Аквариум любителя (Золотницкий)/Вместо предисловия

Аквариум любителя — Вместо предисловия
автор Николай Фёдорович Золотницкий

Дата создания: 1885, опубл.: 1885, четвёртое издание 1916. В 1993 году издательство «Терра» выпустила новое издание этого труда. Источник: Москва, Терра, 1993, ISBN 5-85255-405-7

Как я устраивал свои первые аквариумы

Это было очень давно, еще в дни моей ранней юности. В то время о таких аквариумах, какие у нас теперь имеются, не было и помину, а существовали только одни стеклянные вазы да шары, в которых несчастные золотые рыбки кружились, как белки в колесе…

Занимаясь с увлечением собиранием растений для гербария, я как-то раз на одной из экскурсий присел в тени развесистой ольхи, на отлогом берегу запруженной речки, и стал всматриваться в глубину воды. День был ясный. В воздухе царила полнейшая тишина. На воде не видно было ни малейшей ряби, и вся водная поверхность была гладка, как зеркало. И вот, вглядываясь в эту совершенно покойную и прозрачную, как хрусталь, воду, я увидел такую картину, которой никогда не забуду.

Это было какое-то волшебное подводное царство, царство, о котором мне до тех пор приходилось читать лишь в сказках. Все дно было покрыто богатой водяной растительностью самых разнообразных форм и оттенков. Тут были и ели, и сосны нашего севера, были и пальмы, и лианы жарких тропиков. Широкие, длинные ленты подводной ежеголовки перемешивались с колючими кустиками ананасоподобного телореза, нежная, легкая, как кружево, листва тысячелистника — с тяжелой, твердой, похожей на хвою листвой роголистника. Все это сияло и блестело тысячью переливов зеленого и бурого цветов, начиная от ярко-бирюзового и до темно-зеленого, бутылочного и красно-бурого. Причем разнообразию этой окраски способствовали немало еще и врывавшиеся в воду лучи солнца, которые, под влиянием плававших на поверхности воды крупных листьев кувшинок и продолговатых листьев земноводной гречихи, местами то освещали подводный ландшафт ярко и сильно, как снопами электрического света, то, наоборот, покрывали его густой тенью. Эти же лучи заставляли местами блестеть еще яркими цветами и крупные песчинки гравия, что придавало общей картине замечательный эффект…

И среди всей этой фееричной, волшебной обстановки жизнь била ключом. По дну пятились неуклюжие раки, скакали уродливые личинки стрекоз и легкие, подвижные личинки поденок; медленно передвигались в своих сложенных из песчинок и кусочков дерева чехликах веснянки. На растениях ползали разнообразные улитки и строили свои воздушные колокола покрытые как ртутью пауки-воднянки. Там и сям мелькали красные паучки, жирные клопы и носились с быстротой молнии серебристые рыбки; большие жуки-плавунцы и водолюбы то ныряли, то всплывали на поверхность, а здесь как на коньках скользили водомеры и в бесконечных зигзагах извивались сотни мелких серебристых жучков.

И чем больше я всматривался в эту подводную картину, тем больше она меня увлекала. Просидев не знаю сколько времени, я забыл даже о своем гербарии и, набрав всевозможных улиток и водяных растений, понес их домой, чтобы устроить у себя нечто подобное сейчас виденному.

Прийдя домой, я взял большую стеклянную банку от варенья, налил ее водой и пустил в нее плавать принесенные водяные растения и водяных животных, главным образом улиток. Но эффект получился далеко не тот, которого я ожидал: растения держались плохо, то и дело всплывали на поверхность, а улитки хотя и ползали по стенкам банки, дну и растениям, но во всем было мало жизни и банка моя мало напоминала то, что я видел на дне речки. Тем не менее я не разочаровался, а решил продолжать свои опыты.

Главным недостатком моего самодельного аквариума являлось отсутствие грунта. Без него растения не могли ни плотно держаться в воде, ни правильно развиваться. И вот я прежде всего принялся за его устройство. Тут, конечно, не обошлось также без неудач: садовый песок и земля оказались никуда не годными — они мутили воду и тем портили вид растений. Пришлось принести песку из речки и тщательно промыть его, так как иначе он также делал воду мутной.

Наконец, с грунтом дело уладилось. Вода сделалась чистой, растения чудно зазеленели и при освещении солнцем то и дело покрывались мириадами блестящих пузырьков воздуха, что придавало им удивительно красивый вид — словом, моя банка напоминала уже немного картину, виденную в речке. Я был в восхищении.

Одного, однако, еще недоставало — не было той жизни, того движения, которые царили там. Надо было теперь все это оживить, заставить двигаться.

Тогда я опять отправился на свою запруженную речку и притащил оттуда все, что только мог: тут были и циклопы, и дафнии, и разные клопы, красные паучки-клещи, личинки стрекоз, поденок и, наконец, что более всего меня интересовало,— жуки-плавунцы… Когда я всех этих животных поместил в свою банку, жизнь действительно в ней закипела, и я долго просидел, наблюдая, как мои дорогие питомцы быстро плавали по аквариуму, весело гонялись друг за другом и то всплывали кверху, то опускались вниз.

Вечером я лег в постель, обдумывая, как бы мне расширить мой аквариум, как бы украсить его крупными камнями, древесными корягами и т. п., чтобы придать ему еще большую естественность обстановки, доставить его обитателям те удобства, которые напоминали бы им их жизнь в природе, и заснул, погруженный в эти сладкие мечты.

На другой день, чуть свет, едва одевшись, я побежал на террасу, где находилась моя банка-аквариум. Мне хотелось поскорее посмотреть, что поделывают мои дорогие гости. Но каково же было мое удивление и вместе с тем огорчение, когда вместо мирной картины, которую я ожидал увидеть, я увидел все дно банки усеянным, как какое поле битвы, обломками ног, голов, крыльев, пустыми раковинами и т. п. Вода была при этом мутная, растения местами повырваны. Все показывало, что ночью здесь произошла страшная битва, битва не на жизнь, а на смерть.

Оказалось, что всю эту бойню произвели хищные плавунцы и личинки стрекоз, напав на более мирных обитателей, которые и сами, в погоне за необходимой пищей, в свою очередь напали на еще более слабых, чем они. Печальная драма эта, однако, оказала мне немало пользы. Тут только я увидел, какой я промах дал, увлекшись общей красотой картины и не подумав о том, что надо же чем-нибудь кормить обитателей моего аквариума. Тут же я увидел, что и в водном мире не так все мирно, как на первый взгляд кажется, что и здесь, как в мире людей, сильный забивает слабого, хитрый, пронырливый — сердечного, простоватого и что всему этому, как и в нашей жизни, является главной причиной — необходимость есть.

Вследствие этого я сейчас же рассадил своих животных в несколько банок, строго наблюдая, чтобы хищники не попадали с более мирными, а для корма предоставил им бесчисленных циклопов и дафний, за которыми они все без исключения охотились; крупным же жукам-плавунцам, как более прожорливым, стал давать, по совету одного знакомого, сырое мясо.

Конечно, все это нельзя было упорядочить сразу: для этого требовались и тщательные наблюдения, и долгий опыт; но мало-помалу мое водяное хозяйство пришло в порядок, и месяцев через пять я был уже счастливым обладателем нескольких чрезвычайно красивых банок-аквариумов, засаженных самой разнообразной водной растительностью и заселенных всевозможными мелкими водными обитателями.

Увлекаясь интересной жизнью всех этих существ, из которых одни, как, напр., пауки-воднянки, строили у меня подводные гнезда, другие, как личинки веснянок, делали для защиты своего тела любопытные чехольчики из песка, камешков и мелких раковинок улиток, третьи, как личинки стрекоз и водяные клопы, забавляли меня оригинальным способом передвижения и т. д., я на долгое время забыл совсем о существовании главных обитателей вод — рыб. Мне напомнил о них один мой хороший приятель, рыболов, принеся в подарок несколько маленьких верхоплавок и довольно крупных карасиков.

Такое пополнение моей водной фауны придало еще больший интерес моим аквариумам. Прелестные веселые верхоплавки, блестя на солнце, как серебро, носились быстро в своем новом жилище и своей игривостью удивительно оживляли всю подводную картину; но карасям жилось у меня не хорошо. Привыкнув к илу и мути, они чувствовали себя в чистой воде крайне плохо и вскоре приняли такой несчастный вид, что я предпочел снести их поскорее в тот же пруд, где они были пойманы.

Тем не менее почин этот — засаждения аквариума рыбами — не прошел для меня бесследно: с этих пор я стал понемногу пробовать держать в своих аквариумах и других рыбок, придерживаясь, однако, правила: брать только самых маленьких.

Так у меня жили прекрасно в этих банках маленькие линьки, уклейки, пескарики, щиповки, гольцы, красноперки и даже окуньки. А затем, гуляя однажды весной по Тверской улице и увидев в окнах одного магазина круглую банку с золотыми рыбками, я решился зайти и спросить: не продадут ли мне такую рыбку? Приказчик оказался человеком очень любезным и сказал, что хотя рыбки у них только для украшения, а не для продажи и привезены каким-то знакомым хозяина из Китая, но что он с удовольствием готов одну из них мне уступить. Тут же он мне рассказал, что рыбок этих ничем не надо кормить, так как они питаются водой, что заставило меня, конечно, улыбнуться и сказать ему, в свою очередь, что если он не будет их кормить, то они все у него быстро перемрут. Слово за слово мы так с ним разговорились, что он вместо одной решился мне уступить две, взяв за каждую по 5 рублей.

Как ни дорога показалась мне эта цена, тем более что до этих пор я всех моих обитателей аквариума приобретал даром, но я поспешил воспользоваться любезным предложением и с торжеством понес своих новых питомцев домой.

Конечно, теперь мы все привыкли видеть золотых рыбок и их удивительная окраска нисколько нас не поражает, но в то время это было еще большой редкостью и потому, посадив их в одну из своих крупных банок-аквариумов, я никак не мог на них наглядеться — сидел по целым часам, любуясь красивым золотисто-красным отливом их чешуи и той прелестью, которую они придавали моему подводному ландшафту.

Я не стану рассказывать далее ни как рыбки эти прижились у меня и сделались совершенно ручными, ни как я случайно набрел на превосходный для них корм — мотыля (красную личинку комара), скажу только, что они несказанно меня поразили, когда, будучи посажены как-то летом в небольшую кадку в саду, вдруг выметали икру. Из икры этой, однако, ничего не вышло, так как обе рыбки оказались самочками, и часть ее погибла, покрывшись пушистой плесенью, а другая была съедена ими же самими, но тем не менее сам факт возможности икрометания в неволе явился для меня совершенной новостью и заставил обратить особое внимание на рыб.

Первый выводок маленьких рыбешек из икры получил, однако, я уже много лет спустя, и притом не от золотых рыбок, а других прелестных рыбок — макроподов. Чудные эти, покрытые ярко-красными и сине-зеленоватыми поперечными полосками, рыбки являлись в то время какими-то фееричными, сказочными созданиями и, по моему мнению, были главной причиной развития любви к аквариуму среди публики. Благодаря им, их необычной красоте и легкости их содержания в неволе началась, как кажется, даже и самая постройка настоящих аквариумов. Правда, этому способствовала не мало также еще и чудовищная разновидность золотой рыбки — телескоп, но последний был еще очень редок и продавался крайне дорого.

Итак, приобретя парочку таких прелестных макроподов, я поместил их в первый свой четырехугольный аквариум. Не прошло и двух месяцев, как в углу аквариума, на поверхности воды, самчик начал строить гнездо из пены, и вскоре самочка отложила в него мелкую, похожую на манную крупу икру. Необычайно ярка окраска, которую принял в это время самчик, и его красивые игры с самочкой — все это уже не мало пленило меня, но когда из положенных самочкой икринок вывелись крошечные, как мелкие комарики, рыбки, когда самчик начал за ними ухаживать, как мы за своими детьми, когда, не покидая их ни на минуту, нянчился с ними, загоняя отставших в пену гнезда и катая заболевших и хилых во рту, в слюне, то восторгу моему не было конца. По целым часам, по целым вечерам сидел я перед своим аквариумом и никак не мог достаточно насладиться происходившим передо мной зрелищем…

Это было последним толчком к осуществлению давно возникшей у меня мысли заняться исследованием биологии водных обитателей. С этих пор я стал тщательно записывать свои наблюдения и.наблюдения своих товарищей по охоте. В результате получилась находящаяся перед вами книга: Аквариум любителя.

В заключение прибавлю еще, что если впоследствии и пришлось мне наблюдать немало гораздо более красивых и интересных, нежели макроподы, рыб, то произведенное ими на меня впечатление было так сильно, что я и до сих пор чувствую к ним непреодолимую симпатию.

Такова история моих первых аквариумов.

О значении аквариума для преподавания естественной истории

Из сообщения на Съезде преподавателей естественной истории Московского учебного округа.

Едва ли найдется кто-либо из преподавателей естественной истории, который не согласился бы со мной, что при преподавании этого предмета никакой рисунок (исключая, конечно, схематических), никакая фотография, никакое чучело, спиртовой препарат или засушенное растение не в состоянии сравниться с живым объектом и никакое самое лучшее описание — с демонстрацией самого предмета. Всякий, кому приходилось ботанизировать с учениками, я думаю, помнит, как легко запоминается ими и форма, и все отличительные признаки, и даже иногда чрезвычайно трудное название растения, когда они рассматривают его в живом виде, и как трудно, наоборот, они запоминают все это по описанию и рисунку.

Приведенный мной пример относительно растения можно отнести и вообще к изучению естествознания. Оно только тогда может принести обильные плоды, только тогда увлечь собой изучающих его, когда изучение его будет опираться не на одни книги и рисунки, а когда будет преподаваться, по возможности, на живых объектах.

Но где же взять, могут мне сказать, такое количество живых объектов, которые были бы всегда и во всякое время года под рукой, особенно у нас, у которых почти в продолжение 8 месяцев вся природа покрыта снежным покровом и погружена в глубокий, мертвый сон?

Объекты эти, отвечу я, можно найти в аквариуме, в аквариуме, представляющем собой в миниатюре небольшую, но полную картину жизни в природе.

В этом как бы выхваченном из самой природы клочке опытный преподаватель может ознакомить учеников не только с животными и растительными формами и их жизнью, но и с взаимодействием тех и других. Аквариум может заменить ему и гербарий, и музей, и лабораторию. В нем найдется дело для всех: и для анатома и физиолога, и для биолога и бактериолога. Словом, как мне кажется, это — ничем не заменимый для преподавания естествознания объект, из которого, при известной опытности и навыке, можно всегда извлекать обильный живой материал как для демонстраций в классе, так и для наблюдений вне класса, и притом, что особенно ценно, не стесняясь никаким временем года.

Чтобы не быть голословным, я позволю себе ознакомить вас с некоторыми наиболее простыми, но в то же время интересными для преподавания объектами.

Начну с позвоночных.

Хотите ли вы показать пример удивительной изменчивости, растяжимости животного организма, образчик некоторых из тех превращений, которые медленно и незаметным образом совершаются в природе,— взгляните на этих телескопов, вуалехвостов и золотых рыбок. Это потомки почти таких же рыбок, как наши караси, и с такой же окраской, как эти последние, но только изменившие и свой цвет, и свою форму тела под влиянием длившегося целые столетия искусственного подбора.

Хотите ли показать невидимую родственную связь между близко стоящими друг с другом животными — возьмите этих маленьких американских сомов Callichthys fasciatus. По внешнему своему виду они нисколько не походят на сомов, так что некоторые ученые относили их даже к семейству Acanthopsides (вьюнов), но все утраченные ими во взрослом виде наружные характерные черты сомов вы можете встретить у вышедшего из икры их малька. У него вы увидите и тянущийся вдоль живота заднепроходный плавник, и закругленный хвост, и громадные усы.

Хотите ли вы показать приспособления рыбы к жизни на воздухе— вы можете указать на лазящих рыб (Aabas scandens), которые не только совершенно свободно могут оставаться долгое время на воздухе, но и проползать некоторое пространство по суше.

Не менее интересный пример существования рыб без воды могут представить довольно часто встречающиеся в аквариумах протоптерусы (Protopterus annectens), которые, образовав вокруг себя род капсулы, живут по нескольку месяцев в глинистом иле и даже могут быть пересылаемы в таких глиняных комах на далекие расстояния.

Эти же рыбы могут служить, с одной стороны, образчиком допотопных форм рыб, встречающихся теперь в ископаемом виде, а с другой стороны, и как пример перехода от рыб к земноводным.

Но будем продолжать. Описывая замечательные изменения окраски тела у хамелеона, преподаватель должен обыкновенно ограничиться только словами, не имея возможности демонстрировать эту игру цветов. Но стоит только завести ему бойцовых рыбок, и демонстрация готова. Вся игра цветов хамелеона, все перемещения хроматофор становятся вполне понятны, если только взглянуть на этих рыбок, которые, под влиянием раздражения или сильного освещения, начинают переливать всеми цветами радуги и то и дело менять одни цвета на другие.

Эти же цвета могут ознакомить учеников и с теми чудными цветами, в которые окрашено большинство морских рыб и которые совершенно исчезают у спиртовых экземпляров.

Не менее интересный объект представляет и так называемый зеркальный карп (Cyprinus rex cyprinorum), у которого, как известно, чешуйки достигают очень крупных размеров и не покрывают сплошь тела. На отдельных чешуйках этих можно легко проследить весь процесс нарастания и наслоения чешуи, что, по мнению некоторых наблюдателей, дает даже возможность определить возраст рыбы.

Здесь же вы можете ознакомить еще и с некоторыми наиболее выдающимися биологическими явлениями. Так, например, что может лучше показать симбиоз, как пример горчака (Rhodeus amarus), который кладет икру в раковины перловицы (Unio pictorus) и беззубки (Anodonta cygnea), молодь которых, в свою очередь, находит защиту и развивается под чешуей горчака. Но, кроме того, интересен и сам способ кладки икры этой рыбой в эти раковины при помощи особого, имеющего вид трубки, яйцеклада, выход из раковины развившихся там мальков ее и необычайно яркая окраска рыбки в брачное время.

Не стану описывать подробно проявление материнской любви у колюшки (Gasterosteus aculeatus, G. pungitius) и ее искусную постройку гнезда из мха и водорослей, в которой она поспорит с любой птицей; не стану также описывать постройку макроподом (Macropodum venustus) гнезда из пены и его заботливый уход за своими мальками, за которыми он следит, как нянька; не буду также ничего говорить об искусной кладке икры херосом (Heros facetus), который убирает ею камни, как искусная вышивальщица вышивает бисером свою подушку, или об его удивительной заботливости о своем потомстве,— скажу только, что кто раз бывал свидетелем этих построек и этих семейных сцен, тот никогда их не забудет и наверное пристрастится к аквариуму.

Не менее в состоянии увлечь детей и вывод рыбок из икры. Постепенное развитие в икре зародыша, которое в крупных икринках можно проследить даже в сильно увеличивающую лупу, выход из нее мальков, их прирост, постепенное втягивание желточного пузыря (особенно у форелевых) — все это такие объекты, которые в состоянии возбудить сильно детское любопытство, в состоянии не мало заинтересовать учеников и оживить само преподавание.

Но оставим царство рыб, в котором можно бы найти еще бесконечное число крайне интересных и поучительных объектов, и перейдем к земноводным.

Вот перед вами, читатель, аксолотль (Amblistoma mexicanum) — это оригинальное земноводное, размножающееся не только во вполне взрослом, но и в личиночном состоянии. Развитие зародыша в его крупных, как горошина, и совершенно прозрачных икринках представляет не мало интереса, тем более что развитие это можно проследить чуть ли не простым глазом. Но животное это крайне любопытно и по выходе из икринок. Достигнув полного развития, оно может, при соблюдении некоторых условий, перейти, как известно, в совершенно новое животное — наземную ящерицу амблистому, которая при размножении дает опять-таки живущих в воде аксолотлей.

А это оригинальное животное, не то червь, не то ящерица, этот слепой житель Адельсбергского грота — протей (Proteus anguinus), который может служить образцом, как атрофируются органы зрения под влиянием отсутствия света и как может находить слепое животное движущуюся пищу лишь под влиянием сильно развитого осязания, разве не интересен?

Впрочем, нам нет надобности идти за интересными объектами так далеко и брать таких чужеземных животных: у нас не менее интересные для демонстрации объекты под руками на каждом шагу. Возьмем хоть для примера лягушку и тритона. Уже одно постепенное развитие икры лягушки и превращение головастика в лягушку, которое можно проследить в аквариуме шаг за шагом, конечно, может выяснить метаморфозы этого животного ученику в несколько раз лучше, чем всякая картина. Но еще поучительнее является этот объект, если демонстрировать крошечного, только что вышедшего из икры головастика под микроскопом. Кому приходилось видеть то движение, ту жизнь, которая бьет в этом крошечном существе при рассматривании его в микроскопе, тот, конечно, согласится со мной, что вряд ли что может нагляднее показать ученику, как движется в нем его собственная кровь, как бьется сердце и как переваривается в его желудке пища. Это один из тех дивных объектов, которых не в состоянии заменить никакие рисунки, никакие таблицы.

Что касается нашего тритона, то он покажет нам прекрасно, каким образом меняют земноводные свою кожу и как, при потерях ими некоторых органов, они вырастают у них вторично.

Не желая вдаваться в слишком большие подробности, я ограничусь, относительно земноводных, одними только этими примерами и перейду к беспозвоночным.

Тут является столько интересного, поучительного, что не знаю даже, с чего и начать.

Хотите ли вы показать, в какой степени может быть грозно в водном царстве даже небольшое насекомое, если оно только снабжено сильными органами нападения,— вот вам личинки плавунцов (Dytiscus marginalis) и водолюбов (Hydrophilus piceus). Попробуйте посадить одну или две таких личинки в аквариум, заселенный другими насекомыми, улитками и даже рыбками, и вы будете поражены, в какое короткое время эта пара убийц в состоянии убить и уничтожить все ваше население.

Хотите ли показать искусство строения в царстве беспозвоночных — вот вам водянка (Argyroneta aquatica), веснянка (Phryganea striata) и тот же плавунец. Все три прекрасные архитекторы. Плавунец — это кораблестроитель, который крайне искусно плетет сначала остов колыбели своего потомства вокруг себя, а затем, поместив в него свои яички, приделывает к нему нечто вроде мачты и пускает плыть по воде. Паук-воднянка еще более искусный строитель. Он строит свое гнездо под водой и делает его в виде колокола из паутины, который потом с большим искусством наполняет воздухом, приносимым с поверхности воды.

Что касается до веснянки, то при построении она проявляет удивительную сообразительность. Надо видеть, как она искусно пользуется имеющимся у нее под руками материалом, как ловко делает чехол для своего тела: то из песчинок, то из камешков, то из раковинок улиток и как умеет прикреплять камешек именно той тяжести, какая необходима для того, чтобы удержать ее домик на дне воды.

Не менее поучительно и удивительно хождение дышащих легкими улиток по воде, телом вниз, а ногой кверху. Как они всплывают кверху, как опускаются, набравшись атмосферного воздуха, вниз, каким образом ухищряются двигаться по столь неплотной поверхности, как вода,— все это крайне интересные при преподавании естественной истории вопросы,

А скользящий, как на коньках, по воде водомер (Hydrometra lacustris), а вертячка (Gyrinus natator) со своими разделенными пополам глазами, для того чтобы видеть в одно и то же время, что делается на суше и в воде, а гребняк (Corixa striata), плавающий постоянно на спине и, как пробка, поднимающийся к поверхности, когда он наметит свою добычу,— разве это не интересные объекты?

Хотите ли вы проследить развитие насекомого во всех его стадиях — возьмите яичек коромысла (Aeshna grandis). Из них выведутся у вас личинки; личинки эти перелиняют и превратятся в imago, из которого на ваших же глазах вылетит и совершенное насекомое. При этом не менее интересным объектом для ваших учеников будет служить и оригинальный способ дыхания этих личинок, и их способ передвижения при помощи выталкивания из себя воды.

Хотите ли показать ученикам не вполне понятное по рисункам строение губки — возьмите бодягу (Spongillus fluviatilis), хотите ли объяснить образование жемчуга — возьмите речную перловицу и беззубку, одно перламутровое наслоение внутренней части раковины которых уже может дать понятие об этом образовании; хотите ли вы дать понятие о составляющих кораллы животных — возьмите полипа (Cordylophora lacustris) или даже мшанку (Plumatella), которая также может служить примером колониальных животных. А что может нагляднее показать гелиотропизм животных, как не водяные блохи (Daphnia pulex), циклопы (Cyclops quadricornis) и другие мелкие ракообразные, которые, будучи посажены в темную банку, будут перемещаться за лучом света и толпиться в нем, как толкунчики в теплые летние вечера.

Что может яснее показать передвижение воды внутри дышащих жабрами моллюсков, как не перловица, помещенная в воду, где распущено немного кармину? Что может показать яснее весь механизм жизни насекомого, как не рассматриваемая в микроскоп прозрачная личинка Corethra plumicornis или даже водяная блоха?

Наконец, гидра, с ее размножением при помощи почкования, с ее способностью образовать из куска тела новое целое животное, разные паразитические черви с их разнообразными превращениями и т. д., и т. д. — разве все это не интересные объекты для преподавания?

Здесь я покину животный мир и перейду к растительному: скажу еще несколько слов о водяных растениях.

Растения представляют не менее богатый материал для преподавания. Возьмите, например, валлиснерию, которая, кроме своей знаменитой свадьбы, является еще крайне интересным объектом для демонстрирования выделения растениями кислорода. Соперницей ей в этом отношении является американская элодея (Elodea densa, E. canadensis), представляющая в то же время и образчик такого растения, которое может размножаться лишь делением стебля и в короткое время заполнить целые озера. Возьмите далее кабомбу (Cabomba caroliniana), представляющую удивительное изменение типа наших нимфейных; изоетис (Isoetis Malingverniana, или lacustris), этот подводный папоротник, размножающийся спорами, помещенными при основании нитевидного листа, топняки (Chara) и лучицы (Nitella), в которых при помощи микроскопа можно видеть поразительное передвижение сока, и т. д.

Вот вам еще американский перистолистник (Myriophyllum proserpinacoides) с необычайной чувствительностью его листьев к силе освещения, различные пузырчатки (Utricularia vulgaris) с их пузырьками для ловли мелких ракообразных и даже рыбьей молоди, кубышки и нимфеи с удивительной способностью их стеблей приспособляться к глубине воды, увирандра (Ouvirandra fenestralis) с ее прозрачными, как кружево, листьями, трианея (Trianea bogotensis) с ее толстыми, поддерживающимися на воде, с наполненными воздухом клетками листьями и громадными мохнатыми, покрытыми как бы шерстью корнями; эйхгорния (Eichornia speciosa) с ее вздутыми, как мешки, листовыми черешками — разве все это не интересные для преподавания ботаники объекты?

Взгляните далее на все эти многочисленные водоросли и мхи с их оригинальным способом размножения, на хары и лучицы с их в высшей степени интересным движением сока, вспомните только о живом шарике (Volvox globator), который является столь любопытным даже и на имеющихся в училищах стенных таблицах, о нитчатке, об образовании ее спор, их прорастании, о прелестной водяной сеточке (Hydrodictyon) и подумайте только, что большинство того, что вы видите безжизненным, мертвым на таблицах, в препаратах или в гербариях, что большинством этого вы можете обладать в живом виде, имея лишь аквариум!..

Так мог бы я продолжать без конца, так как растительные объекты, которые может доставлять преподавателю аквариум, нисколько не менее многочисленны животных объектов, но мне хочется еще сказать два-три слова о том чудном, мертвом невидимом мире, который мы можем воскрешать в аквариум. Мертвый мир этот — мир микроскопических обитателей ила прудов, озер и лесных луж. Собрав здесь летом ил и проморозив его хорошенько, вы можете оживить зимою в аквариуме, повышая или понижая, смотря по надобности, температуру его воды, множество таких микроскопических форм (жгутиковых, коловраток, радиоларий, сувоек и т. д.), которых и в природе не всегда можно видеть; можете найти даже такие существа, которые не занесены еще даже и в списки науки. Здесь я не буду распространяться об этом далее и, отсылая интересующихся к концу книги, прибавлю только, что такого рода оживление, произведенное учениками, не только может ознакомить их с микроскопическим миром, но и в состоянии увлечь их.