Ангелика и Сакрипант (Ариосто)/ДО

Ангелика и Сакрипант
авторъ Лудовико Ариосто, пер. Александр Сергеевич Норов
Оригинал: итальянскій, опубл.: 1826. — Источникъ: "Сынъ Отечества", ч. 118, 1826. az.lib.ru

Ангелика и Сакрипантъ.
(Эпизодъ изъ Аріоста.)
П. 1. cm. 33 — 70
Посвящено А — ѣ А — ѣ З — ой.

Ангелика; находившаяся въ станѣ Карла Великаго вовремя ужасной битвы между Маврами и Христіанами; и видя пораженіе послѣднихъ, обратилась въ бѣгство на первомъ попавшемся ей конѣ. На пути своемъ, встрѣтила она Ринальда, страстно въ нее влюбленнаго и столько же ею ненавидимаго съ той поры, какъ она испила отъ источника ненависти, а Ринальдъ отъ источника любви. Встрѣча сія ускоряетъ ея бѣгство.

Сквозь страшный и дремучій лѣсъ

Она несется быстрымъ скакомъ

И шорохъ травъ и шумъ древесъ,

Волнуя бѣлы перси страхомъ,

Влекутъ ее туда, сюда;

И все различными тропами; —

Ей тѣни кажутъ иногда

Ринальда за ея плечами.

Такъ серна юная, узрѣвъ

Изъ за листовъ родной дубравы,

Какъ яростно терзаетъ левъ

Трупъ матери ея кровавый: —

Изъ лѣса въ лѣсъ, по пнямъ, по рвамъ

Бѣжитъ дрожа и цѣпенѣя —

И чуетъ, трогаясь кустамъ,

Быть въ страшной пасти у злодѣя.

Весь день тотъ, ночь и вновь полдня,

Скиталась, гдѣ, — сама не знала;

Въ часъ зноя, наконецъ, она,

Къ прохладной рощѣ прискакала.

Два свѣтлые ручья вокругъ

Растили дернъ младой и мягкой;

Катясь по мелкимъ камнямъ, слухъ

Журчаньемъ обольщали сладко

Ей тутъ казалось, не страшась,

Быть, отъ Ринальда, миль за двѣсти.

Путемъ и жаромъ утомясь,

Рѣшилась отдохнуть въ семъ мѣстѣ;

Сошла съ коня въ пуки цвѣтовъ,

Сняла сѣдло, сняла поводья,

И онъ пошелъ вдоль ручейковъ —

Искать въ густой травѣ раздолья.

И вотъ, прекрасный кустъ предъ ней,

Онъ весь изъ алыхъ розъ и бѣлыхъ,

Нагнулся къ зеркалу зыбей

Подъ сѣнію дубовъ дебелыхъ.

Сплетенны сучья въ темный кровъ

Разстлалися кругомъ широко;

Туда лучъ солнца не пройдетъ,

Не только человѣковъ око.

Постель изъ мягкой муравы

Ей скоро сладкой сонъ вдохнула;

Красавица во глубь травы

Вошла и лишь легла, заснула;

Но кратокъ сонъ ея очей —

Ей слышанъ топотъ приближенный:

Вставъ тихо, смотритъ… прямо къ ней

Несется вождь вооруженный.

Не зная, другъ онъ, иль недругъ,

Сомнѣньемъ грудь ея тѣснится,

Чуть переводитъ робкій духъ;

Легла опять… не шевелится;

Но вождь сошелъ на брегъ рѣчной.

Склонилъ главу свою ко длани;

Чело подернулось тоской,

Сидитъ какъ будто камень хладный.

Съ главой поникнутой, мечталъ

Почти часъ цѣлый рыцарь статной,

Но послѣ, жаловаться сталъ

Такъ скромно, нѣжно и пріятно,

Что вѣрно бъ камни онъ смягчилъ;

То слышавъ, тигры бъ присмирѣли; —

Вздыхая, слезы онъ струилъ;

Вздымалась грудь, ланиты рдѣли.

"О мысль! что можетъ быть больнѣй?

"Я тщетно страстнымъ сердцемъ рвался;

"Что дѣлать? поздно, ужь не мнѣ

"И нѣжный цвѣтъ и плодъ достался!

"Все получилъ отъ ней — другой,

"А я одни слова и взгляды…

"Зачѣмъ же мучимый тоской,

"Крушиться буду безъ отрады?…

"Дѣвица съ розою сходна;

"Пока на стебелькѣ родимомъ,

"Цвѣтетъ въ саду, цвѣтетъ одна,

"Въ краю для стадъ недоходимомъ; —

"Ее лелѣютъ вѣтерки,

"И солнце, и земля, и люди;

"Она любви сулитъ вѣнки,

"Сулитъ нарядъ дѣвичьей груди; —

"Но лишь сорвутъ цвѣточекъ сей,

"Со стебелька его роднова, —

"Пройдетъ къ нему любовь людей

"Земли и неба голубова!

"Дѣвица больше ясныхъ глазъ

"Должна беречь любви цвѣтъ милой; —

"Но разъ цвѣтка сего лишась,

"Становится для всѣхъ постылой.

"Для всѣхъ другихъ она чужда

"И лишь однимъ, однимъ любима…

"Ко мнѣ ли одному всегда

"Судьба досель неумолима!

"Могуль я не любитъ ее?

"Она всѣхъ думъ моихъ предметомъ!

"Въ ней чувствую мое бытье!

«Ахъ, нѣтъ! скорѣй разстанусь съ свѣтомъ!»

Кто жъ, спросишь ты, о Государь,

На брегѣ, льющій слезъ потоки?

То Сакрипантъ, Черкескій Царь,

Любовникъ страстный и жестокій.

Близка здѣсь цѣль его трудовъ,

Желаній, вздоховъ, страсти дикой; —

Онъ изъ-за розовыхъ кустовъ

Былъ узнанъ милой Ангеликой.

Отъ странъ, гдѣ возникаетъ свѣтъ,

На западъ привлеченъ онъ страстью;

Узнавъ, что за Роландомъ вслѣдъ,

Направилась, къ его несчастью!

Въ Европѣ, вѣсть дошла къ нему

Что славнымъ Карломъ, цвѣтъ сей милый

Похищенъ — и сужденъ тому,

Кто возстановитъ царство лилій;

Онъ прибылъ въ станъ въ тотъ страшный день,

Когда разбитъ былъ Карлъ Великой;

Съ тѣхъ поръ онъ слѣдуетъ, какъ тѣнь,

Вездѣ за милой Ангеликой.

Вотъ горестей его вина

И страстныхъ, пылкихъ выраженій,

Которыя свѣтило дня

Могли бы задержать въ теченьи.

Межь тѣмъ, какъ рыцарь сей груститъ,

И слезы льетъ, блаженства чуждый —

И много жалобъ говоритъ,

До коихъ намъ теперь нѣтъ нужды:

Счастливыя рокъ его судилъ

Чтобъ милая ему внимала;

Чтобъ онъ въ тотъ самый часъ тутъ былъ,

Гдѣ въ вѣкъ его нога не стала.

Красавица его, въ тиши,

Съ вниманьемъ слушала всѣ пени;

Онъ открывалъ ей огнь души,

Не въ первый разъ и не въ послѣдній;

Но болѣ мрамора хладна

Къ мучительнымъ его страданьямъ,

Презрѣньемъ, кажется, она,

Отвѣтствуетъ любви желаньямъ.

Но будучи одна, въ лѣсахъ,

Подумала: "для охраненья

Онъ нуженъ — тонущій въ волнахъ

Не ищетъ ли себѣ спасенья?

Когда пропуститъ случай сей,

Найдетъ ли впредь другой подобный?

Изъ всѣхъ горящихъ страстью къ ней,

Онъ самый вѣрный и покорный,

Хотя у ней желанья нѣтъ

Помочь снѣдаемому страстью,

Дать отдохнуть ему отъ бѣдъ,

Надежду показавъ ко счастью.

Мечтаетъ хитрая, поймать

Его въ обманчивые ковы,

Чтобъ послѣ показать опять

Видъ равнодушный и суровый:

И вдругъ, изъ за цвѣтущихъ розъ,

Предстала въ красотѣ небесной: —

Какъ отъ Киприды, разлилось

Благоуханіе повсемѣстно f

И восклицаетъ:, миръ съ тобой!

"Ты посланъ мнѣ, какъ добрый Геніи;

"Престань, о покровитель мой!

«Обидныхъ обо мнѣ быть мнѣній!»

Не съ большей радостію мать,

Дотоль убитая тоскою,

Безъ сына зрѣвъ пришедшу рать —

Вдругъ видитъ сына предъ собою!

Черкескій Князь, подобно ей,

Восторженный, полнъ изумленья,

Не можетъ отвести очей

Отъ милаго ему явленья!

Къ богинѣ, къ милой, юный Князь

Вдругъ устремился, страстью тая;

Она съ нимъ нѣжно обнялась,

Забывши какъ среди Китая,

Была горда и жестоко;

Но встрѣтясь съ нимъ — мечтой крылатой

Она ужъ къ одинъ близка

И видитъ свой дворецъ богатой.

Она отчетъ ему дала,

Со дня, какъ онъ отправленъ ею

За помощью, въ лицѣ посла,

Къ Царю, Востока Набатею;

И какъ Роландъ ее хранилъ

Отъ смерти и отъ оскорбленій, ;

Ужь близокъ топотъ отъ копытъ;

Чрезъ лѣсъ несется всадникъ милый;

Какъ снѣгъ, его броня блеститъ,

На шлемѣ пухъ играетъ бѣлый.

Царь Сакрипантъ не можетъ снесть,

Въ часы любви, докучной встрѣчи;

Въ лицѣ его пылаетъ месть

И жажда пламенная сѣчи!

Къ оружью! рекъ онъ, сблизясь съ нимъ

Соперника надѣясь спѣшить;

Но сей, гордясь собой самимъ,

Взялся тотчасъ его утѣшить,

И прервалъ гордый зовъ его,

Коня съ копьемъ направилъ къ цѣли,

Черкесъ помчался на него —

И другъ на друга налетѣли!…

Не столь два льва раздражены,

Не столь волы, сцѣпясь рогами

Ярятся — какъ въ бою они.

Щиты ихъ пронзены копьями.

Ударъ ихъ встрѣчный прогремѣлъ

Какъ по эѳиру громъ крылатый; —

Изъ нихъ духъ жизни бъ отлетѣлъ,

Когда бы не спасли ихъ латы.

Кони, не совращая бѣгъ

Столкнулись, какъ овны, главами "

Черкеса конь убитый легъ,

Сей конь, прославленный боями; — а

Другой, повергшись, скоро всталъ *

Въ бокахъ желѣзы ощутивши;

Но Сакрипантовъ конь упалъ,

Всей тяжестью его покрывши…

Безвѣстный Рыцарь устоялъ,

И зря врага съ конемъ сраженныхъ,

Онъ снова битвы не искалъ —

И уклонясь отъ побѣжденныхъ,

Онъ по дорогѣ въ темный лѣсъ

Пустилъ коня скакать по волѣ;

И какъ опомнился Черкесъ —

Онъ милю проскакалъ иль болѣ.

Какъ пахарь, громомъ оглушенъ

И молніею опаленный,

Встаетъ съ земли, гдѣ былъ сраженъ —

И зритъ, здѣсь волъ въ плугу убьенный,

А тамъ, поверженный въ пыли

Тотъ дубъ развѣсистый, великой,

Который узнавалъ вдали —

Такъ всталъ Черкесъ предъ Ангеликой.

Вздыхаетъ онъ… не отъ того

Что члены повредилъ въ паденьи;

Ахъ, нѣтъ! но онъ до дня сего

Въ подобномъ не былъ униженьи.

Всего жъ больнѣй: изъ подъ коня

Онъ поднятъ милою своею;

Онъ все бъ молчалъ предъ ней стоя,

Когдабъ не ободренъ былъ ею.

"Престань крушиться, милый Князь; —

Она рекла — "всему виною

"Твой конь, который, утомясь,

"Покоя жаждалъ, а не бою.

"Не много славы заслужилъ

"Соперникъ твой — и самъ признался

«Что онъ тебя не побѣдилъ;

Когда на подѣ не остался.»

Средь утѣшеніи сихъ отъ ней,

Вотъ скачетъ, удрученъ тоскою,

Гонецъ усталый на конѣ.

Съ рожкомъ и сумкой подъ рукою; —

И съ Княземъ поравнявшись, вдругъ

Воскликнулъ: "Рыцарь!… не видалъ ля

"На немъ… перо какъ снѣжный пухъ,

«А латы всѣ изъ бѣлой стали.»

"Ты зришь здѣсь слѣдъ руки его — "

Черкесъ въ отвѣтъ — "меня онъ спѣшилъ;

"Кто жъ онъ? я славою его,

«Прошу, чтобъ ты меня утѣшилъ.»

А онъ ему: "что просишь ты,

"Исполню я безъ замедленья:

"Рука дѣвичей красоты

«Причиной твоего паденья.»

"Такъ съ дѣвой ратовалъ ты здѣсь,

"Она бодра — но красотою,

"Еще славнѣй. Кинь, Рыцарь, спѣсь:

«Ты съ Брадамантой былъ — не скрою.»

Сказавъ сіе, во весь споръ

Отъ Сакрипанта онъ пустился,

А сей, къ землѣ потупя взоръ,

Стоялъ, краснѣлъ, не шевелился …

Норовъ.