Англичане и их страна (Пименова)/ДО

Англичане и их страна
авторъ Эмилия Кирилловна Пименова

Опубл.: 1905. Источникъ: az.lib.ru • Текст издания: журнал «Юный Читатель», № 3, 1905.

Это произведение было опубликовано до 7 ноября 1917 года (по новому стилю) на территории Российской империи (Российской республики), за исключением территорий Великого княжества Финляндского и Царства Польского, и не было опубликовано на территории Советской России или других государств в течение 30 дней после даты первого опубликования.

Поскольку Российская Федерация (Советская Россия, РСФСР), несмотря на историческую преемственность, юридически не является полным правопреемником Российской империи, а сама Российская империя не являлась страной-участницей Бернской конвенции об охране литературных и художественных произведений, то согласно статье 5 конвенции это произведение не имеет страны происхождения.

Исключительное право на это произведение не действует на территории Российской Федерации, поскольку это произведение не удовлетворяет положениям статьи 1256 Гражданского кодекса Российской Федерации о территории обнародования, о гражданстве автора и об обязательствах по международным договорам.

Это произведение находится также в общественном достоянии в США (public domain), поскольку оно было опубликовано до 1 января 1929 года.

Англичане и ихъ страна.

Составила Э. Пименова. Съ рисунками.

Оглавленіе.

ГЛАВА I. Населеніе Британскихъ острововъ. — Приверженность стариннымъ обычаямъ. — Любовь къ природѣ, удобное мѣстоположеніе. — Знаменитый островъ. — Громадный городъ. — Лондонскіе туманы. — Подземная желѣзная дорога. — Сити. — Тоуэръ. — Вестминстерское аббатство

ГЛАвА II. Англійскій парламентъ. — Его исторія. — Палата лордовъ. — Палата общинъ. — Парламентскіе обычаи и церемоніи, — Роль шляпы въ парламентѣ. — Джентльменъ, сѣвшій на свою шляпу. — Непріятное положеніе, — «Кто идетъ домой?»…

ГЛАВА III. Выборы въ парламентъ. — Школы краснорѣчія. — Маленькіе парламенты, — Митинги. — Что чувствуетъ на митингѣ «послѣдній человѣкъ въ государствѣ». — Уличные ораторы. — Союзы. — Клубы рабочихъ. — Джонъ Берисъ — представитель рабочихъ въ парламентѣ

ГЛАВА IV. Роскошь и нищета въ большомъ городѣ. — Армія Спасенія. — Университетскія поселенія. — Англійская школа. — Политехникумы. — Народные университеты, — Художественныя выставки для народа. — Англійскія библіотеки. — Общество читателей. — Народный дворецъ. — Его исторія. — Сосѣдскія гильдіи

ГЛАВА V. Естественныя богатства страны. — Каменноугольный городъ. — Жизнь рудокоповъ. — Хлопчатобумажный городъ. — Поріовый городъ. — Жизнь земледѣльцевъ въ Англіи. — Англійская деревня. — Земледѣльческій союзы. — Общество для покупки одежды, — Университетскіе города. — Англійскіе студенты

ГЛАВА VI. Шотландія. — Глазго. — Эдинбургъ. — Населеніе Шотландіи. — Природа Шотландіи. — Гебридскіе острова. — Фингалова пещера

ГЛАВА I.
Населеніе британскихъ острововъ. — Приверженность стариннымъ обычаямъ. — Любовь къ природѣ. — Удобное мѣстоположеніе. — Знаменитый островъ. — Громадный городъ. — Лондонскіе туманы. — Подземная желѣзная дорога. — Сити. — Тоуэръ. — Вестминстерское аббатство.

Британскіе острова, представляющіе самую большую въ Европѣ группу острововъ, населены народомъ, который распространилъ свое господство во всѣхъ частяхъ свѣта, и владѣнія котораго занимаютъ болѣе седьмой части всей земной поверхности. Народъ этотъ — англичане, бывшій однимъ изъ самыхъ малочисленныхъ народовъ въ Европѣ, когда онъ началъ свои завоеванія въ отдаленныхъ частяхъ свѣта. Англійскіе корабли, одинъ за другимъ, отправлялись въ невѣдомыя моря, вступали въ торговыя сношенія съ отдаленными странами и устраивали колоніи (поселенія). Кромѣ того и англійскіе путешественники много содѣйствовали распространенію англійскаго языка и англійскаго могущества. Благодаря своей смѣлости и настойчивости, англичане опередили всѣ другіе европейскіе народы и ни одинъ изъ нихъ, за исключеніемъ развѣ только голландцевъ, не выказалъ такой выдержки и такихъ колонизаторскихъ способностей. Но къ несчастью ихъ появленіе очень часто оказывалось роковымъ для туземцевъ. Въ Австраліи и Океаніи туземныя племена во многихъ мѣстахъ почти совершенно исчезли, въ Тасманіи уже не осталось ни одного туземца. Въ Соединенныхъ штатахъ, которые были прежде англійскою колоніей, много истреблено индѣйцевъ, а тамъ, гдѣ туземные народы оказались слишкомъ многочисленными и цивилизованными, чтобы исчезнуть подъ натискомъ англичанъ, они все-таки не избѣгли ихъ вліянія. Въ Азіи англичане заставили китайцевъ открыть свои порты (гавани) европейцамъ и содѣйствовали тому, что японцы переняли европейскую цивилизацію, а въ Индіи, въ теченіе какихъ нибудь пятидесяти лѣтъ, они произвели такія перемѣны, какія не могли произойти тамъ въ теченіе цѣлыхъ двадцати вѣковъ раньше. Они покрыли Индію сѣтью желѣзныхъ дорогъ, устроили тамъ школы, университеты, типографіи и совершенно перевернули весь строй жизни индійскаго міра, неподвижнаго и дряхлаго, вдохнувъ въ него новую жизнь. Правда, они распоряжались въ Индіи, какъ въ завоеванной странѣ, и оттѣсняли туземцевъ, но все-таки они пробудили ихъ отъ вѣкового сна, заставили ихъ учиться и вдохнули въ нихъ стремленіе къ свободѣ и самостоятельности. Теперь уже индусы требуютъ для себя права самостоятельно управлять своей страной и когда они, наконецъ, добьются этого, то кому же, какъ не своимъ учителямъ англичанамъ они будутъ обязаны тѣмъ, что въ нихъ проснулось это стремленіе и они могли осуществить его?

Въ Европѣ англичане населяютъ архипелагъ британскихъ острововъ, состоящій изъ двухъ большихъ острововъ, Великобританіи и Ирландіи, образующихъ Соединенное королевство, 224 острововъ меньшаго размѣрами, 707 совсѣмъ маленькихъ, необитаемыхъ острововъ. Населеніе всѣхъ этихъ острововъ образовалось отъ смѣшенія разныхъ племенъ, съ ожесточеніемъ боровшихся въ теченіе многихъ вѣковъ другъ съ другомъ; предками современныхъ англичанъ были кельты, бретонцы, германцы, саксы и скандинавы. Во времена религіозныхъ гоненій на материкѣ въ Англію толпами притекали бѣглецы изъ другихъ европейскихъ странъ, искавшіе въ ней убѣжища, и потому англійская нація имѣетъ много примѣсей; но это не помѣшало ей превратиться въ сплоченный народъ, въ которомъ слились въ одно характерныя черты кельтовъ, германцевъ и скандинавовъ и который всего болѣе поражаетъ своею силою воли, энергіей и выносливостью. Исторія Англіи наполнена примѣрами поразительной стойкости, упорства и мужества. Одинъ писатель сравниваетъ англичанъ съ бульдогами, которые скорѣе позволятъ разрубить себя на части, нежели выпустятъ захваченную зубами добычу. Такъ и англичанинъ: онъ крѣпко держитъ въ рукахъ то, что разъ захватилъ, и прежде всего думаетъ о своей выгодѣ или выгодѣ своей страны. Многимъ онъ кажется жесткимъ, холоднымъ и эгоистичнымъ, но, хотя никакое душевное движеніе не отражается на его спокойной и невозмутимой наружности, тѣмъ не менѣе онъ способенъ глубоко и сильно чувствовать и только воздерживается отъ наружныхъ проявленій своихъ чувствъ, считая это несовмѣстимымъ съ собственнымъ достоинствомъ.

Тысячу лѣтъ тому назадъ англичанинъ былъ грубымъ воиномъ, о жестокостяхъ и насиліяхъ котораго сохранилось въ исторіи много кровавыхъ разсказовъ. Но мало-по-малу, подъ вліяніемъ упорной и терпѣливой работы и усилій воли, англичанинъ измѣнялся и превращался въ сдержаннаго и изящнаго джентльмэна, какимъ мы его знаемъ теперь. Кромѣ того, присущая ему любовь къ независимости заставила его добиваться свободы, и англійскій народъ дѣйствительно можетъ быть названъ самымъ свободнымъ народомъ въ мірѣ. Замѣчательною чертою его является также и приверженность къ своему прошлому, слѣды этого прошлаго страны сохранились вездѣ и хотя въ Англіи и произошли очень большія перемѣны, тѣмъ не менѣе въ ней свято соблюдаются старинные обычаи, смыслъ которыхъ давно уже утраченъ для всѣхъ. Такъ, напр., сторожа нѣкоторыхъ королевскихъ зданій, судьи, адвокаты, президентъ парламента и мн. др. должностныя лица все еще обязаны являться въ средневѣковыхъ костюмахъ и даже въ нѣкоторыхъ школахъ дѣти носятъ такія одежды.

Праздникъ Рождества, имѣющій большое значеніе въ Англіи, англичане проводятъ вездѣ одинаково, гдѣ бы они ни находились — на своей ли родинѣ, въ Лондонѣ, или на противоположномъ концѣ земного шара, въ Новой Зеландіи, въ Южной Африкѣ, или во льдахъ сѣвернаго полюса. Каждый англичанинъ въ этотъ день непремѣнно долженъ съѣсть кусочекъ плумъ-пуддинга, рождественскаго пирога. Поэтому путешественникъ, отправляющійся въ далекія страны, беретъ съ собою это національное кушанье, заранѣе приготовленное, которое и съѣдаетъ въ день Рождества.

Англичане съ юныхъ лѣтъ пріучаются во всѣхъ случаяхъ жизни разсчитывать лишь на собственныя силы, сопротивляться болѣзни, усталости и опасности, не бояться ни холода, ни зноя и вездѣ — въ знойной пустынѣ, во время бури, въ океанѣ, въ полярныхъ льдахъ, англичане сохраняютъ всегда одинаковую твердость. «Странно видѣть, говоритъ одинъ англійскій писатель, какъ почти всѣ англійскіе мальчики любятъ опасность; всегда найдется десять охотниковъ итти на охоту, влѣзть на дерево, переплыть быструю рѣку. Маленькій Томъ, отправляясь въ школу, проводитъ очень холодную ночь наверху дилижанса, и несмотря на то, что совсѣмъ промерзъ, онъ все-же упорно отказывается сѣсть внутрь дилижанса, ибо ему, какъ всякому англичанину, пріятно молча терпѣть, бороться и не уступать».

Съ дѣтства имъ повторяютъ: «Ты долженъ быть человѣкомъ». Они воспитаны въ той мысли, что не должны никогда плакать и высказывать малѣйшую слабость, но должны быть смѣлы, предпріимчивы, покровительствовать слабымъ. Маленькій мальчикъ говоритъ толстой дамѣ, испугавшейся стада быковъ: «Не бойтесь, станьте за меня»^[1].

Благодаря именно всѣмъ этимъ качествамъ англичане могли утвердить свое господство надъ отдаленными странами, подчинить себѣ другіе народы и заставить уважать себя даже тамъ, гдѣ ихъ не любятъ, считая ихъ жесткими и холодными эгоистами.

Англичанинъ любитъ природу; онъ любитъ деревню, чистый воздухъ, лѣсъ и особенно море. Эта любовь къ природѣ замѣчается въ Англіи на каждомъ шагу. Поля и луга окружены живыми изгородями, около домовъ поднимаются группы деревьевъ, вьющійся виноградъ и плющъ, и не найдется ни одной самой убогой хижины, которая не была бы обсажена зеленью и цвѣтами. Все это придаетъ особенную прелесть англійскимъ селамъ; не говоря уже о замкахъ англійскихъ лордовъ, какъ старинныхъ, такъ и современныхъ, которые всегда бываютъ окружены великолѣпными парками. Даже владѣльцы заводовъ, фабриканты, заботятся о томъ, чтобы скрыть въ зелени рощъ фабричныя трубы и развести сады около фабрики, и во многихъ фабричныхъ поселеніяхъ домики рабочихъ бываютъ окружены хорошенькими палисадниками.

Эта любовь къ природѣ выражается также и въ любви къ путешествіямъ. Англичане ищутъ красивыхъ мѣстъ, живописныхъ видовъ и, пренебрегая опасностями, влѣзаютъ на высокія горы, чтобы полюбоваться видомъ.

Въ Европѣ Соединенное королевство (Великобританія и Ирландія) занимаетъ, сравнительно съ владѣніями Англіи въ другихъ частяхъ свѣта, небольшое пространство (314,628 кв.км.), съ населеніемъ около 40 милліоновъ, между тѣмъ какъ общая цифра населенія британскихъ владѣній превышаетъ 350 милліоновъ. Собственно Англія находится на южной части острова, сѣверную-же часть его занимаетъ Шотландія. Какъ Великобританія, такъ и Ирландія обладаютъ прекрасными, глубокими гаванями. Самое положеніе Великобританіи, окруженной океаномъ и лежащей въ сѣверозападномъ углу Европы на пути кораблей, огибающихъ европейскій материкъ и отправляющихся въ другія страны, должно было содѣйствовать развитію торговыхъ сношеній. Къ тому-же англичане, происходя отчасти отъ датчанъ и норманновъ, унаслѣдовали отъ нихъ и любовь къ морю со всѣми его опасностями, поэтому естественно, что мореплаваніе сдѣлалось любимымъ занятіемъ жителей Великобританіи. Кромѣ того и рѣки Англіи, хотя и незначительныя по величинѣ, почти всѣ судоходны и отличаются спокойнымъ теченіемъ и чистыми руслами, безъ пороговъ. Корабли могутъ далеко заходить вглубь страны по этимъ рѣкамъ, чему не мало способствуютъ также морскіе приливы, распространяющіеся далеко отъ устья рѣкъ.

Столица Великобританіи — Лондонъ, самый населенный городъ въ свѣтѣ и центръ міровой торговли, также расположенъ на судоходной рѣкѣ Темзѣ, въ которую входитъ морской приливъ. Темза, очень извилистая рѣка, течетъ по зеленой равнинѣ, мимо крутого холма, на которомъ стоитъ королевскій замокъ Виндзоръ, одно изъ самыхъ величественныхъ и живописныхъ зданій во всемъ свѣтѣ, представляющій настоящій музей, въ которомъ собраны всевозможныя произведенія искусства. Изъ оконъ этого замка открывается чудный видъ на Темзу и зеленѣющіе луга. Напротивъ Виндзора находится старинная Итонская школа, основанная въ XV вѣкѣ. Сначала она представляла школу и богадѣльню, куда помѣщались бѣдные больные старики, «обязанные молиться за короля», но мало-по-малу эта школа сдѣлалась самымъ моднымъ учебнымъ заведеніемъ, куда богатыя и знатныя англійскія семьи отдаютъ учиться своихъ сыновей. Ниже Виндзора и Итона на Темзѣ находится знаменитый островъ «Magna Charta». Тутъ, въ 1215 году, на Рунимедскомъ лугу, король Іоаннъ Безземельный подписалъ Великую хартію^[2] вольностей, которая ограничила власть королей и положила начало свободѣ англійскаго народа и самоуправленію посредствомъ парламента, состоящаго изъ представителей народа. Такимъ образомъ, проѣзжая по Темзѣ мимо этого историческаго острова, каждый невольно вспоминаетъ тѣ отдаленныя времена, когда былъ сдѣланъ первый великій шагъ къ свободѣ и самостоятельности англійскаго народа.

Лондонъ — величайшій городъ въ мірѣ: въ немъ около 6 милліоновъ жителей. Никогда еще ни одинъ городъ на землѣ не вмѣщалъ въ своихъ стѣнахъ столько людей. Это собственно говоря не одинъ городъ, а образовавшееся вѣками скопленіе многихъ городовъ различныхъ историческихъ эпохъ, различнаго вида, постепенно разроставшихся, приближавшихся другъ къ другу и, наконецъ, слившихся между собою! Онъ такъ великъ, что его въ шутку называютъ «провинціей, покрытой домами». Кажется, нѣтъ конца этому огромному городу, который расползается во всѣ стороны и постепенно захватываетъ, окрестныя деревни, поглощая ихъ и сливаясь съ ними. Въ этомъ неудержимомъ ростѣ великаго города есть что-то страшное, неумолимое! Поля, луга, — все исчезаетъ и лишь деревья скверовъ и парки напоминаютъ о прежнихъ лѣсахъ. Тысячи людей родятся, живутъ и умираютъ въ этомъ громадномъ городѣ, ни разу въ жизни не увидѣвъ ничего другого, кромѣ каменныхъ стѣнъ, кирпичныхъ домовъ и деревьевъ парка или сквера.

Однако Лондонъ, представляющій настоящій лабиринтъ домовъ и улицъ, въ то же время изобилуетъ, и свободными пространствами, площадями и парками. Лондонскіе парки дѣйствительно очень хороши и, благодаря имъ, жители столицы имѣютъ возможность пользоваться воздухомъ и свѣтомъ, Самый. большой изъ нихъ — Гайдъ-Паркъ; тамъ можно видѣть и рѣку, и озеро, и прекрасные, огромные луга, на которыхъ пасутся стада, — словомъ, это настоящая деревня, лежащая, однако, въ самомъ центрѣ многолюдной столицы.

Къ сожалѣнію, жители Лондона сравнительно мало могутъ пользоваться пребываніемъ на воздухѣ по причинѣ дурного климата. Сырость, дожди, туманы — вотъ чѣмъ славится столица Великобританіи. Къ этому слѣдуетъ прибавить дымъ и сажу, поднимающіееся изъ безчисленныхъ трубъ заводовъ и фабрикъ, заволакивающіе воздухъ, покрывающіе чернымъ налетомъ не только дома, но даже траву и деревья. Дожди въ Лондонѣ такъ часты, что дали поводъ къ шутливой поговоркѣ: «Когда нѣтъ дождя, берите зонтикъ, когда идетъ дождь, поступайте какъ угодно».

Но, еще больше чѣмъ ютъ дождя и сырости жители Лондона страдаютъ отъ тумановъ, особенно сильныхъ осенью и зимою. Въ Лондонѣ бываетъ ежегодно 90—94 туманныхъ дней, но особенно сильные туманы, когда все погружается въ непроницаемый мракъ, бываютъ не больше двухъ трехъ разъ въ году. Эти туманы буквально превращаютъ день въ ночь. Свѣтъ зажженныхъ на улицахъ фонарей не въ состояніи проникнуть сквозь густой туманъ и они лишь тускло мерцаютъ во тьмѣ. Прохожій очутившись въ такой день на улицѣ, каждую минуту рискуетъ наткнуться на фонарный столбъ или на проѣзжающій экипажъ. Полицейскіе прохаживаются съ фонарями въ рукахъ, указывая дорогу напуганнымъ, безпомощнымъ пѣшеходамъ. Лошади, запряженныя въ экипажи и омнибусы, тщетно напрягаютъ свое зрѣніе, чтобы найти дорогу въ этомъ сплошномъ облакѣ. Для уличныхъ мальчишекъ этотъ туманъ является своего рода праздникомъ: за небольшую плату они берутся показывать дорогу пѣшеходамъ и кучерамъ. Вооружившись фонарями, они съ шумными возгласами идутъ впереди. Нерѣдко при этомъ фонарь внезапно потухаетъ, и. сорванецъ бросаетъ на произволъ судьбы довѣрчиваго прохожаго и убѣгаетъ, чтобы предложить свои услуги за новую плату другому прохожему.

Вотъ картина лондонскаго тумана, вышедшая изъ подъ пера одного изъ величайшихъ англійскихъ писателей, Чарльза Диккенса: — «Былъ туманный день въ Лондонѣ и туманъ былъ тяжелый, мрачный. Одушевленный Лондонъ, съ доведенными до болѣзненнаго состоянія глазами и легкими, жмурился, кашлялъ, задыхался; неодушевленный Лондонъ былъ чернымъ призракомъ, незнавшимъ на что рѣшиться: быть видимымъ или невидимымъ; и потому онъ не былъ вполнѣ ни тѣмъ, ни другимъ. Газовые рожки блѣдно мерцали въ магазинахъ; а само солнце, иногда появляясь на нѣсколько минутъ изъ-за концентрическихъ круговъ тумана, казалось мутнымъ, плоскимъ, холоднымъ. Даже въ окрестностяхъ Лондона былъ туманъ, но сѣрый, а въ Лондонѣ, въ предмѣстьяхъ, туманъ былъ темно-желтый, а потомъ становился все болѣе иболѣе бурымъ, коричневымъ, пока, наконецъ, въ центрѣ городъ казался чернымъ какъ сажа. Вся столица представляла одно громадное облако».

По улицамъ Лондона всегда движется огромная толпа, особенно въ утренніе часы, когда всѣ спѣшатъ къ своимъ дѣламъ. Всевозможные экипажи, кареты, телѣги, все это смѣшивается въ общую массу съ людьми, пробирающимися торопливымъ шагомъ по улицѣ между непрерывнымъ потокомъ экипажей. На углахъ улицъ стоятъ полисмэны (полицейскіе), величественные и неподвижные, какъ каменныя изваянія. Они стоятъ молча; если произойдетъ какой-нибудь безпорядокъ въ движеніи экипажей, они только поднимаютъ руку, и въ одинъ мигъ по этому безмолвному приказанію движеніе останавливается. Огромная толпа движется и внизу, подъ мостовою улицъ, по подземной желѣзной дорогѣ, возвѣщающей о своемъ существованіи глухимъ грохотомъ, доносящимся на поверхность, когда приходитъ поѣздъ. Вотъ какъ описываетъ подземную дорогу извѣстный писатель Сенкевичъ: «Она расходится подъ всѣмъ городомъ; бѣжитъ подъ домами, подъ улицами, подъ Темзой. Мы подходимъ къ какой-то обширной ямѣ въ каменномъ зданіи; въ глубинѣ виднѣются ступени, ведущія внизъ; мы покупаемъ билетъ, спускаемся на нѣсколько десятковъ футовъ, и оказываемся въ обширномъ вокзалѣ желѣзной дороги. Одинъ локомотивъ отходитъ, другой, который долженъ насъ забрать, только что приближается. Мы входимъ въ вагонъ.

Поѣздъ летитъ, какъ сумасшедшій, локомотивъ глухо гудитъ, какъ можетъ гудѣть только, въ подземельи. Воздухъ удушливый, наполненный запахомъ угля и сѣры; у насъ захватываетъ дыханіе. Мы летимъ, какъ вихрь, отъ станціи до станціи; одни вылѣзаютъ, другіе садятся. Черезъ минуту въ окнахъ вагона блеснулъ дневной свѣтъ, потомъ снова темно, и воздухъ становится все удушливѣе. Наконецъ, поѣздъ останавливается, мы выходимъ и снова дышемъ полной грудью: мы на улицѣ, среди бѣлаго дня, лавокъ, экипажей, толпы людей и дождя»…

По Лондонскому мосту, соединяющему дѣловой кварталъ Сити съ Лондономъ, движется непрерывный человѣческій потокъ. Сити собственно и значитъ «городъ»; прежде этотъ кварталъ былъ отдѣльнымъ городомъ, это именно и былъ старинный Лондонъ; но съ теченіемъ времени онъ разросся и слился съ другими частями теперешняго Лондона.

Сити бываетъ населенъ только днемъ; по вечерамъ и воскресеньямъ онъ совершенно пустѣетъ и тогда тамъ можно найти только сторожей да полицейскихъ. Но за то въ будніе дни, съ ранняго утра, тысячи людей устремляются въ Сити, направляясь въ банки, конторы, мастерскія, склады и т. п. Тутъ ежедневно совершаются милліонные торговые обороты и сюда подвозятся товары чуть ли не со всего свѣта. Къ вечеру начинается отливъ толпы; конторы и банки закрываются и желѣзнодорожные поѣзда, омнибусы и пароходы отвозятъ обратно всѣхъ этихъ людей, которые утромъ устремлялись въ Сити, спѣша къ своимъ дѣламъ. Въ Сити, слѣдовательно, не живутъ, а сюда пріѣзжаютъ только работать и наживать деньги. Изъ старинныхъ зданій, уцѣлѣвшихъ въ Сити, интересны остатки прежнихъ монастырей и зданіе ратуши — Гильдъ Голлъ, а изъ церквей — соборъ св. Павла, третій по величинѣ въ Европѣ. Въ немъ находится много памятниковъ и статуй великихъ людей Англіи и особенными достопримѣчательностями считаются часы собора и колоколъ, въ который звонятъ только въ случаѣ смерти кого нибудь изъ королевской семьи, а также «галлерея шопота», гдѣ на разстояніи 140 шаговъ слышится явственно малѣйшій шопотъ.

Съ восточной, стороны Сити, на берегу Темзы, возвышается мрачное старинное зданіе — Лондонская башня или Тоуэръ. Собственно Тоуэръ представляетъ крѣпость, въ оградѣ которой находится нѣсколько башенъ; часть этой крѣпости сохранилась и до сихъ поръ и носитъ названіе Бѣлой башни. Она построена Вильгельмомъ Завоевателемъ въ 1078 году, на томъ мѣстѣ, гдѣ вѣроятно въ древности возвышалось римское укрѣпленіе, на что указываетъ нахожденіе римскихъ монетъ и остатки древней стѣны. Въ исторіи Англіи эта крѣпость играла большую роль и съ нею связано множество кровавыхъ воспоминаній. Много людей погибло въ мрачныхъ темницахъ Toyэра, который до 1820 года служилъ тюрьмой для государственныхъ преступниковъ, а на мостовой дворика, передъ воротами церкви, совершались казни и падали головы людей, впавшихъ въ немилость у королей и казненныхъ по ихъ приказанію.

Два раза возмутившійся народъ овладѣвалъ Тоуэромъ и освобождалъ заключенныхъ въ немъ, но ни разу не была сдѣлана попытка разрушить эту крѣпость, и этотъ памятникъ англійской старины сохранился въ цѣлости. Еще и по сіе время одинъ изъ главныхъ чиновниковъ Тоуэра носитъ названіе «джентльмэна тюремщика», хотя въ крѣпости уже нѣтъ ни одного заключеннаго. Въ настоящее время въ Тоуэрѣ хранится старинное оружіе и орудія пытки, а также коронные брильянты.

Другая достопримѣчательность Лондона и историческій памятникъ — это соборъ св. Петра, называемый Вестминстерскимъ аббатствомъ, по имени городка на берегу Темзы, гдѣ онъ былъ построенъ и который соперничалъ съ Лондономъ, пока не слился съ нимъ. Вестминстерскій соборъ новѣе Тоуэра, такъ какъ построенъ былъ въ половинѣ XIII вѣка. Онъ замѣчателенъ своею красотой. Съ давнихъ поръ всѣ англійскіе короли коронуются въ этомъ храмѣ; кромѣ того онъ служитъ усыпальницей для королей и для великихъ людей Англіи. Тамъ кромѣ статуй королей красуются и памятники величайшихъ людей Англіи: ученыхъ, знаменитыхъ путешественниковъ, государственныхъ людей, оказавшихъ услуги странѣ. Въ такъ называемомъ «уголкѣ поэтовъ» находятся статуи знаменитыхъ писателей: Шекспира, Теккерея, Диккенса, Роберта Бернса, Теннисона и др. Это своего рода храмъ славы, въ которомъ увѣковѣчены имена великихъ сыновъ англійскаго народа.

Рядомъ со стариннымъ аббатствомъ находится зданіе, въ которомъ помѣщается и самое важное въ Англіи учрежденіе — парламентъ, управляющій всей страной.

ГЛАВА II.
Англійскій парламентъ. — Его исторія. — Палата лордовъ. — Палата общинъ, — Парламентскіе обычаи и церемоніи. — Роль шляпы въ парламентѣ. — Джентльмэнъ, сѣвшій на свою шляпу. — Непріятное положеніе, — «Кто идетъ домой?»

Въ Англіи нѣтъ власти, которая была бы выше власти парламента. Англійскій парламентъ издаетъ законы; онъ можетъ измѣнить или даже совсѣмъ отмѣнить законъ, если найдетъ это нужнымъ, — пересоздать устройство англійскаго королевства и уничтожить силу королевскаго приказа. Могущество парламента такъ велико, что, какъ говорятъ англичане, онъ можетъ даже уничтожить самаго себя, между, тѣмъ никто на свѣтѣ не можетъ отмѣнить парламентскаго рѣшенія, такъ какъ это есть рѣшеніе народа, представителемъ котораго служитъ парламентъ. Король можетъ назначать министровъ по своему желанію, но онъ обыкновенно выбираетъ только тѣхъ, кого желаетъ парламентъ, такъ какъ въ противномъ случаѣ парламентъ не приметъ ни одного предложенія министровъ, и имъ поневолѣ придется выйти въ отставку. Кромѣ того каждый приказъ короля непремѣнно долженъ быть подписанъ министромъ соотвѣтствующаго вѣдомства, а такъ какъ министръ отвѣчаетъ передъ страною и парламентомъ, потому, что скрѣпляетъ королевскіе указы своею подписью, то разумѣется онъ ни за что не рѣшится поставить свою подпись подъ такимъ указомъ, который не соотвѣтствуетъ его собственнымъ взглядамъ и убѣжденіямъ.

Конечно, парламентъ не сразу пріобрѣлъ такую силу въ странѣ и не сразу англійскіе короли согласились уступить ему свою власть и права. Борьба велась очень долго и была крайне упорная и ожесточенная. Вначалѣ Англія имѣла такое же устройство, какъ и всѣ другія средневѣковыя государства. Мы уже говорили о Великой Хартіи вольностей, которую далъ король Іоаннъ Безземельный. Эта Великая Хартія обезпечивала вольности не однимъ только баронамъ, а также всѣмъ свободнымъ людямъ, гражданамъ Англіи; кромѣ того она вмѣняла въ обязанность королямъ созваніе собраній, или съѣздовъ, въ случаѣ если, король нуждался въ денежной помощи своихъ вассаловъ, такъ что безъ ихъ согласія король не имѣлъ права облагать ихъ никакими сборами.; Затѣмъ Великая Хартія обезпечивала также и личную свободу англійскихъ гражданъ, Постановивъ, что ни одинъ свободный человѣкъ не могъ быть арестованъ, лишенъ своей собственности, посаженъ въ тюрьму, изгнанъ или подвергнутъ какому нибудь наказанію иначе, какъ по рѣшенію суда и по закону страны. Для надзора за тѣмъ, чтобы постановленія Великой Хартіи не нарушались, бароны выбирали изъ своей среды двадцать пять лицъ, которыя и должны были слѣдить за тѣмъ, чтобы король исполнялъ хартію. Нѣсколько разъ англійскіе Короли пробовали отказаться отъ этихъ постановленій, но англичане ни подъ какимъ видомъ не хотѣли отступиться отъ своихъ правъ и всячески старались ихъ еще больше расширить. Такъ, напримѣръ, въ 1258 году, при Генрихѣ III, вооруженная знать, духовенство, графы и около ста бароновъ, собрались въ Оксфордѣ и тамъ составили Петицію (прошеніе) королю, въ которой жаловались на произволъ и дурное управленіе. Они избрали изъ своей среды 24 человѣка, которымъ поручили составить постановленія, извѣстныя въ исторіи подъ именемъ «Оксфордскихъ постановленій».

Оксфордскія постановленія, Которыя король вынужденъ былъ принять, Совершенно ограничивали его власть. Три раза въ годъ долженъ былъ собираться парламентъ, и всѣ важныя государственныя дѣла должны были рѣшаться этимъ парламентомъ. Двѣнадцать «честныхъ людей», — такъ называли представителей общинъ, — должны были обсуждать вмѣстѣ съ королевскимъ совѣтомъ нужды короля и королевства. Однако Генрихъ III, къ концѣ концовъ, все-таки отказался отъ выполненія этихъ постановленій и во все время его царствованія шла упорная борьба между нимъ и обществомъ, пока, наконецъ, Симонъ де-Монфоръ, графъ Лейстерскій, женатый на сестрѣ короля, не принялъ руководства возстаніемъ. Началась междуусобная война, во время которой Король былъ разбитъ, взятъ въ плѣнъ, и во главѣ государства сталъ Монфоръ. Онъ созвалъ новый парламентъ, въ составъ котораго вошли представители отъ всѣхъ графствъ, городовъ и портовъ Англіи. Этимъ и было положено начало палатѣ общинъ или нижней палатѣ парламента, которая собственно и состоитъ изъ выборныхъ отъ народа.

Симонъ де-Монфоръ правилъ недолго; онъ былъ убитъ во время сраженія съ приверженцами старшаго сына короля Эдуарда, Народъ чтитъ память Монфора, какъ святого и мученика, и прославляетъ его въ пѣсняхъ.

Несмотря на гибель Монфора, королевская власть уже не могла вполнѣ оправиться отъ нанесеннаго ей удара и въ дальнѣйшей борьбѣ съ парламентомъ короли большею частью терпѣли пораженіе, парламентъ же, напротивъ, становился все сильнѣе. Однако короли не сдавались, — и Генрихъ VIII и Іаковъ I даже управляли безъ парламента въ теченіе нѣсколькихъ лѣтъ. Но такъ какъ, вслѣдствіе своего островного положенія, Англія могла, не бояться чужеземныхъ нападеній и не нуждалась поэтому въ постоянной арміи для своей защиты^[3], то у королей не было такого войска, на которое они могли бы опереться и которое стало бы защищать ихъ власть противъ народа; поэтому-то англійскій народъ и не подпалъ подъ такой деспотизмъ королей, какой наблюдался въ другихъ странахъ Европы.

Въ настоящее время англійскій парламентъ состоитъ изъ двухъ палатъ: верхней палаты или палаты лордовъ и нижней или палаты общинъ.

Палата лордовъ не состоитъ изъ выборныхъ членовъ — депутатовъ, какъ палата общинъ, поэтому она не имѣетъ большого значенія въ государствѣ, и не разъ поднимался въ парламентѣ вопросъ объ ея ненужности и ея упраздненіи. Общее число членовъ палаты лордовъ въ настоящее время 570, но оно можетъ увеличиваться по мѣрѣ возростанія числа англійскихъ лордовъ. Старшіе сыновья этихъ семей, по достиженіи ими совершеннолѣтія, послѣ смерти отца получаютъ титулъ пэра съ правомъ засѣдать въ палатѣ лордовъ, и это право передается ими по наслѣдству своимъ сыновьямъ. Затѣмъ членами палаты лордовъ состоятъ принцы королевской семьи, архіепископы и епископы, шестнадцать представителей шотландскаго и двадцать восемь ирландскаго Дворянства. Пэры пользуются большимъ почетомъ въ англійскомъ обществѣ и такъ какъ англійскіе короли имѣютъ неограниченное право награждать титулами своихъ подданныхъ, то они и пользуются этимъ, чтобы вознаграждать ихъ за разныя заслуги. Бывали, однако, случаи, что награждаемые отказывались отъ этихъ титуловъ — такъ напр., поступилъ знаменитый англійскій государственный дѣятель, именуемый «великимъ старцемъ», Гладстонъ, не захотѣвшій перейти въ палату лордовъ изъ палаты общинъ, гдѣ онъ былъ депутатомъ, и отказавшійся отъ предложеннаго ему королевою графскаго титула.

Лорды не особенно усердно посѣщаютъ засѣданія палаты и лишь въ рѣдкихъ случаяхъ, когда дѣло идетъ о какомъ-нибудь важномъ вопросѣ, они являются въ большомъ числѣ. Обыкновенно ихъ бываетъ не больше десяти человѣкъ, да и тѣ мирно дремлютъ въ своихъ креслахъ. Только лордъ канцлеръ (предсѣдатель палаты лордовъ) обязанъ присутствовать на засѣданіи и онъ торжественно возсѣдаетъ въ огромномъ напудренномъ парикѣ, на бархатномъ диванѣ безъ ручекъ и спинки, на который положенъ черный мѣшокъ съ шерстью, служащій ему вмѣсто подушки сидѣнія.

Иное дѣло палата общинъ. Тамъ жизнь кипитъ и чувствуется, что тамъ именно находится то самое поле битвы, на которомъ англичане одержали столько побѣдъ надъ произволомъ и надъ темными силами и гдѣ олицетворяется воля великаго народа и его главная сила. Эта палата состоитъ изъ представителей графствъ, городовъ и университетовъ — всего 670 членовъ. Всѣ эти представители выбираются посредствомъ тайной подачи голосовъ, но прежде число людей, имѣющихъ право выбирать депутатовъ, т. е. имѣющихъ право голоса, было очень невелико, и кромѣ того многіе, имѣющіе это право, не могли свободно имъ пользоваться и выбирали только тѣхъ, кого желали богатые и вліятельные люди. Однако народъ, упорно добивавшійся расширенія своихъ правъ, измѣнилъ все это. Теперь право голоса имѣетъ каждый англійскій подданный, достигшій совершеннолѣтія и занимающій квартиру извѣстной стоимости, установленной закономъ, или же владѣющій недвижимою собственностью, или арендующій ее. Иностранцы, пэры, правительственные чиновники и люди, живущіе на счетъ благотворительности, лишены избирательнаго права. Но для депутатовъ не установлено никакихъ условій, и каждый подданный Великобританіи можетъ быть избранъ членомъ палаты общинъ, если только онъ не принадлежитъ къ такимъ лицамъ, которыя не имѣютъ права въ ней засѣдать: къ духовенству, судьямъ, чиновникамъ и т. д. Рабочіе же имѣютъ право быть депутатами и съ каждыми парламентскими выборами число рабочихъ депутатовъ увеличивается. Но такъ какъ депутаты не получаютъ жалованья и должны работать безвозмездно, затрачивая массу времени на парламентскія занятія, то большинство ихъ и принадлежитъ, обыкновенно. къ зажиточному классу. О такихъ же депутатахъ, напр. о рабочихъ, которымъ дорогъ каждый часъ, такъ какъ они должны своими трудами зарабатывать себѣ кусокъ хлѣба, заботятся уже сами избиратели. Они составляютъ фондъ, изъ котораго и выплачиваютъ жалованье своимъ депутатамъ. Мы должны прибавить, что быть членомъ парламента считается въ Англіи очень почетнымъ, и многіе изъ богатыхъ и видныхъ людей только и добиваются того, чтобы имѣть право поставить на своей визитной карточкѣ, рядомъ съ фамиліей, двѣ буквы: «М. P.» (Member of Parliament), что означаетъ: членъ парламента.

Парламентъ выбирается на семь лѣтъ. Когда парламентъ созывается въ первый разъ послѣ новыхъ выборовъ, то въ назначенный день и часъ въ залу палаты общинъ является особый церемоніймейстеръ, который называется «носителемъ чернаго жезла», и приглашаетъ всѣхъ членовъ въ палату лордовъ, гдѣ ихъ встрѣчаютъ лорды и предсѣдатель (лордъ-канцлеръ); этотъ послѣдній, отъ имени короля, сообщаетъ имъ, что какъ только они принесутъ присягу, то король объявитъ имъ, «по какой причинѣ ихъ созвали». Сказавъ это, лордъ-канцлеръ предлагаетъ имъ снова вернуться въ залу палаты общинъ и выбрать «Спикера» (предсѣдателя). Главнымъ качествомъ спикера должно быть полное безпристрастіе; онъ не долженъ принадлежать ни къ какой партіи и поэтому обыкновенно палата выбираетъ на эту должность такого человѣка, который пользуется всеобщимъ уваженіемъ и котораго считаютъ способнымъ быть безпристрастнымъ предсѣдателемъ. На другой день спикеръ утверждается королемъ въ своей должности. Послѣ церемоніи утвержденія спикеръ, уже отъ лица палаты общинъ, требуетъ отъ короля «признанія ея древнихъ и неоспоримыхъ правъ и привилегій, особенно же свободы отъ: ареста и насилія, свободы слова во время преній и свободы доступа къ королю, когда въ томъ: окажется надобность». Конечно, отвѣтъ всегда бываетъ благопріятный, послѣ чего спикеръ возвращается въ палату общинъ и торжественно сообщаетъ, что король, «снисходя къ его униженной просьбѣ», подтвердилъ всѣ древнія права и привилегіи палаты; затѣмъ прочитывается тронная рѣчь, и парламентъ приступаетъ къ своимъ занятіямъ.

Каждый депутатъ, впервые избранный въ парламентъ, прежде всего долженъ хорошенько изучить его обычаи и правила. Это вовсе не такъ легко, потому что правила эти нигдѣ не записаны, но они обязательны для каждаго члена парламента, а такъ какъ англичане, строгіе приверженцы всякихъ старинныхъ обычаевъ, то и въ парламентѣ они съ благоговѣніемъ, соблюдаютъ правила, установленныя много вѣковъ назадъ. Эта приверженность обычаямъ старины не мѣшаетъ англичанамъ быть самымъ, передовымъ народомъ, въ мірѣ, и, производить у себя дома разныя преобразованія. Они сохраняютъ только форму, внѣшность, въ родѣ, напримѣръ, парика спикера, напоминающаго имъ о «временахъ давно прошедшихъ», но никогда, не останавливаются, передъ коренными измѣненіями и. нововведеніями, если считаютъ ихъ полезными.. Каждый, вступающій въ первый разъ въ англійскій парламентъ, чувствуетъ, что тутъ господствуетъ духъ давно исчезнувшихъ поколѣній, и какъ ни смѣшны теперь эти обычаи, отъ которыхъ вѣетъ такою сѣдою стариной, тѣмъ не менѣе многіе изъ нихъ повѣствуютъ намъ исторію парламентскаго могущества и его постепенный ростъ.

Открытіе парламента, впервые послѣ перерыва, во время лѣтнихъ или рождественскихъ каникулъ, начинается церемоніей, въ основѣ которой лежитъ историческое событіе, происшедшее ровно три столѣтія назадъ. Въ 1605 г. въ царствованіе короля Іакова I въ Англіи былъ составленъ заговоръ, съ цѣлью взорвать парламентъ во время засѣданія. Онъ былъ вызванъ тѣмъ, что король не сдержалъ своего обѣщанія сравнять католиковъ въ правахъ съ остальными гражданами. Заговоръ этотъ былъ открытъ, и всѣ зачинщики были казнены. Прошло уже три вѣка съ тѣхъ поръ, какъ былъ открытъ пороховой заговоръ, но тѣмъ не менѣе ежегодно, передъ открытіемъ парламентскихъ засѣданій, осматриваются подвалы Вестминстерскаго дворца. Въ 10 часовъ утра, въ день открытія парламента, начальники парламентской полиціи и отрядъ гвардейской стражи, въ средневѣковыхъ мундирахъ и вооруженные аллебардами, торжественно отправляются въ подвалы Вестминстерскаго дворца. Несмотря на то, что подвалы давно перестроены, что въ нихъ совершенно свѣтло, процессія отправляется туда съ фонарями въ рукахъ, такъ какъ въ старинномъ постановленіи, которое остается въ силѣ, сказано, что каждый долженъ итти съ фонаремъ въ рукахъ. Однако въ постановленіи не упоминается о томъ, что фонари должны быть зажжены — вѣроятно это подразумѣвалось само собою — и поэтому парламентская стража, соблюдая въ точности постановленіе, запасается фонарями, но не зажигаетъ ихъ.

Пройдясь по подваламъ, процессія возвращается и докладываетъ спикеру, что «тамъ, внизу, нѣтъ никакого заговорщика». Вслѣдъ за этимъ въ парламентъ собираются депутаты, министры журналисты и др., и тогда раздается возгласъ: «Дорогу спикеру!.. Шапки долой, посторонніе!» Но шапки снимаютъ не одни только посторонніе, а и всѣ депутаты при появленіи спикера. Спикеръ, вѣдь, является тутъ не какъ простой смертный: онъ олицетворяетъ собою могущество парламента и поэтому его появленіе обставляется очень торжественно. Впереди идетъ «носитель жезла», въ старинномъ придворномъ одѣяніи, и на плечѣ несетъ вызолоченный скипетръ палаты общинъ. За нимъ слѣдуетъ спикеръ въ огромномъ парикѣ, ниспадающемъ на плечи, черныхъ, узкихъ, короткихъ панталонахъ, шелковыхъ чулкахъ, башмакахъ и бѣлыхъ кружевныхъ манжетахъ. На плечи у него накинута черная шелковая мантія, падающая широкими складками, шлейфъ которой несутъ за нимъ. За спикеромъ идетъ парламентскій священникъ, такъ какъ каждое засѣданіе начинается молитвой. Двери залы на это время запираются и никто изъ постороннихъ туда не впускается.

Засѣданія въ палатѣ общинъ происходятъ по вечерамъ и затягиваются порою до поздняго часа ночи, а иной разъ даже до слѣдующаго утра, если обсуждается какой нибудь проектъ закона, возбуждающій большіе споры. Каждый билль (проектъ закона) прочитывается и обсуждается въ палатѣ общинъ три раза. Когда, наконецъ, онъ будетъ принятъ палатою общинъ, его передаютъ въ палату лордовъ, гдѣ его могутъ отвергнуть или сдѣлать въ немъ какія нибудь поправки, послѣ чего онъ снова переходитъ въ палату общинъ. Иногда билль такимъ образомъ нѣсколько разъ путешествуетъ изъ палаты лордовъ въ палату общинъ и обратно. Обыкновенно, въ концѣ концовъ, палата лордовъ идетъ на уступки и принимаетъ билль, который затѣмъ подписывается королемъ и вступаетъ въ силу закона.

Зала палаты общинъ или «дома», какъ ее называютъ англичане, вовсе не велика и не производитъ внушительнаго впечатлѣнія. Она четырехъугольная и посрединѣ ея находится широкій проходъ, по обѣимъ сторонамъ котораго расположены скамьи депутатовъ, поднимающіяся амфитеатромъ. Въ концѣ прохода, подъ балдахиномъ, помѣщается кресло, на которомъ возсѣдаетъ спикеръ въ длинной черной мантіи и огромномъ парикѣ. Впереди спикера, спиною къ нему, сидятъ за столомъ трое клерковъ (секретари) палаты, также въ черныхъ мантіяхъ и сѣдыхъ парикахъ, а передъ спикеромъ, на концѣ длиннаго стола кладется жезлъ въ видѣ огромной золоченой палицы.

Важную роль въ парламентской жизни и обычаяхъ играетъ шляпа, какъ это ни странно кажется съ перваго взгляда. И шляпа вноситъ не мало оживленія въ парламентскія засѣданія. Дѣло въ томъ, что согласно обычаю, который въ Англіи всегда имѣетъ силу закона, члены парламента должны сидѣть въ шляпахъ во время засѣданія. Но лишь только депутатъ встаетъ, чтобы говорить рѣчь, онъ немедленно снимаетъ свою шляпу и кладетъ ее сзади себя на сидѣніе. Не разъ случалось, что какой-нибудь депутатъ, послѣ произнесенной имъ пылкой рѣчи, увлекшись, забывалъ, что положилъ шляпу на скамью и прямо садился на нее. Это ничтожное само по себѣ обстоятельство уничтожало порою все впечатлѣніе, произведенное рѣчью. Одинъ лондонскій депутатъ, только-что избранный въ парламентъ, произнесъ очень блестящую вступительную рѣчь, но въ волненіи позабылъ о шляпѣ и усѣлся на нее. Когда, сконфуженный этимъ обстоятельствомъ, онъ вытащилъ измятую шляпу, которую только что купилъ передъ тѣмъ спеціально для своего вступленія въ парламентъ, и пробовалъ расправить ее, чтобы надѣть на голову, какъ того требовалъ обычай, то одинъ изъ его противниковъ, депутатъ другой партіи, поднялся со своего мѣста и сказалъ: "Мистеръ спикеръ, позвольте мнѣ поздравить почтеннаго депутата съ тою счастливою случайностью, что его голова не была въ шляпѣ, когда онъ сѣлъ на нее! — «Къ порядку! Къ порядку!» — провозгласилъ спиперъ, — но въ залѣ раздался хохотъ и съ тѣхъ поръ бѣдный оплошавшій депутатъ сдѣлался извѣстенъ подъ кличкою «депутата, который сѣлъ на свою шляпу». Эта кличка оставалась за нимъ до тѣхъ поръ, пока подобный же случай не произошелъ съ другимъ депутатомъ.

Депутаты должны снимать шляпу не только тогда, когда говорятъ рѣчь, но и тогда, когда они выходятъ изъ залы или проходятъ по ней. Случается, что какой нибудь новичокъ, еще не освоившійся съ парламентскою жизнью, нечаянно нарушаетъ этотъ .обычай, и тогда вся палата призываетъ его къ порядку. Однажды одинъ изъ новыхъ депутатовъ направился къ выходу изъ залы, не снявъ шляпы. Тотчасъ же послышались громкіе крики: «шляпа! шляпа!» Депутатъ растерялся и никакъ не могъ сообразить, чего отъ него требуютъ. Онъ началъ осматривать и ощупывать себя, поглядѣлъ даже на носки своихъ сапогъ, но никакъ не могъ догадаться снять свою шляпу. Тогда одинъ изъ депутатовъ подошелъ къ нему, вѣжливо снялъ съ него шляпу и съ глубокимъ поклономъ подалъ ему. Разумѣется, въ залѣ раздался громкій хохотъ, и бѣдный депутатъ, совершенно переконфуженный, поторопился выйти.

Однако, бываютъ и такіе случаи, когда депутаты должны, говорить свою рѣчь сидя и притомъ не иначе, какъ въ шляпѣ. Это бываетъ тогда, когда пренія заканчиваются и приступаютъ къ голосованію и какой-нибудь депутатъ желаетъ предложить формулу перехода къ другимъ дѣламъ. Тотчасъ по окончаніи преній раздается электрическій звонъ, сзывающій всѣхъ депутатовъ въ залу. Звонъ этотъ раздается одновременно во всѣхъ покояхъ дворца, на террасахъ и въ помѣщеніи клуба св. Стефана, соединеннаго съ дворцомъ подземными ходами. Звонъ продолжается двѣ минуты и время измѣряется песочными часами. Какъ только этотъ срокъ миновалъ, двери залы растворяются, и вотъ въ это самое время, если какой-нибудь депутатъ желаетъ сдѣлать запросъ относительно перехода къ дѣламъ, то онъ долженъ говорить сидя и съ шляпой на головѣ. Если онъ забудетъ объ этомъ и встанетъ, то немедленно раздадутся негодующіе голоса, которые напомнятъ ему объ этомъ нарушеніи обычая. Но даже старые парламентскіе дѣятели иногда забываютъ объ этомъ. Такъ, напримѣръ, съ бывшимъ первымъ министромъ, знаменитымъ Гладстономъ, былъ такой случай. Бывшіе министры обыкновенно не носятъ шляпъ, и Гладстонъ въ особенности придерживался этого обыкновенія. По обычаю, обращаясь съ вопросомъ къ спикеру, онъ всегда долженъ былъ надѣвать шляпу. Однажды онъ забылъ взять съ собою въ залу свою шляпу и, чтобы имѣть право говорить, ему пришлось взять шляпу одного изъ своихъ сосѣдей. Но голова старика Гладстона отличалась небывалой величиной и онъ всегда долженъ былъ спеціально заказывать для себя шляпу; сосѣдъ же какъ нарочно имѣлъ маленькую голову и шляпа его могла влѣзть только на макушку головы Гладстона. Вся палата дѣлала неимовѣрныя усилія, чтобы не разразиться смѣхомъ, при видѣ того, какъ Гладстонъ старался удержать шляпу въ равновѣсіи на своей головѣ въ теченіе нѣсколькихъ минутъ, пока онъ кончилъ свое заявленіе спикеру палаты.

Когда всѣ дѣла, поставленныя на очередь, покончены, одинъ изъ министровъ вноситъ предложеніе о закрытіи засѣданія. Пока это не будетъ сдѣлано, спикеръ не можетъ оставить своего мѣста. То же самое правило соблюдается и въ палатѣ лордовъ. Однажды министръ забылъ произнести эту фразу и вышелъ изъ палаты, вмѣстѣ съ прочими пэрами. Но лордъ-канцлеръ не могъ послѣдовать ихъ примѣру и остался сидѣть одинъ на своемъ шерстяномъ мѣшкѣ, пока, наконецъ, въ залу не вошелъ одинъ изъ сторожей и, сообразивъ въ чемъ дѣло, побѣжалъ разыскивать кого нибудь изъ пэровъ. Найдя одного изъ нихъ, онъ привелъ его обратно въ залу, и пэръ произнесъ, наконецъ, фразу, освобождающую почтеннаго лорда-канцлера отъ сидѣнія на мѣшкѣ въ пустой залѣ.

Депутаты никогда не называютъ другъ друга по имени, а всегда обращаются одинъ къ другому со словами: «Достопочтенный членъ такого-то округа». Всякій членъ парламента, какъ только онъ переступилъ порогъ залы засѣданія, какъ бы теряетъ свои личныя преимущества и качества и становится только представителемъ такого-то избирательнаго округа. Вообще въ парламентѣ не принято ни называть по имени, ни говорить, титулы, и нарушитель этого обычая навлекаетъ на. себя строгій выговоръ. Только одинъ спикеръ имѣетъ право, назвать по имени депутата и то лишь въ томъ случаѣ, если онъ хочетъ этимъ выразить порицаніе какому-нибудь непокорному члену. Произнесеніе имени депутата такъ странно и непривычно звучитъ въ стѣнахъ парламента, что всегда производитъ сильное впечатлѣніе, даже болѣе сильное, чѣмъ какое бы то ни было внушеніе самаго строгаго характера. Къ спикеру также никто^: не долженъ обращаться иначе, какъ со словами: «Мистеръ спикеръ», каковъ бы ни былъ его титулъ за стѣнами парламента.

Въ полночь или нѣсколько позднѣе, когда оканчиваются парламентскія занятія, въ корридорахъ Вестминстерскаго дворца раздается громкій возгласъ: «Кто идетъ домой»? Никто не отвѣчаетъ на этотъ вопросъ, но онъ неизмѣнно предлагается каждый вечеръ при окончаніи парламентскихъ засѣданій. Это тоже обычай, относящійся къ очень давнимъ временамъ. Нѣкогда Вестминстерское аббатство далеко отстояло отъ города и возвращеніе въ городъ ночью, когда еще не было освѣщенія улицъ, сопряжено было даже съ опасностями. Депутаты тогда отправлялись въ городъ партіями, въ сопровожденіи стражи. Но и теперь, когда у дворца депутатовъ ожидаютъ изящные экипажи, а на станціи подземной городской желѣзной дороги имѣются спеціальные ночные поѣзда для возвращающихся ночью депутатовъ, подъ сводами парламентскаго дворца, въ этомъ царствѣ вѣковыхъ преданій, все-таки неизмѣнно раздается возгласъ: «Кто идетъ домой»? невольно вызывая воспоминаніе о давнопрошедшихъ временахъ и великой исторіи англійскаго парламента.

ГЛАВА III.
Выборы въ парламентъ. — Школы краснорѣчія. — Маленькіе парламенты. — Митинги. — Что чувствуетъ на митингѣ «послѣдній человѣкъ въ государствѣ». — Уличные ораторы, — Союзы. — Клубы рабочихъ. — Джонъ Бернсъ — представитель рабочихъ въ парламентѣ.

Когда сроки полномочій парламента, выбираемаго на семъ лѣтъ, подходятъ къ концу, назначаются новые выборы, чтобы обновить его составъ. Тогда во всей странѣ замѣчается особенное оживленіе. Всѣ, кто имѣетъ право выбирать членовъ парламента, т. е. избиратели, спѣшатъ въ заранѣе назначенныя мѣста, чтобы тамъ, на избирательной карточкѣ, на которой напечатаны имена кандидатовъ, поставить крестикъ противъ имени одного изъ нихъ. Избиратель дѣлаетъ это въ укромномъ мѣстѣ, за ширмами, такъ чтобы никто не могъ видѣть, передъ чьимъ именемъ онъ поставилъ крестикъ. Затѣмъ онъ складываетъ карточку и опускаетъ ее въ ящикъ. На улицѣ около баллотировочной станціи всегда въ это время стоитъ толпа, которая встрѣчаетъ и провожаетъ каждаго избирателя возгласами и видимо очень волнуется. Уже по этому одному видно, что выборы имѣютъ очень важное значеніе въ глазахъ англійскаго народа, и каждый англичанинъ принимаетъ въ этихъ выборахъ очень большое участіе. Какъ только какой нибудь избиратель показывается на улицѣ, направляясь къ подъѣзду дома, гдѣ происходитъ подача голосовъ, одни изъ толпы кричатъ ему имя одного кандидата, котораго они желали бы видѣть избраннымъ, другіе — другого. Но избиратель молчитъ, онъ не желаетъ выдавать своей тайны, и никто не знаетъ, за кого онъ намѣренъ подать свой голосъ. Избиратель-рабочій часто идетъ прямо съ работы, чтобы подать свой голосъ за одного изъ кандидатовъ, и за плечами у него виситъ мѣшечекъ, откуда торчатъ его инструменты. Онъ входитъ въ подъѣздъ и минуты черезъ двѣ уже выходитъ оттуда. Онъ исполнилъ свой гражданскій долгъ — подалъ свой голосъ за одного изъ кандитатовъ и вечеромъ является снова, чтобы узнать результаты выборовъ. Но теперь уже въ немъ нельзя узнать прежняго рабочаго: онъ оставилъ свои инструменты дома, чисто вымылъ руки и лицо и надѣлъ чистый воротничекъ и приличную шляпу.

Когда подсчетъ голосовъ сдѣланъ, то дверь открывается и провозглашается побѣда того или другого кандидата. Тотчасъ же раздаются крики «ура», и счастливый новоизбранный членъ парламента выходитъ на подъѣздъ, чтобы сказать рѣчь толпѣ. Часто мало кому извѣстный до этой минуты, новый членъ парламента сразу выдвигается на первый планъ. Передъ нимъ открывается широкое поле дѣятельности и его можетъ ждать даже блестящая будущность. Противникъ же его, который еще утромъ, въ этотъ день, былъ виднымъ дѣятелемъ, быть можетъ, даже министромъ, перестаетъ быть членомъ, парламента и снова погружается въ неизвѣстность. Вотъ какое дѣйствіе произвели маленькіе крестики, поставленные противъ имени кандидата скромными избирателями-рабочими! Составъ парламента можетъ совершенно измѣниться, благодаря этимъ незамѣтнымъ крестикамъ; въ немъ можетъ оказаться большинство такихъ людей, которые не одобряютъ дѣйствій прежняго министерства. Тогда министры вынуждены будутъ выйти въ отставку и ихъ замѣнятъ новые министры, убѣжденія и дѣйствія которыхъ болѣе соотвѣтствуютъ желаніямъ народнаго большинства.

Каждый англичанинъ уже съ юныхъ лѣтъ пріучается къ мысли, что когда онъ сдѣлается совершеннолѣтнимъ, ему придется подавать свой голосъ на выборахъ. Каждый школьникъ — это будущій избиратель, и поэтому все англійское воспитаніе направлено къ тому, чтобы развить у этихъ будущихъ избирателей сознаніе ихъ гражданскихъ правъ и обязанностей. Но кромѣ того нужно также воспитать и парламентскихъ дѣятелей и, главное — ораторовъ, поэтому всякое среднее учебное заведеніе въ Англіи, всякая университетская коллегія, имѣютъ свои общества для обмѣна мыслей, которыя и служатъ настоящими школами краснорѣчія. Старинные англійскіе университеты, Оксфордъ и Кембриджъ, имѣютъ, кромѣ обществъ, еще и союзы, совершенно независимые отъ учебнаго начальства. Члены этихъ союзовъ собираются, какъ въ парламентѣ, для обсужденія разныхъ важныхъ вопросовъ общественной и политической жизни. Лучшіе англійскіе политическіе или духовные ораторы вышли именно оттуда, изъ этихъ союзовъ, гдѣ они и подготовились къ своей дѣятельности.

За послѣднія десятилѣтія такія школы краснорѣчія начали основываться не при однихъ только университетахъ. Во всѣхъ сколько нибудь значительныхъ городахъ Англіи существуютъ такія собранія, которыя называются мѣстными парламентами. Постановка вопросовъ въ нихъ, обсужденіе, пренія и рѣшенія, даже внѣшняя обстановка — все это представляетъ точный снимокъ съ великаго образца, т. е. англійскаго парламента. Члены раздѣляются на партіи, точь въ точь какъ въ палатѣ общинъ, и та изъ нихъ, которая имѣетъ большинство, составляетъ свое министерство. Это министерство предлагаетъ на обсужденіе билли, которые должны прочитываться три раза. Если билли проваливаются, то министерство подаетъ въ отставку и на его мѣсто поступаетъ другое, составленное другой партіей, точь въ точь какъ въ настоящемъ парламентѣ. Тутъ будущіе члены парламента могутъ познакомиться со всѣми подробностями парламентскихъ занятій и пріобрѣсти знаніе и опытъ въ постановкѣ вопросовъ, въ обсужденіи и т. п. — словомъ, эти парламенты имѣютъ цѣлью научить, какъ слѣдуетъ вести честную, открытую политическую борьбу, при полномъ уваженіи и сохраненіи дружескихъ чувствъ къ противнику.

Одинъ русскій, давно живущій въ Англіи, такъ описываетъ одинъ изъ мѣстныхъ парламентовъ въ Лондонѣ:

«Мнѣ пришлось быть въ такомъ парламентѣ, существующемъ уже лѣтъ пятнадцать. Онъ помѣщается въ одномъ общественномъ приходскомъ домѣ, въ Лондонѣ. Члены его собираются разъ въ недѣлю, по вечерамъ, и большинство ихъ одѣто во фраки. Посторонняя публика допускается лишь по рекомендаціямъ членовъ и занимаетъ мѣста позади барьера, отдѣляющаго ее отъ „членовъ парламента“. Чтобы было все такъ, какъ въ настоящемъ парламентѣ, публика обязана снимать шляпы, члены же парламента сидятъ въ шляпахъ и многіе изъ нихъ нарочно нахлобучиваютъ себѣ на голову свои цилиндры. Засѣданіе начинается тѣмъ, что вводятся новые члены. Новый членъ подводится своимъ пріятелемъ къ спикеру и представляется ему. Спикеръ пожимаетъ ему руку, говоритъ нѣсколько любезныхъ словъ и тѣмъ оканчивается церемонія посвященія въ депутаты. Новый депутатъ, считающійся представителемъ какого нибудь участка, садится съ такими членами, убѣжденія которыхъ онъ раздѣляетъ. Начинаются пренія, поднимается одинъ изъ членовъ и спрашиваетъ того, кто считается министромъ иностранныхъ дѣлъ къ этомъ парламентѣ, о томъ, какое порученіе было дано принцу Уэлльскому, наслѣднику англійскаго престола, который недавно посѣтилъ Петербургъ, и не имѣетъ ли это порученіе какое нибудь отношеніе къ дѣйствіямъ Англіи и Россіи въ Средней Азіи? Министръ отвѣчаетъ, что такого порученія, о какомъ говоритъ достопочтенный членъ, принцу Уэлльскому не было дано.

Какъ спрашивающій, такъ и отвѣчающій, оба имѣютъ очень серьезный видъ, подобающій важности предмета, о которомъ идетъ рѣчь и ихъ собственному возрасту. Запросъ дѣлаетъ человѣкъ, которому уже за пятьдесятъ, да и роль министра исполняетъ джентльменъ далеко не первой молодости. Но этотъ запросъ балъ сдѣланъ только для того, чтобы доставить легкое упражненіе въ обсужденіи, щекотливыхъ вопросовъ, когда нужно употреблять дипломатичныя и осторожныя выраженія.

Пренія идутъ своимъ чередомъ. Предлагаются новые запросы, и, наконецъ, одинъ изъ членовъ, неудовлетворенный полученнымъ отвѣтомъ, заявляетъ о своемъ намѣреніи потребовать отсрочки очередныхъ занятій. Тогда поднимается спикеръ и говоритъ, что для того, чтобы внести предложеніе объ отсрочкѣ, надо сначала подать клерку письменное заявленіе объ этомъ; клеркъ передастъ его спикеру и если спикеръ найдетъ все въ порядкѣ, то тогда членъ палаты можетъ подняться и просить дозволенія внести свое предложеніе. Просьба эта должна быть поддержана достаточнымъ числомъ другихъ депутатовъ, которые, въ знакъ своей поддержки, поднимаются со своихъ мѣстъ. Кто-то поднимается и спрашиваетъ, сколько человѣкъ составляютъ достаточное число для преній? Спикеръ отвѣчаетъ, что въ палатѣ общинъ требуется сорокъ человѣкъ, но въ этомъ парламентѣ, въ виду меньшаго числа членовъ, можно ограничиться 15 или 20 человѣками. Такимъ образомъ разъясняются всѣ спорные вопросы; не только вновь поступившій членъ, но и старые члены мѣстнаго парламента знакомятся со всѣми правилами настоящаго парламента и если попадутъ въ него когда либо, то не ударятъ лицомъ въ грязь. И дѣйствительно, не мало членовъ мѣстнаго парламента было избрано впослѣдствіи въ палату общинъ и нѣкоторые изъ нихъ даже попали въ министры.

Пренія въ мѣстномъ парламентѣ ведутся съ неменьшею серьезностью, чѣмъ въ палатѣ общинъ. Ораторы тщательно подготовляютъ свои рѣчи, подкрѣпляютъ свои заявленія цифрами, ссылаются на историческіе примѣры и т. д. Во всемъ видна подготовка, серьезное отношеніе и любовь къ дѣлу.

Въ одиннадцать часовъ вечера обыкновенно засѣданія кончаются. Члены мѣстнаго парламента, съ министромъ во главѣ, расходятся по домамъ, крѣпко пожимая другъ другу руки и въ самомъ лучшемъ настроеніи, въ какомъ вообще бываютъ люди, вдоволь наговорившіеся въ знакомомъ и пріятномъ обществѣ. Одобренные же парламентомъ или отвергнутые имъ билли отпечатываются и поступаютъ въ архивъ мѣстнаго парламента».

Такъ, развлекаясь, почтенные граждане старой Англіи обучаются парламентскому искусству и, даже находясь вдали отъ Лондона и вдали отъ власти, они все таки занимаются обсужденіемъ вопросовъ, волнующихъ ихъ дорогую родину, и постоянно слѣдятъ за тѣмъ, что дѣлается въ ней.

Огромное значеніе въ жизни англійскаго народа имѣютъ также публичныя собранія или митинги, которые происходятъ или подъ открытымъ небомъ, или въ большихъ залахъ, могущихъ вмѣстить нѣсколько тысячъ человѣкъ. Эти митинги обыкновенно устраиваются для того, чтобы обсудить какое-нибудь важное дѣло, касающееся всей страны или же мѣстныхъ жителей, или же, чтобы составить петицію королю и парламенту, выразить парламенту и министерству свое неодобреніе или неудовольствіе и т. д. Всякій англійскій государственный дѣятель, желающій пріобрѣсти побольше сторонниковъ и распространить свои взгляды въ народѣ, непремѣнно говоритъ на митингахъ. Во время войны съ бурами противники этой войны устраивали такіе митинги, на которыхъ ораторы произносили рѣчи противъ войны, и многотысячная толпа, слушавшая ихъ, поддерживала ораторовъ выраженіями одобренія. Надо отдать справедливость англичанамъ — они умѣютъ слушать. И даже, если они несогласны съ мнѣніемъ оратора, то все же будутъ вести себя прилично и выслушаютъ его, не позволяя себѣ никакихъ грубыхъ выходокъ или ругани.

Уже съ очень давнихъ временъ мѣстные жители разныхъ приходовъ и графствъ имѣли привычку собираться для обсужденія сообща своихъ дѣлъ или подачи петицій королю и парламенту. Но съ половины XVIII вѣка митинги уже стали устраиваться для выраженія народнаго мнѣнія и отношенія англичанъ къ мѣропріятіямъ короля и министровъ. Когда любимецъ короля Георга III, лордъ Бьютъ, ввелъ налогъ на сидръ въ 1768 году, то это возбудило сильнѣйшее негодованіе среди населенія, въ особенности по той причинѣ, что акцизнымъ чиновникамъ были даны слишкомъ большія права и они могли производить, во всякое время дня и ночи, обыски даже въ частныхъ домахъ обывателей, если предполагали, что у нихъ хранится сидръ. Тогда-то и возникли грандіозные митинги, на которыхъ присутствовало по нѣсколько десятковъ тысячъ народа. Въ палату общинъ было представлено нѣсколько петицій объ отмѣнѣ налога, и такъ какъ волненіе не успокаивалось, то, въ концѣ концовъ, налогъ былъ отмѣненъ. Съ этого времени митинги сдѣлались уже самымъ обычнымъ способомъ выраженія народныхъ желаній. Такъ, напримѣръ, въ 1769 году, на одномъ громадномъ митингѣ былъ составленъ адресъ королю; въ этомъ адресѣ былъ сдѣланъ длинный перечень всѣхъ обидъ и несправедливостей, испытываемыхъ его подданными, указывалось на произволъ и невниманіе къ нуждамъ гражданъ и т. д., и къ королю обращалась просьба, чтобы онъ удалилъ дурныхъ и вредныхъ совѣтниковъ, которые заставляютъ его отнимать у народа самыя дорогія и существенныя права. Вообще митинги скоро пріобрѣли важное значеніе въ Англіи и благодаря имъ произошло много улучшеній въ жизни англичанъ. Вотъ, напримѣръ, описаніе одного такого митинга, который происходилъ въ 1846 году, когда народъ настаивалъ на отмѣнѣ хлѣбныхъ пошлинъ. Это былъ митингъ сельскихъ рабочихъ и описаніе его было помѣщено въ одной изъ главныхъ англійскихъ газетъ, называемой «Таймсъ».

«Предсѣдателемъ митинга былъ рабочій, ораторами, за исключеніемъ двухъ, также рабочіе. Цѣль этого митинга заключалась въ томъ, чтобы обратить вниманіе общества на бѣдственное положеніе земледѣльцевъ и просить королеву и парламентъ принять рѣшительныя мѣры, для того чтобы вывести земледѣльцевъ изъ ихъ бѣдственнаго положенія». За неимѣніемъ подходящаго помѣщенія для митинга пришлось собраться на перекресткѣ дорогъ селенія и тамъ вести бесѣду о своихъ бѣдствіяхъ, среди суровой непогоды зимняго вечера. "Всѣ приспособленія для этого митинга были очень характерны. Плетень изъ прутьевъ, поддерживаемый четырьмя столбами, вколоченными въ землю у самой изгороди, образовалъ узенькую и неустойчивую платформу, которая едва могла удерживать предсѣдателя и одного оратора. У подножія этого возвышенія поставленъ былъ для репортеровъ газетъ простой еловый столъ и нѣсколько стульевъ, позаимствованныхъ въ сосѣднемъ домикѣ. Четыре или пять свѣчей, нѣкоторыя въ фонаряхъ, другія, защищаемыя отъ вѣтра руками, бросали тусклый, мерцающій свѣтъ на близь стоящую группу, вокругъ которой толпилось до тысячи крестьянъ, причемъ нѣкоторые явились на митингъ въ сопровожденіи женъ и дѣтей. Въ вечернемъ полумракѣ можно было только по одеждѣ распознать принадлежность къ крестьянскому сословію, но когда луна, выходя изъ облаковъ, освѣщала ихъ лица, то на нихъ нельзя было не прочесть тревоги, мольбы, нужды, голода, подтверждавшихъ слова ораторовъ, которые просто, безъ всякихъ прикрасъ, изображали бѣдствія своихъ сельскихъ слушателей. Открывая митингъ, предсѣдатель сказалъ: «Прошу всѣхъ, здѣсь присутствующихъ, обратить вниманіе на крайне важный предметъ, который мы должны обсудить здѣсь. По горькому опыту вамъ извѣстно, что мы страдаемъ отъ нищеты, и мы собрались здѣсь для того, чтобы объ этой нуждѣ нашей довести до свѣдѣнія королевы и ея министровъ и просить ихъ открыть порты для свободнаго подвоза хлѣба и отмѣнить несправедливый налогъ на хлѣбъ. Соединимся же вмѣстѣ для защиты дѣла свободной торговли. Всемогущій Богъ, въ своемъ предвидѣніи, далъ землѣ силу производить въ изобиліи нужные человѣку припасы; то, чего не имѣетъ одинъ народъ, производитъ другой, и потому все должно быть устроено такъ, чтобы въ мірѣ могъ происходить свободный торговый обмѣнъ. Рабочіе находятся въ настоящее время въ очень бѣдственномъ положеніи и тѣ, кто бѣдствуетъ, должны выступить впередъ и мужественно заявить о своей нуждѣ. Это подтвердитъ необходимость, чтобы торговля была свободна и ввозимый хлѣбъ не облагался бы пошлиной, которая дѣлаетъ его дороже, и народъ терпитъ отъ этого нужду».

Другой ораторъ сказалъ: «Друзья! Я бы желалъ, чтобы луна свѣтила ярче, чѣмъ теперь, для того, чтобы лучше видѣть, кто здѣсь находится. Впрочемъ, я и такъ вижу, что тутъ много народа и что почти всѣ присутствующіе одѣты въ такія же блузы и покрыты такими же ветхими шляпами, какъ и я. Нѣкоторые изъ насъ слышали недавно слова пастора, что душа человѣческая склонна къ недовольству. Я вѣрю этому. Вѣдь ни что иное, а именно недовольство собрало насъ, мужчинъ, (женскій голосъ: „и женщинъ также!“) сюда. Не о политикѣ толковать я пришелъ сюда; я въ ней мало понимаю, да и о хлѣбныхъ налогахъ я знаю только то, что они принесли намъ мало добра. Вѣдь еще долго ждать до будущаго урожая картофеля и если не случится ничего хорошаго для насъ, бѣдняковъ, то намъ грозитъ голодъ. И вотъ, чтобы помочь бѣдѣ, мы всѣ должны поднять нашъ голосъ и просить королеву, чтобы она уничтожила стѣсненія торговли, чтобы рабочіе могли имѣть хлѣбъ и сыръ и хорошее пиво, такъ какъ иначе, при теперешней скудной пищѣ, они не въ силахъ дѣлать свою работу. Да встрѣтитъ этотъ возгласъ желаемый отвѣтъ отъ нашей возлюбленной королевы!»

Выслушавъ еще нѣсколькихъ ораторовъ, слушатели мирно разошлись. Но и этотъ митингъ, какъ и всѣ другіе, которые устраивались по этому поводу, сдѣлали все-таки свое дѣло: министерство, вынуждаемое этими заявленіями народной воли, внесло билль объ отмѣнѣ хлѣбныхъ пошлинъ, который и былъ принятъ парламентомъ.

Иногда митинги бывали особенно многочисленны. Въ городѣ Манчестерѣ, напримѣръ, въ 1838 г. на одномъ митингѣ присутствовало до 300,000 человѣкъ, но такіе многолюдные митинги, разумѣется, вызываются исключительными обстоятельствами. Какое вліяніе оказываетъ посѣщеніе митинга на англійскаго обывателя, на это указываетъ слѣдующій разсказъ:

"На улицѣ валитъ снѣгъ. Холодно и мокро. Житель одного изъ бѣднѣйшихъ кварталовъ Лондона, — Уайтчепеля, сметаетъ съ улицы грязь и наваливаетъ ее на телѣгу. Онъ чувствуетъ себя прескверно, особенно глядя на разныхъ джентльмэновъ, шмыгающихъ мимо него въ изящныхъ, освѣщенныхъ фонарями, экипажахъ. — «Чортъ возьми! не хорошо быть послѣднимъ человѣкомъ въ государствѣ, — думаетъ онъ. Вотъ хорошо живется этимъ джентльмэнамъ. Имъ не приходится подметать улицы въ такую скверную погоду, да еще за полкроны въ день!». Однако, работа кончена. Жидкая грязь чисто сметена съ мостовой и навалена на телѣгу, которая уѣзжаетъ дальше. Уайтчепельскій обыватель бросаетъ щетку и лопату и заходитъ въ ближайшій питейный домъ, чтобы погрѣться. Онъ заказываетъ себѣ стаканъ теплаго напитка и, выпивъ его, выходитъ на улицу, нерѣшительно остановившись на панели, у дверей. Съ трубкой въ рукахъ, засунувъ руки въ карманы, онъ стоитъ и смотритъ на прохожихъ съ видомъ самого безпечнаго и довольнаго человѣка. Однако, на самомъ дѣлѣ, его гложетъ тоска и зависть. Онъ знаетъ, что его ждетъ дома, и ему не хочется туда итти. Онъ чувствуетъ себя совсѣмъ плохо, какъ есть послѣднимъ человѣкомъ въ государствѣ! Но вотъ онъ вспоминаетъ, что сегодня въ манежѣ митингъ, и дѣйствительно, туда валитъ толпа. На этомъ митингѣ будетъ говорить бывшій министръ, сэръ Вильямъ Гаркортъ и ему, обывателю Уайтчепеля, присланъ билетъ съ просьбою почтить митингъ своимъ присутствіемъ, такъ какъ онъ — избиратель! Вспомнивъ это, уайтчепельскій обыватель сразу ободряется. Тоски какъ не бывало и онъ гордо переходитъ улицу, направляясь въ широкія двери манежа. Здѣсь уже собралась шеститысячная толпа все такихъ, какъ онъ, «послѣднихъ людей», закопченныхъ сажей, запачканныхъ углемъ, въ помятыхъ шляпахъ или шапкахъ. Дымъ отъ дешевыхъ сигаръ и трубокъ наполняетъ залу, однако, все же можно отлично разглядѣть знамена, флаги и надписи, которыми покрыты стѣны и эстрада. Сэра Гаркорта еще нѣтъ и толпа пока занимается пѣніемъ пѣсенъ. Наконецъ является ораторъ въ сопровожденіи предсѣдателя митинга, представителя округа Уайтчепеля въ парламентѣ, портретъ котораго красуется на громадномъ знамени, занимающемъ почти всю стѣну эстрады.

"Митингъ открывается рѣчью предсѣдателя, который даетъ краткій отчетъ о своей дѣятельности въ парламентѣ и проситъ довѣрія избирателей и на будущее время. Уайтчепельскій обыватель внимательно слушаетъ рѣчь своего парламентскаго представителя, часто прерываетъ ее восклицаніями: «Слушай! Слушай!» и выражаетъ свое сочувствіе апплодисментами. Обо всемъ, что угнетало его, онъ совсѣмъ забылъ и чувствуетъ себя въ эти минуты важнымъ лицомъ. Онъ — избиратель, у него заискиваютъ, добиваются его довѣрія и на каждомъ шагу величаютъ его джентльмэномъ!

«Предсѣдателя смѣняетъ бывшій министръ Гаркортъ. Уайтчепельскій обыватель съ интересомъ слушаетъ его, смѣется, апплодируетъ, выражаетъ негодованіе, смотря по ходу рѣчи, и чѣмъ дальше, тѣмъ болѣе чувствуетъ себя ровней оратора, съ которымъ вмѣстѣ смѣется надъ его противниками, теперешними министрами и другими членами парламента. Къ концу рѣчи онъ уже совершенно позабылъ о томъ, что считалъ себя „послѣднимъ человѣкомъ въ государствѣ“ и о той разницѣ, которая существуетъ между нимъ и джентльмэномъ въ щегольскомъ экипажѣ, наоборотъ, теперь онъ чувствуетъ себя даже не въ мѣру могучимъ. Онъ можетъ вѣдь смѣнить министерство, уничтожить палату лордовъ, издать новые законы и т. д. Онъ можетъ рѣшительно все, и вотъ самъ бывшій министръ Гаркортъ низко кланяется ему и проситъ у него поддержки на будущихъ выборахъ. Громкіе крики „ура“ и апплодисменты служатъ выраженіемъ этихъ торжествующихъ мыслей „послѣдняго человѣка“ и наградой оратору за его рѣчь».

«Толпа расходится» На улицѣ по-прежнему валитъ снѣгъ, и холодно, и мокро, но пришибленный нищетой подметальщикъ улицъ, придавленный заботами уайтчепельскій обыватель, словно расправилъ крылья и, уносясь мыслями въ ширь общественной и государственной жизни, забываетъ о своей домашней обстановкѣ и безсильная злоба на джентльмэновъ смѣняется у него бодростью и энергіей къ труду".

Вотъ въ этомъ-то вліяніи и заключается главное значеніе всѣхъ такихъ митинговъ!

Англичане любятъ произносить рѣчи подъ открытымъ небомъ. Въ Лондонѣ, не считая парковъ, скверовъ и нѣкоторыхъ площадей, существуетъ много улицъ, на углахъ которыхъ желающимъ дозволяется останавливаться и собирать вокругъ себя толпу, которая съ интересомъ будетъ ихъ слушать: Среди этихъ уличныхъ ораторовъ встрѣчаются самые разнообразные люди: торговые агенты, расхваливающіе свой товаръ, миссіонеры и проповѣдники, члены общества трезвости, краснорѣчиво изображающіе ужасныя послѣдствія пьянства, политики, старающіеся навербовать побольше сторонниковъ для той партіи, которую они поддерживаютъ, и т; д. и т. д. Излюбленное мѣсто всякихъ ораторовъ это — Гайдъ-Паркъ, тамъ же чаще всего устраиваются и многолюдные митинги. Въ воскресенье въ этомъ паркѣ всегда можно наткнуться на группу людей, слушающихъ какого-нибудь случайнаго оратора, который, стоя на скамеечкѣ, принесенной имъ съ собою нарочно для этой цѣли, о чемъ-то съ жаромъ говоритъ собравшейся публикѣ. Иногда слова его вызываютъ смѣхъ въ толпѣ, иногда слушатели оставляютъ его и окружаютъ другого, только-что появившагося оратора, но онъ все-таки продолжаетъ говорить, стараясь какою-нибудь остроумною выходкой снова переманить къ себѣ публику. Иной разъ это ему удается, и тогда онъ, довольный, заканчиваетъ свою рѣчь, раскланивается съ публикой, беретъ подъ мышку свою скамеечку и уходитъ.

Особенно много бываетъ въ Гайдъ-Паркѣ проповѣдниковъ по воскресеньямъ, которые являются обыкновенно съ библіей подъ мышкой и съ огромнымъ дождевымъ зонтикомъ въ рукахъ. Большею частью это частные люди, просто чувствующіе потребность поговорить, подѣлиться съ публикою своими религіозными взглядами. Эти проповѣди на открытомъ воздухѣ, эти уличные ораторы составляютъ одну изъ самыхъ яркихъ чертъ англійской жизни.

Въ воскресенье, въ Гайдъ-Паркѣ, будь то лѣто или зима, всегда можно найти цѣлую толпу, собравшуюся слушать ораторовъ. И кого только не увидишь среди этой публики! Тутъ и рабочіе, нарядившіеся въ воскресное платье, и солдаты съ палочкою въ рукахъ (имъ запрещено носить на улицѣ оружіе), матросы, изящные джентльмены, дамы, дѣти, строгаго вида пасторы и т. д. Было время, когда за публичную рѣчь въ Гайдъ-Паркѣ можно было угодить въ тюрьму, но это время давно миновало, и теперь въ Гайдъ-Паркѣ часто можно слышать ораторовъ, порицающихъ распоряженія министерства и объясняющихъ слушателямъ, чего они должны добиваться.

Каждый англичанинъ, если только у него явилась мысль, которую онъ считаетъ хорошей и полезной для общества, непремѣнно спѣшитъ подѣлиться ею со своими друзьями. Если и они найдутъ ее хорошей, то сейчасъ же устраиваютъ между собою общество для ея распространенія посредствомъ газетъ и собраній. Число сторонниковъ, такимъ образомъ, растетъ, а вмѣстѣ съ этимъ прибываютъ средства, и мысль можетъ быть осуществлена. Такъ возникло въ Англіи множество чрезвычайно полезныхъ общественныхъ учрежденій, школы, пріюты, народные, университеты, клубы и библіотеки, даже больницы; всѣ эти учрежденія были открыты на частныя средства, собранныя по подпискѣ. Такова напр. «школа оборвышей», устроенная союзомъ для воспитанія покинутыхъ дѣтей. Эта школа принесла уже много пользы и много спасла дѣтей, которыхъ извлекла изъ нищеты. Тамъ ихъ обучаютъ и желающимъ, по достиженіи извѣстнаго возраста, доставляются средства для переселенія куда-нибудь въ англійскія колоніи, преимущественно въ Австралію, гдѣ многіе изъ бывшихъ воспитанниковъ «школы оборвышей» достигли уже хорошаго и вполнѣ обезпеченнаго положенія. Молодые англичане, вообще, очень охотно отправляются въ колоніи, чтобы составить себѣ самостоятельное положеніе. Въ Англіи зачастую можно услышать такую фразу отъ юноши семнадцати-восемнадцати лѣтъ: «Вынужденъ ѣхать въ Австралію, знаете! Семья у насъ большая. Надо самому о себѣ позаботиться».

Для такихъ юношей, смѣлыхъ и предпріимчивыхъ, не боящихся никакого труда, весь міръ открытъ. Но ихъ родина Англія все таки остается для нихъ самымъ привлекательнымъ мѣстомъ на землѣ, и гдѣ бы они ни были, они мечтаютъ всегда о томъ, чтобы вернуться на родину, когда составятъ себѣ состояніе. Вслѣдствіе того что въ Англіи, но закону, отцовское богатство и титулъ наслѣдуетъ всегда только старшій сынъ, младшіе сыновья даже очень богатыхъ и знатныхъ семей вынуждены сами пробивать себѣ дорогу въ жизни. Старшій братъ, наслѣдовавшій титулъ пэра, засѣдаетъ въ палатѣ лордовъ, а младшій усердно работаетъ учится, старается составить себѣ имя на какомъ-нибудь поприщѣ, дѣлается адвокатомъ, журналистомъ, инженеромъ и мечтаетъ о томъ, чтобы попасть въ палату общинъ и прославиться, какъ парламентскій дѣятель. Уныніе, бездѣятельность совершенно несвойственны англичанамъ и все ихъ воспитаніе направлено къ тому, чтобы развивать въ нихъ самостоятельность, независимость, находчивость и энергію.

Одною изъ выдающихся чертъ англійскаго характера является также ихъ стремленіе къ единенію. Они всегда соединяются вмѣстѣ, для самыхъ разнообразныхъ цѣлей, понимая, что «въ единеніи — сила», основываютъ союзы для самозащиты, для умственнаго и нравственнаго развитія и даже для развлеченій. Самые большіе союзы въ Англіи — это союзы рабочихъ, членами которыхъ принимаются женщины наравнѣ съ мужчинами. Эти союзы состоятъ изъ членовъ одной какой-нибудь профессіи, напримѣръ, союзъ рудокоповъ, слесарей, башмачниковъ, ткачей и т. д. Число такихъ союзовъ въ настоящее время возрасло до 1300, а число членовъ превышаетъ полтора милліона.

Благодаря такимъ союзамъ рабочіе могутъ защищать свои интересы и права. Въ случаѣ какихъ-либо недоразумѣній съ хозяевами союзъ вступается за своихъ членовъ и начинаетъ переговоры, благодаря которымъ дѣло зачастую улаживается къ общему удовольствію. Но рабочіе союзы не только вступаются за интересы своихъ членовъ и оказываютъ имъ помощь и поддержку. Они устраиваютъ для нихъ также библіотеки, публичныя лекціи и ведутъ борьбу съ пьянствомъ, стараясь искоренить его среди рабочихъ.

Кромѣ союзовъ англійскіе рабочіе устраиваютъ также клубы, куда они собираются или для обсужденія какихъ нибудь политическихъ и общественныхъ дѣлъ, или же просто для развлеченія. Членами этихъ клубовъ могутъ быть даже чернорабочіе, но отъ каждаго безусловно требуется приличное поведеніе, достойное джентльмена. Цѣль клубовъ, впрочемъ, не столько развлеченіе, сколько сближеніе людей одинаковыхъ стремленій, одинаковыхъ симпатій и одинаковаго круга. Въ большинствѣ клубовъ разъ или два въ недѣлю устраиваются чтенія на разныя темы, литературныя, политическія и общественныя. Вотъ исторія одного изъ такихъ клубовъ: кружокъ человѣкъ въ сорокъ нанялъ домъ; но надо было его привести въ порядокъ, и этимъ занялись женщины, которыя, покончивъ съ хозяйствомъ дома, вымыли и вычистили помѣщенія клуба. Затѣмъ наступила очередь мужчинъ. Домъ сдали сравнительно дешево, потому что онъ былъ въ довольно таки запущенномъ состояніи и, слѣдовательно, надо было немало поработать, чтобы привести его въ порядокъ. Мужчины явились послѣ работы, починили полы, пригнали плохо поднимавшіяся оконницы, поправили скрипѣвшія двери, подклеили висѣвшіе обои и подкрасили гдѣ нужно. Домъ вышелъ хоть куда. Расходы покрывались членскими взносами, по шилингу въ мѣсяцъ (около 50 коп.), но такъ какъ въ первый годъ оказался недохватъ въ 5 фунтовъ (около 50 р.), то для покрытія его устроили распродажу. Члены пожертвовали, кто старую куртку, кто сапоги, кто шляпу, вѣрой и правдой прослужившую не одинъ годъ. Женщины собрали все это въ клубѣ, починили, почистили, что нужно — вывернули на изнанку и устроили толкучку. Покупателями явились уличные разносчики, продавцы газетъ и т. п. Можно ли было удержаться отъ искушенія и не купить за нѣсколько копѣекъ сапоги и цѣлые панталоны, въ которыхъ еще можно было пощеголять? Но для того чтобы окончательно покрыть недостачу, былъ устроенъ вечеръ съ входною платой.

Пріемная такого клуба, конечно, не могла поражать изобиліемъ мебели. Вся обстановка состояла изъ простого кухоннаго стола, довольно таки ветхаго (у него отъ старости подогнулись ножки и онъ хрипѣлъ и скрипѣлъ при каждомъ неосторожномъ движеніи), да нѣсколькихъ разнокалиберныхъ стульевъ. Мебель была сборная, пожертвованная, на стѣнѣ висѣла картина въ рамѣ, изображающая торжество труда. На столѣ лежали газеты и маленькій журналъ, издающійся клубомъ.

Почти каждый англійскій народный клубъ имѣетъ свой собственный журналъ. Если клубъ профессіональный, т. е. состоитъ изъ механиковъ, столяровъ, электротехниковъ или другихъ спеціалистовъ, то журналъ носитъ дѣловой характеръ, такъ какъ членамъ клуба, конечно, интересно слѣдить за успѣхами своего ремесла. Затѣмъ есть журналы, издаваемые клубами для саморазвитія. Въ такихъ журналахъ помѣщаются отчеты о засѣданіяхъ и преніяхъ. Иногда весь журналъ бываетъ посвященъ только одному какому нибудь предмету, который члены клуба желаютъ изучить. Такъ напр., въ городѣ Глазго сорокъ молодыхъ столяровъ и литейщиковъ устроили клубъ спеціально для изученія одного ученаго сочиненія и посвятили этому изученію двадцать засѣданій. Каждый, по очереди, взялъ главу, или даже нѣсколько параграфовъ этого сочиненія и изложилъ ихъ какъ можно болѣе ясно, затѣмъ рефератъ этотъ прочитывался въ клубѣ, обсуждался, и тотъ, который былъ признанъ наилучшимъ, помѣщался потомъ въ журналѣ клуба.

Одинъ русскій писатель, впервые посѣтившій этотъ клубъ, говоритъ, что ни по платью, ни по лицу, ни даже по языку, который оказался вполнѣ правильнымъ и литературнымъ, онъ не могъ бы опредѣлить общественнаго положенія членовъ клуба. Жена столяра, его знакомая, которая привела его съ собой, называла ему нѣкоторыхъ членовъ клуба: — вотъ видите, тотъ высокій молодой дженльтмэнъ, красивый такой, съ закрученными усами, это механикъ, мистеръ Невилль, издатель нашего журнала, говорила она. — А тотъ, бритый, широкоплечій, — дюжій какъ носильщикъ (онъ у насъ первый игрокъ въ крокетъ), это — столяръ, мистеръ Снемровъ. А тамъ въ углу, возлѣ камина клеркъ, онъ служитъ въ большомъ ювелирномъ магазинѣ. Теперь видите ту дѣвушку? — Она указала на перебиравшую газетные листы, молодую, хорошенькую дѣвушку, въ сѣромъ платьѣ съ розовымъ поясомъ, это — миссъ Кларкъ, горничная. Она окончила всѣ шесть отдѣленій народной школы, играетъ на фортепіано и даже знаетъ по французски. Всему, этому она научилась въ вечерней школѣ.

Гдѣ-то зазвенѣлъ звонокъ, возвѣстившій начало лекціи. Всѣ перешли въ другую комнату, гдѣ была эстрада. По обыкновенію, прежде чѣмъ начать, пропѣли хоромъ пѣсню: «Англія, встань!» Послѣ этого на эстраду взошелъ предсѣдатель, представившій, по англійскому обычаю, лектора публикѣ, хотя эта послѣдняя, повидимому, хорошо знала его.

— Это Макъ Молланъ, столяръ, шепнула на ухо жена столяра своему сосѣду. — Онъ живетъ рядомъ съ нами. Мнѣ хозяйка его сказывала: до двухъ, до трехъ часовъ ночи онъ сидитъ за книгами. Чего онъ только не знаетъ! Ему союзъ, къ которому онъ принадлежитъ, давно уже предложилъ оставить работу и поступить секретаремъ. И жалованье хорошее предложили! Только мистеръ Макъ Молланъ не хочетъ, отказывается все, говоритъ: «я лучше понимаю, когда сажусь за книги послѣ работы». На послѣднихъ выборахъ мы его выставили кандидатомъ въ школьный совѣтъ, а когда будутъ общіе выборы, то мы выставимъ его кандидатомъ въ парламентъ".

Послѣ лекціи Макъ Моллана, которая была интересна, публика снова перешла въ первую комнату, гдѣ сдвинули всю мебель и вкатили піанино, для того чтобы молодежь могла потанцовать. Веселье было полное.

Всѣ клубы рабочихъ болѣе или менѣе похожи одинъ на другой.

Приводимъ описаніе вечера въ другомъ, подобномъ же клубѣ: «Небольшая комната, съ эстрадой на одномъ концѣ, служитъ аудиторіей клуба. Одинъ газовый рожокъ, тускло горѣвшій освѣщалъ крошечную эстраду, уставленную старенькими декораціями и піанино, стоявшее у эстрады. На стѣнѣ вѣситъ портретъ Гладстона. Полъ былъ крашеный и скамейки со спинкой были простой работы. За перегородкой помѣщался буфетъ и оттуда доносился стукъ бильярдныхъ шаровъ, домино, стакановъ. Наконецъ вошелъ служитель, онъ же и казначей клуба, и зажегъ еще пару газовыхъ рожковъ. Въ комнатѣ сразу стало свѣтлѣе и уютнѣе. Надъ эстрадой можно было прочесть надпись крупными буквами; „Добро пожаловать!“, а на стѣнахъ — объявленія, касающіяся разныхъ правилъ клуба. Появилась невысокая дама, среднихъ лѣтъ, бойкая и веселая, и усѣлась за піанино. Это была таперша клуба. За нею пришелъ лекторъ, мистеръ Грифисъ, и изъ буфетной комнаты стали собираться члены клуба со стаканами пива въ рукахъ. Вицепредсѣдатель клуба, водопроводчикъ по ремеслу, поднялся съ мистеромъ Грифисъ на эстраду и представилъ его публикѣ. Стукъ бильярдныхъ шаровъ и звонъ стакановъ утихъ, и комната наполнилась слушателями — рабочими, большинство которыхъ принесли съ собою свои пивныя кружки и поставили ихъ на нарочно сдѣланныхъ для этого подставкахъ, прилаженныхъ къ спинкамъ скамеекъ».

Обыкновенно по окончаніи чтенія во всѣхъ англійскихъ клубахъ или обществахъ начинаются пренія, задаются лектору вопросы, на которые получаются отвѣты и затѣмъ происходитъ собесѣдованіе, во время котораго каждый въ правѣ высказать свое мнѣніе по поводу предмета, о которомъ говорилъ лекторъ. Послѣ преній слѣдуютъ взаимныя любезности; кто нибудь изъ публики предлагаетъ вотировать, т. е. голосовать, благодарность лектору или оратору. Лекторъ благодаритъ за выраженіе ему благодарности и предлагаетъ благодарить предсѣдателя собранія, вотируется благодарность и предсѣдателю, который, въ свою очередь, благодаритъ слушателей и лектора за оказанную ему честь. Все это сопровождается любезностями, такъ чтобы никто не оставался въ обидѣ. Послѣ этого таперша снова садится за піанино и подъ звуки музыки публика расходится съ такимъ чувствомъ, какъ будто оставляетъ знакомую семью, въ которой только-что провела пріятный зимній вечеръ.

Такъ тихо и мирно течетъ жизнь этого клуба круглый годъ. Буфетъ находится рядомъ съ комнатой, въ которой рабочій, съ кружкою пива въ рукахъ, имѣетъ возможность послушать интересную лекцію и оживленный споръ. Съ высоты этой крошечной эстрады ему доказываютъ пользу союзовъ и научаютъ, какъ ихъ устраивать. Разъ пять-шесть въ теченіе лѣта члены клуба отправляются на экскурсію за городъ. Эти экскурсіи устраиваются всегда по заранѣе приготовленной программѣ и обходятся очень дешево. Чтенія, однако, не прекращаются и лѣтомъ.

Но вотъ наступаютъ парламентскіе выборы. Тогда обычная жизнь въ клубѣ нарушается и попасть туда очень, трудно за неимѣніемъ мѣста. Маленькій клубъ украшается снаружи флагами. Это означаетъ, что кандидатъ рабочихъ, Джонъ Бернсъ, одержалъ побѣду на выборахъ въ парламентъ. На тротуарѣ толпа. Всѣ ищутъ Джона Бернса, который долженъ произнести въ клубѣ рѣчь. Эта толпа, за неимѣніемъ мѣста, не могла попасть въ клубъ, и терпѣливо ждетъ его появленія на порогѣ, по окончаніи рѣчи. Тогда толпа начинаетъ неистово кричать: «Ура! нашъ Джони!» «честный Джонъ, ура!». Джона Бернса подхватываютъ и несутъ на плечахъ домой, напѣвая громко англійскую величальную пѣсню: «Онъ славный, честный парень!»

Джонъ Бернсъ настоящій представитель рабочихъ, потому что самъ происходитъ изъ ихъ среды и по горькому опыту знаетъ, что значитъ нужда. Десятилѣтнимъ мальчикомъ Бернсъ поступилъ на свѣчную фабрику и помогалъ матери своимъ ничтожнымъ заработкомъ. Чтобы увеличить его хоть немного, онъ, по воскресеньямъ, отправлялся служить въ пивную и разносилъ кружки посѣтителямъ. Отдыхать было некогда, да маленькій Джонъ и не думалъ объ отдыхѣ, такъ какъ страшный призракъ голода постоянно стоялъ у порога его дома. Но самымъ большимъ лишеніемъ для него было то, что онъ не могъ учиться. Онъ былъ очень любознательнымъ мальчикомъ и если ему удавалось съэкономить нѣсколько копѣекъ, то онъ ихъ тратилъ на книги. Всякая книга привлекала его, но такъ какъ онъ не могъ, ради чтенія, урѣзывать часы работы, то урѣзывалъ часы отдыха и сна.

«Я знакомъ съ нищетой — самаго худшаго рода и бѣдность была моимъ неразлучнымъ спутникомъ съ самыхъ дѣтскихъ лѣтъ», говоритъ Бернсъ. Но бѣдность и тяжелыя условія, въ которыхъ прошли его дѣтство и юность, не ожесточили его души. Онъ много работалъ и много читалъ, стараясь пополнить свое образованіе, и дѣйствительно онъ самоучкой пріобрѣлъ много знаній и сталъ образованнымъ человѣкомъ.

Изъ свѣчной фабрики онъ перешелъ въ ученье къ одному механику инженеру и оказался очень способнымъ ученикомъ. Когда ему минуло двадцать лѣтъ, то онъ уже считался настолько хорошимъ механикомъ, что ему было предложено мѣсто въ западной Африкѣ, на рѣкѣ Нигеръ, гдѣ нуженъ былъ знающій механикъ. Хотя мѣстность эта и считалась очень скверной въ отношеніи климата и тѣхъ опасностей, которыя окружали тамъ европейца, но молодой Бернсъ съ восторгомъ ухватился за это предложеніе, такъ какъ онъ мечталъ о путешествіи и никакія опасности не могли напугать его.

Онъ провелъ почти годъ въ Африкѣ, въ совершенно другой обстановкѣ, чѣмъ та, которая окружала его въ родномъ округѣ. Опасности, дѣйствительно, встрѣчались ему на каждомъ шагу. Тропическіе лѣса кишѣли ядовитыми змѣями и хищными звѣрями и Джонъ не разъ подвергался серьезному риску попасть къ нимъ въ лапы. Въ мутной илистой водѣ рѣки водились крокодилы, и горе было неосторожному, рѣшавшемуся искупаться въ водѣ этихъ рѣкъ! Но и люди, жившіе на берегахъ, подъ сѣнью тропическихъ лѣсовъ, были не лучше четвероногихъ хищниковъ, скрывавшихся въ своихъ логовищахъ. Страна Нигера кишѣла людоѣдами и встрѣчи съ ними можно было опасаться, пожалуй, не меньше, чѣмъ встрѣчи съ хищными звѣрями. Бернсъ, однако, счастливо избѣжалъ этихъ опасностей. Однажды онъ ѣхалъ по рѣчкѣ на паровомъ катерѣ, вмѣстѣ съ инженеромъ Паркеномъ, какъ вдругъ лопасти винта отдѣлились и упали въ воду. Положеніе было самое критическое: вблизи на берегу находилась деревня одного свирѣпаго племени людоѣдовъ и поэтому было бы опасно приставать къ берегу, оставаться на серединѣ рѣчки тоже было нельзя. Вода кишѣла крокодилами, а дно состояло изъ вязкаго и дурно пахнущаго ила, изобилующаго остатками разложившихся растеній, и поэтому очень трудно было разсчитывать найти въ этой кашѣ упавшія лопасти винта. Но, тѣмъ не менѣе, Паркенъ выразилъ намѣреніе нырнуть на дно и поискать лопасти, однако, Бернсъ не допустилъ этого: «Нѣтъ, нѣтъ! сказалъ онъ. — Я такой же хорошій водолазъ, какъ и вы, но вы женаты, а я одинокъ и потому если кто-нибудь изъ насъ долженъ рисковать жизнью, то ужъ, конечно, я». И прежде, чѣмъ Паркенъ успѣлъ опомниться, Бернсъ былъ уже за бортомъ лодки. Съ замираніемъ сердца Паркенъ ожидалъ его появленія на поверхности воды и радость его была безконечна, когда онъ, наконецъ, увидалъ Бернса, вынырнувшаго съ лопастями винта въ рукѣ. Тотчасъ же они принялись за исправленіе лодки и къ вечеру благополучно прибыли домой. Ни крокодилы, ни людоѣды не причинили имъ никакого вреда.

Вообще Бернсъ, по словамъ знавшихъ его, всегда готовъ былъ на всякій подвигъ самоотверженія. Онъ много разъ доказывалъ это и потомъ, когда вернувшись въ Англію, онъ пренебрегъ своими собственными выгодами ix весь отдался заботамъ объ улучшеніи быта своихъ товарищей, рабочихъ. Онъ сталъ устраивать между ними союзы, говорилъ рѣчи на митингахъ и, вообще, думалъ только о нихъ, а не о своихъ интересахъ. Чтобы пріобрѣсти побольше опыта и знанія, онъ отправился во Францію, Германію и Австрію и вездѣ старался изучить положеніе рабочихъ. Свои наблюденія и выводы, къ которымъ онъ пришелъ, Бернсъ сообщилъ на одномъ очень многолюдномъ митингѣ. Тысячная толпа собралась его слушать и онъ произнесъ рѣчь, стоя на опрокинутомъ ящикѣ изъ подъ лимонада, который служилъ ему эстрадой. Но на митингѣ собраны были деньги для устройства настоящей удобной и передвижной трибуны для оратора, которая замѣнила бы лимонадный ящикъ. Съ тѣхь поръ Бернсъ постоянно говорилъ на народныхъ митингахъ, устраиваемыхъ въ Лондонѣ и его окрестностяхъ, и число его приверженцевъ росло не по днямъ, а по часамъ.

Бернсъ старался добиться улучшенія быта рабочихъ, но, чтобы достигнуть своей цѣли и провести тѣ мѣры, которыя онъ считалъ нужными, ему надо было попасть въ парламентъ. Это, наконецъ, состоялось, и родной кварталъ Баттерси избралъ его своимъ представителемъ. Съ тѣхъ поръ неизмѣнно, на каждыхъ парламентскихъ выборахъ, Джонъ Бернсъ побѣждаетъ всѣхъ соперниковъ. «Это нашъ человѣкъ, — говорили рабочіе. — Онъ самъ, до послѣдняго времени, былъ поденщикомъ. Онъ испыталъ нужду, и безработицу, онъ хорошо знаетъ нашу горькую долю и старается придти къ намъ на помощь. Тамъ, въ парламентѣ, онъ будетъ всегда стоять за насъ»!

— Нашъ Джони не ударитъ лицомъ въ грязь даже передъ лордами! — заявляютъ жители квартала Баттерси и съ восторгомъ апплодируютъ Бернсу когда онъ появляется.

И Бернсъ, дѣйствительно, является самымъ горячимъ и энергичнымъ защитникомъ рабочихъ.

— Я хочу, чтобы въ Лондонѣ жили счастливыя семьи сильныхъ мужчинъ и здоровыхъ женщинъ, имѣющихъ крѣпкихъ и веселыхъ дѣтей, радующихся тому, что ихъ дѣтскимъ годамъ незнакомо горе и они не имѣютъ недостатка въ пищѣ, — сказалъ Бернсъ въ парламентѣ. Достаточно одного взгляда на него, чтобы убѣдиться, что онъ не остановится на полдорогѣ, что онъ добьется лучшихъ законовъ для рабочихъ, обезпечивающихъ ихъ существованіе. Когда онъ говоритъ, его глаза блестятъ и въ звукахъ его голоса, въ каждомъ движеніи чувствуется энергія и сила.

А дома, у себя, Джонъ Бернсъ — спокойный, ласковый и привѣтливый сѣдовласый человѣкъ, весело играющій съ своимъ маленькимъ сыномъ, и трудно тогда заподозрить въ немъ того самого, оратора, который только-что. на митингѣ или въ парламентѣ, громилъ злоупотребленія, требовалъ справедливости и увлекалъ толпу своимъ краснорѣчіемъ.

ГЛАВА IV.
Роскошь и нищета въ большомъ городѣ. — Армія спасенія. — Университетскія поселенія. — Англійская школа. — Политехникумы — Народные университеты, — Художественныя выставки для народа. — Англійскія библіотеки. — Общество читателей. — Народный дворецъ. — Его исторія. — Сосѣдскія гильдіи.

Лондонъ, этотъ величайшій городъ въ мірѣ, вмѣстѣ съ тѣмъ есть городъ величайшихъ контрастовъ. Въ западной части, въ Вестъ-Эндѣ — роскошные магазины, великолѣпныя зданія, чудные парки широкія прекрасно освѣщенныя- улицы, по которымъ мчатся изящныя экипажи съ нарядными сѣдоками. А въ восточной части города, въ Истъ-Эндѣ, лабиринтъ узкихъ, грязныхъ улицъ и переулковъ, и въ этихъ улицахъ полуразрушенные дома, съ обваливающейся штукатуркой, съ окнами, лишенными стеколъ и заткнутыми тряпками и бумагой, темные дворы, куда не проникаетъ солнечный лучъ. Здѣсь ютится лондонская нищета.

Самые жалкіе и несчастные кварталы Лондона примыкаютъ непосредственно къ богатымъ кварталамъ. Смертность въ этихъ бѣдныхъ кварталахъ Лондона очень велика, потому что тутъ свили себѣ прочное гнѣздо голодъ и болѣзни. Не рѣдкость, въ суровое зимнее время безработицы читать въ лондонскихъ газетахъ про случаи смерти отъ голода! Около милліона людей обитаютъ въ этихъ кварталахъ и среди нихъ найдется, по крайней мѣрѣ, тысячъ сто безработныхъ и множество совершенно безпріютныхъ людей, проводящихъ ночи подъ открытымъ небомъ и не знающихъ, какъ они проживутъ слѣдующій день и гдѣ достанутъ кусокъ хлѣба, чтобы утолить свой голодъ. Они ютятся преимущественно въ восточныхъ кварталахъ Лондона, изъ которыхъ Уайтчэпель особенно отличался, вплоть до послѣднихъ лѣтъ, грязью своихъ улицъ и отвратительными, полуразвалившимися лачугами, больше напоминающими собачьи конуры, нежели человѣческія жилища. Но за послѣдніе годы наружность бѣдныхъ кварталовъ Лондона сильно измѣнилась къ лучшему. Это произошло благодаря стараніямъ людей, пожелавшихъ придти на помощь населенію. Они заботились о томъ, чтобы дать работу безработнымъ, улучшить жилища рабочихъ и устроить для нихъ не только мастерскія, но и школы, библіотеки, читальни и доступныя народныя развлеченія, а также народные университеты, способствующіе уничтоженію невѣжества среди народныхъ массъ. Прежде въ этихъ кварталахъ процвѣтали только кабаки и другіе подобные притоны, куда шли иззябшіе, полуголодные люди и пропивали свои послѣдніе гроши; теперь большинство отправляется въ читальни, въ клубы или посѣщаетъ вечерніе классы. Въ клубахъ они могутъ согрѣться, послушать интересное чтеніе, получить за самую дешевую плату чай и какую нибудь ѣду и побесѣдовать съ товарищами о своихъ дѣлахъ.

Много для лондонской бѣдноты, также какъ и для бѣдняковъ въ другихъ городахъ, сдѣлала такъ называемая «Армія спасенія», религіозная секта, которую вѣрнѣе слѣдовало бы назвать самымъ обширнымъ благотворительнымъ обществомъ въ мірѣ, распространеннымъ по всему земному шару. Глава этой секты, знаменитый «Генералъ Бутсъ», былъ въ юности подмастерьемъ портного, происходилъ изъ бѣдной семьи и на собственномъ опытѣ познакомился съ нуждой и горемъ. Уже съ пятнадцати лѣтъ онъ началъ чувствовать влеченіе проповѣдывать и, такъ какъ его больше всего поражали пороки, распространенные среди бѣднѣйшихъ классовъ населенія, то онъ и рѣшилъ посвятить всю свою жизнь проповѣди нравственнаго совершенствованія и покаянія въ грѣхахъ. Онъ объѣзжалъ Англію и вездѣ, въ деревняхъ и городахъ, выступалъ со своею горячею проповѣдью противъ пороковъ. Ему помогала въ этомъ жена, которая всюду сопровождала его, убѣждая народъ оставить грѣховную жизнь и искать спасенія въ религіи. Однако вскорѣ Бутсъ убѣдился, что пороки главнымъ образомъ развиваются и воспитываются въ массѣ населенія, благодаря неудовлетворительнымъ условіямъ жизни и безпомощной бѣдности. Пока человѣкъ живетъ въ грязи и постоянно испытываетъ муки холода и голода, онъ будетъ глухъ ко всякимъ поученіямъ. Ему надо удовлетворить свой голодъ, прежде чѣмъ слушать проповѣдь — вотъ это убѣжденіе заставило Бутса измѣнить характеръ своей дѣятельности. Прежде чѣмъ проповѣдывать, онъ старался оказать посильную помощь бѣднякамъ, и только когда ему удавалось доказать имъ свое искреннее желаніе помочь имъ, онъ приступалъ къ проповѣди съ полною надеждою на успѣхъ. Послѣ многихъ лѣтъ странствованій, въ теченіе которыхъ онъ успѣлъ пріобрѣсти много сторонниковъ, Бутсъ поселился въ Лондонѣ и сосредоточилъ свою дѣятельность въ самыхъ бѣдныхъ и грязныхъ кварталахъ Истъ-Энда. Не разъ ему случалось подвергаться нападеніямъ на улицѣ и даже вступать въ рукопашный бой. Но это не останавливало Бутса. Дѣло его продолжало развиваться главнымъ образомъ потому, что онъ сумѣлъ пробудить въ обездоленныхъ людяхъ чувство братства, устроилъ между ними товарищества и далъ имъ почувствовать, что они неодиноки и что у нихъ есть много братьевъ на землѣ.

Когда число сторонниковъ Бутса очень возросло, то рѣшено было переименовать учрежденное имъ братство, называвшееся христіанской миссіей, въ «Армію спасенія», во имя борьбы со зломъ, удручающимъ человѣчество. Бутсъ организовалъ армію своихъ приверженцевъ совершенно по военному образцу и даже воспользовался для этого уставомъ англійскихъ войскъ, съ тою только разницею, что въ рядахъ его арміи женщины пользовались такими же правами, какъ и мужчины. Онъ даже придумалъ для нихъ форму и военные чины; это обстоятельство, также какъ и то, что онъ началъ прибѣгать къ нѣсколько грубымъ пріемамъ, чтобы привлечь вниманіе толпы — къ устройству процессій, маршировавшихъ съ музыкой по улицамъ города, заслоняло порою серьезную сторону его дѣятельности и дѣлало ее смѣшной. Въ самомъ дѣлѣ, иной разъ очень трудно было сохранить серьезность при видѣ процессіи «салютистовъ» (такъ называются послѣдователи Бутса);, наряженныхъ въ мундиры «Арміи спасенія», проходящихъ съ музыкою и барабаннымъ боемъ по улицамъ и останавливающихся въ людныхъ мѣстахъ, чтобы призывать народъ къ покаянію. Но за этою смѣшною внѣшностью скрывалось важное и великое дѣло помощи.

Каждый новый членъ, поступающій въ Армію спасенія, предварительно приноситъ присягу въ томъ, что онъ будетъ исполнять всѣ требованія ея устава. Въ этомъ уставѣ находится и такой параграфъ: «Обязуюсь никогда не позволять себѣ никакихъ притѣсненій, никакой жестокости по отношенію къ женщинѣ, ребенку или другому лицу, жизнь котораго или благополучіе находятся въ предѣлахъ моей власти. Напротивъ, я обѣщаюсь защищать ихъ отъ всякаго зла, отъ всякихъ опасностей и содѣйствовать, насколько хватитъ силъ, ихъ благу въ настоящемъ мірѣ и въ вѣчномъ будущемъ».

Въ 1889 году произошла знаменитая стачка рабочихъ въ лондонскихъ докахъ, въ которой участвовало до 150.000 человѣкъ. Армія спасенія тотчасъ же явилась на помощь рабочимъ, оставшимся безъ заработка, особенно ихъ дѣтямъ, и устроила народныя кухни, гдѣ по очень дешевой цѣнѣ, а то и даромъ, можно было получать пищу. Благодаря этому многія тысячи дѣтей были спасены отъ голодной смерти. Тогда всѣ признали пользу, которую принесла Армія спасенія народу. Въ слѣдующемъ году умерла жена Бутса, которую называли «Матерью Арміи спасенія», и на ея похороны явилось болѣе двухсотъ тысячъ человѣкъ; это почти все были бѣдняки, проливавшіе самыя искреннія слезы о смерти женщины, такъ много сдѣлавшей для облегченія ихъ участи.

Такимъ образомъ Армія спасенія постепенно пріобрѣтала всеобщее уваженіе, несмотря на свои смѣшныя стороны, и дѣятельность ея все расширялась. Хотя въ Англіи существуетъ законъ, обязывающій государство содержать бѣдняковъ, и населеніе даже платитъ особый налогъ на бѣдныхъ, но тѣмъ не менѣе свободолюбивый англичанинъ, впавшій въ нищету, избѣгаетъ до послѣдней крайности обращаться къ общественной благотворительности. Онъ часто предпочитаетъ проводить ночи на каменныхъ скамьяхъ, поставленныхъ вдоль набережной Темзы, нежели итти въ рабочій домъ, представляющій пріютъ для бездомныхъ. Какъ ни хорошо обставлены эти дома, но они все-таки кажутся имъ тюрьмой и пребываніе въ нихъ считается чѣмъ-то унизительнымъ для достоинства англичанина, тѣмъ болѣе, что бѣднякъ, зачисленный, въ списки рабочаго дома, лишается права голоса на выборахъ, чѣмъ особенно дорожитъ каждый англичанинъ.

Офицеры Арміи спасенія, обязанные по ночамъ обходить разные закоулки и помогать бѣднякамъ, могутъ сообщить множество потрясающихъ разсказовъ объ этихъ скитальцахъ, ночующихъ на скамьяхъ и лѣстницахъ. Большею частью это или старики, слишкомъ слабые, чтобы найти подходящую работу, или больные, потерявшіе ее, или дѣти. Иногда, впрочемъ, встрѣчаются и рабочіе, еще сильные и здоровые но, вслѣдствіе пьянства, лишившіеся заработка и не имѣющіе чѣмъ заплатить за ночлегъ. Какъ велико бываетъ порою число такихъ бездомныхъ въ Лондонѣ, можно судить по слѣдующему факту: одинъ изъ офицеровъ Арміи спасенія, пройдя въ одну лѣтнюю ночь вдоль набережной Темзы, насчиталъ не болѣе не менѣе, какъ 368 человѣкъ, спящихъ на скамьяхъ и ступенькахъ лѣстницъ! И вотъ для этихъ-то безпріютныхъ Армія спасенія устроила въ разныхъ мѣстахъ пять ночлежныхъ домовъ, гдѣ за 4 пенса (около 15 коп.) бѣднякъ получаетъ столько удобствъ, сколько онъ не можетъ получить нигдѣ, даже за гораздо большія деньги.

Бутсъ не удовольствовался только устройствомъ ночлежныхъ домовъ да народныхъ кухонь. Чтобы дать заработокъ тѣмъ, кто его не имѣетъ, онъ задумалъ устроить мастерскія и колоніи, городскія, сельскія и заморскія; послѣднія въ малонаселенныхъ мѣстностяхъ Австраліи, Африки или Канады, гдѣ бывшіе бездомные бродяги и обитатели трущобъ могли бы начать новую трудовую жизнь и устроить свое благосостояніе.

Но въ Англіи не одна только Армія спасенія заботится о бѣднякахъ. Трудно даже представить себѣ, какое множество разныхъ частныхъ благотворительныхъ учрежденій существуетъ въ Англіи. Эта готовность каждаго болѣе или менѣе зажиточнаго англичанина придти на помощь бѣдняку не вяжется съ сложившимся мнѣніемъ о немъ, какъ о холодномъ и черствомъ эгоистѣ.

Исходя изъ убѣжденія, что личное знакомство образованныхъ людей съ бѣдняками и болѣе тѣсное сближеніе съ ними можетъ принести огромную пользу и тѣмъ и другимъ, многіе молодые люди, какъ мужчины, такъ и женщины, изъ образованнаго круга, стараются сблизиться съ обитателями самыхъ бѣдныхъ кварталовъ. Дѣля съ ними ихъ труды, радости и горе, они учатъ ихъ, развиваютъ, искореняя среди нихъ пороки и пріучая ихъ къ благороднымъ развлеченіямъ. Для этой цѣли въ бѣднѣйшихъ кварталахъ Лондона устраиваются общежитія молодыхъ людей, называемыя «университетскими поселеніями». Первое такое общежитіе было устроено въ Уайтчэпелѣ, въ память Арнольда Тойнби, замѣчательнаго человѣка, который въ теченіе своей короткой жизни (онъ умеръ лѣтъ тридцати съ небольшимъ), успѣлъ много потрудиться на пользу сближенія образованныхъ людей съ бѣдняками. Еще будучи оксфордскимъ студентомъ, онъ всегда переселялся въ Уайтчэпель во время вакацій и тамъ заводилъ знакомство съ рабочими, посѣщалъ бѣдныя семьи, узнавалъ исторію жизни каждаго и старался помочь чѣмъ могъ, хлопотами, совѣтами, деньгами. Мало по малу ему удавалось разсѣевать предубѣжденіе, существующее у бѣдняковъ противъ, людей принадлежащихъ къ зажиточному и образованному классу, и Тойнби пріобрѣлъ среди трущобныхъ жителей много искреннихъ друзей. Возвращаясь послѣ вакацій въ университетъ, онъ доказывалъ своимъ товарищамъ, что они обязаны придти на помощь обездоленнымъ и что этого нельзя сдѣлать иначе, какъ сблизившись съ ними, пріобрѣтя ихъ довѣріе и дружбу. Тойнби удалось убѣдить многихъ въ пользѣ такой просвѣтительной дѣятельности, направленной къ сближенію съ народомъ. Онъ часто говорилъ на народныхъ митингахъ и на послѣднемъ митингѣ, уже совсѣмъ больной, онъ сказалъ народу, собравшемуся его послушать: «Простите намъ нашу несправедливость. Мы пренебрегали вами, но теперь мы обѣщаемъ посвятить вамъ всю нашу жизнь и большаго мы, конечно, сдѣлать не можемъ! Мы готовы поселиться среди васъ и помогать вамъ добиться лучшаго положенія, но и вы должны въ свою очередь обѣщать намъ вести лучшую жизнь».

Это были послѣднія слова, съ которыми Тойнби обратился къ своимъ слушателямъ въ Уайтчэпелѣ. Въ тотъ же день онъ заболѣлъ и уже больше не вставалъ. Преждевременная смерть Тойнби произвела потрясающее впечатлѣніе на всѣхъ его друзей и они рѣшили устроить въ память его въ Уайтчэпелѣ общежитіе или университетское поселеніе и назвать это общежитіе его именемъ.

Какъ только въ газетахъ появилось объявленіе о намѣреніи основать такое упрежденіе, какъ со всѣхъ сторонъ стали стекаться громадныя пожертвованія. Часть этихъ суммъ составила капиталъ, названный «фондомъ Тойнби» и на проценты съ этого капитала командировались разные молодые ученые для чтенія лекцій рабочимъ и для собиранія свѣдѣній объ ихъ жизни и заработкѣ. Другая часть денегъ пошла на устройство университетскаго поселенія, гдѣ и сошлись всѣ тѣ, кто хотѣлъ по мѣрѣ силъ и возможности служить народу. На первомъ планѣ у нихъ стояла помощь народному образованію посредствомъ устройства лекцій, чтеній, уроковъ и даже цѣлыхъ курсовъ. Затѣмъ столь же важнымъ считалось доставленіе народу развлеченій и удовольствій, устройство клубовъ, дѣтскихъ колоній и т. п. Само собою разумѣется, что образованные и добросердечные люди, поселившись среди бѣдняковъ, самымъ своимъ присутствіемъ уже могли оказывать благодѣтельное вліяніе на нихъ и въ то же время содѣйствовать улучшенію ихъ быта и положенія. Въ настоящее время ежегодно многія тысячи людей посѣщаютъ всевозможныя собранія, вечеринки и собесѣдованія, устраиваемыя въ стѣнахъ университетскаго поселенія, которые и служатъ лучшимъ доказательствомъ, что между членами поселенія и ихъ гостями, обитателями Уайтчэпеля, существуютъ полное довѣріе и дружба.

Въ Англіи первоначальное образованіе обязательно для всѣхъ и родители должны посылать своихъ дѣтей въ школу. Если у нихъ нѣтъ средствъ вносить даже маленькую плату за ихъ обученіе, они могутъ посылать ихъ въ даровую школу. Но англичане вообще не любятъ ничего получать даромъ и тяготятся всякою милостыней, поэтому дѣти получаютъ даровое обученіе лишь тогда, когда ихъ родители почти ничего не зарабатываютъ.

Одинъ русскій писатель описываетъ свое посѣщеніе школы, находящейся въ одномъ изъ самыхъ бѣдныхъ лондонскихъ кварталовъ. Въ этой школѣ учатся до 1000 дѣтей, мальчиковъ и дѣвочекъ. Школьный дворъ, вымощенный асфальтомъ и раздѣленный на двѣ части для мальчиковъ и дѣвочекъ отдѣльно, оглашался крикомъ и шумомъ игравшихъ дѣтей, которыя то и дѣло продолжали прибывать. Школьное начальство, въ лицѣ учителей и учительницъ, стояло на крыльцѣ и наблюдало за поведеніемъ дѣтей, но не вмѣшивалось въ ихъ игру. Ровно въ девять часовъ впускъ учениковъ прекратился и всѣ ученики собрались въ общей школьной залѣ. Выстроившись рядами, ученики, вмѣстѣ съ учителями, запѣли гимнъ; пѣніе хора около 500 голосовъ было стройное и задушевное; слова гимна были такія, что они должны были возбудить въ ученикѣ благородныя чувства, любовь къ ближнему, состраданіе и стремленіе къ самоусовершенствованію.

— Все можетъ быть забыто современемъ всей этой толпой нашихъ будущихъ гражданъ, — сказалъ главный учитель, почтенный человѣкъ лѣтъ 55-ти, посѣтителю, — но эти слова, которыя они повторяютъ ежедневно, по утрамъ, въ обществѣ своихъ товарищей, останутся съ ними навсегда. Я встрѣчаю своихъ старыхъ учениковъ, оставившихъ школу больше двадцати лѣтъ тому назадъ. Многіе изъ нихъ забыли уже то, чему учились здѣсь, и, многихъ изъ нихъ жизнь исковеркала, такъ что уже нельзя узнать въ нихъ тѣхъ милыхъ простыхъ дѣтей, которыми я ихъ знавалъ когда-то, но стоитъ только напомнить имъ отрывокъ школьнаго гимна, какъ они тотчасъ же оживаютъ и можно убѣдиться, что школа оставила въ нихъ глубокій и благотворный слѣдъ.

Первый урокъ была диктовка.

— «Римляне были древнимъ народомъ»…. читаетъ учитель въ III классѣ, гдѣ учатся дѣти лѣтъ восьми — девяти. — Что такое «древній?» спрашиваетъ онъ, и моментально всѣ поднимаютъ руки, чтобы показать свое желаніе отвѣтить на вопросъ.

— Люисъ! вызываетъ учитель бѣлобрысаго мальчика.

— «Древній» это значитъ жившій давно тому назадъ! бойко отчеканиваетъ Люисъ, довольный тѣмъ, что учитель обратилъ на него свое вниманіе.

— Напишите «древній»; говоритъ учитель, и всѣ пишутъ на своихъ доскахъ, въ то время какъ учитель, съ своей стороны, выводитъ это слово мѣломъ на доскѣ.

— Грудью не налегать, пишите вольно, выпрямившись… Вотъ такъ! Командуетъ учитель.

Онъ продолжаетъ диктовку. Вдругъ раздается его возгласъ! «Сложите руки!» Дѣти быстро складываютъ руки на груди по наполеоновски и важно откидываются на спинку своихъ скамеекъ. Оказывается, что учитель замѣтилъ у кого-то изъ учениковъ игрушку, съ которою онъ возился, и поэтому велѣлъ сложить на груди руки, чтобы провѣрить свое наблюденіе.

Послѣ диктовки начался безъ всякаго перерыва урокъ чтенія по географіи, причемъ сюда же входила и декламація стиховъ, воспѣвающихъ разныя родныя и чужія мѣста. Декламируютъ обыкновенно стихи англійскихъ поэтовъ, давшихъ прекрасныя поэтическія описанія мѣстностей въ Шотландіи, Ирландіи и Англіи. Одинъ изъ учениковъ, напр., декламируетъ отрывокъ изъ стихотворенія англійскаго поэта Бульвера Литтона:

Гдѣ родина британца?

Тамъ, гдѣ свободенъ шагъ человѣка,

Гдѣ солнце свободно сіяетъ….

Это стихотвореніе было прочитано послѣдовательно всѣми учениками, и послѣдній закончилъ его словами;

Тамъ родина британца,

Гдѣ царствуютъ свѣтъ и свобода!

Послѣ чтенія стиховъ учитель перешелъ къ слѣдующей бесѣдѣ, которая касалась рѣкъ и озеръ, а затѣмъ начался урокъ физики.

Въ классѣ совсѣмъ не чувствуется дисциплины, но тѣмъ не менѣе ученики исполняютъ все точно по командѣ, безъ толкотни, давки и шума. Оставляя классъ, ученики одновременно поднимаются со своихъ скамеекъ, одновременно закрываютъ ящики въ столахъ и одновременно удаляются изъ класса, гдѣ никому не разрѣшается оставаться во время смѣны, безъ позволенія учителя. Дѣти держатся очень вольно со своими учителями, которые и съ своей стороны просто и ласково обращаются съ учениками и во время прогулокъ и игръ ведутъ себя съ ними, какъ настоящіе товарищи.

Въ Англіи каждый образованный человѣкъ имѣетъ право открыть школу и учить въ ней чему угодно. Школьное начальство наблюдаетъ только затѣмъ, чтобы помѣщеніе школы не вредило здоровью дѣтей и не представляло опасности въ пожарномъ отношеніи. Хорошимъ учителемъ считается тотъ, кто умѣетъ пріохотить дѣтей къ ученію и заставить ихъ усвоить то, что имъ преподаютъ.

Кромѣ школъ въ Англіи существуютъ не мало учрежденій для народнаго просвѣщенія. Лучшими изъ нихъ считаются по справедливости англійскіе политехникумы. Въ Лондонѣ ихъ двѣнадцать и хотя они существуютъ не болѣе 10—15 лѣтъ, тѣмъ не менѣе нѣкоторые изъ нихъ имѣютъ уже до 16 тысячъ членовъ. Тотъ, кто желаетъ сдѣлаться членомъ политехникума, долженъ внести 10 шиллинговъ (около пяти р.) въ годъ сразу или по частямъ. Это даетъ ему право пользоваться читальней и всѣми приспособленіями для занятій, кромѣ того по уменьшенной цѣнѣ посѣщать концерты, всякаго рода лекціи и пользоваться развлеченіями. Политехникумъ даетъ возможность юношамъ и дѣвочкамъ, окончившимъ начальную школу, пополнить свое образованіе. Для тѣхъ, кто занятъ днемъ, существуютъ вечерніе классы, гдѣ можно научиться рѣшительно всему. Тутъ, кромѣ научныхъ предметовъ, преподается и поваренное искусство, строительное, плотничье, столярное и. др. ремесла. Въ лондонскихъ политехникумахъ занимаются уже болѣе 60,000 человѣкъ и многіе получаютъ тамъ такую подготовку, что могутъ потомъ прямо держать экзаменъ при лондонскомъ университетѣ.

Кромѣ политехникумовъ въ Англіи существуютъ еще такъ называемые народные университеты, благодаря которымъ распространеніе высшаго образованія въ народѣ идетъ въ Англіи довольно быстро. Въ провинціи этимъ занимаются университеты, а въ Лондонѣ особое общество, членомъ котораго можетъ быть каждый, сдѣлавшій взносъ въ два фунта (около 20 р.). Это общество устраиваетъ лекціи и цѣлые курсы въ разныхъ мѣстахъ Лондона. Послѣ прохожденія какого нибудь курса желающіе могутъ экзаменоваться и получить свидѣтельство, причемъ среди экзаменующихся встрѣчаются женщины и даже старики, перевалившіе за шестьдесятъ. Рабочіе очень охотно посѣщаютъ эти лекціи, хотя многіе изъ нихъ имѣютъ усталый, истомленный видъ, такъ какъ приходятъ на лекціи прямо послѣ дневной работы. Но появленіе лектора, въ особенности такого, котораго всѣ знаютъ и любятъ, сейчасъ же всѣхъ оживляетъ. Сразу можно видѣть, какъ пробуждается интересъ въ слушателяхъ, какъ всѣ со вниманіемъ прислушиваются къ словамъ лектора. Послѣ лекціи начинается бесѣда, лекторъ отвѣчаетъ на вопросы и на замѣчанія, сдѣланныя ему по поводу лекціи, а тацже рекомендуетъ книги для чтенія. Многіе изъ его слушателей присылаютъ ему по почтѣ свои письменныя работы, и онъ возвращаетъ ихъ на лекціи съ отмѣтками на поляхъ и примѣчаніями. Сношенія слушателей съ любимымъ лекторомъ не прекращаются и по окончаніи курса и къ нему часто обращаются его бывшіе слушатели за совѣтомъ и руководствомъ.

Чтобы слушателямъ было легче понимать лекцію, имъ раздаются передъ началомъ ея печатные листки, въ которыхъ изложено краткое содержаніе лекціи. Въ настоящее время въ Англіи насчитывается болѣе 400 такихъ университетскихъ курсовъ, которые очень усердно посѣщаются самыми разнообразными слушателями. Плата за курсъ назначена очень небольшая: въ Лондонѣ, напр., за 12 лекціи — уплачивается одинъ шиллингъ (около 50 коп.), а въ другихъ мѣстахъ еще дешевле.

Эти курсы, также какъ и устройство политехникумовъ много содѣйствовали сближенію между зажиточными и бѣдными классами народа. Глубокая пропасть, лежащая между ними, мало по малу заполняется и они лучше начинаютъ понимать другъ друга. Великая заслуга англичанъ заключается именно въ томъ, что они показали, что высшее образованіе не должно составлять особаго преимущества богатыхъ и знатныхъ людей, а должно быть доступно всѣмъ, простымъ рабочимъ, мужчинамъ и женщинамъ. Если народъ не можетъ придти въ университетъ, то университетъ самъ долженъ подойти къ нему. Таково правило, которое установлено въ Англіи, гдѣ даже въ богатомъ и аристократическомъ обществѣ отлично понимаютъ, что высшее образованіе труднѣе достается простымъ рабочимъ, нежели людямъ обезпеченнымъ, и поэтому съ уваженіемъ относятся къ народу, стараясь облегчить ему путь къ свѣту и знанію. Вообще народное образованіе въ Англіи обращаетъ на себя особенное вниманіе, какъ общества, такъ и правительства, но общество въ этомъ отношеніи идетъ впереди, устраивая школы, вечерніе курсы, библіотеки и выставки для народа. Стоитъ только какому нибудь умному и доброму человѣку въ Англіи придумать такое дѣло, которое имѣетъ цѣлью благо народа, какъ тотчасъ же къ нему на помощь являются другіе. Если даже у него нѣтъ средствъ осуществить свою мысль, то онъ знаетъ, что ему нечего горевать объ этомъ — средства тотчасъ же найдутся, если онъ задумалъ дѣйствительно хорошее дѣло. Такимъ дѣломъ напр. явилось устройство художественныхъ выставокъ въ Уайтчэпельскомъ кварталѣ. Другъ Тойнби и основатель перваго университетскаго поселенія въ Лондонѣ, священникъ Барнеттъ задумалъ устраивать ежегодно въ Уайтчэпелѣ выставки картинъ лучшихъ англійскихъ и иностранныхъ художниковъ. Онъ исходилъ изъ той мысли, что бѣднякъ можетъ находить такое же удовольствіе въ посѣщеніи картинной выставки, какъ и богатый человѣкъ, и поэтому не долженъ быть лишенъ этого наслажденія. Кромѣ этого, онъ находилъ, что то удовольствіе, которое испытываетъ человѣкъ, любуясь произведеніями искусства, возвышаетъ его душу, а населеніе Уайтчэпеля, видящее передъ собою только картины нищеты и порока, въ особенности нуждается въ томъ, что можетъ хоть на время отвлечь его взоры отъ мрачныхъ и тяжелыхъ картинъ, развить у него вкусъ и стремленіе къ духовнымъ наслажденіямъ. Какъ всегда бываетъ въ Англіи, Барнеттъ тотчасъ же нашелъ единомышленниковъ, готовыхъ помогать ему, и, учредивъ изъ нихъ комитетъ выставки, онъ обратился ко всѣмъ извѣстнымъ художникамъ и покровителямъ искусства съ просьбою присылать картины для затѣянной имъ выставки. Художники и владѣльцы картинъ также сочувственно отнеслись къ этой мысли, и въ Уайтчэпелѣ была открыта въ 1881 г. первая выставка, состоявшая изъ восьмидесяти картинъ, среди которыхъ было много великихъ произведеній искусства. Выставка была открыта въ продолженіе девяти дней, изъ которыхъ два дня были безплатные, а въ остальные дни брали за входъ по три пенса (около 15 коп.). Въ платные дни выставку посѣтило 4,000 человѣкъ, а въ безплатные, одинъ изъ которыхъ пришелся на воскресенье, было 5000 человѣкъ. Но въ слѣдующемъ году выставка была совсѣмъ безплатная все время и на ней перебывало 26,492 человѣка. Съ каждымъ годомъ эти выставки стали привлекать все больше посѣтителей такія выставки стали открываться не въ одномъ только Уайтчэпелѣ, но и въ другихъ мѣстахъ. Вотъ какъ быстро развивается всякое хорошее дѣло въ Англіи, польза котораго очевидна для всѣхъ!

Такимъ же хорошимъ дѣломъ являются и общедоступныя библіотеки, которыхъ въ Англіи множество. Онѣ содержатся правительствомъ, благотворительными обществами и городскими и приходскими управленіями. Великолѣпная и самая большая въ свѣтѣ публичная библіотека находится при знаменитомъ Британскомъ музеѣ въ Лондонѣ. Музей этотъ содержится государствомъ, но своимъ возникновеніемъ и быстрымъ ростомъ онъ все-таки обязанъ частнымъ лицамъ, жертвовавшимъ большія суммы и отдававшимъ музею свои драгоцѣнныя коллекціи. Библіотека Британскаго музея не выдаетъ книгъ на домъ, для этого существуютъ общественныя библіотеки, большею частью основанныя на частныя пожертвованія и капиталы. Многія такія библіотеки открываютъ въ разныхъ мѣстахъ отдѣленія для выдачи и пріема книгъ, чтобы читателямъ не приходилось далеко ходить за ними. Въ нѣкоторыхъ библіотекахъ устроены особые столы для учащейся молодежи, куда заранѣе кладутся всѣ тѣ книги, которыя могутъ ей понадобиться. Съ этою цѣлью библіотекарь раньше справляется, какія темы задаются для сочиненій въ учебныхъ заведеніяхъ, и затѣмъ уже старается облегчить учащимся ихъ трудъ, подбирая нужныя для нихъ книги.

Въ нѣкоторыхъ библіотекахъ заведено обыкновеніе надписывать на черной доскѣ или на листкѣ бумаги, повѣшенномъ на видномъ мѣстѣ, названія книгъ и статей, касающихся того предмета, который особенно интересуетъ англичанъ въ данное время. Если, напримѣръ, въ парламентѣ внесенъ какой-нибудь-новый билль, то въ библіотекѣ на доскѣ появляются названія всѣхъ статей, касающихся этого билля, и читатель, желающій основательно познакомиться съ этимъ предметомъ, безъ труда находитъ что ему нужно. Во время войны въ южной Африкѣ въ библіотекахъ точно также указывались книги и статьи, которыя могли бы служить пособіемъ для читателей, интересующихся этимъ предметомъ.

Нѣсколько лѣтъ тому назадъ въ Англіи образовалось общество домашняго чтенія, которое рекомендуетъ книги, журналы и устраиваетъ читательскіе кружки. Какъ и всѣ такія общества въ Англіи, оно возникло благодаря почину нѣсколькихъ человѣкъ, находившихъ, что домашнее чтеніе имѣетъ очень важное значеніе въ дѣлѣ самообразованія и воспитанія и поэтому полагавшихъ, что было бы очень полезно, еслибы имъ руководили опытные и свѣдущіе люди, которые могли бы указывать подходящія книги и составлять программы для чтенія. Вначалѣ только небольшой кружокъ лицъ составлялъ списки книгъ: для общаго чтенія, для спеціальнаго курса и для юношества, затѣмъ, когда общество разрослось эту задачу взялъ на себя совѣтъ общества. Программа чтенія по спеціальному курсу приравнивается уже къ университетскимъ занятіямъ, такъ что можно посредствомъ домашняго чтенія пройти чуть-ли не университетскій курсъ по какому нибудь предмету. Общество, кромѣ того, организуетъ кружки товарищей-читателей, которые должны состоять не меньше, какъ изъ пяти человѣкъ. Во главѣ каждаго такого кружка стоитъ руководитель, избранный самими читателями. Лѣтомъ общество устраиваетъ съѣзды читателей, выбирая каждый годъ новое мѣсто, и при этомъ старается выбрать для съѣзда такой городъ или мѣстечко, которое было бы богато историческими воспоминаніями, или гдѣ есть какой нибудь замѣчательный музей, картинная галлерея или старинный замокъ. Такъ, напримѣръ, одинъ изъ съѣздовъ читателей былъ устроенъ въ Стратфордѣ — родинѣ знаменитаго англійскаго поэта Шекспира. Домъ Шекспира существуетъ до сихъ поръ, и англичане окружаютъ эту скромную хижину величайшею заботливостью, съ благоговѣніемъ относясь ко всему, что напоминаетъ имъ ихъ великаго поэта. Въ домѣ устроенъ музей, а вблизи дома построенъ народный театръ, гдѣ играются пьесы Шекспира; тутъ же находятся библіотека и галлерея, гдѣ собраны всѣ произведенія искусства, имѣющія къ нему отношеніе.

Вотъ на такихъ то памятникахъ старины члены съѣзда изучаютъ исторію своей страны. Съ этою цѣлью для членовъ съѣзда устраиваются экскурсіи и читаются лекціи, большею частью о такихъ предметахъ, которые имѣютъ отношенія къ той мѣстности, гдѣ находится съѣздъ. Лекціи обыкновенно сопровождаются туманными картинами. На одномъ изъ съѣздовъ была, между прочимъ, прочтена лекція объ открытіи Америки. Молодой лекторъ очень старался заинтересовать читателей и не скупился на туманныя картины. Онъ очень живо изобразилъ разочарованіе Колумба, когда вмѣсто ожидаемыхъ богатствъ Остъ-Индіи онъ нашелъ большую, но еще совершенно дикую страну. Затѣмъ лекторъ показалъ домъ, гдѣ кончилъ жизнь свою Колумбъ, и въ заключеніе карту земного шара съ отмѣченными на ней англійскими владѣніями. «Вотъ какъ велика наша Имперія! сказалъ онъ. И все это сдѣлало открытіе Америки, величіе которой создалъ нашъ народъ. Но гдѣ же находится центръ этого величія, центръ нашей громадной Имперіи?» На экранѣ въ этотъ моментъ появилось изображеніе парламентскаго дворца и лекторъ прибавилъ, указывая на него: «Вотъ тутъ наша сила, наше богатство и залогъ нашего могущества. Будемъ же свято охранять его!»

На разстояніи получаса ѣзды отъ Сити, гдѣ сосредоточена вся торговая дѣятельность Лондона, этого богатѣйшаго. въ мірѣ города, помѣщается Народный Дворецъ, окруженный со всѣхъ сторонъ бѣднѣйшими кварталами Лондона. Не такъ давно еще, на этомъ мѣстѣ не было ничего кромѣ пустыря да жалкаго рабочаго дома. Но нашелся одинъ богатый и добрый человѣкъ, по имени сэръ Эдмундъ Гей Керри, у котораго явилась мысль построить на этомъ мѣстѣ дворецъ для народа, гдѣ бы обездоленные жители бѣдныхъ кварталовъ находили все, что нужно для удовлетворенія своей потребности въ развлеченіяхъ, своего стремленія къ просвѣщенію и своего чувства общительности. Эта мысль тотчасъ же встрѣтила сочувствіе въ англійскомъ обществѣ, и сэръ Эдмундъ Гей Керри получилъ возможность осуществить ее. Деньги посыпались со всѣхъ сторонъ, и народный дворецъ былъ устроенъ именно такъ, какъ объ этомъ мечталъ его основатель.

Народный дворецъ заключаетъ въ себѣ множество прекрасныхъ учрежденій. Его библіотека — одна изъ самыхъ богатѣйшихъ и всегда переполнена читателями изъ простого народа. Его техническія школы устроены такъ, что рабочіе могутъ не только пополнять въ нихъ свои знанія, но и обучаться новымъ ремесламъ и искусствамъ. Во дворцѣ существуютъ: 1) дневная школа для подростковъ, 2) дневные классы для взрослыхъ рабочихъ, 3) вечерніе классы для молодыхъ людей обоего пола, готовящихся къ экзамену при лондонскомъ университетѣ, 4) ремесленныя школы, гдѣ можно совершенствоваться во всевозможныхъ ремеслахъ и 5) художественные классы. Что касается развлеченій, то тутъ есть всевозможныя выставки и театры, кромѣ того часто устраиваются вечеринки, концерты, игры и т. п. Всѣми этими увеселеніями и учрежденіями каждый можетъ пользоваться, уплативъ самую небольшую входную плату (отъ пяти до десяти копѣекъ); еслиже онъ запишется членомъ, то это обойдется ему еще дешевле, такъ какъ члены имѣютъ право безплатнаго входа на выставки, игры, въ гимнастическій залъ и на нѣкоторые концерты. Дѣйствительными членами могутъ быть только лица старше 16 лѣтъ. Словомъ, устроители дворца позаботились обо всемъ и обо всѣхъ, и неудивительно поэтому, что въ первый же годъ народный дворецъ посѣтило полтора милліона человѣкъ!

Замѣчательно, что первоначальная мысль объ устройствѣ такого дворца зародилась въ головѣ сэра Эдмунда Гей Керри подъ вліяніемъ чтенія одного англійскаго романа. Романъ этотъ, называвшійся «Люди всякаго рода и состоянія», былъ написанъ въ 1882 году. Авторъ его, Вальтеръ Безантъ, разсказываетъ въ немъ исторію двухъ молодыхъ людей Анжелы и Гарри. Анжела получила послѣ смерти своего отца огромное состояніе и желала употребить свои милліонныя средства на пользу и благо того народа, работа котораго содѣйствовала богатству ея отца. Но она не знала, какъ это сдѣлать, и вотъ, чтобы ближе узнать народъ и познакомиться съ его нуждами, Анжела рѣшилась обратиться въ швею и поселиться въ маленькой квартиркѣ, въ восточной пасти Лондона, населенной бѣднымъ рабочимъ людомъ. Судьба же Гарри была совсѣмъ иная. Онъ выросъ и воспитывался въ зажиточномъ дворянскомъ семействѣ, такъ что получилъ хорошее образованіе и, только достигнувъ 23-хъ-лѣтняго возраста, узналъ, что онъ — пріемышъ и что отецъ его былъ простой сержантъ въ восточномъ Лондонѣ. Это такъ на него подѣйствовало, что онъ тотчасъ же сбросилъ съ себя званіе, ему не принадлежащее, и переселился въ восточный Лондонъ, въ самой бѣдной части города, гдѣ жила также и Анжела. Вспомнивъ, что онъ когда то, развлеченія ради, выучился столярному мастерству, Гарри сдѣлался столяромъ и этимъ зарабатывалъ себѣ кусокъ хлѣба. Случайно встрѣтившись съ Анжелой, онъ скоро съ нею подружился. И вотъ однажды, гуляя съ ней, онъ заговорилъ о богатой наслѣдницѣ миссъ Мессенджеръ, владѣющей многими домами въ восточномъ Лондонѣ. Онъ не подозрѣвалъ, что Анжела и эта наслѣдница — одно и тоже лицо и началъ фантазировать о томъ, что бы онъ сдѣлалъ, еслибы онъ былъ на мѣстѣ этой богачки. Прежде всего онъ находилъ нужнымъ устроить для населенія въ Уайтчэпелѣ театръ и концертный залъ. «Если молодая наслѣдница дѣйствительно захотѣла бы сдѣлать что нибудь хорошее, то должна была бы устроить здѣсь увеселительный дворецъ для народа», говорилъ Гарри, а Анжела, поддакивая ему, старалась еще больше выпытать у него относительно этого предмета. Ей хотѣлось знать, что считаетъ онъ полезнымъ для народа и онъ, встрѣчая у нея сочувствіе, самъ увлекался еще болѣе. Онъ указалъ, между прочимъ, на недостатокъ школъ въ восточномъ Лондонѣ и прибавилъ: «Нужно открыть здѣсь по крайней мѣрѣ съ полдюжины школъ для мальчиковъ и дѣвочекъ». — «Да, это очень хорошая мысль», сказала Анжела. — «Затѣмъ при народномъ дворцѣ должны существовать библіотека, читальня и клубы». — «Разумѣется» поддакиваетъ ему Анжела — надо завести и музыкальный залъ для концертовъ" — «И даже музыкальную школу!» восклицаетъ Гарри.

Молодые люди продолжаютъ увлекаться своею фантазіей и каждый старается придумать что нибудь новое. Отъ увеселеній они переходятъ къ просвѣщенію и придумываютъ какими способами можно было бы помочь народу образовать себя и устроить такъ, чтобы люди всякаго возрастали всѣхъ состояній имѣли бы то, что имъ нужно. Словомъ, Анжела и Гарри въ своемъ воображеніи создали образцовое учрежденіе, которое должно было принести огромную пользу населенію восточнаго Лондона и скрасить его тяжелое существованіе. Романъ кончается разумѣется тѣмъ, что фантазія эта была осуществлена въ дѣйствительности, когда Анжела перестала скрывать, кто она такая, и Гарри помогъ ей выполнить ея мечты.

Не прошло и пяти лѣтъ, какъ и на самомъ дѣлѣ мечта богатой наслѣдницы осуществилась въ Лондонѣ. Въ Англіи, гдѣ писатель Вальтеръ, Безантъ пользуется большою извѣстностью, его романъ, въ которомъ онъ такъ живо изобразилъ лондонскую бѣдность и ея нужды, произвелъ большое впечатлѣніе. Подъ вліяніемъ его сэръ Эдмундъ Гей Керри объявилъ о своемъ намѣреніи привести въ исполненіе планъ, изложенный въ романѣ подъ видомъ фантазіи, и въ Маѣ 1887 года состоялось торжественное открытіе народнаго дворца. На этомъ торжествѣ на которомъ присутствовала королева Викторія, вошедшая въ залу подъ руку съ писателемъ, который своимъ произведеніемъ далъ первый толчокъ къ осуществленію важнаго событія въ жизни лондонскаго рабочаго класса.

Въ Лондонѣ, какъ мы видѣли, очень многое сдѣлано для обезпеченія самообразованія и постоянно возникаютъ новыя организаціи, подъ видомъ клубовъ, союзовъ и т. д., имѣющія цѣлью какъ самообразованіе, такъ и самопомощь и взаимную поддержку. Однимъ изъ такихъ союзовъ являются такъ называемыя «сосѣднія гильдіи», представляющія также родъ клуба. Подъ именемъ гильдіи подразумѣвается братство или товарищество, въ которое вступаютъ жители одной или нѣсколькихъ сосѣднихъ улицъ. Каждая такая гильдія имѣетъ свой клубъ, библіотеку и кабинетъ для чтенія; кромѣ того она устраиваетъ для своихъ членовъ безплатные концерты и публичныя лекціи, а по суботамъ танцовальные вечера. Но помимо этой цѣли увеселенія и самообразованія гильдія должна стремиться и къ высшей цѣли, къ усовершенствованію каждаго изъ своихъ членовъ, какъ работника въ обществѣ, дѣлая его болѣе нравственнымъ, прививая ему хорошія привычки. Кромѣ того «сосѣди», собираясь часто вмѣстѣ и входя въ тѣсное общеніе другъ съ другомъ, могутъ оказывать одинъ другому разныя услуги. Эти услуги выражаются въ томъ, что «сосѣди» помогаютъ другъ другу въ пріисканіи мѣстъ, помѣщаютъ больныхъ въ госпитали и т. д. Эти, хотя бы, даже и небольшія товарищескія услуги, связываютъ ихъ между собою болѣе тѣсными узами и сообщаютъ имъ бодрость духа. Бѣднякъ уже не чувствуетъ себя одинокимъ и оставленнымъ на произволъ судьбы, а вѣдь ничто такъ не угнетаетъ человѣка, какъ сознаніе своего одиночества и полная неувѣренностъ въ будущемъ. Былъ, напр., такой случай: одинъ фабричный рабочій былъ убитъ на подъемной машинѣ и свидѣтели, подкупленные хозяиномъ, не желавшимъ платить вознагражденіе семьѣ убитаго, показали, что онъ былъ пьянъ и погибъ по собственной винѣ. На основаніи такихъ показаній судъ освободилъ фабриканта отъ отвѣтственности. Тогда вступилась сосѣдская гильдія за своего товарища, потребовала новаго судебнаго слѣдствія и изобличила лжесвидѣтелей, такъ что въ концѣ концовъ семья погибшаго рабочаго получила обезпеченіе.

Если кто нибудь изъ сосѣдей заболѣваетъ и болѣзнь его оказывается серьезной, то товарищи его въ складчину приглашаютъ къ нему лучшихъ врачей, а жены ихъ и сестры ухаживаютъ за нимъ во все время болѣзни, если онъ одинокій человѣкъ. Такимъ образомъ всѣ являются товарищами и членами одной семьи и всѣ готовы помогать другъ другу.

ГЛАВА V.
Естественныя богатства страны. — Каменноугольный городъ. — Жизнь рудокоповъ. — Хлопчато-бумажный городъ. — Портовый городъ — Жизнь земледѣльцевъ въ Англіи. — Англійская деревня. — Земледѣльческіе союзы. — Общество для покупки одежды. — Университетскіе города. — Англійскіе студенты.

Благодаря островному положенію страны, англичане находились въ гораздо болѣе выгодныхъ условіяхъ, нежели жители европейскаго материка, такъ какъ отдаленность и опасности плаванія охраняли ихъ въ древности отъ нашествія римлянъ и лишь небольшая часть Великобританіи была завоевана послѣдними. Поэтому, англійскій народъ развивался совершенно самостоятельно и самобытно, жизнь его пріобрѣла такой своеобразный характеръ и важныя событія европейской исторіи лишь очень мало вліяли на него. Кромѣ того страна, въ которой жили англичане, обладала огромными естественными преимуществами и природными богатствами, скрытыми подъ землей. Холмы и горы не настолько высоки въ Англіи, чтобы затруднять сообщеніе между ея отдѣльными частями и раздѣлять населеніе. Рѣки ея судоходны, а берега имѣютъ превосходныя гавани. Такимъ образомъ, все благопріятствовало тому, чтобы англичане сдѣлались богатымъ, независимымъ и промышленнымъ народомъ. И дѣйствительно, въ то время, какъ англійскіе мореплаватели безстрашно пускались въ далекій путь по океану, горя желаніемъ открыть новыя богатства, новыя земли и подчинить ихъ англійскому владычеству, внутри Англіи шла другая работа — извлеченіе подземныхъ богатствъ. Англичане не довольствовались только тѣмъ, что давала имъ плодородная почва, и не ограничивались однимъ только воздѣлываніемъ земли. Смѣло проникали они вглубь, въ подземное царство, и выносили оттуда на поверхность каменный уголь, желѣзо, свинецъ, олово и др. минералы. Больше всего способствовалъ обогащенію Англіи каменный уголь. Онъ не только вывозится во всѣ страны и составляетъ, слѣдовательно, одинъ изъ главныхъ предметовъ вывозной торговли, но, именно благодаря существованію въ Англіи громадныхъ каменноугольныхъ копей, тамъ и могла развиться такая обширная фабричная промышленность. Всѣ фабрики нуждаются въ углѣ для приведенія въ дѣйствіе своихъ машинъ и поэтому-то вездѣ, по близости копей, возникали въ Англіи огромные фабричные города и тамъ особенно сильно развивалась фабричная жизнь.

Итакъ, уголь, а также желѣзо, составляютъ главную основу могущества и богатства Англіи. Въ ряду минеральныхъ богатствъ страны они занимаютъ первое мѣсто. Ученые думаютъ, что нѣкогда пласты каменнаго угля простирались непрерывнымъ слоемъ на громадныя пространства, но, конечно, вслѣдствіе усиленной разработки, поверхностные слои истощаются и приходится углубляться все дальше и дальше въ нѣдра земли, чтобы доставать оттуда уголь. Самый старинный изъ рудниковъ Англіи это — Ньюкэстльскій, который разрабатывался уже въ XIII вѣкѣ. Вблизи этого рудника, на рѣкѣ Тайпѣ, находится одинъ изъ самыхъ большихъ городовъ въ Англіи Ньюкэстль, называемый «каменноугольнымъ городомъ». Весь берегъ рѣки, до самого моря, покрытъ складами и доками; фабрики слѣдуютъ одна за другой, окруженныя сѣтью желѣзныхъ дорогъ, по которымъ непрерывно двигаются поѣзда, нагруженные каменнымъ углемъ. Корабли тѣсными рядами стоятъ у набережной, гдѣ происходитъ нагрузка угля. Вагоны подвозятъ уголь къ высокимъ подмосткамъ, представляющимъ родъ висячихъ мостовъ, которые разомъ опускаются, какъ только вагонъ подойдетъ къ оконечности моста. Уголь выгружается въ трюмъ корабля и тогда мостъ поднимается опять, и поѣздъ возвращается къ копямъ за новымъ грузомъ. Все это совершается очень быстро и съ замѣчательною правильностью. Висячіе мосты, точно громадныя руки, распростертыя надъ рѣкой, то поднимаются, то опускаются, указывая на непрерывную дѣятельность и кипучую работу подъ землей, гдѣ тысячи людей работаютъ въ темныхъ проходахъ и подземныхъ корридорахъ, называемыхъ шахтами, и добываютъ уголь, который вывозится на поверхность земли и нагружается въ вагоны поѣздовъ, развозящихъ его по разнымъ направленіямъ.

Тяжела работа углекоповъ и въ то же время опасна для жизни. Ни одинъ изъ нихъ, спустившись утромъ въ шахту, не можетъ быть увѣренъ въ томъ, что онъ вернется на свѣтъ Божій. Въ угольныхъ копяхъ часто случаются несчастья: то произойдетъ взрывъ газа, который скопится гдѣ-нибудь въ шахтѣ, выдѣляясь изъ незамѣтныхъ для глаза трещинъ въ толщѣ каменноугольнаго пласта, то случится обвалъ и завалитъ подземный корридоръ, отрѣзавъ часть рабочихъ отъ остальныхъ товарищей. Если ихъ не убьетъ на мѣстѣ отвалившимися глыбами, то, во всякомъ случаѣ, они могутъ быть заживо погребены, и проходитъ иногда много страшныхъ часовъ и даже дней, прежде чѣмъ удастся откопать ихъ и возвратить къ жизни. Но еще хуже, если въ копяхъ случится пожаръ, тогда единственнымъ средствомъ спасенія является бѣгство. Шахта быстро наполняется удушливымъ дымомъ и много рабочихъ погибаетъ, не успѣвъ добраться до выхода. Также опасно и наводненіе, которое случается въ копяхъ. Прорвавшаяся вода наполняетъ подземныя галлереи и затопляетъ рабочихъ или отрѣзываетъ имъ путь къ спасенію. Словомъ, опасности окружаютъ углекопа на каждомъ шагу и ему часто приходится встрѣчаться лицомъ къ лицу со смертью. Такая жизнь среди постоянныхъ опасностей, конечно, отражается и на характерѣ людей. Углекопы отличаются хладнокровіемъ, храбростью и находчивостью. Чувство товарищества также очень развито у углекоповъ. Не задумываясь ни на минуту, углекопъ бросается на помощь своему товарищу, подвергая опасности собственную жизнь и часто только благодаря такой беззавѣтной смѣлости и самоотверженности имъ удается спасти жизнь своихъ погребенныхъ заживо въ шахтѣ товарищей. Если случается какое-нибудь несчастье въ копяхъ, то вѣсть объ этомъ съ быстротою молніи распространяется по всему селенію углекоповъ. Ихъ жены, дочери и матери сбѣгаются къ зданію шахты и съ волненіемъ ждутъ извѣстій. Помощь организуется всегда очень быстро, и какая неописуемая радость овладѣваетъ тѣми, чьи мужья, отцы и сыновья, здравые и невредимые, возвращаются на поверхность земли! Съ какимъ мучительнымъ страхомъ окружаютъ женщины колодезь шахты, куда спустились рабочіе, отправившіеся на помощь своимъ товарищамъ! Но вотъ изъ подземелья медленно поднимается корзина и въ ней спасенные; тогда громкіе крики радости оглашаютъ воздухъ. А какъ часто, вмѣсто этихъ радостныхъ криковъ, раздаются вопли и рыданія, когда отправившіеся на развѣдки люди приносятъ печальную вѣсть о безвозвратной гибели своихъ товарищей. И каждый рабочій, спускаясь въ шахту, чтобы изслѣдовать несчастье и разыскать погибшихъ или пострадавшихъ, думаетъ: «Быть можетъ, завтра наступитъ моя очередь!»

Рудокопъ обыкновенно съ юныхъ лѣтъ пріучается къ подземной работѣ. Сынъ рудокопа большею частью самъ становится рудокопомъ и съ тринадцати — четырнадцати-лѣтняго возраста спускается въ шахту, вмѣстѣ съ отцомъ или старшимъ братомъ. Конечно, сначала онъ исполняетъ только легкія работы, напр., правитъ лошадью, которая перевозитъ уголь, или закрываетъ и открываетъ двери, соединяющія между собою подземные корридоры, для прохода вагонетокъ, нагруженныхъ углемъ, Но къ восемнадцати или двадцати годамъ онъ уже дѣлается настоящимъ рудокопомъ и становится на работу вмѣстѣ съ прочими.

Прежде жизнь рудокоповъ была гораздо тяжелѣе. Заработокъ ихъ былъ меньше, работали они дольше и даже четырехъ-пяти-лѣтнія дѣти отправлялись въ шахты, гдѣ ихъ заставляли катать телѣжки съ углемъ. Жутко было бѣднымъ ребятишкамъ въ темнотѣ и много ихъ погибало въ раннемъ возрастѣ отъ этихъ ужасныхъ условій и непосильной работы. Но ихъ отцы получали такъ мало, что для того, чтобы семья могла существовать, всѣ должны были работать. Ихъ матери, сестры также спускались въ шахту и таскали тяжелыя телѣжки съ углемъ.

Теперь все это измѣнилось. Нашлись люди, которые вступились за несчастныхъ дѣтей и женщинъ, и въ 1842 году былъ изданъ законъ, воспрещающій женщинамъ и мальчикамъ, не достигшимъ извѣстнаго возраста, работать подъ землей. Кромѣ того, было обращено также вниманіе и на содержаніе шахтъ, за которыми прежде не было никакого надзора, вслѣдствіе чего хозяева, избѣгая лишнихъ расходовъ, ничего не дѣлали, чтобы улучшить ихъ. Законъ обязалъ хозяевъ заботиться о безопасности своихъ рабочихъ, о хорошемъ содержаніи шахтъ и ихъ провѣтриваніи. Въ то же время и сами рабочіе мало-по-малу стали проникаться сознаніемъ, что они должны постоять за себя и защищать свои интересы. Соединившись въ союзы, они добились и увеличенія заработной платы и сокращенія числа рабочихъ часовъ. Благосостояніе ихъ стало увеличиваться, а вмѣстѣ съ этимъ начало распространяться и просвѣщеніе. Теперь селенія рудокоповъ совсѣмъ не похожи на тѣ, какими они были лѣтъ пятьдесятъ тому назадъ. Несмотря на то, что угольная пыль покрываетъ и растительность и домики углекоповъ, селенія эти все-таки производятъ хорошее впечатлѣніе. Каждый домикъ окруженъ хорошенькимъ садикомъ и внутри отличается поразительною чистотой. Свободное время рудокопы проводятъ обыкновенно въ своемъ клубѣ или въ читальнѣ, или отправляются послушать какую-нибудь публичную лекцію. Среди молодыхъ углекоповъ очень распространенъ всякаго рода спортъ, и они съ увлеченіемъ занимаются въ свободное время игрою въ мячъ, въ крикетъ и т. п. Въ каждомъ селеніи есть свои хорошія школы и библіотеки, свои оркестры и хоры, общества взаимопомощи и клубы. Словомъ, теперь углекопамъ живется гораздо легче, чѣмъ въ былыя времена. Союзы, въ которые они сплотились, защищаютъ ихъ отъ злоупотребленій и притѣсненій хозяевъ, не рѣшающихся на борьбу съ сильнымъ союзомъ горнорабочихъ, немедленно пріостанавливающихъ всякую работу въ шахтѣ, если только ихъ справедливыя требованія не бываютъ уважены.

Почти каждый изъ большихъ промышленныхъ городовъ Англіи имѣетъ свое особое производство, соотвѣтственно этому и его рабочее населеніе имѣетъ особый характеръ. Такъ, въ Ньюкэстлѣ и около него преимущественно встрѣчаются черные люди, — углекопы, Въ Манчэстерѣ же, который находится въ центрѣ хлопчатобумажной промышленности, населеніе преимущественно состоитъ изъ ткачей, занимающихся выдѣлкою бумажныхъ тканей. Манчэстеръ окружаютъ девять городовъ и 300 мѣстечекъ, и тутъ сосредоточены главнымъ образомъ всѣ хлопчатобумаяшыя фабрики Англіи. Уже издали обращаетъ на себя вниманіе цѣлый лѣсъ фабричныхъ трубъ, извергающихъ клубы чернаго дыма, и вся мѣстность кругомъ, покрыта копотью и сажей. Фабрики тянутся непрерывно и, кажется нѣтъ имъ конца! Отовсюду несется грохотъ и шумъ станковъ, приводимыхъ въ движеніе паровым машинами на ткацкихъ фабрикахъ. Этотъ «хлопчатобумажный городъ» снабжаетъ полміра своими бумажными тканями. По своему устройству, роскоши и по величинѣ своихъ торговыхъ оборотовъ Манчестэръ соперничаетъ съ Лондономъ, и около него ютится огромное населеніе, которое живетъ фабричнымъ трудомъ. И здѣсь еще сравнительно недавно жизнь рабочихъ была очень тяжела. Но теперь, благодаря новымъ, законамъ, устанавливающимъ правила для работы на фабрикахъ, и благодаря рабочимъ союзамъ, не дающимъ въ обиду своихъ членовъ; положеніе рабочихъ очень улучшилось. Въ Манчестэрѣ, такъ же какъ и въ Лондонѣ, огромную пользу въ этомъ отношеньи принесли университетскія поселенія, клубы рабочихъ, школы и библіотеки. Правда, поверхностному наблюдателю и теперь прежде всего должны, бросаться въ глаза отрицательныя сторона фабричной жизни: кабаки, пьянство, грубость и разгулъ. Но вѣдь одинъ буйный пьяница всегда больше обращаетъ на себя вниманіе, чѣмъ десять развитыхъ и трудолюбивыхъ рабочихъ! Между тѣмъ, именно такіе люди преобладаютъ теперь среди англійскихъ рабочихъ и хотя пьянство и грубость нравовъ продолжаютъ существовать, но они ужене составляютъ теперь главной отличительной чертй фабричныхъ рабочихъ, какъ это было въ прежнія времена. Достаточно посѣтить кдубъ или митингъ рабочихъ, чтобы убѣдиться въ этомъ.

Ниже Манчэстера; у устья небольшой рѣки Мерсей, замѣчательной тѣмъ, что воды ея приводятъ въ движеніе наибольшее количество фабричныхъ колесъ въ мірѣ, стоитъ громадный портовый городъ Ливерпуль, на улицахъ, котораго можно встрѣтить матросовъ со всего свѣта и услышать нарѣчія всѣхъ странъ. Самую главную достъпримѣчательность Ливерпуля составляютъ доки или плавучіе бассейны, гдѣ стоятъ и грузятся корабли и гдѣ ихъ красятъ и починяютъ, когда это бываетъ нужно. Эти доки простираются двойнымъ, а въ нѣкоторыхъ мѣстахъ тройнымъ рядомъ, передъ городомъ, на пространствѣ болѣе чѣмъ въ девять верстъ и могутъ вмѣстить одновременно нѣсколько, тысячъ судовъ. Главная пристань пароходовъ, приходящихъ изъ-за Атлантическаго океана, находится въ Ливерпулѣ; оттуда пароходы отправляются въ Сѣверную и Южную Америку и въ другія заатлантическія страны. Чтобы облегчить пассажирамъ доступъ въ городъ, на Мерсей построена обширная плавучая набережная, — которая поднимается и опускается вмѣстѣ съ приливомъ и сообщается наклонными мостами съ неподвижными городскими набережными.

Ливерпуль своимъ процвѣтаніемъ и развитіемъ обязанъ главнымъ образомъ своему положенію вблизи каменноугольнаго округа, а слѣдовательно, и фабричныхъ городовъ. Кромѣ того онъ служитъ складочнымъ мѣстомъ для заграничныхъ товаровъ, откуда они уже распредѣляются по всей странѣ. До XVIII вѣка Ливерпуль былъ незначительнымъ городомъ, а раньше — совсѣмъ маленькою рыбацкою деревушкой. Обогащеніе Ливерпуля началось съ того времени, когда стала, развиваться морская торговля, и въ особенности съ тѣхъ поръ, какъ ливерпульскіе купцы стали заниматься торговлей неграми. Эта торговля приносила имъ огромные доходы; они быстро начали богатѣть и вмѣстѣ съ этимъ Ливерпуль началъ застраиваться великолѣпными зданіями. Къ сожалѣнію, эти великолѣпныя зданія, которыми гордится теперь городъ, напоминаютъ все-таки темную страницу его исторіи. «Изъ этихъ камней сочится кровь несчастныхъ черныхъ рабовъ», сказалъ одинъ художникъ, которому указывали на красивыя зданія Ливерпуля.

И дѣйствительно, благосостояніе многихъ ливерпульскихъ купцовъ основано на бѣдствіяхъ многихъ тысячъ несчастныхъ, черныхъ рабовъ, томившихся въ неволѣ.

Въ прежнія времена главное занятіе англичанъ составляло земледѣліе, но съ половины прошлаго вѣка фабричная промышленность все больше вытѣсняетъ сельское хозяйство, которое приходитъ въ упадокъ. Въ Англіи нѣтъ собственниковъ-крестьянъ и вся земля находится во владѣніи небольшого числа лицъ, преимущественно лордовъ, которые живутъ въ своихъ замкахъ, окруженныхъ великолѣпными парками, и свои земли отдаютъ въ аренду фермерамъ, нанимающимъ для обработки полей земледѣльческихъ рабочихъ. Прежде положеніе фермеровъ было хорошее и арендуемая земля приносила имъ порядочные доходы, но за послѣдніе двадцать — тридцать лѣтъ положеніе это сильно измѣнилось къ худшему. Дѣло въ томъ, что произведенія ихъ хозяйства уже не въ состояніи выдержать конкурренцію съ привозимыми изъ-за моря, изъ Америки, Индіи и Австраліи, сельско-хозяйственными продуктами. Провозъ моремъ сталъ дешевле и легче, и поэтому эти продукты, напр., американская и австралійская пшеница, стали продаваться дешевле англійской. Вслѣдствіе этого, конечно, и доходы сельскихъ хозяевъ въ Англіи очень упали, и земледѣльцы стали выселяться изъ деревень въ города на фабрики, гдѣ они скорѣе могутъ разсчитывать найти работу. Деревни пустѣютъ, потому что крестьянинъ-рабочій, не имѣющій ни клочка собственной земли, ни даже собственной лачуги, находится въ зависимости отъ фермера и если у фермера нѣтъ работы, то и крестьянину приходится голодать. Волей-неволей онъ стремится въ городъ, а то и совсѣмъ покидаетъ родину и переселяется куда-нибудь въ англійскія колоніи или въ Америку, разсчитывая тамъ лучше устроить свою жизнь.

Между тѣмъ, англійскія деревни очень привлекательны на видъ и совсѣмъ не похожи, напр., на русскія деревни. Деревенская жизнь гораздо меньше отличается отъ городской жизни, чѣмъ въ другихъ странахъ, и какъ одежда, такъ и пища и жилища поселянъ и горожанъ почти ничѣмъ не отличаются другъ отъ друга. Коттэджи (маленькіе домики), въ которыхъ живутъ земледѣльческіе рабочіе и фермеры, имѣютъ очень уютный и даже красивый видъ. Стѣны этихъ домиковъ обыкновенно бываютъ увиты плющемъ и передъ домикомъ непремѣнно находится чистенькій дворикъ съ цвѣточною клумбой по срединѣ. На окнахъ всегда видны чистенькія занавѣски, а подоконники уставлены цвѣтами. Безъ этихъ цвѣтовъ, плюща и деревьевъ почти не найдется ни одного коттэджа въ деревнѣ.

Въ англійской деревнѣ все содержится въ большомъ порядкѣ; улицы, мостики, парки, дорожки — все это поражаетъ своимъ благоустройствомъ. Это благоустройство зависитъ отъ того, что всѣ жители деревни, кто бы они ни были, землевладѣльцы или ремесленники, богачи или бѣдняки, сообща рѣшаютъ всѣ дѣла, касающіяся деревни, вмѣстѣ собираются на сходы и управляютъ деревней. Если въ деревнѣ живетъ болѣе 300 человѣкъ, то ея жители выбираютъ на сходкѣ отъ 5 до 15 человѣкъ, которые и составляютъ деревенскій совѣтъ. Каждый житель деревни можетъ быть членомъ совѣта и совѣтъ рѣшаетъ все, что касается содержанія дорогъ, освѣщенія улицъ, водоснабженія, порядка и т. п. Въ каждой, даже небольшой, деревнѣ есть колоніальная лавка, булочная, мясная и, конечно, кабачокъ. Кромѣ этого, тамъ непремѣнно существуетъ школа и такъ называемый «деревенскій институтъ», который иначе называется «сельскимъ университетомъ», гдѣ читаются всевозможныя лекціи для взрослыхъ, а также помѣщается библіотека, клубъ и устраиваются всевозможныя развлеченія. Каждое утро, въ девять часовъ раздается ударъ колокола, возвѣщающій деревенскимъ ребятишкамъ, что пора собираться въ школу и скоро деревенскія улицы наполняются шумною толпой мальчиковъ и дѣвочекъ, которые съ веселымъ смѣхомъ обгоняютъ другъ друга. Деревенскія дѣти отличаются отъ дѣтей городской бѣдноты тѣмъ, что они всегда чисто, и опрятно одѣты и имѣютъ здоровый видъ. Когда видишь чисто одѣтыхъ дѣвочекъ, катающихъ въ хорошенькихъ колясочкахъ своихъ младшихъ братьевъ и сестеръ, то трудно представить себѣ, что это дѣти какого-нибудь пастуха или пахаря, а не дѣти городскихъ жителей, переселившихся на дачу.

Почти въ каждой деревнѣ существуютъ общества взаимопомощи и общество для покупки одежды. Это послѣднее общество устраивается такимъ образомъ: каждый изъ членовъ вноситъ еженедѣльно извѣстную маленькую сумму, положимъ: пять или шесть пенсовъ (пенсъ — около 4-хъ копѣекъ); затѣмъ на собранныя деньги покупается какая-нибудь вещь изъ бѣлья, сапоги, куртка и т. п., и тогда бросается жребій, кто первый долженъ получить ее. На второй взносъ опять покупается такая же вещь и снова бросается жребій и такъ до тѣхъ поръ, пока всѣ не будутъ удовлетворены. Само собою разумѣется, что члены кружка не прекращаютъ дѣлать взносы до тѣхъ поръ, пока каждый изъ нихъ не получитъ того, что ему нужно.

Англійскіе крестьяне не имѣютъ собственной земли; даже дома, въ которыхъ они живутъ, принадлежатъ землевладѣльцамъ, и крестьянамъ приходится платить этимъ землевладѣльцамъ за право жить въ построенныхъ ими домахъ. Само собою разумѣется, что такое положеніе имѣетъ много неудобствъ для крестьянъ, которые всегда могутъ опасаться, что недовольный ими землевладѣлецъ выгонитъ ихъ на улицу. Въ прежнее время, въ особенности, крестьяне много терпѣли отъ недобросовѣстныхъ землевладѣльцевъ, ничего не желавшихъ дѣлать для своихъ арендаторовъ и сельскихъ рабочихъ. Коттэджи, построенные кое-какъ, были тѣсны и неудобны, и никогда не чинились, такъ что мало-по-малу приходили въ разрушеніе. Конечно, это не располагало рабочихъ къ деревнѣ и они при первой возможности уходили изъ нея. Въ концѣ концовъ деревни такъ обезлюдѣли, что уже не стало хватать рабочихъ рукъ. Некому было обрабатывать поля землевладѣльцевъ, и они встревожились. Надо было удержать рабочихъ въ деревнѣ во чтобы то ни стало, и землевладѣльцы стали строить для нихъ новые коттэджи, чинить тѣ, которые были еще годны для жилья, и вообще старались сдѣлать жизнь въ деревнѣ болѣе заманчивой для крестьянъ. Кромѣ того, нашлись люди, которые стали писать и говорить о бѣдственномъ положеніи рабочихъ земледѣльцевъ, объ ужасныхъ жилищахъ, болѣе похожихъ на свиные хлѣвы, въ которыхъ имъ приходится жить, и о постоянной жизни впроголодь, вслѣдствіе крайне ничтожнаго заработка. Первымъ заговорилъ объ этомъ одинъ священникъ по имени Гирдльстонъ, который попробовалъ сначала обратиться къ фермерамъ и землевладѣльцамъ, убѣждая ихъ больше заботиться о своихъ крестьянахъ, которые находятся въ худшихъ условіяхъ, нежели рабочій скотъ. Убѣдившись въ безполезности своего обращенія къ фермерамъ, священникъ напечаталъ письмо въ газетахъ, въ которомъ яркими красками изобразилъ несчастное положеніе земледѣльцевъ въ той мѣстности, въ которой онъ жилъ. Результатомъ этого письма было то, что къ нему стали обращаться фермеры изъ другихъ мѣстностей Англіи, прося его передать земледѣльческимъ рабочимъ ихъ приглашеніе переселиться къ нимъ. При этомъ они предлагали рабочимъ не только уплатить ихъ расходы на переѣздъ, но и дать болѣе высокую заработную плату и лучшія жилища. Однако, несмотря на заманчивость этого предложенія, рабочіе переселялись неохотно: они были такъ подавлены нуждой, что стали боязливы и боялись всякой перемѣны. У нихъ не хватало ни предпріимчивости, ни рѣшимости на это, и священнику стоило большого труда уговорить нѣкоторыхъ изъ нихъ переселиться въ лучшія условія. Но труденъ только первый шагъ. Когда наиболѣе смѣлые переселились, то вскорѣ они извѣстили своихъ родныхъ и друзей, что дѣйствительно имъ стало легче и лучше жить. За ними стали переселяться и другіе; тогда волей-неволей фермеры и землевладѣльцы должны были повысить заработную плату и улучшить условія жизни своихъ рабочихъ, чтобы они не уходили отъ нихъ.

Это было началомъ движенія среди земледѣльческихъ рабочихъ и съ тѣхъ поръ положеніе ихъ стало улучшаться. Это движеніе еще усилилось, Когда среди рабочихъ появился проповѣдникъ, такой же рабочій, какъ они, Іосифъ Артчъ, который сталъ убѣждать ихъ, что они сами должны заботиться объ улучшеніи своей участи, что они должны сплотиться и сообща потребовать отъ своихъ хозяевъ увеличенія заработной платы. Для того чтобы ихъ требованія имѣли больше силы у фермеровъ, онъ предложилъ имъ устроить «національный союзъ земледѣльческихъ рабочихъ». Мысль эта была настолько удачная, что черезъ нѣсколько лѣтъ въ этомъ союзѣ было уже до ста тысячъ членовъ и вожаки союза стали издавать еженедѣльную газету, въ которой печаталось все, что касалось сельскихъ рабочихъ и вообще сельскаго хозяйства. Число земледѣльческихъ союзовъ все увеличивалось съ теченіемъ времени; они имѣли то важное значеніе, что вступались за рабочихъ, если у тѣхъ происходили столкновенія съ хозяевами, пріучили рабочихъ къ объединенію, вывели ихъ изъ прежняго равнодушія, пробудили въ нихъ интересъ къ окружающему и стремленіе добиваться лучшей участи,.

Земледѣльческіе союзы не прекращаютъ своей дѣятельности и теперь. Лѣтомъ въ англійской деревнѣ всегда можно встрѣтить особенный фургонъ, въ которомъ разъѣзжаетъ по округу лекторъ, командируемый земледѣльческимъ союзомъ, чтобы устраивать въ деревняхъ сходки, произносить рѣчи и разъяснять крестьянамъ необходимость объединяться въ союзы. Такой лекторъ все лѣто живетъ въ фургонѣ, который имѣетъ видъ маленькой избушки на колесахъ, и внутри котораго есть все необходимое для маленькаго хозяйства.

Кромѣ большихъ фабричныхъ и промышленныхъ городовъ, гдѣ кипитъ дѣловая жизнь, въ Англіи есть не мало такихъ спокойныхъ городовъ, удаленныхъ отъ фабричныхъ центровъ, куда отправляются на отдыхъ или для развлеченія и морскихъ купаній, какъ, напр., Брайтонъ, Гастингсъ и др. Но есть города, все значеніе которыхъ исключительно зависитъ отъ университетовъ, вокругъ которыхъ и образовался городъ. Таковы Оксфордъ и Кэмбриджъ, славящіеся своими университетами, откуда вышли многіе изъ выдающихся людей Англіи.

Оксфордъ во многихъ отношеніяхъ до сихъ поръ еще остался средневѣковымъ городомъ и время какъ будто совсѣмъ не коснулось его. Всѣ старинныя зданія поддерживаются съ такою благоговѣйною заботливостью, что кажется, будто они только недавно построены. Если выпадетъ камень, то его немедленно же замѣняютъ камнемъ такой же формы и величины и поэтому все сохраняется въ прежнемъ видѣ. Аллеи, площади — все это украшено старинными памятниками и изъ-за густой зелени деревьевъ виднѣются куполы и высокіе шпицы колоколенъ, коллегій и церквей. Каждый, вступающій въ Оксфордъ, въ первую минуту невольно чувствуетъ на себѣ вѣяніе отжившихъ вѣковъ глубокой старины и царства старинныхъ обычаевъ, которые поддерживаются тутъ вліяніемъ ученыхъ, сидящихъ, точно въ укрѣпленномъ замкѣ, въ этихъ коллегіяхъ съ почернѣвшими стѣнами.

Оксфордскій университетъ состоитъ изъ 25 коллегій, совершенно независимыхъ другъ отъ друга. Каждая изъ этихъ коллегій обладаетъ какими-нибудь сокровищами, рѣдкими документами, рукописями, книгами, статуями и т. д. и каждая гордится какою-нибудь знаменитостью среди своихъ профессоровъ или бывшихъ воспитанниковъ. Всѣ коллегіи имѣютъ свои лабораторіи, библіотеки и различныя коллекціи. Библіотеки, принадлежащія университету, всѣ вмѣстѣ имѣютъ болѣе милліона томовъ и нѣкоторыя изъ нихъ очень богаты рѣдкими сочиненіями и рукописями.

Въ англійскій университетъ можетъ поступить каждый желающій, если только у него есть средства заплатить за ученіе, и молодого человѣка, желающаго поступить въ университетъ, никто не спрашиваетъ, гдѣ и какъ онъ учился до этого. Студентъ самъ выбираетъ коллегію, въ которую хочетъ поступить, и затѣмъ опредѣляется въ ученіе къ одному изъ учителей или воспитателей, которые называются «тюторами». Тюторъ обязанъ слѣдить за тѣмъ, чтобы его ученикъ прилежно занимался, чтобы онъ подготовлялся къ экзаменамъ и т. п. Тюторъ указываетъ студенту книги, которыя онъ долженъ читать, и надзираетъ за его поведеніемъ. Вообще англійскій студентъ гораздо менѣе независимъ, чѣмъ студенты другихъ странъ. Онъ подчиняется безчисленному множеству всякихъ правилъ и подвергается, точно школьникъ, наказанію, если ихъ нарушаетъ. Такъ, напр., студенты, какъ живущіе въ коллегіи, такъ и тѣ, которые живутъ на частныхъ квартирахъ, должны аккуратно являться къ обѣду въ общую залу коллегій, посѣщать церковь и лекціи, и не смѣютъ приходить домой позже 12 часовъ ночи. Всѣ эти правила, стѣснительныя для студентовъ, соблюдаются ими, однако, очень строго, но за то во всѣхъ другихъ отношеніяхъ они пользуются полною свободой: они могутъ устраивать сходки, общества, говорить рѣчи о чемъ угодно, писать статьи и издавать журналы. Между начальствомъ и студентами существуютъ всегда самыя искреннія отношенія, основанныя на взаимномъ уваженіи и довѣріи. Многіе изъ профессоровъ отправляются во время вакацій, вмѣстѣ со студентами, въ разныя мѣстности Англіи, чтобы тамъ устраивать для людей, не получившихъ высшаго Образованія, лекціи по разнымъ предметамъ, образовательныя экскурсіи, выставки, клубы и читальни.

Всѣ эти занятія не мѣшаютъ, однако, студентамъ отдавать много времени излюбленнымъ физическимъ упражненіямъ или спорту, какъ это называютъ англичане. Они съ увлеченіемъ играютъ въ мячъ, въ крикетъ, охотятся, фехтуютъ и участвуютъ въ парусныхъ и гребныхъ гонкахъ. У всякой коллегіи есть своя лодка, свои восемь гребцовъ и рулевые. За пять или за шесть недѣль до гонки уже начинается подготовка къ ней. Гребцы упражняются ежедневно на рѣкѣ и, кромѣ того, должны соблюдать извѣстныя правила: обѣдать рано и ложиться рано спать, ѣсть много мяса, черствый хлѣбъ, не ѣсть пирожнаго, курить умѣренно и пить очень мало вина. Всѣ жители Оксфорда присутствуютъ на гонкѣ и принимаютъ въ ней самое живое участіе. Вечеромъ побѣдителей чествуютъ въ коллегіи, произносятъ рѣчи, тосты, поютъ пѣсни и т. д. Но интересъ еще болѣе усиливается, когда, въ мартѣ мѣсяцѣ, происходитъ обычное состязаніе на Темзѣ между гребцами обоихъ университетовъ, оксфордскаго и кэмбриджскаго. Весь Лондонъ только и говоритъ объ этомъ въ продолженіе двухъ-трехъ дней, и газеты посвящаютъ описанію гонки цѣлыя статьи.

ГЛАВА VI.
Шотландія. — Глазго. — Эдинбургъ. — Населеніе Шотландіи. — Природа Шотландіи. — Гебридскіе острова. — Фингалова пещера.

Сѣверную часть Великобританіи занимаетъ страна, довольно сильно отличающаяся отъ остальной Англіи, не только по своей природѣ, но и по нравамъ, обычаямъ и даже по многимъ своимъ законамъ. Страна эта — Шотландія, нѣкогда долгой сильно враждовавшая съ Англіей. Много крови было пролито на границѣ между Англіей и Шотландіей и поперемѣнно, то англичане производили набѣги на Шотландію, то шотландцы вторгались въ Англію. Но, наконецъ, въ началѣ семнадцатаго вѣка, обѣ страны заключили между собою союзъ, перестали враждовать и мало-по-малу слились въ одинъ народъ, говорящій на одномъ языкѣ и раздѣляющійся теперь только по имени на два разныхъ народа. Съ этого времени, когда возстановилось спокойствіе, началось и процвѣтаніе Шотландіи и увеличеніе ея народонаселенія.

Различіе между Англіей и Шотландіей бросается въ глаза уже съ перваго взгляда. Населеніе Шотландіи представляетъ очень смѣшанную расу, и по своему характеру шотландецъ отличается отъ англичанина; онъ гораздо живѣе, любопытнѣе и словоохотливѣе, и презрительная молчаливость англичанъ ему очень не по нутру. На чужбинѣ онъ всегда старается разыскать соотечественниковъ и всегда готовъ помочь имъ и способствовать ихъ успѣху.

Южная часть Шотландіи не такъ гориста, какъ сѣверная, природа которой гораздо суровѣе. Куда ни взглянешь — всюду цѣпи горъ, прорѣзанныя узкими ущельями; между горами виднѣются обрывы да глубокія озера и высоко торчатъ скалы, грозныя и неприступныя. Горные ручьи съ шумомъ низвергаются внизъ, въ глубокія долины, и густые туманы ползутъ по горамъ, скрывая отъ глазъ вершины, окутанныя легкою дымкой. Тишина тутъ угнетающая; словно все замерло и лишь изрѣдка доносится плескъ волны у подножія нѣкоторыхъ горъ.

Очень красивъ западный берегъ Шотландіи, весь изрѣзанный, заливами, которые мѣстами глубоко врѣзываются въ материкъ. Восточный берегъ менѣе живописенъ и представляетъ почти ровную линію на протяженіи многихъ сотенъ верстъ. Климатъ Шотландіи не благопріятствуетъ земледѣлію, но, несмотря на это, шотландцы достигли изумительныхъ результатовъ. въ этой области, благодаря скому упорству и трудолюбію. Достаточно сказать, что шотландцы получаютъ лучшіе урожаи, нежели земледѣльцы въ такихъ благодатныхъ странахъ, какъ, напр., берега Средиземнаго моря и т. п. Еще до половины XVIII вѣка небольшое поле, засѣянное пшеницей, представляло такое рѣдкое зрѣлище, что на него смотрѣли, какъ на диковинку, а теперь пшеница въ Шотландіи воздѣлывается въ изобиліи.

Въ промышленности шотландцы одержали такую же побѣду, какъ и въ земледѣліи, и именно въ Шотландіи находится первый фабричный городъ всей Великобританіи, Глазго, на р. Клойдъ, отличающійся необыкновеннымъ. разнообразіемъ и обширностью своего производства. Чего только не дѣлаютъ въ Глазго, гдѣ сосредоточивается теперь болѣе четвертой части всего населенія Шотландіи! Тамъ и хлопокъ обрабатываютъ, и ленъ, и шерсть, и шелкъ, выдѣлываютъ ситцы, приготовляютъ желѣзныя издѣлія, строятъ корабли, машины, производятъ гончарныя и стеклянныя издѣлія, приготовляютъ химическіе составы и т. д., и т. д. Развѣ только одинъ Лондонъ можетъ соперничать съ Глазго въ томъ, что касается разнообразія производства и величины торговыхъ оборотовъ! Хотя Глазго уже существуетъ давно, около тысячи трехсотъ лѣтъ, но все же онъ почти до начала XIX в. былъ очень, незначительнымъ, городкомъ, и только благодаря настойчивости и предпріимчивости шотландцевъ, онъ достигъ своего теперешняго положенія. Такъ, напр., они углубили и расчистили рѣку Клойдъ, вслѣдствіе чего теперь въ нее могутъ заходить корабли. И дѣйствительно, въ Глазго приходятъ корабли со всѣхъ частей свѣта, и своимъ оживленіемъ и дѣятельностью эта рѣка почти не уступаетъ Темзѣ, гдѣ сосредоточена міровая торговля,; Да и своимъ благоустройствомъ Глазго не уступаетъ Лондону, хотя онъ и имѣетъ довольно мрачный видъ, несмотря на свои парки и площади. Но это происходитъ отъ того, что воздухъ пропитанъ копотью, изъ высокихъ фабричныхъ трубъ, низвергающихъ клубы дыма и сажи, на городъ, вслѣдствіе чего на улицѣ, въ сырую погоду, образуется черная клейкая грязь, въ которой вязнутъ ноги. Въ Глазго есть, какъ и въ Лондонѣ, Истъ Эндъ и Вестъ Эндъ, бѣдные и богатые кварталы, и. такъ же, какъ въ Лондонѣ, трущобы Истъ Энда;производятъ гнетущее впечатлѣніе. Но Истъ Эндъ въ Глазго занимаетъ лишь небольшое пространство, а остальная часть города настолько хороша и благоустроена, что невольно заставляетъ забывать нечистоту и мракъ переулковъ Истъ Энда.

Чѣмъ дальше отъ центра, тѣмъ красивѣе становится городъ. Особенно хорошъ университетъ, стоящій на холмѣ и поражающій размѣрами и красотою своей постройки. Сооруженіе этого университета обошлось почти въ пять милліоновъ рублей и при видѣ его невольно убѣждаешься, что у шотландцевъ интересы просвѣщенія находятся на первомъ мѣстѣ. Самый маленькій городъ, даже деревня, стараются щеголять зданіями своихъ училищъ, и, несмотря на то, что шотландцы разсчетливы и бережливы, тутъ они совершенно не жалѣютъ денегъ и зачастую тратятъ послѣдніе гроши на сооруженіе красиваго зданія для школы. Шотландецъ очень любитъ также національные памятники и не забываетъ ни своихъ королей, ни генераловъ, ни государственныхъ дѣятелей, ни писателей, ни даже городскихъ головъ. Но самая большая щедрость все же проявляется въ устройствѣ памятниковъ роднымъ поэтамъ, писателямъ и реформаторамъ.

Глазго имѣетъ своихъ представителей въ англійскомъ парламентѣ; онъ посылаетъ туда семь депутатовъ и, конечно, во время выборовъ тамъ идетъ очень ожесточенная борьба между кандидатами разныхъ партій и приверженцами того или другого министерства. Глазго тогда очень оживляется. То тутъ, то тамъ разгуливаютъ «сандвичи» (бутерброды), такъ называются разносчики объявленій, у которыхъ на груди и на спинѣ повѣшены огромныя доски съ наклеенными на нихъ воззваніями, избирательными манифестами и каррикатурами. Кромѣ нихъ, по улицамъ двигаются еще и будки на колесахъ, оклеенныя разными объявленіями, касающимися выборовъ, и вездѣ можно замѣтить группы людей, о немъ-то оживленно спорянщхъ между собой. Большею частью это — рабочіе, придерживающіеся разныхъ взглядовъ въ политикѣ. Замѣчательно, что спорящіе особенно стараются не нарушить правилъ вѣжливости по отношенію другъ къ другу и непремѣнно желаютъ показать себя воспитанными людьми. Одинъ путешественникъ, посѣтившій Глазго впервые во время выборовъ, такъ описываетъ свои впечатлѣнія:

"Передъ редакціей Вечерней Газеты я увидѣлъ двоихъ рабочихъ. Обоимъ было лѣтъ за пятьдесятъ. Одинъ былъ въ холщевомъ, засмоленномъ передникѣ, съ шарфомъ на шеѣ, въ рыжемъ пальто и въ шапкѣ съ козырькомъ. По всему судя, это былъ ломовой извощикъ, служащій при какомъ-нибудь складѣ или заводѣ. Другой былъ въ бѣломъ воротничкѣ, въ котелкѣ и короткой курткѣ. Судя по слѣдамъ на его пальцахъ, его мъжно было безошибочно принять за портного. Ихъ горячій споръ, мало-по-малу, привлекъ прохожихъ и около нихъ образовалась кучка людей, которая все больше разросталась. Ломовой извощикъ очень горячился, но старался быть вѣжливымъ и поэтому говорилъ «позвольте вамъ доложить…» «Позвольте съ вами не согласиться!» и т. д.

— Смотрите, говорилъ онъ. — Вотъ рабочій-консерваторъ, видали ли вы такую рѣдкостную штуку, прошу у него прощенія! — Но вамъ-то, позвольте спросить васъ, уважаемый человѣкъ, какой вамъ-то прокъ отъ того, что побѣдятъ консерваторы, т.-е. защитники того, что существуетъ? Вы-то что охранять хотите? Свою нищету? Свое униженіе? Что вы — лэндлордъ (помѣщикъ) или кабатчикъ?

На насмѣшливое замѣчаніе портного относительно избирателей-рабочихъ, ломовикъ съ гнѣвомъ и раздраженіемъ возразилъ: «Англійскій рабочій! Да вы не найдете во всемъ мірѣ болѣе презрѣннаго раба! Въ немъ погасла послѣдняя искра самостоятельности.: и собственнаго достоинства. Тоже нашелъ кого въ образецъ поставить намъ, шотландцамъ!» Негодованіе ломовика явно раздѣляла и окружающая публика, встрѣтившая замѣчанія портного насмѣшками, «Шотландія не Англія, шотландцы вѣдь, народъ свободный, а англичане рабы, и шотландскій рабочій не чета англійскому».

Споръ иногда затягивается почти на цѣлый часъ, но обыкновенно одинъ изъ спорящихъ самъ оставляетъ поле битвы, т. е. уходитъ, убѣдившись въ безплодности своихъ усилій".

Все населеніе Шотландіи не такъ давно раздѣлялось на роды или семьи (кланы) и нѣкоторые изъ этихъ родовъ были даже очень велики, такъ какъ заключали въ себѣ больше десяти тысячъ человѣкъ. Но тѣмъ не менѣе каждый такой родъ или семья жили особнякомъ отъ другихъ и члены его вмѣстѣ составляли одну или нѣсколько деревень. Между ними не было ни бѣдныхъ, ни богатыхъ, а всѣ были равными, кромѣ одного старшаго въ семьѣ. Вотъ эти-то старшіе современемъ и стали притѣснять младшихъ, забирая у нихъ все и заставляя ихъ удалиться, для того чтобы сдѣлаться полновластными хозяевами всей шотландской земли. Благодаря этому обстоятельству шотландскіе землевладѣльцы обладаютъ громадными пространствами земли и прежде получали съ нихъ баснословные доходы. Теперь это измѣнилось и доходы шотландскихъ помѣщиковъ сильно уменьшились по той же причинѣ, по какой они уменьшились и въ Англіи. Но за то положеніе шотландскихъ крестьянъ стало значительно улучшаться, особенно съ тѣхъ поръ, какъ и среди нихъ появились земледѣльческіе союзы, которые научили ихъ вступаться за свои интересы.

Однимъ изъ красивѣйшихъ городовъ Шотландіи считается Эдинбургъ, лежащій у устья рѣки Фортъ, на восточномъ, берегу Шотландіи. Эдинбургъ представляетъ прямую противоположность Глазго. Насколько тотъ существуетъ для наживы и основываетъ все свое благосостояніе на торговлѣ и промышленности, настолько Эдинбургъ чуждъ этому промышленному духу и полонъ особенной поэзіи. Это — старинная столица королевства, мэръ которой до сихъ поръ хранитъ въ своемъ замкѣ коронныя драгоцѣнности. Мало этого, одинъ изъ домовъ Эдинбурга до сей поры называется парламентомъ. Хотя шотландскаго парламента уже давно не существуетъ, по этотъ домъ остается историческимъ памятникомъ минувшихъ временъ, какъ и многое другое въ Эдинбургѣ. Особенно интересна въ этомъ отношеніи старая часть города, построенная на высокомъ холмѣ. Узенькія, каменныя лѣстницы, съ истертыми ступенями, насчитывающія уже нѣсколько сотъ лѣтъ существованія, ведутъ на гору, поднимаясь надъ сводами и между стѣнами высокихъ старинныхъ домовъ.

Главная улица въ старой части города тянется по хребту горы вверхъ, все болѣе и болѣе съуживаясь, и приводитъ къ старому замку, построенному на краю обрыва въ началѣ XV вѣка. Этотъ замокъ составляетъ одну изъ главныхъ достопримѣчательностей города. Ружейная палата, увѣшанная старинными доспѣхами, шлемами, щитами, мечами, тесаками и проч., напоминаетъ о его минувшемъ грозномъ величіи. Нѣтъ больше прежнихъ солдатъ и офицеровъ, они изчезли давно и теперь ихъ замѣняетъ батальонъ шотландскихъ стрѣлковъ, въ красныхъ лифахъ и клѣтчатыхъ юбкахъ, съ голыми колѣнами и икрами, который вноситъ нѣкоторую жизнь въ опустѣвшій замокъ и служитъ связью между его настоящимъ и далекимъ прошлымъ.

Эдинбургскій замокъ сохранилъ еще много слѣдовъ этого далекаго прошлаго. Подъ его сѣрыми сводами хранятся знаки былого могущества шотландскихъ королей: корона, мечъ, скипетръ, пряжка. Все это изъ чистаго золота и усѣяно драгоцѣнными камнями, но въ этихъ бывшихъ знакахъ королевской власти уже не заключается никакого величія; они лежатъ подъ стекляннымъ колпакомъ, окруженные желѣзною клѣткой, въ маленькой, полутемной комнатѣ. Тамъ же, въ этомъ замкѣ, показываютъ комнату, гдѣ томились въ заключеніи люди, которые почему либо не угодили королю и попали къ нему въ немилость или же возбудили зависть и неудовольствіе его приближенныхъ. Сколько стоновъ слышали стѣны этихъ комнатъ, сколько слезъ безсильнаго отчаянія тутъ было пролито! Все это исчезло, какъ исчезли величіе и власть шотландскихъ королей и тамъ, гдѣ страдали люди, жертвы человѣческаго жестокосердія, теперь раздается смѣхъ и веселая болтовня путешественниковъ, осматривающихъ замокъ. На верхней площадкѣ по прежнему стоитъ огромная старинная пушка XVI вѣка. Она давно уже умолкла и посѣтители замка могутъ безнаказанно заглядывать въ ея страшное жерло, которое сѣяло прежде смерть и разрушеніе.

Чудный видъ открывается съ вершины замка: лѣсъ, холмы, луга и красивыя зданія — все тутъ радуетъ глазъ человѣка. Видъ фабричныхъ трубъ, наполняющихъ воздухъ своимъ дымомъ, не портитъ здѣсь чарующаго впечатлѣнія, которое производятъ на путешественника окрестности Эдинбурга. Бывшую столицу Шотландіи нельзя назвать промышленнымъ городомъ и только въ книжномъ дѣлѣ Эдинбургъ занимаетъ одно изъ первыхъ мѣстъ. Впрочемъ, въ Шотландіи книги вообще имѣютъ большой сбытъ. Въ самомъ скромномъ жилищѣ шотландскаго рабочаго всегда найдется недурная библіотека и въ самомъ маленькомъ захолустномъ городишкѣ всегда есть литературное общество, которое приглашаетъ извѣстныхъ ученыхъ, писателей, читать въ собраніи доклады или же устраиваетъ литературно-музыкальные вечера, приглашая для этого извѣстныхъ артистовъ.

Въ большихъ шотландскихъ городахъ эти общества настолько развиваются, что членами ихъ состоятъ рѣшительно всѣ городскіе жители, мужчины и женщины. Такія общества имѣютъ уже свои собственныя библіотеки, естественно-историческіе кабинеты-читальни, организуютъ цѣлый рядъ публичныхъ чтеній по разнымъ предметамъ науки, устраиваютъ школы живописи, музыки, а также иностранныхъ языковъ. Конечно, чѣмъ больше городъ, тѣмъ богаче общество, тѣмъ больше въ немъ членовъ и поэтому шире его дѣятельность. Все это указываетъ на любознательность шотландцевъ, на ихъ стремленіе къ просвѣщенію. Но вмѣстѣ съ этимъ шотландцы все-таки очень суевѣрны и, несмотря на распространеніе среди нихъ просвѣщенія и на ихъ здравый разсудокъ, въ ихъ жизни еще сохранилось многое, напоминающее о древнихъ языческихъ временахъ. Нигдѣ такъ не любятъ разсказовъ про чудесное, какъ въ Шотландіи, гдѣ взрослые и дѣти съ одинаковымъ интересомъ слушаютъ ихъ.

Недалеко отъ Эдинбурга находятся довольно значительныя каменноугольныя залежи, распространяющіяся подъ водами Фортскаго залива, гдѣ и устроены копи, приближающіяся къ копямъ сосѣдняго берега. Въ концѣ XVIII вѣка тутъ была устроена на водѣ, на разстояніи 800 метровъ отъ берега, круглая плотина, въ видѣ колодца, который сообщался съ шахтой. Добытый уголь поднимался наверхъ черезъ этотъ колодезь, и суда могли грузиться непосредственно изъ глубины земли. Этотъ колодезь существовалъ много времени, но однажды небывало высокій морской приливъ поднялся выше краевъ колодца; вода хлынула внутрь и затопила копь вмѣстѣ съ рабочими. Тогда колодезь былъ задѣланъ, и добыча угля въ этомъ мѣстѣ прекратилась.

Сѣверная Шотландія чрезвычайно живописна. Горы занимаютъ почти всю ея поверхность и вслѣдствіе этого она слабо населена. Горные жители Шотландіи занимаются главнымъ образомъ охотой, скотоводствомъ и рыбною ловлей; они отличаются смѣтливостью, находчивостью, хладнокровіемъ и, въ особенности, гордостью. Впрочемъ, эта черта вообще свойственна шотландцамъ, которые преисполнены самоуваженія и смотрятъ свысока на всѣхъ чужеземцевъ, причисляя къ нимъ также и англичанъ. Несмотря на то, что они довольно образованы, горцы еще болѣе суевѣрны, чѣмъ жители остальной Шотландіи.

Насколько разнообразенъ внѣшній видъ Шотландіи, настолько же разнообразно и строеніе ея почвы. Самая высокая гора Шотландіи Бэнъ Невисъ состоитъ изъ порфира, но встрѣчается много и другихъ горныхъ породъ и, въ особенности, изобилуетъ базальтъ. На вершинѣ Бэнъ Невиса — «скалы, касающейся неба» устроена одна изъ главныхъ метеорологическихъ станцій Англіи.

Еще суровѣе и мрачнѣе такъ-называемая Сѣверная горная страна, горы которой хотя и не такъ высоки, но имѣютъ еще болѣе дикій видъ, чѣмъ Гремпіенскія горы сѣверной Шотландіи, гдѣ главную вершину представляетъ Бэнъ Невисъ. Сѣверная горная страна почти всегда наполнена туманомъ, который ползетъ вдоль скатовъ горъ и заволакиваетъ скалы, то исчезающія въ туманѣ, то выростающія вновь передъ глазами путешественника, словно какія-то грозныя привидѣнія. Узкія долины похожи на колодцы, на днѣ которыхъ чернѣетъ вода. Безмолвіе тутъ полное и оно-то и придаетъ что-то страшное окружающей природѣ, земля кажется мертвой и только изрѣдка слышится рокотъ волнъ въ узкихъ длинныхъ ущельяхъ заливовъ, далеко вдающихся внутрь берега. Склоны нѣкоторыхъ вершинъ обрываются крутыми утесами и оттуда съ высоты 100 метровъ можно увидать громадныя волны, наталкивающіяся на подводные камни. Человѣческія жилища тутъ попадаются рѣдко, и между горными кряжами встрѣчаются довольно большія болотистыя, песчаныя или каменистыя пространства, которыя тянутся на цѣлыя мили безъ единаго дерева и безъ единой хижины.

Берега Шотландіи окружены множествомъ острововъ, среди которыхъ есть и совсѣмъ необитаемые. Жители этихъ маленькихъ скалистыхъ острововъ, разбросанныхъ среди моря, занимаются почти исключительно рыболовствомъ и немного земледѣліемъ; женщины же, кромѣ того, вяжутъ шерстяныя фуфайки и панталоны, которыя продаются въ Лондонѣ подъ именемъ шотландскихъ шерстяныхъ издѣлій. Жизнь этихъ островитянъ проходитъ тихо и безмятежно; потребности ихъ очень скромны и между собою они живутъ дружно, ведя борьбу только съ природой, съ моремъ, съ которымъ они всегда готовы помѣряться силами. Море — это ихъ другъ и врагъ, въ одно и тоже время. Оно доставляетъ имъ средства къ существованію, но часто отнимаетъ у нихъ и послѣднее достояніе и жизнь. Если море бурно и небо хмурится, то и островитяне смотрятъ угрюмо; но когда небо ясно и море тихо, то рыбаки, спокойно покуривая свои трубочки, съ наслажденіемъ поглядываютъ на своего недавняго врага и хлопочутъ около своихъ снастей. Жизнь ихъ течетъ тихо и незамѣтно пока, въ одинъ прекрасный день, не доходитъ до нихъ вѣсть о парламентскихъ выборахъ. Все тогда сразу мѣнятеся. Рыбаки бросаютъ свои сѣти, а женщины свое вязаніе, и всѣ спѣшатъ въ назначенное мѣсто, гдѣ нибудь на берегу моря, чтобы послушать рѣчь того, кто желаетъ быть ихъ представителемъ въ парламентѣ. Шумъ волнъ не мѣшаетъ имъ слушать оратора, такъ какъ они привыкли къ морскому прибою, но бѣдный ораторъ зачастую самъ не слышитъ собственнаго голоса. Впрочемъ, отъ морского прибоя на этихъ островкахъ спрятаться некуда, такъ какъ они очень невелики, да и говорить волей неволей приходится на открытомъ воздухѣ, потому что на островахъ, кромѣ маленькихъ рыбачьихъ хижинъ, нѣтъ другихъ зданій. Затѣмъ кандидату предстоитъ еще болѣе трудное дѣло: онъ долженъ объѣхать всѣ острова, а ихъ тутъ до шестидесяти! Притомъ море тутъ бываетъ всегда неспокойно и доступъ къ скалистымъ островамъ довольно затруднителенъ, но желаніе попасть въ парламентъ представителемъ этого рыбачьяго населенія заставляетъ его преодолѣвать всѣ препятствія. И вотъ онъ переѣзжаетъ съ одного острова на другой въ маленькой рыбачьей лодкѣ и говоритъ рѣчи подъ акомпаниментъ шума морскихъ волнъ. А въ столицѣ Англіи ждутъ вѣстей съ далекаго сѣвера о томъ, что скажутъ рыбаки, такъ какъ они должны имѣть своего представителя въ англійскомъ парламентѣ. Но вотъ выборы заканчиваются, все снова входитъ въ свою колею и рыбаки, на время оторванные отъ своей прежней жизни, опять возвращаются къ ней, посвящая все вниманіе своему другу и недругу — морю.

Ближе всѣхъ къ Шотландіи лежатъ Оркадскіе острова, большая часть которыхъ покрыта зелеными лугами и служитъ хорошимъ пастбищемъ для скота. Продолженіемъ этихъ острововъ служатъ Шэтлендскіе острова, всѣ принадлежащіе только одному владѣльцу; изъ ста острововъ этого архипелага обитаемы только тридцать, другіе же большею частью представляютъ только скалы угрожающаго вида, прямо поднимающіяся со дна моря, или же состоятъ изъ группы камней, окруженныхъ морского пѣной, и маленькихъ острововъ, едва покрытыхъ травой. Почва этихъ острововъ большею частью торфянистая и на нихъ вовсе нѣтъ древесной растительности. На всемъ архипелагѣ есть только одно дерево, около трехъ метровъ вышиной, на которое приходятъ смотрѣть издалека. Скалистый островъ Фуль изъ всѣхъ шотландскихъ острововъ особенно неприступенъ, такъ какъ волны съ ужасною силой разбиваются о его скалы, и сообщеніе между нимъ и другими островами совершенно прекращается во время бурной погоды. Если это продолжается долго и съѣстные припасы на островѣ истощатся, то жители подвергаются опасности погибнуть отъ голода, такъ какъ доступъ къ нимъ становится невозможенъ, и они бываютъ совершенно отрѣзаны отъ другихъ острововъ. Большая группа Гебридскихъ острововъ отдѣляется отъ материка Шотландіи лишь узкимъ проливомъ и такъ близко расположена къ ней, что съ перваго взгляда эти острова можно считать частью шотландскаго материка, которая отъ него отдѣлилась. Большой рядъ этихъ острововъ, близко соприкасающихся другъ съ другомъ, называется «Длиннымъ островомъ».

Всѣ Гебридскіе острова пустынны и безлѣсны, берега ихъ круты и часто спускаются къ морю совсѣмъ отвѣсно; на островахъ имѣются довольно значительныя вершины. Одинъ изъ небольшихъ островковъ — Сентъ-Кильда, находящійся въ группѣ скалъ, даже обитателямъ Гебридовъ представляется какимъ-то ужаснымъ мѣстомъ, откуда лишь изрѣдка, сквозь окружающій туманъ, можно видѣть обликъ другихъ земель, обитаемыхъ человѣкомъ. О-въ Сентъ-Кильда доступенъ только въ теченіе трехъ лѣтнихъ мѣсяцевъ, но онъ все-таки обитаемъ и имѣетъ около 70 жителей, которые промышляютъ ловлей птицъ и съ трудомъ поддерживаютъ свое существованіе. Несмотря, однако на всѣ лишенія, они такъ привыкли къ своему уединенному, обособленному образу жизни, что весьма неохотно и лишь въ случаѣ крайней необходимости покидаютъ свой родной островъ. Замѣчательно, что приходъ судна съ матросами и пассажирами на островъ Сентъ-Кильда зачастую сопровождается появленіемъ среди островитянъ особой болѣзни — насморка, сопровождающагося общимъ недомоганіемъ и даже смертью. Эту болѣзнь островитяне называютъ «судовою простудой». Особенно мужчины легко ей подвергаются.

Самый знаменитый островъ въ Гебридскомъ архипелагѣ это — Стаффа. На немъ находится одно изъ чудесъ міра — Фингалова пещера. Издали островъ кажется плоскою возвышенностью, но вблизи открывается чудный видъ, представляемый безчисленнымъ множествомъ черныхъ базальтовыхъ столбовъ, которые рядами, точно стѣны, поднимаются къ небу, между тѣмъ какъ вода отливаетъ всѣми красками, а черезъ отверстіе пещеры открывается свободный видъ въ открытое море. Базальтовый сводъ, образующій входъ въ пещеру, представляется входомъ въ настоящій храмъ. Водяной проходъ постепенно суживается и заканчивается въ 86 метрахъ отъ входа. Когда море спокойно, то можно проникнуть довольно далеко вглубь темной галлереи, пробираясь у подножія базальтовыхъ колоннъ. Волны проходятъ въ пещеру и, ударяясь о подножіе колоннъ, наполняютъ ее шумомъ и свистомъ и образуютъ пѣнистый водоворотъ. Но и въ тихую погоду волны моря производятъ въ пещерѣ своеобразные мелодичные звуки, отчего въ древности жители называли ее «музыкальнымъ логовищемъ». Въ бурю же и грозу раздается какъ будто сильная канонада, которая слышится за нѣсколько миль въ окружности. По преданію, эта пещера выстроена великанами для Фингала, — героя, воспѣтаго древнимъ шотландскимъ бардомъ (странствующимъ пѣвцомъ) Оссіаномъ.

Въ 22-хъ километрахъ (километръ равняется приблизительно верстѣ) отъ восточнаго берега сѣверной Шотландіи, въ открытомъ морѣ возвышается Бельрокскій маякъ, сооруженіе котораго стоило громадныхъ трудовъ. Онъ свѣтитъ кораблямъ, проходящимъ мимо этого берега, и предупреждаетъ ихъ въ бурныя, темныя ночи о той опасности, которая ожидаетъ ихъ у этихъ скалъ.

"Юный Читатель", № 3, 1905

↑ И. Тэнъ. Очерки Англіи.
↑ Хартіями называются королевскія грамоты, дающія права и льготы всему народу или отдѣльнымъ общинамъ.
↑ Въ Англіи нѣтъ всеобщей воинской повинности, какъ въ другихъ странахъ.

[1] И. Тэнъ. Очерки Англіи.

[2] Хартіями называются королевскія грамоты, дающія права и льготы всему народу или отдѣльнымъ общинамъ.

[3] Въ Англіи нѣтъ всеобщей воинской повинности, какъ въ другихъ странахъ.

[1]

[2]

[3]

Англичане и их страна (Пименова)/ДО

Англичане и ихъ страна.

Оглавленіе.

ГЛАВА VI. Шотландія. — Глазго. — Эдинбургъ. — Населеніе Шотландіи. — Природа Шотландіи. — Гебридскіе острова. — Фингалова пещера.

ГЛАВА VI.
Шотландія. — Глазго. — Эдинбургъ. — Населеніе Шотландіи. — Природа Шотландіи. — Гебридскіе острова. — Фингалова пещера.