Мой товарищ, спутник милый,
На младом рассвете дня,
С кем испытывал я силы
Жизни новой для меня.
Как-то, встречею случайной,
Мы столкнулись в добрый час,
И сочувствий связью тайной
Породнились души в нас.
Мы с тобою обновили
Свежих радостей венок,
Вместе вплавь мы переплыли
Быстрой младости поток.
Время младости и счастья,
Лучезарная пора,
День без теней, без ненастья,
День без завтра и вчера!
Миг один, но всеобъятный,
Миг чудесный, сердца май!
Ты улыбкой благодатной
Претворяешь землю в рай.
Не зерцало ль мир наш внешний
Мира внутреннего в нас?
Мир цветёт, пока день вешний
В сердце нашем не погас.
Но затмится ль? мир остынет,
Всё впадёт в глубокий сон,
И рассудок тень накинет
На холодный небосклон.
Без оглядки и волненья
Тратим зрелые года,
Время строгого мышленья
И заботы и труда.
Но дни юности крылатой
Оставляют грустный след:
Мы скорбим над их утратой
И средь счастья и средь бед.
И под холодом суровым
Увядающих годов,
Чуждых обольщеньям новым,
Чуждых блеску милых слов,
Призрак их ещё волнует:
Возвращаясь к дням былым,
Сердце ноет и тоскует
По тревогам молодым.
Берега студёной Камы,
Оживая предо мной,
Выступают как из рамы
С их бесцветной наготой.
Свод небес свинцово-тёмный,
Область вьюг и непогод,
Город тихий, город скромный,
В царство злата бедный вход!
Равнодушьем хладным света
(Лавр — обманчивая цель!)
Позабытого поэта
Мерзлякова колыбель,
Пермь с радушием и лаской
Встретит нас, младых гостей,
Чудной песнью, чудной сказкой,
В блеске радужных лучей.
Там зарницей скоротечной
Развивались наши дни,
И на памяти сердечной
Отпечатались они.
С той порою златокрылой,
С той железной стороной
Неразрывно, друг мой милый,
Сочетался образ твой.
Тайных чувств моих наперсник,
Часто колкий судия!
По летам я был твой сверстник,
А по разуму — дитя.
Странствий сердца Одиссею
Там я начал при тебе,
Там нашёл свою Цирцею
И поддался ворожбе.
Пермь, Казань, преданий тайных
Сердцу памятник живой,
Встреч сердечных, бурь случайных,
Так легко игравших мной,
Вы свидетелями были,
В вас — и помните ли вы? —
Я моей сердечной были
Издал первые главы.
И пока богиням Камы,
Волги, Клязьмы и Оки
Воздвигал я фимиамы
И к ногам бросал венки,
Охраняя ум свой здравый
От припадков сродных мне,
Лиц, обычаи и нравы
Ты следил наедине.
Вопрошал ты быт губерний,
Их причуды, суеты,
И умел из этих терний
Вызвать свежие цветы.
И тебе и нам в то время
Тайной всем был твой удел;
Но уже таилось семя,
Но в тебе художник зрел.
И призванию послушный
Карандаш твой изучал
Монастырки простодушной
Миловидный идеал.
Примечания
Первая публикация: Полное собрание сочинений князя П. А. Вяземского. Спб., 1878—1896. Т. 11, с. 8. Печатается по изд.: П. А. Вяземский. Избранные стихотворения. Редакция, статья и коммент. В. С. Нечаевой. М.-Л., 1935. с. 251.
Перовский Алексей Алексеевич (псевд. Антоний Погорельский; 1787—1836) — писатель, автор повести «Лафертовая маковница» (1825), получившей сочувственный отзыв Пушкина; книги «Двойник, или Мои вечера в Малороссии» (1828), сказки «Чёрная курица, или Подземные жители» (1829), романа «Монастырка» (1830—1833). С Вяземским А. Перовский сблизился в конце 1800-х гг., во время совместной службы в Московской межевой канцелярии. В своём стихотворении Вяземский вспоминает о служебной поездке на Урал (с 1 сентября 1809 г. по 1 марта 1810 г.), в которой принимал участие и Перовский.