Админиcтративныя мѣры относительно печати. — Обязательное постановленіе кутаисскаго губернатора. — Правительственныя сообщенія. править
30 марта состоялось слѣдующее распоряженіе министра внутреннихъ дѣлъ: «На основаніи ст. 154 уст. о ценз. и печ., св. зак., т. XIV, изд. 1890 года, министръ внутреннихъ дѣлъ опредѣлилъ: пріостановить изданіе газеты „Приднѣпровскій Край“ на восемь мѣсяцевъ».
Какъ сообщаетъ «Казбекъ», кутаисскимъ военнымъ губернаторомъ въ истекшемъ мартѣ издано, на основаніи ст. 421 общаго губернскаго учрежденія, обязательное постановленіе о запрещеніи сходбищъ и собраній народа на улицахъ, площадяхъ и пр. для жителей городовъ: Кутаиса, Батума, Поти, Сухума, Озургеты, Зугдиды и Ново-Сенаки и мѣстечекъ: Чіатуры и Они[1].
За мѣсяцъ, истекшій со времени послѣдней нашей хроники, состоялся рядъ важныхъ правительственныхъ сообщеній, которыя мы воспроизводимъ въ хронологическомъ порядкѣ.
Въ «Кавказѣ» напечатано слѣдующее оффиціальное сообщеніе:
«По полученнымъ изъ Батума извѣстіямъ, 4-го марта сего года рабочіе завода Ротшильда прекратили работу, вслѣдствіе отказа въ удовлетвореніи предъявленныхъ ими требованій, не имѣющихъ за собою никакихъ законныхъ основаній, почему заводъ этотъ и былъ закрытъ. Затѣмъ, 8-го марта, толпа рабочихъ этого завода, приблизительно 300 человѣкъ, собралась у батумскаго полицейскаго управленія и предъявила требованіе освободить задержанныхъ наканунѣ зачинщиковъ прекращенія работы на заводѣ съ 4-го марта. На предложеніе мѣстной администраціи разойтись рабочіе, отвѣтили отказомъ, вслѣдствіе чего и были препровождены въ помѣщеніе пересыльной части. На другой день, 9-го марта, собравшаяся уличная толпа сдѣлала попытку освободить задержанныхъ въ пересыльномъ помѣщеніи рабочихъ и, не слушая увѣщаній, бросилась на роту солдатъ мѣстнаго гарнизона, находившуюся у этого помѣщенія для предупрежденія могущихъ возникнуть безпорядковъ. На роту посыпался со стороны толпы цѣлый градъ камней и были произведены выстрѣлы. Вынужденная необходимостью, рота отвѣтила выстрѣлами въ толпу. Изъ нижнихъ чиновъ роты раненъ одинъ, изъ толпы убито тринадцать человѣкъ»[2].
19-го марта въ московскихъ газетахъ было напечатано слѣдующее сообщеніе: «18-го марта, во второмъ часу дня; во время пріема московскимъ оберъ-полицеймейстеромъ генералъ-майоромъ Д. Ѳ. Треповымъ просителей, собравшихся въ нижнемъ этажѣ дома, занимаемаго ямъ, присутствовавшая въ числѣ посѣтителей женщина, направивъ въ принимавшаго прошенія генерала Трепова револьверъ, два раза покушалась произвести выстрѣлъ, но, но счастію, оба раза револьверъ сдѣлалъ осѣчку. Оберъ-полицеймейстеръ, сохраняя присутствіе духа, успѣлъ схватить преступницу за руку; послѣ чего она была задержана находившимися при пріемѣ около оберъ-полицеймейстера чиновниками. Преступница оказалась домашней учительницей дѣвицею Аллартъ».
27 марта въ «Правительственномъ Вѣстникѣ» было напечатано: «Большая часть лицъ, виновныхъ въ подготовленіи безпорядковъ 9 и 17 февраля сего года въ Москвѣ и въ участіи въ оныхъ, подвергнута, по Высочайшему повелѣнію, тюремному заключенію, для отбытія коего была предназначена архангельская временная тюрьма. До отправленія въ Архангельскъ задержанные содержатся въ московской пересыльной тюрьмѣ и поведеніе ихъ, выражающееся въ буйствѣ, неповиновеніи тюремнымъ правиламъ и нарушеніи дисциплины, приводитъ къ заключенію, что скопленіе такого количества лицъ на продолжительное сравнительно время въ одной тюрьмѣ можетъ имѣть крайне нежелательныя послѣдствія, которыя, въ свою очередь, могутъ привести къ необходимости принятія чрезвычайныхъ мѣръ. Вслѣдствіе сего и въ видахъ огражденія какъ отдѣльныхъ заключенныхъ отъ возможнаго дурного вліянія на нихъ товарищей, такъ и вообще тюремнаго порядка, Государю Императору благоугодно было Высочайше повелѣть, чтобы первоначальное предположеніе о сосредоточеніи приговоренныхъ къ тюремному заключенію вышеупомянутыхъ лицъ въ архангельской тюрьмѣ было замѣнено распредѣленіемъ ихъ, для отбытія наказанія, небольшими группами по мѣстамъ заключенія разныхъ городовъ Имперіи».
Въ той же газетѣ 3 апрѣля появилось слѣдующее сообщеніе: «2-го апрѣля, около 1 часа дня, при входѣ министра внутреннихъ дѣдъ въ помѣщеніе комитета министровъ, въ Маріинскомъ Дворцѣ, пріѣхавшій за нѣсколько минутъ до этого въ каретѣ и ожидавшій министра въ швейцарской неизвѣстный человѣкъ въ военной офицерской формѣ, подавая запечатанный конвертъ, произвелъ въ министра четыре выстрѣла, при чемъ двумя пулями тяжко ранилъ егермейстера Сипягина. Раненому, по перенесеніи его въ Максимиліановскую лѣчебницу, была немедленно подана медицинская помощь докторами Вельяминовымъ и Трояновымъ, но, не смотря на это, егермейстеръ Сипзгинъ черезъ часъ скончался. Слѣдствіе производится и установлено, что задержанный преступникъ, не будучи военнымъ, надѣлъ адьютантскую форму для облегченія себѣ доступа къ министру».
Вслѣдъ затѣмъ 4 апрѣля состоялся Именной Высочайшій указъ правительствующему сенату слѣдующаго содержанія: «Нашему статсъ-секретарю, государственному секретарю, министру статсъ-секретарю Великаго Княжества Финляндскаго, сенатору, дѣйствительному тайному совѣтнику фонъ-Плеве, — всемилостивѣйше повелѣваемъ быть министромъ внутреннихъ дѣлъ, съ оставленіемъ его въ званіяхъ статсъ-секретаря и сенатора».
11 апрѣля въ газетахъ было опубликовано слѣдующее правительственное сообщеніе: «министръ внутреннихъ дѣлъ, на основаніи п. 1-го ст. 17 высочайше утвержденнаго положенія о мѣрахъ къ охраненію государственнаго порядка и общественнаго спокойствія, призналъ необходимымъ дѣло объ убійствѣ 2-го сего апрѣля бывшаго министра внутреннихъ дѣлъ егермейстера Сипягина, передать на разсмотрѣніе военнаго суда, съ примѣненіемъ законовъ военнаго времени».
11-го же апрѣля состоялись слѣдующіе Именные Высочайшіе указы, данные Правительствующему Сенату: «Нашего генералъ-адьютанта, члена Государственнаго Совѣта, министра народнаго просвѣщенія, генерала-отъ-инфантеріи Ванновскаго — всемилостивѣйше увольняемъ, согласно прошенію, но разстроенному здоровью, отъ должности министра народнаго просвѣщенія, съ оставленіемъ въ званіи генералъ-адьютанта и членомъ Государственнаго Совѣта.»
«Товарища министра народнаго просвѣщенія, сенатора, тайнаго совѣтника Мѣщанинова — всемилостивѣйше увольняемъ, согласно прошенію его, отъ должности товарища министра, съ оставленіемъ въ званіи сенатора.»
«Товарищу министра народнаго просвѣщенія, дѣйствительному статскому совѣтнику Зенгеру — всемилостивѣйше повелѣваемъ быть управляющимъ министерствомъ народнаго просвѣщенія.»
Приказъ министра народнаго просвѣщенія. 12-го апрѣля 1902 года № 1. По Именному Высочайшему Указу, данному 24-го марта 1901 года, послѣдовало назначеніе меня на должность министра народнаго просвѣщенія.
Вступивъ въ управленіе министерствомъ, я, въ приказѣ отъ 2-го апрѣля 1901 года за № 2 высказалъ увѣренность, что ближайшіе мои сотрудники и всѣ служащіе во ввѣренномъ мнѣ министерствѣ окажутъ мнѣ полное содѣйствіе въ исполненіи возложеннаго на меня Высочайшею волею порученія и приглашалъ ихъ къ совмѣстной, трудной и неустанной работѣ по пути осуществленія данной мнѣ Государемъ Императоромъ программы, изложенной въ милостивомъ рескриптѣ Его Императорскаго Величества отъ 25-го марта того же года.
Нынѣ Именнымъ Высочайшимъ указомъ, воспослѣдовавшимъ въ 11-й день сего апрѣля, я увольняюсь отъ должности министра народнаго просвѣщенія.
Оставляя свой постъ и прощаясь съ сослуживцами, въ священную обязанность себѣ вмѣняю засвидѣтельствовать, что всѣ они, по мѣрѣ возможности, старались исполнить пожеланія мои, выраженныя въ упомянутомъ приказѣ за № 2. Не щадя силъ, они неустанно работали подъ ближайшимъ моимъ руководствомъ, въ точности исполняя данныя имъ мною указанія; по первому моему призыву они охотно брались за непосильную иногда работу, на нихъ мною возлагаемую помимо исполненія прямыхъ по должности каждаго изъ нихъ служебныхъ обязанностей, а такой работы было много, и почти вся она была неотложно спѣшная.
Особенно же благодарю я товарища моего сенатора Мѣщанинова, значительно облегчившаго мнѣ детальную работу по управленію министерствомъ.
Выражаю глубокую благодарность предсѣдателю ученаго комитета, тайному совѣтнику Сонину за его энергичную дѣятельность по дѣламъ комитета.
Благодарю бывшаго попечителя варшавскаго учебнаго округа, дѣйствительнаго статскаго совѣтника Зенгера и попечителей округовъ: С.-Петербургскаго тайнаго совѣтника Анрепа, рижскаго тайнаго совѣтника Шварца, западносибирскаго тайнаго совѣтника Лавреитьева, московскаго дѣйствительнаго статскаго совѣтника Некрасова, казанскаго тайнаго совѣтника Спѣшкова, одесскаго тайнаго совѣтника Сольскаго, оренбургскаго тайнаго совѣтника Ростовцева, виленскаго тайнаго совѣтника Попова, харьковскаго тайнаго совѣтника Алексѣенко и кавказскаго дѣйствительнаго статскаго совѣтника Завадскаго, а также ректоровъ университетовъ и начальниковъ высшихъ учебныхъ заведеній за ихъ усиленные труды и понесенныя заботы къ тому, чтобы дать возможность желавшимъ студентамъ продолжать ихъ занятія. Въ семъ послѣднемъ отношеніи я съ особымъ чувствомъ глубокой благодарности отношусь къ многотрудной дѣятельности начальства и профессоровъ высшихъ учебныхъ заведеній города С.-Петербурга. Тайнаго совѣтника Анрепа прошу принять мою особливую признательность за мощное содѣйствіе, оказанное имъ при выполненіи особо порученной ему работы; такую же признательность объявляю я всѣмъ г.г. предсѣдателямъ и членамъ подкоммиссій по той же работѣ, исполнившихъ быстро, глубоко обдуманно и вполнѣ основательно возложенную на нихъ мною задачу, а въ особенности тайныхъ совѣтниковъ: Баранова и Намантова; дѣйствительныхъ статскихъ совѣтниковъ: Фохта, Гуревича, В. А. Латышева, Смирнова и коллежскаго совѣтника Готлиба. Сердечно благодарю директора департамента народнаго просвѣщенія, дѣйствительнаго статскаго совѣтника Рахманова, управляющаго отдѣленіемъ промышленныхъ училищъ, дѣйствительнаго статскаго совѣтника Тавилдарова, г.г. вице-директоровъ и всѣхъ чиновъ центральнаго управленія за понесенные ими труды и безсонныя ночи, проведенныя въ кропотливой работѣ.
Съ чувствомъ глубокой благодарности вспоминаю я и то отзывчивое отношеніе, которое было проявлено къ моимъ требованіямъ и ходатайствамъ со стороны лицъ, мнѣ неподвѣдомственныхъ, принявшихъ участіе въ моихъ работахъ и несшихъ труды; наравнѣ съ подвѣдомственными мнѣ чинами.
Уповаю, что вопросы, разработанные въ мое управленіе, принесутъ хотя нѣкоторую пользу учебнымъ заведеніямъ и разовьютъ въ учащихся чувства глубокой любви къ Россіи и ея Монарху.
Въ оффиціальной «Финляндской Газетѣ» также появилось за истекшій мѣсяцъ нѣсколько правительственныхъ сообщеній.
«4 (17) апрѣля, въ 10 часовъ утра, — говорится въ первомъ изъ нихъ, — въ присутствіи нюландскаго губернатора, призывное по воинской повинности присутствіе открыло въ гельсингфорскомъ гарнизонномъ манежѣ засѣданіе для провѣрки по призывнымъ спискамъ явившихся къ призыву лицъ. Толпа въ количествѣ около 500 человѣкъ громкимъ кашлемъ и шумомъ заглушала сначала чтеніе статей закона, а затѣмъ выкликаніе фамилій. Еще большими безпорядками сопровождались выходы выкликаемыхъ лицъ. Въ началѣ двѣнадцатаго часа былъ сдѣланъ перерывъ засѣданія. Выходившаго изъ манежа полицейскаго коммиссара Кайтокангаса толпа сопровождала криками и бросаньемъ камнями и кусками льда, коими нанесла серьезныя пораненія головы. Благодаря энергичнымъ дѣйствіямъ и. д. помощника полиціймейстера штабсъ-капитана Максимова, названнаго коммиссара удалось посадить на извозчика и привезти на центральную полицейскую станцію. При этомъ толпа избила нѣсколькихъ констаблей. На возобновленномъ въ 12 часовъ того же дня засѣданіи призывного по воинской повинности присутствія, толпа, нѣсколько болѣе многочисленная, чѣмъ утромъ, среди которой были: протокольный секретарь Императорскаго Финляндскаго сената Фуругельмъ, баронъ фонъ-Борнъ, Аксель Лилле, городскіе фискалы и другіе интеллигенты, позволила себѣ еще большія безчинства. Всего изъ 857 призываемыхъ ярилось въ манежъ 57 человѣкъ и 2 явилось непосредственно къ губернатору, доложивъ, что въ манежѣ толпа силою не допустила ихъ подойти къ кригсъ-коммиссару и шумомъ заглушила ихъ откликъ. Около 4 часовъ пополудни того же дня толпа начала собираться на Южной Эспланадной улицѣ, противъ магазина портного Зелигсона, въ который вошелъ коммиссаръ Кайтокангасъ. Подъ прикрытіемъ вызваннаго наряда конной и пѣшей полиціи упомянутому коммиссару удалось уѣхать на извозчикѣ, за которымъ бросилась толпа, но, потерявъ изъ виду, направилась на Сенатскую площадь, къ зданію полиціи, гдѣ и была разогнана констаблями. 5 апрѣля, въ 10 часовъ утра, призывное по воинской повинности присутствіе открыло засѣданіе въ казармахъ лейбъ-гвардіи 3-го финскаго баталіона для производства медицинскаго осмотра явившихся къ призыву. Толпа въ нѣсколько тысячъ человѣкъ, не смотря на просьбы полиціи разойтись, запрудила Казарменную площадь и крикомъ, свистомъ, ругательствами встрѣчала каждаго призывного, выходившаго изъ присутствія. Около 11 часовъ толпа набросилась на спокойно стоявшаго на углу Южной Магазинной и Фабіанской улицъ жандармскаго унтеръ-офицера, который хотѣлъ укрыться отъ нея въ аукціонный залъ, но былъ оттуда вытолкнутъ и для самообороны выхватилъ шашку. Видѣвшій это и. д. помощника полиціймейстера штабсъ-капитанъ Максимовъ съ обнаженной шашкой бросился на толпу, которая разбѣжалась, но въ это время штабсъ-капитанъ Максимовъ былъ серьезно раненъ въ голову кускомъ льда. Кинувшійся на выручку его констабль Гедманъ сбитъ толпою съ ногъ и избитъ. Около 12 часовъ къ присутствовавшему все время на площади полиціймейстеру подошелъ „депутатъ“ отъ толпы съ просьбою убрать усиленный нарядъ полиціи, ручаясь, что толпа разойдется и уличный порядокъ города Гельсингфорса будетъ возстановленъ. Полиціймейстеръ подполковникъ Карлстедтъ рѣшилъ испробовать это послѣднее средство для возстановленія уличнаго порядка. Дѣйствительно, нѣкоторые начали уходить, но замѣтно толпа не уменьшилась. Вскорѣ, съ окончаніемъ дѣйствій призывного присутствія, толпа перешла на Сенатскую площадь. Около двухъ часовъ дня вся площадь и прилегающія улицы были запружены народомъ и вызванная вся имѣвшаяся налицо полиція, какъ пѣшая, такъ и конная оказалась безсильною для удержанія порядка въ присутствіи возбужденной массы, угрожавшей полиціи и нѣкоторымъ изъ сенаторовъ, а потому была вызвана сотня оренбургскаго казачьяго дивизіона, при появленіи которой на площади толпа разсѣялась въ ближайшіе дворы, на лѣстницы Николаевскаго собора, сената, университета и въ боковыя улицы, но вскорѣ начала опять запружать площадь. Посланныя отдѣленія казаковъ для разсѣянія толпы были встрѣчены камнями, кусками льда, изъ оконъ бросали полѣнья и пузырьки съ какою-то жидкостью. Нѣсколько казаковъ были ушиблены и одинъ тяжело раненъ въ голову; не смотря на это, было рѣшено еще обождать примѣнять оружіе, но пришлось разгонять сопротивляющуюся толпу нагайками. Въ это время были вызваны двѣ роты 1 финляндскаго стрѣлковаго полка. Было ранено еще трое констаблей и казакъ, сильно ушиблены коммиссаръ Левингъ, трое констаблей и многіе легко. Въ виду обѣщанія нѣсколькихъ лицъ изъ публики и городскихъ уполномоченныхъ, что они уговорятъ толпу разойтись, дѣйствіе войскъ пріостановлено и казачья сотня введена во дворъ полицейскаго управленія. Пасторъ Муренъ обратился къ народу съ рѣчью на финскомъ и шведскомъ языкахъ, уговаривая разойтись, не доводя до кровопролитія. Въ виду приближенія времени окончанія работъ на фабрикахъ и возможности увеличенія толпы рабочими, вызваны были еще двѣ роты 1-го финляндского стрѣлковаго полка и двѣ роты л.-гв. 3-го стрѣлковаго финскаго батальона. До прихода послѣднихъ толпа начала расходиться, а затѣмъ были отправлены домой вызванныя части и поддержаніе порядка всецѣло вновь перешло въ руки полиціи. Казачья сотня на обратномъ пути была осыпана камнями, которыми сильно ушиблены офицеръ и урядникъ, раздроблено ложе винтовки и поранено нѣсколько лошадей. Мѣстами сотня пробивалась силою. Около десяти часовъ народъ кучками вновь началъ прибывать на Сенатскую площадь, откуда образовавшаяся толпа, съ пѣніемъ Бьердеборгскаго марша, съ крикомъ и свистомъ двинулась по Александровской улицѣ. У студенческаго дома она остановилась и затѣмъ мало по малу стала расходиться. На слѣдующее утро во всѣхъ гельсингфорскихъ газетахъ было напечатано обращеніе городскихъ уполномоченныхъ къ гражданамъ, призывающее ихъ къ сохраненію порядка. Таковыя же воззванія были расклеены по всѣмъ улицамъ, а такъ какъ они вскорѣ оказались порванными, то были расклеены вторично. Повидимому, все это возымѣло дѣйствіе; день этотъ прошелъ покойно.»
8 апрѣля было обнародовано, — по словамъ «Финл. Г.», — слѣдующее объявленіе нюландскаго губернатора: «Въ послѣдніе дни въ городѣ происходили уличные безпорядки, потребовавшіе вы^ зова войскъ, имѣющихъ въ такихъ случаяхъ по закону право дѣйствовать оружіемъ, сила огнестрѣльнаго боя котораго нынѣ ужасна. Въ предупрежденіе напрасныхъ жертвъ, призываю гражданъ не нарушать общественнаго порядка, а въ особенности не допускать женщинъ и дѣтей примыкать къ толпѣ. Участіе въ недозволенныхъ сборищахъ, составляя нарушеніе закона, сама по себѣ преступно. Уличная смута не можетъ поколебать правительственныхъ требованій и поэтому дерзкое своеволіе толпы, будучи совершенно безцѣльнымъ, можетъ лишь повлечь за собою весьма тяжкія послѣдствія. Законъ: § 6 главы 16 уголовнаго уложенія Великаго Княжества Финляндскаго; Высочайшее объявленіе отъ 20 января 1896 года относительно требованія содѣйствія военной силы».
Вслѣдъ затѣмъ въ «Финляндской Газетѣ» былъ обнародованъ слѣдующій Высочайшій рескриптъ на имя финляндскаго генералъ-губернатора: «Въ послѣднее время въ Финляндіи распространились ложные слухи о намѣреніи Нашемъ отмѣнить въ настоящемъ году призывъ новобранцевъ. Слухи эти, смутивъ многихъ призываемыхъ, поселили въ ихъ средѣ сомнѣніе, слѣдуетъ ли имъ являться къ исполненію воинской повинности. Нашъ Финляндскій сенатъ, опасаясь, что при такомъ положеніи въ нѣкоторыхъ мѣстностяхъ могутъ встрѣтиться затрудненія къ своевременному исполненію призыва, вошелъ къ намъ съ всеподданнѣйшимъ ходатайствомъ о продленіи установленнаго срока призыва, дабы дать населенію время убѣдиться въ неосновательности разсѣеваемыхъ по поводу воинской повинности слуховъ. Признавъ за благо снизойти къ этому ходатайству, предоставляемъ вамъ, по заявленію сената, продлить время производства призыва долѣе назначеннаго въ законѣ срока (24 іюня). Ожидаемъ, что освѣдомленные относительно истинныхъ Нашихъ намѣреній финляндскіе граждане не преминутъ безпрекословно исполнить требованіе закона. Уклоненіе отъ призыва приведетъ Насъ къ убѣжденію, что установившійся въ теченіе истекшаго столѣтія порядокъ управленія Финляндіею не обезпечиваетъ спокойнаго теченія государственной жизни и повиновенія властямъ».
Въ той же газетѣ было напечатано слѣдующее оффиціальное сообщеніе о новыхъ безпорядкахъ въ Гельсингфорсѣ, Выборгѣ, Таммерфорсѣ, Або, Бьериборгѣ и др. городахъ:
«Въ теченіе дня 6-го апрѣля порядокъ на улицахъ г. Гельсингфорса не нарушался; замѣчено было лишь усиленное движеніе лицъ, извѣстныхъ полиціи своимъ участіемъ въ пропагандѣ. Однако, съ наступленіемъ темноты, толпа, собравшаяся на Уніонской улицѣ и Сенатской площади, нѣсколько разъ тушила уличные фонари и съ пѣніемъ бьернеборгскаго марша и криками „ура“ двинулась къ студенческому дому. Во второмъ часу ночи толпа, руководимая интеллигентными лицами, направилась къ 3-му полицейскому участку, который и разгромила въ конецъ, ранивъ камнями полицейскаго коммиссара Пеконена и одного констабля. Намѣреніе толпы повторить то же и въ центральномъ полицейскомъ управленіи было предотвращено прибытіемъ къ нему войскового. наряда. 7-го апрѣля, около 6 часовъ вечера, толпа, собравшаяся на Фабіанской улицѣ, съ пѣніемъ бьернеборгскаго марша двинулась къ Сенатской площади, а оттуда на Сѣверную Эспланадную улицу мимо шведскаго театра, и далѣе къ Абоскому шоссе, гдѣ постепенно и разсѣялась. Въ слѣдующіе затѣмъ дни безпорядки не возобновлялись. 9-го апрѣля было расклеено по улицамъ и помѣщено во всѣхъ газетахъ объявленіе нюландскаго губернатора, призывающее обывателей уклоняться отъ недозволенныхъ сборищъ, а вмѣстѣ съ тѣмъ и усиленъ гарнизонъ города. Такого же рода уличные безпорядки, которымъ клика агитаторовъ желаетъ придать значеніе народнаго движенія, были допущены въ Таммерфорсѣ, Або, Бьернеборгѣ, Выборгѣ и другихъ городахъ. Всѣ эти безпорядки, столь несоотвѣтствующіе мнимой финляндской лойальности, составляли демонстративный протестъ противъ перваго примѣненія къ дѣлу Высочайшаго манифеста отъ 3-го февраля 1899 года. Смутьяны подстрекали легковѣрныхъ къ проявленію такого преступнаго противодѣйствія даже и противъ примѣненія стараго устава о воинской повинности 1878 года, внушая, что люди могутъ подпасть подъ силу новаго закона, будучи зачислены въ то ополченіе, которое когда-нибудь впослѣдствіи можетъ быть собрано, осуществляя въ этомъ отношеніи требованія Высочайшаго манифеста 29-го іюня 1901 г. Такое дерзкое противодѣйствіе въ сущности милостивому военному закону было во многихъ мѣстахъ проявлено агитаторами созданіемъ затрудненій въ общинахъ по выбору депутатовъ въ составъ уѣздныхъ по воинской повинности присутствій, въ назначеніи секретарей и врачей, затрудненіями въ отводѣ для освидѣтельствованія и жеребьеметанія помѣщеній и т. п».
Какъ сообщаетъ «Финл. Газ.», вновь назначенному министру внутреннихъ дѣлъ В. К. фонъ-Плеве 7-го (20-го) апрѣля высочайше повелѣно впредь до дальнѣйшихъ Его Императорскаго Величества указаній оставаться министромъ статсъ-секретаремъ Великаго Княжества Финляндскаго.
6-го апрѣля состоялся слѣдующій Высочайшій указъ: «Помощнику финляндскаго генералъ-губернатора и командующаго войсками финляндскаго военнаго округа, генералъ-лейтенанту Шипову — всемилостивѣйше повелѣваемъ быть членомъ военнаго совѣта».