Ангелъ Ивановичъ Богдановичъ.
1860—1907.
править
Наша книжка была закончена, когда литературная семья понесла новую утрату: 24 февраля, послѣ тяжелой болѣзни, умеръ Ангелъ Ивановичъ Богдановичъ, публицистъ, критикъ, одинъ изъ главныхъ сотрудниковъ и редакторъ журнада «Міръ Божій».
Полякъ по происхожденію, католикъ по исповѣданію, А. И. Богдановнчъ въ раннемъ дѣтствѣ попалъ вмѣстѣ съ семьей въ Нижегородскую губернію, гдѣ выросъ и получилъ среднее образованіе. Впечатлѣнія Приволжскаго края окружали его дѣтство, среднее образованіе онъ получилъ въ нижегородской гимназіи, и русская литература освободительной эпохи заполонила молодую воспріимчивую душу. Не забывая родного языка, онъ, однако, сталъ русскимъ по главному содержанію чувства и мысли. Это не былъ переходъ отъ «завоеванныхъ» на сторону «завоевателей», отъ угнетенныхъ къ угнетателямъ. Къ какой Россіи примкнулъ полякъ Богдановичъ, видно изъ того, что уже въ первые свои университетскіе годы онъ попадаетъ въ русскую крѣпость, подъ русскій военный судъ. Въ одной изъ послѣднихъ книжекъ журнала «Былое»[1] есть упоминаніе объ этомъ эпизодѣ изъ жизни Богдановича: обвиняли его въ принадлежности къ партіи, стремившейся къ ниспроверженію существующаго строя. На судѣ юный студентъ произнесъ короткую остроумную рѣчь, въ которой сопоставилъ тяжесть обвиненія, грозившаго, если не ошибаюсь, смертной казнью, съ уликами (въ его квартирѣ нашли при обыскѣ «81 точку типографскаго шрифта». Эта «восемьдесятъ одна точка» давала поводъ для обвиненія по 249 ст.). Военный судъ вынесъ оправдательный вердиктъ, но универсдтетская карьера Богдановича была прервана, такъ какъ административно онъ все же былъ высланъ изъ Кіева и нѣсколько лѣтъ жилъ подъ надзоромъ полиціи въ Нижнемъ-Новгородѣ.
Здѣсь, съ 1886 года, онъ началъ работать въ провинціальныхъ приволжскихъ (преимущественно казанскихъ) газетахъ. Въ эти годы онъ принималъ дѣятельное участіе въ той глухой, сдавленной борьбѣ за право и правду, которую съ такимъ трудомъ и усиліями вела тогдашняя безправная печать. Къ концу 80-хъ годовъ онъ, вмѣстѣ съ своимъ товарищемъ А. А. Дробышевскимъ, переѣхалъ въ Казань, гдѣ принялъ ближайшее участіе въ «Волжскомъ Вѣстникѣ». Это было время, когда работа въ провинціальной печати являлась настоящимъ подвигомъ: читателей было немного, подписчиковъ еще меньше. За самое скудное вознагражденіе, едва оплачивавшее скромное существованіе литературной богемы, — Богдановичъ писалъ передовыя статьи, замѣтки, фельетоны, составлялъ номера, выкраивалъ извѣстія. Можно сказать съ увѣренностью, что вдвоемъ эти «ближайшіе сотрудники» часто выносили на плечахъ злополучную газету. Въ одномъ были требовательны эти непритязательные работники: они не допускали ни малѣйшей неискренности и фальши. Газета могла говорить немного, но то немногое, что можно было сказать, — должно быть сказано безъ недомолвокъ и искаженій.
На этой почвѣ выходили конфликты съ издателями, и литературнымъ воинамъ приходилось сниматься съ насиженнаго мѣста и перекочевывать съ своими перьями въ другое. Черезъ короткое время боевая кличка Богдановича Semper Idem стала очень замѣтна въ среднемъ Поволжьи; нерѣдко изъ его фельетоновъ яркія блестки стали залетать въ столичную печать, и газета, гдѣ онъ основывалъ свой временный бивакъ, сразу привлекала вниманіе, впредь до новаго конфликта изъ-за «чистоты направленія».
Въ 1893 году Богдановичъ переѣхалъ въ Петербургъ, гдѣ сначала велъ внутреннее обозрѣніе въ «Русскомъ Богатствѣ», а затѣмъ вошелъ въ составъ редакціи «Міра Божьяго». Здѣсь онъ опять развернулъ свою поразительную работоспособность и отдалъ журналу всѣ свои незаурядныя силы, работая вмѣстѣ съ А. А. Давыдовой. Впослѣдствіи къ нимъ примкнули и новыя силы, но можно, кажется, сказать, не боясь впасть въ преувеличеніе, что журналъ поставленъ твердо и сдѣланъ тѣмъ, чѣмъ сталъ онъ въ лучшія времена своего существованія, — главнымъ образомъ усиліями этихъ двухъ человѣкъ… Оба они отдали себя дѣлу журнала всецѣло и беззавѣтно.
А. И. Богдановичъ, кромѣ редакторской работы, велъ еще критико-публицистическій отдѣлъ, за скромной подписью А. Б. Читатели, конечно, помнятъ эти летучіе, живые очерки, порой яркіе, порой парадоксальные, — но всегда глубоко искренніе и проникнутые горячей любовью къ литературѣ.
27 марта, въ сумрачный весенній день, на Волковомъ кладбищѣ читатели друзья покойнаго и его друзья писатели присутствовали при не совсѣмъ обычномъ зрѣлищѣ: на русскомъ православномъ кладбищѣ у раскрытой могилы стоялъ католическій священникъ и раздавались печальные звуки латинскаго «requiem aeternam dona ei Domine». Поляка-католика хоронили въ литераторской части православнаго кладбища, потому что этотъ полякъ былъ искренній русскій писатель, и настоящей родиной его души была русская литература. Кругомъ свѣжей могилы высились кресты и памятники ранѣе пришедшихъ туда товарищей, встрѣчавшихъ своего собрата, еще молодого, но успѣвшаго уже много поработать на нивѣ мысли и слова, свободы, солидарности и братства…
- ↑ См. «Былое», январь, 1907 г., стр. 119.