякую, которая осмѣлится только покуситься на мою особу.

Чистяковъ. А!, такъ ты все-таки очень золъ на нихъ?

Бука. Какъ челов… нѣтъ! какъ тигръ! какъ гіена!

Чистяковъ. И племянника хочешь сдѣлать такимъ же?

Бука. Еще хуже!

Чистяковъ. Да вѣдь это, ей-Богу, грѣшно! Ну, такъ ли поступаютъ благонамѣренные люди? Къ чему же ты читаешь духовныя книги?

Бука. Ну, не тебѣ, братъ, разсуждать объ этомъ. Племянникъ подъ моимъ надзоромъ будетъ уменъ, остороженъ, и никогда не будетъ раскаиваться.

(Елагинская показывается у входа).

Чистяковъ. А жаль! право жаль! ему предстоитъ прекрасная партія! онъ былъ бы вполнѣ счастливъ.

Бука. То есть, такъ, какъ ты! Есть о чемъ жалѣть: эти прекрасныя партіи и мнѣ когда-то представлялись, но я на нихъ плюнулъ.

(Елагинская, приближаясь, дѣлаетъ знаки Чистякову).

Чистяковъ. Нѣтъ, ужъ извини! Это, просто, братецъ, чудная женщина! Умна, мила, добра, богата, просто, прелесть! которая также чрезвычайно и тобой интересуется.

Бука. Что?!

Чистяковъ. Она какъ-то тебя видѣла, и ты, несмотря на свою суровость, невольно обратилъ на себя ея вниманіе. Она преочаровательная особа! И, кажется, горитъ желаніемъ заслужить твое расположеніе.

Бука. Что? Что? Тьфу! Тьфу!

IV.

ТѢ ЖЕ и ЕЛАГИНСКАЯ.

Елагинская. Прощайте, добрый Захаръ Захарычъ. Я ѣду въ городъ…

(Бука отскакиваетъ назадъ въ испугѣ и съ крикомъ).

Елагигская. Ахъ!!! Я, кажется, васъ перепугала? простите, я такъ тороплюсь… (быстро проходитъ впереди Буки и беретъ шляпку со стола).

Бука, (про себя, отворачиваясь въ другую сторону). О, Господи!

Елагинская. Это, кажется, вашъ почтенный братецъ, котораго вы мнѣ такъ хвалили? (кокетливо присѣдаетъ передъ Букой).

Чистяковъ. Точно такъ, Анна Львовна… прелюбезный, предобрый человѣкъ!

Елагинская. Ахъ, я очень буду счастлива, если намъ удастся покороче познакомиться… Я такъ много слышала объ васъ хорошаго.

Бука, (растерявшись совершенно). Ммм. гмъ! Ее… ммм… (въ сторону) Тьфу! Тьфу!

Елагинская. Очень пріятно… но теперь я ѣду…

(Елагинская опять быстро проходитъ впереди его къ Чистякову, даже нѣсколько задѣваетъ Буку вуалью, или платьемъ).

Бука (снова отскакиваетъ въ противную сторону). О, Господи! Что это?

Чистяковъ. Послушайте: да неужели вы насъ оставляете? а мы сейчасъ только съ братомъ объ васъ говорили.

Бука (про себя). Что онъ? съума сошелъ?

Елагинская. Благодарю васъ за дружбу и ласковый пріемъ; я бы очень рада была побесѣдовать съ вами, но у меня есть священныя обязанности… у меня братъ очень боленъ, а я его лучшій другъ… Впрочемъ, мы еще увидимся… до свиданія. (тихо ему) Уйдите вмѣстѣ со мною! (ласково Букѣ) До пріятнаго свиданія, любезный Андрей Степановичъ!

Бука (также). Гм!… до сви… до свид… (про себя). О, Владыко! помилуй мя грѣшнаго!

Чистяковъ. Такъ позвольте же мнѣ проводить васъ, прелестная Анна Львовна! (Уходятъ въ садъ).

V.

БУКА одинъ, потомъ вскорѣ ЕЛАГИНСКАЯ.

Бука (стоя на одномъ мѣстѣ). О! Бо… Бо… Боже милостивый!… что… это? что это?… Я совсѣмъ оторопѣлъ… ст…с…странно, чего я такъ испугался? Впрочемъ, она вдругъ влетѣла, такъ, фу! какъ бѣсъ какой!… Тьфу! тьфу! даже задѣла меня своимъ раздушеннымъ платьемъ… Тьфу!

Елагинская (бистро пробѣгая мимо Буки къ столу, беретъ зонтикъ). Ахъ, я не знаю, что со мной сдѣлалось сегодня?.. Извините, милый Андрей Степановичъ.

Бука (когда она пробѣгаетъ мимо, опять сильно пугается, вскрикнувъ). О, о, Господи!

Елагинская. Бѣгу, бѣгу! друзья мои! (скрывается)

VI.

БУКА одинъ, но вскорѣ ЕЛАГИНСКАЯ снова показывается въ дверяхъ.

Бука. Ой! ой! ой! опять она меня задѣла!.. Я… не знаю… что это со мной? У меня какъ будто ноги отнялись! боюсь тронуться съ мѣста… Го-го-господи, Боже мой! неужели Ты караешь меня искушеніемъ? Сколько разъ она мимо меня шмыгнула. да такъ, передъ самымъ носомъ, скоро, Фу! фу! охъ, я чувствую, что это… дьяволъ въ фалборкахъ! (задумывается). Впрочемъ, сколько я замѣтилъ… она… того… (улыбаясь самодовольно) дьяволъ этакой… ммм… ма! даже, можетъ быть… дьяволъ и не настоящій, а… пополамъ съ женщиной! (опомнясь) Охъ! что я! Тьфу, тьфу! согрѣшилъ, окаянный!

Елагинская (громко говоритъ, показываясь въ дверяхъ). Ахъ! это ужасно! Я совсѣмъ потеряла голову!

Бука (вспрыгнувъ на мѣстѣ). Опять!!!

Елагинская. Милый Андрей Степановичъ, будьте такъ добры, потрудитесь подать мой платокъ и перчатки.

Бука. Но… но… сударыня… я не знаю…

Елагинская. Вонъ тамъ, на столѣ, ради Бога, поскорѣй!…

Бука (бросаясь съ неловкостію и подаетъ ей перчатки). Во-во-вотъ-съ… вотъ-съ… извольте…

Елагинская. Ахъ, какъ вы милы! Благодарю! — А гдѣ же платокъ?

Бука (снова бросаясь къ столу за платкомъ). А! сейчасъ… сейчасъ… О, Господи! что я творю! прости меня! Вотъ-съ… (подаетъ).

Елагинская. О! да вы преобязательный кавалеръ! И такъ, до радостнаго свиданія! Да, не правда ли: мы еще увидимся?

Бука. О! ко…ко…конечно… я… я…

Елагинская (кокетливо жметъ ею руку). Такъ ждите меня! (скрывается).

VII.

Бука (одинъ, бросаясь на колѣни). О, Творецъ! согрѣшилъ я, подлый рабъ! Избавь меня отъ мрака искушенія? (закрываетъ лицо обѣими руками, и потомъ начинаетъ ихъ обнюхивать). Что это? А, я держалъ ея платокъ… ммм! Какъ пріятно пахнетъ!… А если она нечистый духъ? (вскакивая) Нѣтъ! мнѣ бы этого не хотѣлось, потому что она… Какъ видно… она… Я еще не знаю… что она, но, покрайней мѣрѣ, братъ… Какъ она… то есть, какъ онъ говоритъ… что она… то есть, въ ней того… Нѣтъ этого… А она просто того… Какъ мнѣ кажется…

(На мотивъ Венеціанскаго Карнавала.)

Мила и добродушна!…

Чуть-чуть не обняла!

Быстра, легка, воздушна…

Чортъ знаетъ, какъ мила!

Да что жъ это за мука?

Стою и жду всѣхъ золъ…

Андрей Степанычъ Бука,

Васъ лѣшій обошелъ!

VIII

БУКА и ЧИСТЯКОВЪ (входитъ веселый).

Чистяковъ (за кулисами). Это ангелъ!

Бука (испугавшись). Ай! опять!… Нѣтъ, это братъ Захаръ. (Начинаетъ важно ходитъ по комнатѣ).

Чистяковъ. Ну, Андрей Степанычъ, милая Анна Львовна отъ тебя въ восхищеніи! Не правда ли: чудная женщина, а?

Бука (сердито самъ съ собою). Чортъ!!!

Чистяковъ. Обворожительна, какъ…

Бука. Дьяволъ!

Чистяковъ. А ужъ добра какъ!…

Бука. Сатана!

Чистяковъ. На кого взглянетъ, такъ просто…

Бука. Въ омутъ тянетъ!

Чистяковъ. Ты ей чрезвычайно понравился.

Бука (оплевываясъ). Тьфу! тьфу! тьфу!

Чистяковъ (про себя). Она велѣла мнѣ его подготовить, чтобы ловчѣе было начать мщеніе. (Ему). Она говоритъ, что ты на ея глаза очень интересенъ.

Бука. Тьфу! тьфу! перестань! Я ничего не слышу.

Чистяковъ. Что у тебя на лицѣ и въ глазахъ есть, по мнѣнію ея, что-то такое… пріятное…

Бука (затыкая уши). Захаръ! перестань, говорятъ тебѣ!

Чистяковъ. Только она жалѣетъ, что ты, кажется, очень опустился, мало говоришь, небрежно одѣваешься…

Бука. Ей-Богу, я ничего не слышу! Господи! избавь меня отъ всякаго совѣта коварнаго, мужа лукаваго…

Чистяковъ. Но я сказалъ ей, что ты у насъ философъ, который на все смотритъ сентябремъ и проклинаетъ всѣхъ женщинъ.

Бука (обидясь). А кто тебя просилъ? то есть, есть ли въ тебѣ Богъ, хотѣлъ я сказать? Что тебѣ за дѣло до меня?

Чистяковъ. А что? вѣдь я сказалъ правду.

Бука. Правду! Да провалитесь вы, пожалуйста, сквозь землю! Кто васъ проситъ безпокоиться обо мнѣ? Какое вамъ дѣло болтать, описывать всѣмъ, что я говорю, что дѣлаю? Вы, кажется, хотите, чтобы на меня всякій чепчикъ указывалъ пальцами! Вѣдь я васъ не трогаю! Оставьте же меня въ покоѣ и убирайтесь ко всѣмъ чертямъ!

Чистяковъ. Э! нѣтъ, братецъ, какъ не трогаешь? а ты про мою бѣдную жену что говоришь? но я, ты видишь, не сержусь нисколько.

Бука. Эхъ, да вѣдь и я не сержусь… только мнѣ досадно, что вы, какъ нарочно, всѣмъ рекомендуете меня съ самой черной стороны! это… это грѣшно, это очень грѣшно. Конечно, я презираю женщинъ, и буду ихъ презирать всегда, потому что онѣ меня всегда обманывали, дурачили… но все-таки я… чортъ возьми! и въ службѣ… и у знакомыхъ поневолѣ сталкиваюсь… не въ лѣсу же мнѣ жить! а изъ этого слѣдуетъ, что… что мой образъ мыслей и… ваша болтовня… (про себя, съ досадою топнувъ ногой) самъ не знаю, что я вру ему! (смотритъ на часы) Ахъ, Боже мой! пора мнѣ въ городъ, надо непремѣнно быть въ департаментѣ… Скажи, пожалуйста, Владиміру, что я пошелъ одѣваться, чтобы сейчасъ и онъ былъ готовъ ѣхать со мною. (Про себя) Проклятые глаза, шляпка и зонтикъ этой вдовушки такъ меня разстроили, что я сегодня въ департаментѣ ни за что переругаю всѣхъ чиновниковъ! (Уходитъ).

IX.

Чистяковъ (одинъ). Ха, ха, ха! погоди же, любезный братецъ, мы тебя, наконецъ, возьмемъ въ руки и отдѣлаемъ на славу! Кажется, что ужъ прелестная вдовушка его нѣсколько озадачила, заинтересовала, тѣмъ лучше. Теперь надо ее попросить, чтобы она его не пустила въ департаментъ: это было бы чудесно! А, вотъ и наши всѣ.

X.

ЧИСТЯКОВЪ, ЕЛАГИНСКАЯ, Г-жа ЧИСТЯКОВА и ПЕРСКІЙ.

Елагинская. Что Захаръ Захарычъ, гдѣ нашъ злодѣй?

Чистяковъ. Ушелъ одѣваться. Ну, Анна Львовна, теперь вамъ предстоитъ показать всю силу вашего ума и ловкости.

Елагинская. Постараюсь, сколько возможно. Что, какъ вы его нашли?

Чистяковъ. Какъ будто не въ своей тарелкѣ. Хоть и злится по прежнему, но ужъ больше за то, что мы его вамъ дурно рекомендуемъ.

Елагинская. А! такъ это доброе начало. Теперь я знаю, какъ принятая за этого Буку.

Чистяковъ. Но, вотъ бѣда: онъ сейчасъ ѣдетъ въ городъ торопится въ департаментъ, вмѣстѣ съ тобой, Володя.

Невскій. Вотъ тебѣ разъ! — Анна Львовна! что вы на это скажете?

Елагинская. Не бойтесь, если у васъ только нѣтъ необходимыхъ дѣлъ по службѣ…

Перскій. О, у меня сегодня нѣтъ ничего важнаго; но ему какъ начальнику, необходимо ѣхать, — а если ужъ онъ ѣдетъ, такъ и я долженъ…

Г-жа Чистякова. Анна Львовна! душечка! удержите его нарочно…

Чистяковъ. Да и я уже прошу васъ… Хотя, кажется, это невозможно вамъ сдѣлать, потому что онъ самый строгій служака.

Елагинская (подумавъ). Вы думаете? (Рѣшительно). Такъ онъ не поѣдетъ!

Всѣ. Неужели?.. вы надѣетесь?

Елагинская. Не поѣдетъ! Только ужъ вы, Вольдемаръ, если хотите быть моимъ мужемъ, то позвольте на время измѣнить вамъ.

Перскій. О, Боже мой! Мы такъ хорошо знаемъ другъ друга, что на этотъ счетъ я совершенно спокоенъ.

Чистяковъ (смотря на лѣво). Э! ужъ онъ, кажется, готовъ. Смотрите поймаетъ насъ.

Все (кромѣ Елагинской). Ай! ай! что жъ намъ дѣлать?

Елагинская. Ступайте опять въ садъ, и будьте готовы на помощь по первому моему знаку, изъ этого окна.

Всѣ. Хорошо, хорошо! Пожалуйста, хорошенько его!

Сражайтесь съ нимъ и не щадите!

И какъ у васъ талантовъ тьма,

Такъ вы намъ нынче докажите

Всю силу женскаго ума!

Чистяковъ.

Да, мы вамъ поле оставляемъ.

Мы силой хвалимся подчасъ,

Васъ слабымъ поломъ называемъ.

А, право, сила-то вся въ васъ.

(Уходятъ).

XI.

ЕЛАГИНСКАЯ одна, потомъ БУКА, переодѣтый въ форму важнаго чиновника.

Елагинская (въ волненіи). Да, онъ правъ. Теперь мнѣ точно надо вооружиться всею твердостію и не забывать, что я веду интригу противъ такого человѣка, который изъ ненависти къ женщинамъ, мѣшаетъ даже счастію своего племянника. О, негодный старичишка! посмотримъ, такъ ли ты твердъ и благочестивъ, какъ всѣмъ кажешься?… А! вотъ онъ! (Идетъ къ нему навстрѣчу непринужденно).

Бука (неожиданно сталкиваясь съ нею). Фу!! (про себя). Го-Го-Господи! опять она подвернулась!

Елагинская (съ притворнымъ смущеніемъ). Ахъ!… это вы… милый Андрей Степановичъ… право, мнѣ кажется, сама судьба старается сблизить насъ.

Бука (про себя). Сблизить!… ой, какое грѣховное начало!

Елагинская (продолжая). Впрочемъ, это мнѣ очень пріятно… я такъ много слышала о вашихъ рѣдкихъ, отличныхъ достоинствахъ… (какъ будто вспоминая) Ахъ, да! позвольте мнѣ еще разъ поблагодарить васъ, Андрей Степановичъ…

Бука (переминаясь). За-за что-съ?

Елагинская. Какъ за что? вы давича такъ мило, съ такою любезностью услужили мнѣ… а я, какъ съ умасшедшая, убѣжала, и вы вѣрно обо мнѣ подумали…

Бука (не глядя на нее). ничего-съ!… (про себя) О, Господи! Тьфу! тьфу!

Елагинская (про себя). Настоящій Бука! даже и не взглянетъ на меня хорошенько. (Ему) Впрочемъ, когда вы узнаете меня покороче, то вѣроятно…

Бука (про себя). Какой у нея голосъ! такъ и язвитъ, какъ піявка!

Елагинская. Конечно, я немножко вѣтрена, какъ всѣ молодыя женщины, но за то, повѣрьте, умѣю цѣнить дружбу и расположеніе такихъ людей, какъ вы.

Бука (про себя). То есть, просто грѣшно слушать, что она глаголетъ! (Ей) Гмъ!… су-да-ры-ня… я, конечно… гмъ… но я… въ департаментъ…

Елагинская. Какъ?… что такое?… въ какой департаментъ? Я васъ не понимаю…

Бука. А — то есть — если для васъ что угодно… я здѣсь не занимаюсь… пожалуйте для свиданія прямо въ департаментъ…

Елагинская. Ха, ха, ха!… вотъ это мило! Да вы, кажется, думаете…

Бука. Да-съ!… Тамъ я, тамъ я разсмотрю… что вы… то есть, какъ вы намѣрены на счетъ этого… и прочее… и прочее… На дѣлѣ будетъ виднѣе…

Елагинская. Помилуйте, Андрей Степановичъ! мы, кажется, не поняли другъ друга. Я говорю, что я весьма буду рада, если найду въ васъ истиннаго, добраго друга, потому что я теперь въ одиночествѣ грущу и страдаю… Ахъ, пожалѣйте меня! — Конечно, дружба Захара Захарыча и его доброй жены нѣсколько утѣшаютъ меня… но, они не вполнѣ понимаютъ мое положеніе… они больше заняты своимъ семейнымъ счастіемъ… а я… если бы вы знали, какъ иногда я страдаю!…

Бука. Гмъ!… Сударыня, чтобы понять васъ вполнѣ, т. е. обнять, какъ слѣдуетъ, то… во всякомъ случаѣ, пожалуйте въ департаментъ…

Елагинская. Какой вы странный! у васъ, какъ кажется, все служба въ головѣ?

Бука. Да-съ!… служба, служба и — больше ничего!

Нашъ братъ всегда трудится, тужитъ,

Безъ службы пагубенъ нашъ вѣкъ!

А кто живетъ здѣсь — и не служитъ,

Тотъ язва, нуль, — не человѣкъ!

На службѣ я — вполнѣ мужчина:

Безмолвенъ, холоденъ и строгъ,

Трудолюбивая машина…

Чиновникъ — съ головы до ногъ!

Елагинская. Ахъ, Боже мой! да вы послѣ этого ужасный человѣкъ!

Бука. Гмъ! я ничего больше, какъ только Андрей Степанычъ Бука. (Особо). Охъ! она меня пугаетъ… (Ей, не смотря и пятясь назадъ). За симъ, съ совершеннымъ почтеніемъ, и проч. и проч…

Елагинская. Какъ! вы уѣзжаете? Куда же? Пожалуйста, останьтесь…

Бука. Ни… ни для отца роднаго! Служба святое дѣло.

Елагинская. Помилуйте, вы давича обѣщали мнѣ вашу пріятную бесѣду, я торопилась, была въ полной увѣренности, а вы…

Бука. Я… я… ничего… я не гожусь… ей Богу! я даже трепещу взглянуть на васъ…

Елагинская. Почему же?… развѣ я такъ страшна?

Бука. Не знаю-съ… я не справлялся… я даже удивляюсь, какъ могъ позволить себѣ такія отношенія? Впрочемъ, вѣроятно здѣсь дѣйствуетъ сила преисподняя!… искушеніе по грѣхамъ моимъ..

Елагинская (нѣжно). По крайней мѣрѣ, хоть взгляните на меня поласковѣе — и вы увидите, что я самое доброе и простое существо, которое не способно измѣнить ваши правила и мысли. (Еще нѣжнѣе) Андрей Степанычъ!…

Бука (про себя). Ммм!… Голосъ!… голосъ!… точно у моего зяблика! Если я взгляну на нее… можетъ произойти страшное грѣхопаденіе…

Елагинская (еще нѣжнѣе). Послушайте: я сирота въ этомъ мірѣ, я надѣялась найдти въ васъ истиннаго друга, который бы своей откровенной, душеспасительной бесѣдой просвѣтилъ мой умъ, остерегъ отъ заблужденій… однимъ словомъ, указалъ бы мнѣ прямой путь въ этой жизни, а вы… о, Боже мой!…

Бука (разстроганный). Ахъ! она не лжетъ! я, кажется, слышу голосъ святой истины… (Рѣшительно). Да, ужъ такъ и быть! (при взглядѣ на нее дрожитъ невольно). Господи! что это? Ай, глаза! глаза! у васъ въ глазахъ… бррр!… огонь ада!… Позвольте уѣхать въ департаментъ… (хочетъ уйдти).

Елагинская (удерживаетъ ею). Полноте! вы, кажется, смѣетесь, надо мною. Пожалуйста, будьте снисходительны! Сядьте здѣсь, подлѣ меня, и побесѣдуемъ откровенно (садится на кривой диванъ). Вотъ я здѣсь, чтобы не конфузить васъ своими страшными взорами, а вы вотъ сядете здѣсь. Неправда ли? Ну, что же?… я васъ жду.

Бука. Какъ вамъ угодно, не могу: служба ждетъ…

Елагинская. Ахъ! да бросьте, пожалуйста, вашу службу!

Бука. Не могу! ей-Богу! служба — прежде всего!

Елагинская. Ну, ну, хорошо, я васъ не задержу. Я такъ рада, такъ довольна, что познакомилась съ вами, и прошу у васъ только десять минутъ, больше ни секунды! много ли это? (томнымъ голосомъ и протягивая руку, приглашаетъ сѣсть) Андрей Степановичъ! только десять минутъ…

Бука (про себя, начинаетъ понемногу подходить). Боже милостивый! чувствую… сознаю свои прегрѣшенія… впрочемъ десять минутъ! что это значитъ передъ вѣчностью?… особливо при моемъ смиреніи! (ей, продолжая подвигаться). Но, сударыня, если меня увидитъ братъ, или племянникъ… я прокляну и себя… даже не пощажу и васъ!

Елагинская. О, не бойтесь! они всѣ отправились гулять на сосѣднюю дачу, а притомъ десять минутъ такъ мало времени, что…

Бука. Гмъ!… Конечно… пожертвовать можно… Богъ меня проститъ… (оглядываясь во всѣ стороны и посматривая на часы) Но, какъ вамъ угодно, а я замѣчу, — и черезъ десять минутъ, прощайте на вѣкъ! Теперь четверть одиннадцатаго, помните! (садится къ ней спиною). Уфъ!… (роняетъ шляпу и портфель на полъ). Чувствую, какъ я глубоко упалъ… Какъ будто погрузился въ бездну грѣховную! (сидитъ вытянувшись).

Елагинская. Ну вотъ такъ! Благодарю васъ… Ахъ! мнѣ нужно съ вами о многомъ поговорить…

Бука (про себя). Господи! Какая, подумаешь, человѣкъ слабая тварь! О, женщины! въ васъ сидитъ демонская сила!

Елагинская. Что такое? Однако… Позвольте: ловко ли вамъ сидѣть?

Бука. Гмъ! чрезвычайно неловко, но за то, какъ кажется, это совершенно не модѣ. Для женатыхъ людей это придумано, понимаете… по модѣ: мужъ въ сторону, жена въ другую.

Елагинская. Андрей Степановичъ! Правда ли, я слышала, что вы презираете весь нашъ полъ? Я что-то этому не совсѣмъ вѣрю (кладетъ руку на его плечо).

Бука (въ сторону, съ трепетомъ). Батюшки! она ужъ за меня уцѣпилась! Охъ! давно, давно я не чувствовалъ такого блаженства!…

Елагинская. Андрей Степановичъ! да отвѣчайте же мнѣ! Неужели правда, что мнѣ говорилъ про васъ Захаръ Захарычъ?

Бука (разнѣживаясь). Ахъ, да, да. Когда я увижу женщину… чувствую какое-то отвращеніе… я… я врагъ всѣхъ женщинъ (поворотивъ голову, цалуетъ руку, которая у него на плечѣ, Кончено! (про себя) Не утерпѣлъ! согрѣшилъ я, слабая тварь!

Елагинская (продолжая кокетливо бить его по плечу). Врагъ всѣхъ женщинъ!… возможно ли?… Да за что же вы насъ презираете?

Бука. За то… что вы всѣ… коварны… соблазнительны! (опять покосившись на ея руку, цалуетъ) Еще согрѣшилъ!… (Eй, продолжая), что вы отъ одного грѣха влечете насъ къ другому и такъ далѣе (цалуетъ еще). У! какая ручка!

Елагинская (взявъ книгу). Ахъ, Боже мой! такъ неужели и я въ вашихъ глазахъ также достойна презрѣнія! развѣ я вамъ сдѣлала что-нибудь злое? (дотрогиваетея книгой до его плеча).

Бука. О нѣтъ! вы совсѣмъ другое… вашъ нѣжный голосъ, мягкая ручка… (цалуетъ книгу) Ой! я попалъ на что-то жесткое… (продолжая сердито). Впрочемъ, я и за васъ не ручаюсь, — вы также, какъ и всѣ женщины, въ состояніи пуститься на всякое зло…

Елагинская. О, нѣтъ! повѣрьте, я не похожа на другихъ, и вотъ вамъ въ доказательство моя рука! (протягиваетъ къ нему руку).

Бука (схватываетъ ее съ жаромъ) А! ну… это другое дѣло! Какъ человѣкъ вполнѣ благочестивый, я принимаю ваше оправданіе… (цалуетъ ея руку) Ммм!!!

Елагинская. Ахъ! какъ вы крѣпко жмете руку! Позвольте, вѣдь это больно!… посмотрите, это ужасъ!

Бука (быстро поворачивается къ ней лицомъ). Ангелъ мой! А каково же мнѣ-то, мнѣ! развѣ намъ иногда не крѣпко достается отъ васъ?… Ахъ! не глядите такъ сладко, ей-Богу, грѣшно! — Впрочемъ, такъ ужъ и быть, Богъ проститъ! глядите! глядите…

Елагинская. Полноте шутить… однако, знаете что: сыщите, пожалуйста, тамъ гдѣ-то есть, на столѣ, альбомъ и карандашъ, я обѣщала Варварѣ Андреевнѣ кончить маленькій рисунокъ.. (Бука вскакиваетъ и съ любезностью отправляется искать альбомъ. Елагинская про себя) А! попался, негодный старичишка! Надо увѣдомить нашихъ, какъ они должны теперь атаковать его.

Бука (недослышавъ). Что такое вы (сказали, прелесть моя (отыскавъ, подастъ ей вещи, стараясь молодиться).

Елагинская. Ничего… я удивляюсь вашей ловкости. О, да вы хоть и въ лѣтахъ, но все еще премилый, преинтересный мужчина! (Пишетъ нѣсколько строкъ на листочкѣ альбома, отрываетъ незамѣтно скидываетъ, потомъ нѣсколько разъ смотритъ въ окно).

Бука (самодовольно). А! такъ я вамъ нравлюсь? — О! нѣкогда я былъ злодѣйски обворожителенъ! (садится) Впрочемъ, когда вы тоже узнаете меня покороче, то сознаетесь, что я еще не устарѣлъ (хочетъ взятъ ее за руку).

Елагинская. Ахъ! подвиньте мнѣ, пожалуйста, вотъ ту скамеечку, мнѣ неловко…

Бука. Сейчасъ!

Ахъ! съ вами я въ компаніи

Не то, что прежде былъ!

О службѣ, воздержаніи

И о грѣхахъ забылъ.

Елагинская (почти съ крикомъ). Скамеечку!

Бука. Бѣгу! (Пока онъ ей подаетъ скамеечку, Елагинская дѣлаетъ знаки въ окно и бросаетъ записку).

Елагинская, (бросая нѣжный взоръ) Ахъ, благодарю!

Бука (хватаясь за сердцѣ). Ахъ, какой взглядъ! такъ сердце и загорѣлось! (Съ большимъ чувствомъ)

Зажгли глаза коварные

Такъ эту часть, ей-ей!

Что не зальютъ пожарные

Тринадцати частей!!!

Елагинская. О, да вы, какъ я вижу, только притворялись строгимъ и холоднымъ, а? зачѣмъ это вы надѣвали на себя такую маску?

Бука (быстро). Ахъ! за тѣмъ, что съ людьми, которые меня окружаютъ, не стоитъ быть никогда откровеннымъ! Но, за то, передъ вами, передъ вашими прелестями, я снимаю маску притворства! я весь на лицо — смотрите: я въ восторгѣ! въ жару молодости (дотрогиваясь слегка до ея плеча). Ахъ, какъ это у васъ обворожительно! Господи! какая дивная натура!

Елагинская (отодвигаясь отъ нею). А ужь десять минутъ, я думаю, прошло?

Бука. Не знаю, (любуясь ею). Какъ счастливъ этотъ розанчикъ невольно позавидуешь, какъ посмотришь…

Елагинская. Однако, вотъ что: вы лучше посмотрите-ка на часы.

Бука. Зачѣмъ! «счастливые часовъ не наблюдаютъ!»

Елагинская. Конечно… но вѣдь вы сами строго назначили для нашей бесѣды только — десять минутъ. Посмотрите-ка!

Бука (любуясь ею). Ахъ! отнынѣ я, кромѣ васъ, ни на что смотрѣть не хочу! все это вздоръ и суета!

Елагинская. Нѣтъ, помилуйте! для васъ служба — прежде всего…

Бука. Нѣтъ! ужъ отнынѣ вы для меня — прежде всего! а служба сама по себѣ… на службѣ никогда не найдешь вотъ этихъ прелестей!… (Опять трогаетъ ее за плечо).

Елагинская. Андрей Степановичъ! это не хорошо.

Бука (заигрыватя). Напротивъ, такъ хорошо, что можно съума сойдти! можно такъ одурѣть, что хоть ложись да умирай!

Елагинская. О, да вамъ вѣрно совсѣмъ не надо идти на службу.

Бука (скороговоркой). Необходимо надо подписывать серьезныя бумаги. (Взявъ ее за руку, съ жаромъ). Ахъ! какая бѣлая, бархатная кожица! какіе тоненькіе пальчики! какая форма! (цалуетъ). Анна Львовна, знаете ли что?

Елагинская (очень нѣжно). Что такое, мой другъ?

Бука (ея голосомъ). Мой другъ! Батюшки! въ какомъ это вы тонѣ сказали? такъ вотъ все грѣшное сердце и обдало!… Анна Львовна!

Елагинская. Боже мой! да что же?

Бука. Да ужъ что вы хотите, а я отъ васъ превращаюсь въ отпѣтаго дурака!

XII.

ТО ЖЕ и Г-жа ЧИСТЯКОВА (въ дверяхъ).

Чистякова. Андрей Степановичъ!

Бука (опрометью отскакиваетъ въ другую сторону). Батюшки! осрамился…

Чистякова. Что жъ вы не ѣдете въ должность? лошадь давно подана и Владиміръ Петровичъ васъ ждетъ.

Бука (строго). Я… я… сейчасъ!… оставьте меня!… я… самъ знаю безъ васъ! вы вѣчно только путаете меня!

Чистякова. Да я только такъ… прибѣжала вамъ напомнить… Впрочемъ, извините… мы опять идемъ гулять.

Елагинская. Останься, Варинька, побесѣдуй съ нами.

Чистякова. Нѣтъ, мой другъ, погода такъ хороша, что грѣшно сидѣть въ комнатѣ. Пойдемъ съ нами. (Уходитъ.)

XIII.

ТѢ ЖЕ, кромѣ ЧИСТЯКОВОЙ.

Бука (снова бросается къ дивану и садится). Ушла!… Какое счастіе!…

Елагинская (томно). Ну, такъ вы ѣдете, мой другъ?

Бука. Боже мой! да можно ли отъ васъ уѣхать? и куда же? въ департаментскую атмосферу! Да что я тамъ забылъ? Нѣтъ! божество мое! ваша дружба, ваше расположеніе перевернули вверхъ дномъ всѣ мои правила и мысли! Ужъ я въ департаментѣ буду теперь, кажется, не на своемъ мѣстѣ! я перехожу — и хочу вѣчно остаться на этомъ мѣстѣ.

XIV.

ТѢ ЖЕ и ПЕРСКІЙ. (въ вицъ-мундирѣ, въ шляпѣ съ бумагами).

Перскій (громко). Дядюшка!

Бука (снова вскакиваетъ и принимаетъ строгій видъ). Ай! ай! Опять!

Невскій. Дядюшка, я совсѣмъ готовъ: поѣдемте.

Бука. Пошелъ вонъ! Поѣзжай одинъ, я пріѣду послѣ, на извощикѣ!… Завтра!… ужо!… пошелъ!

Невскій. Да вѣдь вы опоздаете — ужь 11-ть часовъ.

Бука. Не твое дѣло! я знаю свои обязанности лучше тебя. Пошелъ! вели тамъ всѣ бумаги приготовить къ подписанію. Пошелъ!

Невскій. Очень хорошо-съ!… Не извольте сердиться, дядюшка, я поѣду одинъ. До свиданья, Анна Львовна! (тихо) Браво! браво! (Уходитъ).

Елагинская. Adieu, Вольдемаръ!

XV.

ТѢ ЖЕ, потомъ вскорѣ незамѣтно подходитъ ЧИСТЯКОВЪ.

Бука. Слава Богу! теперь ужъ намъ никто не помѣшаетъ.

Елагинская. Ахъ, Андрей Степанычъ, хоть мнѣ и очень будетъ скучно безъ васъ, однако, право, поѣзжайте; вы же знаете свои обязанности лучше всѣхъ… служба прежде всего… служба дѣло святое — поѣзжайте!

Бука (съ энергіей). Ахъ, Анна Львовна! да изъ какихъ доходовъ я буду мучиться на службѣ! да при вашемъ упоительномъ взглядѣ какая служба не выскочитъ изъ головы?… да для меня теперь пропадай все на свѣтѣ, ей-богу! да на какой службѣ я обрѣту такое блаженство? Анна Львовна! Ангелъ, не въ службу, а въ дружбу — одинъ поцалуй, только одинъ! (Бросается на колѣна; Чистяковъ входитъ, крадучись).

Елагинская. Ахъ, Андрей Степанычъ, что вы!… побойтесь Бога!…

Бука. Богъ милостивъ, прелесть моя! будьте только вы добры и милостивы.

Елагинская. Ну, ну, перестаньте, успокойтесь! Подите на свое мѣсто и сидите смирно, а не то я разсержусь.

Бука (отбѣгая отъ нее, садится на прежнее мѣсто). Сижу, сижу, — и буду сидѣть до тѣхъ поръ, пока вы сжалитесь надо мною и скажите: другъ мой! хорошо! поди сюда ты стоишь этого поцалуя.

Елагинская (говоритъ его голосомъ, перемигиваясь съ Чистяковымъ). О, мужчины, мужчины! Другъ мой, хорошо! ты стоишь…

Чистяковъ (въ это время сѣлъ на ея мѣсто и наклонился къ уху Буки).

Бука (въ восторгѣ). Что я слышу!… согласна!… ангелъ мой… (забывшись, цалуетъ Чистякова и ужасается. Елагинская переходитъ сцену).

Чистяковъ. Братъ, что за нѣжности?… Андрей Степановичъ Бука! вѣдь это грѣхъ! служба прежде всего! пора въ департаментъ. Ха, ха, ха!…

Бука (вытянувъ лицо, смотритъ на брата, потомъ отчаянно произноситъ). Не-по-ѣду!!! Пошелъ вонъ! вонъ! (почти силой выталкиваетъ изъ комнаты Чистякова, потомъ опрометью бѣжитъ къ Елагинской, схватываетъ ея руку и кричитъ). Женщина ты, или демонъ? Смотри… и торжествуй! (Бросается передъ нею на оба колѣна).

ДѢЙСТВІЕ ВТОРОЕ. Изъ одной крайности въ другую. Театръ представляетъ садъ. Посрединѣ — красивый лѣтній одноэтажный домъ, съ мезониномъ, перилами и терассою, на которую выходятъ изъ дома. Передъ домомъ кусты съ разными цвѣтами. Направо красивыя качели въ родѣ колесницы; веревки обтянуты краснымъ сукномъ. Налѣво разбросаны воланы, кольца, веревочки для игры и проч.; въ разныхъ мѣстахъ дачная легкая мебель.

I.

ЕЛАГИНСКАЯ (сидитъ передъ столикомъ и связываетъ букетъ цвѣтовъ), ЧИСТЯКОВЪ, ЧИСТЯКОВА и ПЕРСКІЙ (выбѣгая изъ дома, хохочутъ и аплодируютъ ей).

Всѣ. Ха, ха, ха!… браво, Анна Львовна! браво! чудесно! превосходно!

Чистяковъ. Ну, вы то сдѣлали съ братомъ, что онъ теперь забылъ обо всемъ и ничего знать не хочетъ, кромѣ васъ!

Елагинская. О, постойте! я изъ него не то еще сдѣлаю! я его заставлю уважать всѣхъ женщинъ, отниму у него всю власть, отучу умничать, браниться, повелѣвать окружающими и принужу нехотя согласиться на нашу свадьбу.

Перскій. О! да ужь если вы не пустили его на службу, такъ теперь онъ готовъ, я думаю, для васъ на всякія жертвы. А главное: онъ ужасно старается, чтобы вы его поцаловали. Я давича помѣшалъ ему.

Чистякова. Пожалуйста, мой другъ, заставь его извиниться передо мною, — это меня потѣшитъ.

Елагинская. Изволь, душа моя, изволь! Даже, если Захаръ Захарычъ позволитъ, заставлю этого Буку и въ тебя также влюбиться.

Чистяковъ. Ну, нѣтъ, ужь это будетъ лишнее. (Перскому). Однако, Володя, я думаю, вѣдь его до сихъ поръ ждутъ въ департаментѣ.

Невскій. Какже, непремѣнно! Тамъ, я увѣренъ, всѣ удивляются его неаккуратности; онъ даже больной иногда, а все-таки пріѣзжаетъ непремѣнно.

Елагинская. А вотъ сегодня и не поѣхалъ!

Чистяковъ. Да куда же онъ скрылся?

Перскій. Ахъ, и не спрашивайте! смѣшно сказать!

Всѣ. Нѣтъ, нѣтъ! пожалуйста, не скрывайте ничего.

Перскій. Представьте: онъ у меня въ комнатѣ, роется въ моемъ гардеробѣ: помада, щетки, духи такъ и прыгаютъ по столамъ.

Всѣ. Неужели?… ха, ха, ха!…

Невскій. Безчеловѣчно, варварски тормошитъ все! Я тайкомъ хохоталъ, какъ дуракъ!… То надѣнетъ мой модный фракъ, то сюртукъ, то схватитъ пальто… а теперь нарядился въ мой лѣтній костюмъ, который я нынче поутру надѣвалъ, и передъ зеркаломъ такія сталъ дѣлать гримасы, что я убѣжалъ скорѣй.

(Всѣ хохочутъ).

Чистяковъ. Браво, Анна Львовна! это онъ добивается вашего поцалуя.

Елагинская. О! онъ ему не дешево достанется…

II.

ТѢ ЖЕ и ПИСАРЕВЪ (съ портфелемъ, оглядываясь боязливо).

Чистякова (мужу). Мой другъ, посмотри, кто-то пріѣхалъ.

Чистяковъ. Къ намъ? очень радъ.

Перскій. Ахъ, Боже мой, точно… это Писаревъ изъ департамента.

Чистяковъ. Вотъ тебѣ разъ!

Писаревъ (униженно и робко кланяясь). Съ истинныхъ почтеніемъ честь имѣю кланяться… прошу прощенія…

Перскій. Здравствуйте, Ксенофонтъ Ермолаичъ! За чѣмъ вы? къ дядюшкѣ?

Писаревъ. Точно такъ-съ. Прошу прощенія… я, ей-Богу, не виноватъ, но, его сіятельство ждутъ Андрея Степаныча… и въ такомъ, знаете, недоумѣніи… и удивляются, и какъ-то особенно сердятся, всѣмъ сдѣлалось страшно такъ… но я прошу прощенія, я не виноватъ. Надо сегодня подписать многія бумаги… Здоровы ли? живы ли Андрей Степанычъ?

Чистяковъ. Живъ, только не совсѣмъ здоровъ, и ужъ сегодня, кажется, не поѣдетъ въ должность.

Писаревъ. Ахъ. Господи! да какъ же его-то сіятельство? Прошу прощенія, но я, ей-Богу, не виноватъ!

Перскій. Да пойдемте къ нему, Ксенофонтъ Ермолаичъ, онъ у меня.

Чистякова. Нѣтъ, постойте, постойте!… кажется, онъ самъ сюда идетъ.

Елагинская (взявъ букетъ), А я ужъ покуда уйду и спрячусь гдѣ-нибудь, пусть онъ меня поищетъ немножко. Уходитъ,

III.

ТѢ ЖЕ, кромѣ Елагинской, и АНДРЕЙ СТЕПАНОВИЧЪ БУКА (входитъ торопливо, одѣ;тый совершенно по дачному въ платье племянника. На головѣ феска, во рту папироска, страшно молодится, и все поетъ).

Чистяковъ (смѣется). Браво! Какимъ козыремъ разодѣлся!…

Чистякова. Умора, да и только!

Писаревъ (къ Перскому, тихо). Батюшка! Владиміръ Петровичъ! кто это-съ?

Перскій. Дядюшка Андрей Степанычъ, вашъ начальникъ.

Писаревъ. Что вы! Нѣтъ-съ, прошу прощенія, — я не виноватъ… но это совсѣмъ другая особа.

Бука (не замѣчая окружающихъ, ищетъ глазами кого-то и поетъ про себя).

"Она моя! она моя!

«Мнѣ сердце говоритъ!…»

Чистяковъ (подойдя). А! здравствуй, братъ!

Бука (разсѣянно и отрывисто). Здравствуй! (Оттолкнувъ Чистякова, ходитъ по сценѣ). Гдѣ Анна Львовна? а? гдѣ? гдѣ она?

Перскій (подойдя). Дядюшка, я къ вамъ…

Бука (также). Хорошо, здравствуй! (Оглядываясь во всѣ стороны). Что, хорошо все это сидитъ на мнѣ, а? красиво? ловко, а?

Перскій. Отлично!

Бука (отходя отъ него). Гдѣ Анна Львовна, а?

Перскій. Дядюшка! къ вамъ съ бумагами…

Бука. Хорошо… послѣ… завтра!… Гдѣ Анна Львовна?

Чистякова (подходя). Здравствуйте, Андрей Степанычъ!… Фу! какой вы bel homme!

Бука (также). Здравствуйте! А гдѣ Анна Львовна? (идетъ и натыкается на Писарева). Тьфу! что это за уродъ?

Писаревъ (про себя). Онъ! онъ и есть! (Ему) Прошу прощенія… но я, ей-Богу, не виноватъ, Андрей Степанычъ…

Бука. Хорошо, хорошо, прощаю!… Пошелъ! ничего!… (поетъ про себя) «Прости, что я тобой сгараю!…»

Писаревъ. Его сіятельство сами изволили…

Бука. Ну, хорошо, я и его прощаю. А гдѣ Анна Львовна, а?

Писаревъ. Анна Львовна-съ?… я, право, не виноватъ, но его сіятельство сами велѣли, чтобы я…

Бука. Что? что? а развѣ ты знаешь ее?

Писаревъ. Да съ, могу сказать, что службу знаю и повинуюсь…

Бука. А?… что ты братецъ, врешь?… Фу! какъ ты глупъ!

Писаревъ. Я, право, не виноватъ…

Бука. Знаю… хорошо… убирайся къ чорту! Странно! гдѣ же это Анна Львовна?… (ищетъ по сценѣ и все поетъ) «Гдѣ ты, о рай моихъ очей?…»

Писаревъ. Какъ же это, Владиміръ Петровичъ?… что я буду дѣлать съ бумагами-то?

Пирскій. Видите, онъ теперь совершенно разстроенъ. Пойдемте въ домъ, подождите, мы уговоримъ его заняться.

Писаревъ. Помилуйте, да я не смѣю ждать, вѣдь бѣда будетъ!

Чистяковъ. Да что же дѣлать, ужъ онъ самъ будетъ отвѣчать за все. Ступайте! (Перскій и Писаревъ уходятъ въ домъ).

Чистякова (снова подходя). Андрей Степанычъ! да вы сегодня чудо какъ интересны!

Бука (не смотря на нее). Ха! да я это и безъ васъ знаю. Гдѣ же Анна Львовна?

Чистякова. Ахъ, Боже мой! да ищите — она здѣсь. (Особо). Какой уморительный! совсѣмъ помѣшался!… (Уходитъ въ домъ).

IV.

ЧИСТЯКОВЪ и БУКА.,

Чистяковъ. Братъ! да полно тебѣ шмыгать изъ угла въ уголъ! ступай, подпиши бумаги. Ты, кажется, совсѣмъ забылъ и разлюбилъ службу.

Бука (схвативъ его крѣпко за руку). Ее забыть? разлюбить? Нѣтъ! (поетъ)

"Я ль виноватъ, что ее, черноокую,

«Больше, чѣмъ душу, люблю!…»

Чистяковъ. Что?… черноокую службу?…

Бука (посмотрѣвъ ему въ глаза). Что?… Убирайся ты съ своей службой! Подайте вы мнѣ Анну Львовну! (ищетъ въ кустахъ, ломаетъ цвѣты и кличетъ) Анна Львовна! гдѣ вы, мой ангелъ? Анна Львовна! да полноте прятаться…

Чистяковъ (свиснувъ). Совсѣмъ одурѣлъ, бѣдняга! вотъ ужъ именно: изъ одной крайности, да въ другую! Фанфаронитъ, поетъ, мечется, какъ угорѣлый! (Увидя, что Бука забрался въ куртину). Да полно, братецъ! ты переломаешь у насъ всѣ цвѣты!… Куда ты это залѣзъ?

Бука (спрятанный въ куртинѣ, поетъ):

"Мой другъ! хранитель, ангелъ мой!

«О ты, съ которой нѣтъ сравненья!…» и проч.

Анна Львовна! гдѣ вы?… ой!… оцарапалъ носъ… (Вылѣзая, смотритъ на лѣво за кулисы). Ахъ! вонъ она кажется… тамъ! тамъ! (Напѣваетъ изъ Волшебнаго Стрѣлка):

"Спѣшимъ привѣтствовать тебя,

«Любезная подруга!…» (убѣгаетъ, приплясывая).

Чистяковъ. Ха, ха, ха!… (Увидя Елагинскую, выходящую украдкой изъ дома). Подите сюда, пожалуйста!

V.

ЧИСТЯКОВЪ и ЕЛАГИНСКАЯ.

Чистяковъ. Ну, Анна Львовна, посмотрите, какъ онъ уродски нарядился!… и вездѣ ищетъ васъ, какъ съумасшедшій.

Елагинская. И все видѣла изъ окна и хохотала отъ души. Между тѣмъ, научила Вольдемара, какъ и когда просить согласія на женитьбу: надо теперь пользоваться обстоятельствами. Жаль только этого бѣднаго господина, который пріѣхалъ съ бумагами; онъ все проситъ прощенія и — чуть не плачетъ!

Чистяковъ. Что мудренаго, человѣкъ маленькій. Я пойду его успокоить, а вы, однакожъ, хоть какъ-нибудь заставьте брата подписать бумаги! (Уходитъ).

VI.

Елагинская садится на качели, потомъ вбѣгаетъ Бука.

Елагинская. Посмотримъ. Андрей Степанычъ, посмотримъ, какъ-то вы не позволите племяннику жениться?… Нѣтъ, теперь вы въ моихъ рукахъ!… (Кличетъ) Андрей Степановичъ! гдѣ вы?… Андрей Степановичъ!

Бука (за кулисами) Ау! (вбѣгая) Творецъ мой! да вы здѣсь. Фу! измучился!… (подбѣгая и стараясь скорчить молодца).

Ахъ, Аннета!

Что же это?

Я усталъ искать!

А вы сѣли

На качели!…

Дайте покачать!

(Начинаетъ осторожно качать и нѣжничать).

Ангелъ! душка!

Вы игрушка!

Право, не шутя…

Я же прямо,

Точно мама,

Няньчаю дитя!

Спи родная,

Золотая.

Ангелъ надъ тобой!

Мой амурчикъ,

Мой огурчикъ,

Персикъ дорогой!

Спи, жизненокъ!

Мой ребенокъ…

Пѣсню я спою.

Покачаю,

Баю, баю…

Баюшки баю!

(Во время куплета, другіе дѣйствующіе смотрятъ въ окна и смѣются надъ Букой, но Писаревъ въ отчаяніи).

Елагинская. Хорошо, Бука, очень хорошо! Однако, надо сказать, оставя всѣ ваши шутки, что ужъ, кажется, я вышла изъ дѣтей, а вы, мои почтенный другъ, и подавно!

Бука. Ахъ, нѣтъ, напротивъ: съ вами я часъ отъ часу все молодѣю, перехожу въ тотъ счастливый, беззаботный возрастъ, когда человѣкъ вѣчно веселъ, доволенъ, проказитъ напропалую любитъ, ждетъ поцалуя и готовъ для него на всевозможныя глупости.

Елагинская. Это я вижу. Какъ вы нынче изящно, фантастически одѣты! чудо!

Бука (самодовольно). А! вы замѣтили?… я этого ожидалъ! О! какъ я примусь дурачиться, такъ бываю чудовищно хорошъ, звѣрски обольстителенъ! Впрочемъ, узнавши васъ, нельзя не сдѣлаться львомъ перваго разряда!

Елагинская (сходя съ качель). Вы ошибаетесь! Во-первыхъ: я васъ увѣряю, что Варинька ничѣмъ не хуже меня во всѣхъ отношеніяхъ; и если вы хотите всегда пользоваться моей дружбой, то отнынѣ не должны оскорблять ее ни желчной вашей бранью, ни насмѣшками, однимъ словомъ: уважать ее также, какъ меня, потому что она премилая женщина, добрая, прекрасная хозяйка и рѣдкая жена!

Бука. Что я слышу!… да вы, я не знаю, что-то сверхъестественное! вы меня поражаете! Молодая женщина защищаетъ и хвалитъ себѣ подобную!… Анна Львовна! да въ васъ душа совсѣмъ не ХІX-го вѣка!

Можно ль слушать хладнокровно?

Какъ не вѣрить чудесамъ!

Да вы, просто, Анна Львовна,

Родились не здѣсь, а тамъ!

Вамъ грѣшно водиться съ нами,

Вѣдь теперь, какъ посравнишь:

Что же я-то передъ вами?

Въ человѣчьемъ платьѣ — мышь!

Елагинская. Вотъ и это неправда! Я думаю объ васъ гораздо лучше, и хочу, чтобы вы были только по фамиліи Бука, а жили бы и вели себя, какъ всѣ порядочные люди. Хотите играть въ кольца?… или въ воланъ?

Бука. О! во что вамъ угодно! я ужъ вижу, что я теперь пропащая, отпѣтая душа! (Беретъ кольцо и палку).

Елагинская. Такъ будемъ играть въ троемъ. Позовите Варвару Андреевну, помиритесь съ нею торжественно, попросите прощенія и начнемъ!

Бука. Ахъ, не могу! она будетъ смѣяться надо мною…

Елагинская (съ сердцемъ). А! такъ хорошо же! я уѣду отсюда, вы не получите поцалуя и больше меня не увидите никогда.

Бука (передразнивая, шутя). Ти-ти-ти!… разсердились! Боже правосудный! она и сердится-то упоительно!… (видя ея движеніе), Ню, ню, ню, все сдѣлаю, только останьтесь. (Декламируя):

"Возьми всѣ лавры и трофеи

«3а свой отрадной поцалуй!…»

(Кричитъ рѣшительно, обращаясь къ дому).

Варвара Андреевна! madame! Veut-elle faire une partie? Je vous en prie!

XII.

ТѢ ЖЕ и ВАРВАРА Андрѣевна ЧИСТЯКОВА (въ окнѣ).

Чистякова. Сейчасъ! сейчасъ! бѣгу!

Елагинская. Смотрите же, помиритесь совершенно съ нею, это и вашему брату будетъ пріятно.

Бука. Готовъ на все!

Чистякова (вбѣгая). Что такое? вы хотите играть вмѣстѣ со мною?

Бука (разшаркиваясь). Хочу-съ!… Варвара Андреевна… гмъ!.. сдѣлавшись человѣкомъ, на себя не похожимъ, я извиняюсь передъ вами. (Показывая на Елагинскую) Эта прелестная дама сдѣлала изъ моей философской головы такую огромную пустышь, что вы не должны ничему удивляться. Миръ и дружба! (Елагинской тихо). Что еще прикажете?

Елагинская (тихо). Возьмите за руку и обнимитесь, какъ друзья.

Бука (Чистяковой). Дайте вашу руку и… обнимите Буку!

Чистякова. О, съ удовольствіемъ! (Дастъ руку и обнимаетъ ею).

Чистяковъ (кричитъ изъ окна дома). Братъ! что ты! съума сошелъ!

Бука. Молчи! не твое дѣло! О! я теперь, право, похожъ на Синдика въ Эсмеральдѣ, и скажу также, какъ онъ: «Слабая горлица, ты въ когтяхъ у коршуна!» Ну, теперь давайте играть въ кольца!

Елагинская. Да, да, теперь можно.

Бука (подбѣгая). Ахъ! а поцалуй-то вашъ?

Елагинская. Послѣ игры.

Бука. Смотрите же! (Начинаютъ играть въ кольца, стоя въ трехъ углахъ сцены).

Чистякова (играя). Анна Львовна, вы, просто, чудеса дѣлаете.

Елагинская (бросая кольцо). О, надѣюсь! Ловите Андрей Степановичъ!

Бука (прыгая). Ля-ля-ля!… (Поетъ) "Лови, лови

«Часы любви!…»

Писаревъ (громко изъ дому, показывая бумаги). Батюшки! что жъ мнѣ дѣлать съ бумагами-то?… Скажите! меня выгонятъ изъ службы! а я, ей-Богу, не виноватъ!

Перскій (ему оттуда же). Да вы видите, что онъ и безъ того очень занятъ.

Чистяковъ (изъ другаго окна). Да, да, теперь ужъ ему не до бумагъ! (Кричитъ играющимъ): Господа! а что жъ вы насъ не пригласите?

Бука (занимаясь игрой). Пошелъ ты! Тутъ надо имѣть ловкость, граціозность… Надо, братецъ, такъ сказать, хватать, ловить на лету… Эхъ, не попалъ!… Да вы слишкомъ высоко подбрасываете, надо вотъ такъ, понимаете? (Бросаетъ кольцо) Вотъ!

Елагинская. Хорошо; ужъ вы насъ не учите. Однако, Андреи Степанычъ, скажите: вы вѣдь все еще на службѣ? не въ отставкѣ?…

Бука (также). Ля-ля-ля!… Какъ-же, на службѣ!…

Чистякова. И, кажется, большой окладъ получаете?

Бука (также). Да… таки довольно… Но за то у меня и работы пропасть!… Повѣрите ли: минуты нѣтъ свободной… (бросаетъ кольцо). Ловите! Ловите! Служба меня измучила!.. безъ меня ничего не дѣлается… Ля-ля-ля!..

Писаревъ (оттуда же, умоляющимъ голосомъ). Андрей Степановичъ! Батюшка!

Перскій. Дядюшка!

Бука (не оборачиваясь). Что такое?… Отстаньте, пожалуйста!

Писаревъ. Ради Бога, отпустите меня!

Перскій. Дядюшка, да вы хоть только подпишите бумаги.

Бука. Убирайтесь вы, пожалуйста! Ля-ля-ля!… есть мнѣ время заниматься такими-то пустяками… Ля-ля-ля!…

Чистяковъ (насмѣшливо). Въ самомъ дѣлѣ, господа, не мѣшайте! У человѣка и безъ того дѣла по горло, сами видите.

Бука (вслушавшись въ послѣднія его слова, продолжаетъ). Да, много, они видятъ!… Имъ все мало… Они тамъ въ департаментѣ думаютъ, что у меня десять рукъ и… двѣ головы… Ловите! ловите!

Елагинская. Ужъ не довольно ли? Я начинаю уставать.

Бука. Нѣтъ, нѣтъ! займемтесь еще немножко… Я набилъ руку, размахался… Ля-ля-ля!… Препріятное занятіе!

Елагинская. Нѣтъ, нѣтъ, довольно! Я устала, въ самомъ дѣлѣ.

Чистякова. Да и я немножко устала.

Бука. Устали!… О, слабыя созданія! То ли дѣло мы, молодежь! Хоть всю ночь проиграемъ — ничего! все ни почемъ!

"Юность, юность, веселися!

«Веселись, пока цвѣтешь…»

Елагинская. Гдѣ же намъ за вами гоняться! Ахъ, милая Варинька, пожалуйста, пока мы будемъ отдыхать, прикажите намъ приготовить мороженаго.

Бука. Ахъ, да! Это хорошо! Сегодня что-то особенно жарко.

Чистякова. Изволь, извольте, сколько угодно. (Уходитъ въ домъ).

Елагипская. Благодарю. Да не уходите на долго.

Бука (хватая ее за руку). Merci!

VIII.

ЕЛАГИНСКАЯ и БУКА.

Бука (Елагинской). А она, въ самомъ дѣлѣ, порядочная бабочка.

Елагинская. Да вѣдь я вамъ говорила! Ну, теперь вы займетесь покуда дѣлами.

Бука. Ни за что на свѣтѣ! Я жду отъ васъ обѣщаннаго поцалуя.

Елагинская. Нѣтъ, погодите еще.

Бука. Ангелъ мой! Да вѣдь вы сами обѣщали послѣ игры.

Елагинская. Да, но игра еще не кончена.

Бука. А! такъ мы, значитъ, весь вечеръ будемъ играть и дурачиться?… Очень радъ! Мнѣ нужно развлеченіе… Я такъ заваленъ работой… Во что же мы будемъ играть?

Елагинская. Но, послушайте: можно два дѣла дѣлать вдругъ, на это, я думаю, васъ достанетъ. Вотъ, попрыгайте черезъ веревочку, но не забывайте, что васъ давно тамъ ждутъ, видите?

Бука. Ахъ, Боже мой, да я сегодня отдыхаю. Я, просто, не хочу ничего дѣлать! У меня праздникъ?… Такъ вамъ угодно посмотрѣть на мою легкость?

Елагинская. Да, да, пожалуйста! Но, не забывайте и службы.

Бука (прыгая черезъ веревку). Ахъ! сегодня служба — сама по себѣ, и я — самъ по себѣ… А? посмотрите, какъ я легокъ.

XI

ТѢ ЖЕ, ПИСАРЕВЪ и ПЕРСКІЙ.

Писаревъ (Перскому, съ отчаяніемъ). Нѣтъ! Владиміръ Петровичъ, пусть они хоть прибьютъ меня, а ждать больше нельзя! Посмотрите: они забыли и думать о дѣлахъ. У меня вся душа изныла отъ страха, а они себѣ — прыгаютъ?

Перскій. Ну, хорошо, аттакуемъ его вмѣстѣ. Я вѣдь тоже имѣю до него очень важное дѣло. Дядюшка!

Бука (продолжая). Я? Зачѣмъ ты пришелъ, повѣса? Что ты у меня ничѣмъ не занимаешься?… Володя, смотри! Этакъ, братъ, здѣсь нынче ничего не выслужишь.

Перскій. Дядюшка… Я вамъ давно сбираюсь объявить… Выслушайте только.

Бука (продолжая). Убирайся къ чорту! (Ей) Я вамъ очень нравится эта забава?

Елагинская. Чрезвычайно! Только вы хорошенько!… Прыгайте выше, выше!

Бука. Извольте, мой ангелъ! не смѣю ослушаться.

Елагинская. Еще бы! Иначе я могу такъ разсердиться, что бѣда вамъ!

Бука. О нѣтъ! Все сдѣлаю, только не сердитесь.

Хоть будьте вдвое вы капризнѣй,

Для васъ мнѣ жизнь не дорога!

Я не слуга моей отчизнѣ,

А вашъ покорнѣйшій слуга!

И всѣмъ скажу, оставя шутки,

Что родъ мужской — предъ вами пасъ!

И что у насъ по женской дудкѣ

Такъ пляшутъ многіе подъ-часъ!

Писаревъ. Да что же это? (Ему) Батюшка! Андрей Степанычъ! Спасите хоть мою голову!

Перскій въ это время мигаетъ Елагинской, чтобы она ушла.

Бука. А? Кто тамъ еще меня безпокоитъ? Убирайтесь къ чорту! (Ей) Что? ловко? хорошо? а?

Елагинская. Прелесть! (Незамѣтно скрывается въ домъ).

Перскій. Дядюшка! Да вѣдь онъ съ дѣлами.

Бука. Ботъ большое мнѣ дѣло! зачѣмъ навязывать на шею

"Дѣла давно минувшихъ дней,

«Преданья старины глубокой!»

Мало у меня безъ того дѣла! завтра приди!.. Скажи, что я боленъ… не могу пошевелиться…

Писаревъ. Да чѣмъ же вы нездоровы? его сіятельство требуетъ, чтобы сегодня же бумаги были отосланы… Да вы же и сами послѣ зададите мнѣ гонку…

Бука. Ахъ! подлѣ милой Анны Львовны я ничего не хочу знать! (не видя ее) Ахъ, она ушла!.. Анна Львовна!.. Гдѣ Анна Львовна?.. Анна Львовна!.. (Скрывается въ глубину сада, продолжая скакать черезъ веревочку).

Писаревъ (бѣжитъ вслѣдъ за нимъ и кричитъ). Батюшка, Андрей Степанычъ! отпустите меня!.. я не виноватъ.

Перскій. Дядюшка! постойте, ради Бога! дядюшка! выслушайте хоть меня… (также уходитъ за нимъ).

(За кулисами слышенъ громкій крикъ Буки: гдѣ Анна Львовна?)

X.

ЧИСТЯКОВЪ (выходя изъ дома, хохочетъ во все горло) и ЕЛАГИНСКАЯ (выходитъ за нимъ же).

Чистяковъ (ей). Ха, ха, ха!.. Посмотрите! посмотрите! пустился прыгать, какъ старый козелъ!.. Ну, Анна Львовна, мщеніе ваше доведетъ брата до того, что онъ завтра не шутя сляжетъ въ постель. (Смотря въ глубину). Посмотрите, вѣдь тѣ оба и догнать не могутъ!.. Ахъ, батюшки! бѣдный Писаревъ запнулся и покатился вверхъ ногами!.. ха, ха, ха!..

Елагинская. Ахъ, какъ мнѣ жаль его! а пуще бѣднаго Вольдемара, если онъ сегодня не осмѣлится рѣшительно объясниться съ старикомъ и объявить о нашей свадьбѣ.

Чистяковъ. Нѣтъ, видно, что ужъ онъ теперь не боится его и ловитъ удобную минуту… однако, вы прячтесь всячески отъ стараго сумасброда, особливо, если онъ будетъ упрямиться.

Елагинская. О! да ужъ не безпокоитесь! я знаю, что старикъ съ нетерпѣніемъ добивается моего поцалуя: но онъ его не получитъ, пока Вольдемаръ не выпроситъ позволенія жениться; только вы, пожалуйста, поддержите Вольдемара, если онъ струситъ. (Смотря въ глубину) Ахъ! вотъ они опять сюда!.. старикъ все еще меня ищетъ. Хорошо же, пусть его! (Прячется за куртину. За кулисами, передъ выходомъ Буки, слышны голоса: «Дядюшка, Андрей Степанычъ!..»)

XI.

ЧИСТЯКОВЪ, БУКА (продолжаетъ скакать черезъ веревочку), ПЕРСКІЙ и ПИСАРЕВЪ (догоняютъ его), г-жа ЧИСТЯКОВА (смотритъ изъ дома и смѣется).

Бук а. Анна Львовна! Гдѣ Анна Львовна?

Чистяковъ. Братъ! постой!

Писаревъ и Перскій. Постойте, ради Бога!

Бука. Подайте мнѣ Анну Львовну! (Бѣжитъ въ домъ, Писаревъ за нимъ). Варвара Андреевна, куда скрылась Анна Львовна?

Пирскій. Нѣтъ, съ нимъ сегодня не сладишь, онъ ничего слушать не хочетъ!.. А бѣдный Писаревъ, бѣжавши за нимъ, такъ шлепнулся, что чуть не вывихнулъ ноги. Однако, въ самомъ дѣлѣ, гдѣ Анна Львовна?..

Чистяковъ. Молчи! она спряталась, чтобы дать тебѣ время объясниться съ дядей. Смотри же, не робѣй! покажи свой характеръ! Завтра, можетъ быть, онъ опять перемѣнится — тогда все пропало!

Перскій. Да, я ужъ рѣшился, я знаю, что надо ему сказать, только надо, чтобъ онъ хоть усталъ, по крайней мѣрѣ, и усѣлся на мѣстѣ.

Чистяковъ. А вотъ погоди, я его такъ озадачу, что онъ у меня перестанетъ бѣгать.

(Въ домѣ слышенъ голосъ Буки: «Отстань, дуракъ! сиди, жди — у меня теперь свое дѣло»).

XII.

ТѢ ЖЕ и БУКа (вбѣгая усталый и разстроенный).

Бука. Анна Львовна! куда скрылась Анна Львовна?.. братъ! племянникъ! что случилось съ Анной Львовной?.. мнѣ надо бы того… сказать Аннѣ Львовнѣ…

Чистяковъ. Да не ищи ее, она, братъ, уѣхала… (уходитъ за Елагинской, мигая племяннику, чтобъ онъ началъ говоритъ).

Бука. Что?.. какъ?.. Анна Львовна уѣхала? неправда! ты шутишь — она здѣсь! ей Богу, здѣсь! (садится) Отдохну немножко — и опять побѣгу искать…

Перскій (про себя). А! уходился! хорошо же, теперь надо ему показать въ настоящемъ видѣ, до чего можетъ довести его такое сумазбродное поведеніе. (Подходя) Дядюшка!

Бука. Ну, что ты опять?.. Что тебѣ?..

Перскій (говоритъ почтительно). Вамъ… очень нравится Анна Львовна?

Бука. Ахъ, братецъ, чрезвычайно! дивная, обворожительная женщина!.. обѣщала меня поцаловать… ахъ!.. я, просто околдованъ ею!..

Перскій. Я тоже-съ.

Бука. Что?! ты тоже?

Невскій. Тоже, дядюшка!.. да мнѣ это и простительно.

Бука. Простительно!.. ахъ ты молокососъ! а служба?.. служба?..

Невскій (съ намѣреніемъ). Да служба, дядюшка, сама по себѣ, а Анна Львовна сама по себѣ.

Бука. Гмъ!.. вотъ что! это мои слова… понимаю… Но такъ что же мой другъ?.. Ну? ну?

Перскій. Да больше ничего, дядюшка, какъ то, что я такъ же влюбленъ страстно въ Анну Львовну; полагая, что когда вы это узнаете, то…

Бука. Да… да… такъ чего же ты надѣешься?.. (Особо) Вотъ отъ нея еще одинъ съ умасшедшій! (Ему) Ну? ну?

Перскій. Да; я въ полной надеждѣ, что любимъ ею взаимно, и что вы, какъ истинный благодѣтель мой, окажете мнѣ милость…

Бука. Какую милость…

Перскій (съ достоинствомъ). То есть, не станете сами за нею ухаживать: видите ли, дядюшка, это мнѣ чрезвычайно не нравится! это поведеніе вамъ… извините, кажется, не къ лицу. Она прекрасная женщина, но не для васъ! вамъ надо думать о другомъ.

Бука. Ну, братецъ, мнѣ жаль тебя, а ужъ это невозможно! ужъ извини! ужъ видно твое несчастіе такое!

Перскій (серьезно и холодно). Да вы, дядинька, обо мнѣ не безпокоитесь, я-то собственно тутъ нисколько не страдаю… но мнѣ больно за васъ! Видите ли, вы теперь дошли до такого состоянія, что я, какъ благородный человѣкъ, считаю долгомъ спасти васъ отъ большой опасности. Послушайте: до сихъ поръ и я, и всѣ наши знакомые, почитали васъ примѣрнымъ и строгимъ человѣкомъ на службѣ, всѣ другіе — благочестивымъ христіаниномъ; такъ, каково мнѣ будетъ слышать, если вдругъ начнутъ теперь всѣ говорить, что мой дядюшка только прикидывался благочестивымъ, что это все ложь и обманъ, что напротивъ, онъ и ханжа, и самый отчаянный волокита! что онъ, для своей прихоти, даже отбиваетъ теперь у племянника невѣсту и проч. — Понимаете ли, какъ это не хорошо будетъ! мнѣ какъ молодому человѣку, это такъ будетъ больно, стыдно слышать, что я буду краснѣть и за васъ, и за себя. Нѣтъ, дядюшка, бывши въ вашихъ лѣтахъ и званіи, я бы не сталъ бросаться изъ одной крайности въ другую для того, чтобы сдѣлаться предметомъ всеобщихъ насмѣшекъ! Во всякомъ случаѣ, что бы вы теперь ни дѣлали, но я однажды и навсегда скажу вамъ: что если вы будете такъ продолжать, то я оставлю васъ навсегда я потеряю къ вамъ всякое уваженіе. Извините!

Я сталъ служить подъ вашимъ руководствомъ,

Чрезъ васъ вполнѣ долгъ службы я узналъ,

И что досталъ трудомъ и благородствомъ,

То не отдамъ за весь вашъ капиталъ!

Скорѣй лишусь невѣсты и имѣнья.

Скорѣй готовъ я жизнь свою отдать,

Но не хочу лишиться уваженья

И честь свою предъ свѣтомъ замарать!

Бука (вслушавшись, крѣпко задумывается; потомъ начинаетъ понемногу снимать съ себя феску, платочекъ, даже хочетъ снять куртку). Гмъ!… да… да… оно… ко-неч-но… Анна Львов… т. е. департам… т. е. проповѣдыв… Володя! другъ мой! вели подать мое старое платье!…

Перскій (обрадовавшись). Что я слышу!… Ахъ, нѣтъ, дядюшка! зачѣмъ же вы раздѣваетесь?… Это не нужно!

Бука (слабымъ, кроткимъ голосомъ). Нѣтъ, вѣдь, это все твое… я, пожалуй, еще истаскаю, замараю… зачѣмъ быть вороной въ чужихъ перьяхъ?.. Во-ло-дя, поцалуй меня грѣшнаго!.. Знаешь ли что?

Перскій. Что, дядюшка? что съ вами?

Бука. Такъ… что-то… какъ будто вотъ тутъ… (показавъ на сердце) вдругъ оборвалось!.. Но ты не бойся, я еще успѣю представить тебя къ наградѣ.

Перскій. Помилуйте, дядюшка, я совсѣмъ не для этого…

Бука. Нѣтъ, нѣтъ, ты все-таки стоишь! у тебя точно благородное сердце. Ты любишь меня, я вижу: ты въ прекрасныхъ, благородныхъ формахъ закатилъ мнѣ такую нравственную оплеуху…

Перскій. Ахъ, дядюшка, извините… повѣрьте, что я…

Бука (перебивая его): Ничего, братецъ! спасибо!.. мнѣ это полезно. Да, я точно, какъ дуракъ забылся!.. Спасибо, что ты во время остановилъ. О! я вижу теперь, что и въ молодомъ поколѣніи есть кое-что истинно доброе. Да! я крайне глупо повелъ себя! это все вышло оттого, что я молодость-то свою провелъ немножко того… подленько! такъ это во мнѣ и вспыхнули, ужъ знаешь, остатки глупой молодости. Впрочемъ, ты не бойся: я твоей Аннѣ Львовнѣ не сдѣлалъ еще зла ли сколько! ей-Богу, я еще не цаловалъ ее, только ручку, Володя, ручку…

Перскій. Да ничего, дядюшка; если вы позволите мнѣ жениться на ней, такъ цалуйте, сколько угодно!

Бука (быстро]. Нѣтъ! нѣтъ! женись скорѣе и ужъ лучше не подпускай меня къ ней! Я вѣдь слабая, испорченная тварь; ты самъ видишь, что я въ состояніи отважиться на всякое волокитство. Охъ! стыдно на людей смотрѣть! Пожалуйста стащи съ меня все это фанфаронство, дай мнѣ влѣзть опять въ свой достопочтенный вицъ-мундиръ. Охъ! я думаю, какъ братъ и его жена хохочутъ надъ Букой!..

Перскій. Помилуйте, Захаръ Захарычъ вамъ все простилъ, какъ вы помирились съ его супругой.

Бука (жалобнымъ тономъ). И, это еще слава Богу… Охъ!.. Володинька, такъ провели меня дурака какъ-нибудь незамѣтно на мою половину, я переодѣнусь, помолюсь Богу и поѣду съ Писаревымъ въ городъ кончить дѣла. Охъ! стыдно! (Уходитъ въ домъ).

XIII.

ЧИСТЯКОВЪ и ЕЛАГИНСКАЯ (выходятъ осторожно, смотрятъ на уходящаго Буку. Перскій, провожая дядю, оборачивается къ Елагинской съ торжествующимъ лицомъ, и какъ только Бука скрывается за двери, Перскій возвращается на аванъ-сцену).

Чистяковъ. Браво, Владиміръ! молодецъ! ты довершилъ побѣду и разбилъ врага на голову!

Перскій. Анна Львовна! теперь я смѣло могу сказать, что вы — моя!

Елагинская (даетъ ему руку). Да, да, мой другъ. Я слышала все и отъ души радовалась, что вы умѣли воспользоваться обстоятельствами.

Чистяковъ. А все-гаки мы больше всего обязаны вамъ, Анна Львовна! — Бѣдный братъ! Какъ онъ присмирѣлъ!… Умора, да и только!…

XIV.

ТѢ ЖЕ, ЧИСТЯКОВА (и потомъ) БУКА.

Чистякова. Ну, господа, Андрей Степанычъ теперь опять кажется въ своемъ видѣ, переодѣвается, бранитъ вслухъ самъ себя, торопится въ городъ на службу, извиняется передъ Писаревымъ, что задержалъ его, а Писаревъ отъ радости у него проситъ прощенія… Чуть не цалуются!… Что все это значитъ?

Чистяковъ. А то, что онъ, наконецъ, образумился и далъ свое согласіе на ихъ свадьбу.

Чистякова. Неужели? Слава Богу! И очень рада!…

Перскій. Ахъ! еслибъ вы видѣли, какъ ему совѣстно стало! даже сталъ просить, чтобъ я не давалъ ему ни разу цаловать мою невѣсту…

Елагинская. Что за вздоръ! Да я теперь обязана сама поцаловать его.

Перскій. Позвольте, вотъ и онъ съ Писаревымъ ѣдетъ въ городъ! Ого! какъ живо переодѣлся!

Бука (въ вицъ-мундирѣ, застегнутомъ наглухо; на головѣ шляпа, въ рукахъ портфель и палка. Идетъ, опустивъ глаза; за намъ идетъ Писаревъ). Скорѣй, скорѣй, Писаревъ, я тамъ лучше самъ объяснюсь и поправлю все дѣло.

Елагинская. Андрей Степанычъ! Теперь я, какъ ваша добрая родственница, при всѣхъ должна сама поцаловать васъ, въ знакъ дружбы и примиренія. (Бросается къ нему на шею и цалуетъ).

Бука (съ крикомъ роняя портфель и палку). Батюшки, сама поцаловала! Сама! О, искушеніе! Друзья мои! Чѣмъ я это заслужилъ?

Елагинская. А этотъ поцалуй, за ваше согласіе!

Бука (обнявъ Елагинскую, сквозь слезы). Еще!! — Володька! я тебѣ не отдамъ ее!

Всѣ. Какъ, Андрей Степанычъ! такъ вы опять за старое?…

Бука (съ отчаяніемъ). Нѣтъ, не за старое, я ухватился за молодое! Господи! какая талія! какія формы! Володька! вѣдь я говорилъ тебѣ, что я слабая тварь!

Чистяковъ. Братъ! опомнись!

Бука (громко). Не въ состояніи!!

Елагинская. Андрей Степанычъ! что вы? а благоразуміе?…

Перскій. Дядюшка! а служба?

Чистякова. А г. Писаревъ.

Чистяковъ. Вѣдь онъ все видѣлъ и пожалуй всему департаменту разскажетъ.

Бука (опомнившись). Ахъ, я старый уродъ! виноватъ, виноватъ, — опять забылся. О, Господи!.. грозя строго Писареву). Смѣй ты у меня разсказывать, я тебя съѣмъ!

Писаревъ (кланяясь). Да я, ей Богу, не виноватъ!

Бука. Ну-ну! ни гу-гу! Поѣдемъ! прощайте друзья! служба — святое дѣло! (Елагинской) Благодарю за два поцалуйчика!… Но только пожалуйста, если хотите, чтобы я васъ любилъ, то говорите всѣмъ, что Андрей Степанычъ самая безгрѣшная душа.

Всѣ. Хорошо! хорошо!

Бука (къ публикѣ).

Чуть не выкинулъ я штуку,

Но опомнился опять;

Такъ прошу покорно Буку

За грѣхи не осуждать.

Въ судъ и авторъ дѣло вноситъ,

Проситъ кстати доложить…

И Андрей Степанычъ проситъ

Въ пользу автора рѣшить.