1899 править
С. Ѳ. Шараповъ. править
АКСАКОВЪ И ТУРГЕНЕВЪ О ПУШКИНѢ. править
Однажды, зайдя къ покойному Ивану Сергѣевичу Аксакову, я не засталъ его дома и пришелъ къ Аннѣ Ѳедоровнѣ; она спросила, улыбаясь:
— Знаете, кто у насъ былъ сегодня?
— Кто?
— Тургеневъ.
— А! Онъ пріѣхалъ?
— Пріѣхалъ и вспомнилъ про моего Ивана Сергѣевича. Зашелъ и просидѣлъ съ полчаса. Знаете, что они дѣлали? Ни за что не догадаетесь!
— Разговаривали, обмѣнивались мыслями?
— Да, нѣсколько словъ сказали. А потомъ, мой Иванъ Сергѣевичъ и говоритъ: «мы вѣдь давно условились ни о чемъ не спорить». Достали Пушкина и стали читать. Ну, конечно, заспорили и тутъ. Тургеневъ говорить, что у Пушкина лучшее мѣсто въ «Полтавѣ» слѣдующее:
Тиха украинская ночь.
Прозрачно небо, звѣзды блещутъ;
Своеи дремоты превозмочь
Не хочетъ воздухъ…
"Обратите, говоритъ, вниманіе на это: «дремоты превозмочь» или «чуть трепещутъ сребристыхъ тополей листы». Весь Пушкинъ тутъ вылился. А мой Иванъ Сергѣевичъ говоритъ: это вы тутъ вылились, Иванъ Сергѣевичъ, а не Пушкинъ. Вамъ это родственно, вашимъ картинамъ природы… А Пушкинъ вотъ гдѣ вылился:
Волнуясь, конница летитъ,
Пѣхота движется за нею
И тяжкой твердостью своею
Ея стремленія крѣпитъ…
"Вотъ, гдѣ Пушкинъ! «Тяжкой твердостью» — вотъ его языкъ. «Дымъ багровый, клубясь, восходитъ къ небесамъ, навстрѣчу утреннимъ лучамъ». Вотъ гдѣ Пушкинъ: «И грянулъ бой, Полтавскій бой!»
Тургеневъ засмѣялся и говоритъ:
— Позвольте ваше замѣчаніе обратить на васъ же. Аксакову нужно нѣчто громопобѣдное, вотъ вы на этомъ и остановились. А другой красоты вы и не почувствуете.
А я подумала: какіе вы, друзья мои, оба маленькіе, и какой онъ передъ вами гигантъ.