Аленушка и Вѣраша. править
Наши всѣ уѣхали въ Ялту, а я сидѣла на террасѣ въ одиночествѣ и грустила. Вдругъ издали показались двѣ маленькія улыбающіяся фигурки въ клѣтчатыхъ красныхъ сарпинковыхъ платьицахъ, съ голыми ножками, ручками и шейками. Это были дѣти B. Н. Б., который одинъ изъ четырехъ сыновей H. Н. Б. избралъ путь своего геніальнаго отца и занимается наукой.
Смуглыя личики сіяли радостью, черныя коски спускались по плечикамъ. Одной изъ нихъ — Аленушкѣ — было 7 лѣтъ, другой — Вѣрашѣ — 5. Черезъ минуту онѣ повисли у меня на шеѣ и лепетали съ дружеской укоризной:
— Что жъ это вы такъ долго не пріѣзжали! А мы васъ ждали, ждали и все спрашивали маму: «Когда же наконецъ пріѣдетъ бабушка?» Даже наскучили ей…
Дѣти удивительно чутки обыкновенно къ тому, кто любитъ ихъ. И дѣйствительно, я очень любила этихъ милыхъ дѣтей, такъ непохожихъ на обыкновенныхъ дѣвочекъ и мальчиковъ интеллигентныхъ семей, и часто вспоминала ихъ даже зимой. Вспоминала между прочимъ такой эпизодъ: какъ-то ихъ мама, тоже умная и симпатичная женщина, всецѣло отдавшаяся семьѣ, уѣхала въ гости. Возвращается, входитъ въ столовую и видитъ, что скатерть вся залита простоквашей, варенье тоже опрокинуто, и Вѣраша сидитъ вся испачканная за столомъ. Но мама обращается не къ ней, а къ Аленушкѣ, которая играетъ роль взрослой въ семьѣ, и говоритъ тономъ укоризны:
— Что жъ это такое?
Аленушка сконфуженно молчитъ, опустивши свои умные черные глаза, зато Вѣраша, вступаясь за нее, говоритъ наставительнымъ тономъ:
— Жа нами шлѣдить надо!
Часто зимою, не соблюдая діэты, предписанной мнѣ докторомъ, и затѣмъ расплачиваясь за это, я говорила своимъ взрослымъ дѣтямъ, вспоминая Вѣрашу:
— Жа нами шлѣдить надо!
Собираясь въ Крымъ, я купила четыре игрушки (вмѣстѣ съ маленькимъ ихъ четверо) и, когда первые порывы восторга прошли, торжественно вытащила большую картонку съ игрушками и раскрыла ее. Вѣраша такъ и ахнула, увидѣвши маленькаго утенка, пѣтушка, который кричалъ ку-ку-ре-ку, мячикъ въ желтой сѣточкѣ и посудку для песка. Иначе отнеслась къ игрушкамъ Аленушка:
— Вы напрасно покупали такъ много, — сказала она дѣловито. — Мы всегда играемъ вдвоемъ съ Вѣрашей, а Шура — съ Борей, и имъ можно было бы привезти только посудку, а мячика не привозить…
Эта солидность не мѣшаетъ ей, однако, быть совершеннымъ ребенкомъ, и черезъ нѣсколько минутъ она каталась вмѣстѣ съ Вѣрашей на террасѣ, на солнышкѣ, сворачиваясь въ клубочекъ и мяукая, изображая котятъ.
Затѣмъ опять начались разсказы:
— А мы купили коровъ, и одна изъ нихъ — бѣлая — даетъ такое молоко, что просто прелесть. Когда у насъ родится маленькій ребеночекъ, мы будемъ давать ему молочко только отъ этой коровы.
— А я видѣла, — перебила ее Вѣраша, — какъ курица снесла яичко: растопырила ноги, и оттуда вывалилось яйцо, а изъ яйца будетъ цыпленокъ.
Несмотря на эти наблюденія, невинному сердечку Вѣраши остается непонятной суть вещей. И какъ-то, задумавшись и даже схватившись въ какомъ-то недоумѣніи двумя ручками за голову, Вѣраша говоритъ своей мамѣ:
— Ахъ, я ничего не понимаю, рѣшительно не понимаю: откуда на свѣтѣ берется столько людей!..
— Насъ теперь четверо, — продолжала Аленушка, — а когда еще родится ребеночекъ, насъ станетъ пятеро; намъ все равно — мальчикъ или дѣвочка, лишь бы мама была здорова…
Мнѣ разсказывали недавно объ Аленушкѣ слѣдующее: въ Петроградѣ, гдѣ они живутъ зимою, у нихъ какъ-то собралось къ обѣду много родныхъ. Аленушка замѣтила, что горничной очень трудно справляться одной, и просила маму позволить помогать ей. Мама позволила. И она исполняла эту обязанность, какъ самая расторопная прислуга: перемѣняла тарелки, приносила ножи и вилки, убирала грязную посуду и т. д. Всѣ гости просто не могли налюбоваться на нее.
— А вотъ что я вамъ разскажу, — говорила мнѣ Аленушка, желая, очевидно, разсказать мнѣ что-то самое интересное. — Зимою меня отдали въ дѣтскій садъ. Мы проходили тамъ и азбуку. Но такая досада: не кончили ее къ веснѣ! А я все-таки начала учить няню. Ей очень хочется быть грамотной. Днемъ нельзя учить — мѣшаетъ Боря, а какъ онъ заснетъ и насъ уложатъ спать, я вскочу съ постельки въ одной рубашонкѣ и за урокъ. Одна только бѣда: что я буду дѣлать, когда дойду до той буквы, которой сама не знаю!.. Что еще я вамъ скажу, — никто такъ хорошо не умѣетъ закачивать Борю, какъ я, — даже няня! Пою ему пѣсни, разсказываю сказочки, онъ и заснетъ. Даже Вѣрашу никто такъ скоро не усыпитъ, какъ я, когда она раскапризничается. А капризничала она, кажется, потому, что пила очень крѣпкій чай, а теперь ей даютъ жиденькій-жиденькій, какъ вода, и она меньше капризничаетъ.
Я просто не замѣтила, какъ прошло время съ этими милыми, интересными дѣтьми. Вообще онѣ очень оригинальны и своеобразны, такъ, напр., желая различить Христю Ю--ую, которая уже замужемъ, и мою дочь Христю, онѣ говорятъ: «Христя съ Андрюшей» и «Христя безъ Андрюши».
Мнѣ очень нравится также неустрашимость этихъ дѣтей. Вчера мы были вмѣстѣ съ ними въ гостяхъ, и онѣ не только безбоязненно ласкали чужихъ собакъ, которыя отвѣчали имъ тѣмъ же, но смѣло подходили къ колодкамъ пасѣки, надъ которыми вились цѣлые рои пчелъ, и съ любопытствомъ заглядывали внутрь, разсматривая ихъ работу. Кромѣ того, играя съ барашкомъ и козликомъ, который упрямо противился ихъ желанію вести его подъ дерево, онѣ настояли-таки, чтобы онъ шелъ за ними. Это имъ не мѣшаетъ, однако, быть разумно-осторожными въ нѣкоторыхъ случаяхъ. И когда Вѣраша потянулась за поданными на столъ вишнями, Аленушка заботливо спросила ее, спрашивала ли она, помыты ли эти вишни, такъ какъ мама говорила, что немытыхъ ягодъ не слѣдуетъ ѣсть и можно заразиться черезъ нихъ какою-нибудь болѣзнью. Кромѣ того, наклонившись ниже къ уху Вѣраши, Аленушка спросила вполголоса:
— А помнишь ты, мама говорила, что въ гостяхъ нельзя много ѣсть?!
Къ области осторожности принадлежитъ также слѣдующій разсказъ: какъ-то кому-то говорили при Аленушкѣ, когда она была еще меньше: «Не ѣшь такъ много, а то можетъ переполниться желудокъ и лопнуть». Это произвело на нее такое впечатлѣніе, что каждый разъ, когда она чувствовала наполненіе желудка, она подходила къ кому-нибудь за обѣдомъ и говорила:
— Пожалуйста, попробуйте, есть ли тамъ еще пустое мѣсто?
Какъ образецъ ихъ храбрости приведу еще слѣдующій случай. На-дняхъ я шла брать ванну и видѣла издали, какъ Аленушка и Вѣраша ѣдутъ самостоятельно, безъ всякаго провожатаго на осликахъ, все дальше и дальше (здѣсь для забавы дѣтей водятъ ихъ по улицамъ). Аленушка имѣетъ серьезный видъ и глядитъ въ оба за Вѣрашей, какъ бы она не выкинула какой-нибудь шалости; а та съ блаженной улыбкой погоняетъ своего ослика и двигается впередъ.
Вчера я видѣла на улицѣ другую сцену. Двѣ интеллигентныя дѣвочки, завитыя и разнаряженныя въ легкія розовыя платья, приблизительно такихъ же лѣтъ, говорили капризно своей мамѣ:
— Мама, покатай насъ на осликахъ.
А когда та согласилась на это и провожатый бережно усадилъ ихъ, онѣ подняли страшный крикъ:
— Не хотимъ, не хотимъ, боимся! — И ихъ едва уговорили сдѣлать нѣсколько шаговъ, при чемъ старшую изъ нихъ велъ взрослый провожатый, а возлѣ младшей шла съ одной стороны мама, а съ другой — бонна. Мнѣ ужасно противно было смотрѣть на этихъ фешенебельныхъ дѣтей.
Очевидно, Аленушкѣ и Вѣрашѣ не привиты съ дѣтства сословные предразсудки. На-дняхъ вижу я издали знакомыя фигурки въ одинаковыхъ красныхъ платьицахъ и вмѣстѣ съ ними еще одну, незнакомую намъ, дѣвочку въ свѣтленькомъ ситцевомъ платьицѣ, приблизительно такихъ же лѣтъ, какъ и Аленушка. Онѣ торжественно ведутъ ее подъ руки, какъ императрицу. Мы пьемъ чай и привѣтливо приглашаемъ ихъ садиться къ столу. Аленушка и Вѣраша усаживаютъ новую дѣвочку на кресло, а сами садятся на стулья съ одной и съ другой стороны. Мы начинаемъ угощать ихъ лакомствами, при чемъ обѣ дѣвочки зорко слѣдятъ, какъ бы мы не обсчитали новую посѣтительницу. Кто-то изъ насъ ласково спрашиваетъ ихъ:
— А чья это дѣвочка?
— Это пріѣхала къ нашей кухаркѣ въ гости, — отвѣчаетъ съ гордостью Аленушка, смотря съ нѣжностью на новую дѣвочку.
На-дняхъ я видѣла маму Аленушки и Вѣраши, и она разсказала мнѣ между прочимъ слѣдующее: сидятъ онѣ за обѣдомъ, а Вѣраша о чемъ-то задумалась и не ѣстъ жаркого. Заботливая Аленушка обращается къ ней съ вопросомъ:
— О чемъ ты задумалась, Вѣраша?
Та отвѣчаетъ не сразу, а затѣмъ говоритъ серьезно:
— Я все думаю, за кого мнѣ выйти замужъ, какъ вышла Христиночка за Андрюшу.
Опять пауза.
— Думаю, не выйти ли мнѣ за Нику?
Аленушка даже вскакиваетъ съ своего мѣста.
— Боже тебя сохрани и помилуй, — говоритъ она испуганно, будто фактъ этотъ долженъ совершиться сегодня или завтра: — вѣдь онъ — шалопай!
Ника — дѣйствительно шалопай въ свои 18 лѣтъ, а потому всѣ взрослые совершенно солидарны съ Аленушкой, хотя онъ — добрый малый и сулитъ быть выдающимся карикатуристомъ.
Обѣ онѣ — черненькія, смуглыя, загорѣлыя, но у Аленушки совсѣмъ уже сложившіяся черты лица, а у Вѣраши крошечный носикъ и пухлыя щечки, какъ у херувимовъ Рафаэля.
Въ прошломъ году большіе люди безтактно дразнили Вѣрашу этимъ маленькимъ носикомъ и наскучили ей вопросомъ: «гдѣ ты дѣвала свой носикъ?» И она такъ обидѣлась, что перестала ходить къ намъ. Только на прощанье она забѣжала на минутку сказать, что на меня она не сердится, такъ какъ я одна никогда не дразнила ее.