Авторъ, или творецъ — имя общее, которое, подобно названію всякаго другаго ремесла, можетъ означать и хорошее и худое, и почтенное и смѣшное, и полезное и вредное, и самое пріятное и самое отвратительное.
Сіе имя такъ свойственно разнымъ вещамъ, что можно правильно говорить: Творецъ Природы, творецъ народныхъ пѣсенъ, творецъ Парнасской мошки (журналъ)"
Мы думаемъ, что Автору хорошаго Сочиненія должно беречься трехъ вещей: Заглавія, приписанія и предисловія. Прочимъ надобно остерегаться — писать.
Касательно титула: естьли Авторъ непремѣнно желаетъ выставишь свое имя, что весьма часто бываетъ сопряжено съ опасностью: то по крайней мѣрѣ долженъ онъ сохранить при томъ возможную скромность; для всякаго странно будетъ видѣть благочестивую книгу, которая заключаетъ въ себѣ правила смиренія, сочиненную Гмъ. N. N., Членомъ Королевскаго Совѣта, Графомъ и Епископомъ такого-то города. Читатель, который всегда насмѣшливъ и не рѣдко скучаетъ, находитъ удовольствіе посмѣяться надъ книгою, обремененною такимъ великолѣпнымъ заглавіемъ; тогда всякому придетъ на память, что творецъ Подражанія Іисусу Христу не поставилъ въ заглавіи сей книги своего имени
Но Апостолы, скажете вы, не скрыли своихъ именъ; напротивъ, они были очень скромны. Апостолъ Маиѳей никогда не называлъ своего сочиненія Евангеліемъ Святаго Матѳея. Это почтенное названіе дано ему послѣ. Самъ Св. Лука, посвящающій свою книгу Ѳеоѳилу, не называетъ ее Евангеліемъ Луки.
Но что бы ни дѣлалось въ прошедшіе вѣки, въ нынѣшнее время я почитаю великою отважностію ставить имя свое и свой титулъ въ заглавіи сочиненія. Епископы, вѣроятно, не оставятъ своего обыкновенія; но мы будемъ говорить здѣсь объ однихъ авторахъ свѣтскихъ. Герцогъ Ларошфуко не назвалъ своихъ Мыслей сочиненіемъ Герцога Ларошфуко, Пера Франціи и проч.
Конечно, весьма многимъ не понравится, естьли собраніе небольшихъ сочиненій, въ которомъ попадаются иногда хорошіе отрывки, будетъ названо изданіемъ такого-то, прежде бывшаго Профессора въ университетѣ N, Доктора Философіи, Ректора, Учителя дѣтей Герцога…., Члена одной Академіи, а иногда и двухъ. Такіе почетные титулы не дѣлаютъ книги лучшею. Всякой желалъ 6ы, чтобы сочиненіе было короче, глубокомысленнѣе и менѣе наполнено старинными сказками; о титулахъ и пышныхъ названіяхъ никто не заботится.
Часто сочиненіе бывало приписываемо корыстолюбивою подлостію малодушному тщеславію:
De la vient cet amas d’ouvrages mercenaires,
Stances, Odes, Sonnets, Epitres liminaires,
Où toujours le héros passe pour fins pareil,
Et fut il louche et borgne, eft réputé foleil.
Кто повѣритъ, чтобы Рого, называющій себя Физикомъ, въ посвященіи своемъ Герцогу Гизу сказалъ: что предки его кровію своею защищали политическія истины, законы Государства и права Королевскія? Герцогъ Гизъ (le balafré) и Герцогъ Маіень удивились бы, ежелибъ кто-нибудь имъ прочелъ эту Эпистолу. Чтожь бы сказалъ Генрихъ IV?
Извѣсшно, что большая часть посвященій въ Англіи дѣлаются за деньги, подобно какъ у насъ капуцины подаютъ намъ салатъ съ условіемъ, чтобъ имъ дали на вино.
Нынѣшнимъ Французскимъ писателямъ неизвѣстно такое постыдное униженіе, они сдѣлались благороднѣе въ мысляхъ, выключая нѣкоторыхъ бѣдняковъ, которые называютъ себя писателями по такому же праву, по какому стѣнные маляры хвастаются тѣмъ, что они имѣютъ одно мастерство съ Рафаелемъ, и по какому кучеръ Вертамоновъ называлъ себя стихотворцемъ.
Предисловіе есть другой камень претыканія. Слово я несносно, сказалъ Паскаль. Говори о себѣ сколько можно менѣе; ты долженъ знать, что самолюбіе въ читателѣ столько же сильно, какъ и твое; онъ никогда тебѣ не проститъ, ежели ты будешь нахально требовать отъ него почтенія. Твоя книга должна сама за себя говоришь, естьли однако ее читать будутъ.
Знаменитыя одобренія, коихъ удостоилась моя піэса, могли бы отвѣчать вмѣсто меня моимъ непріятелямъ. Рукоплесканія публики…. Вычеркни все это, повѣрь мнѣ; ты не получилъ знаменитыхъ одобреній, твоя піэса навсегда забыта.
Нѣкоторые Рецензенты думаютъ, что въ третьемъ дѣйствіи, слишкомѣ много приключеній, и что Принцесса открываетъ очень поздно въ четвертомъ дѣйствіи нѣжныя чувства, коими сердце ея пылаетъ; я отвѣчаю на это, что…. Не отвѣчай ничего, другъ мой, ибо никто не говорилъ и не станетъ говорить о твоей Принцессѣ, твоя піэса упала; она скучна и написана глупыми и грубыми стихами; твое предисловіе есть панихида за упокой души, но покойный отъ нее не воскреснетъ.
Другіе ссылаются на всю Европу, что не поняли Системы ихъ о различій: между послѣдователями Македоніевыми и Валентиновыми — я повѣрю, что не поняли, потому что не читали.
Мы задавлены кучею такихъ глупостей — и новыми романами, списанными съ старинныхъ сказокъ, и новыми системами, основанными на старыхъ бредняхъ,
Ты хочешь быть Авторомъ, ты желаешь сочинить книгу? Подумай, что содержаніе ея должно быть ново и полезно или по крайней мѣрѣ очень пріятно.
Какъ изъ глуши твоей провинціи ты убьешь меня книгою въ 4 ю долю листа; ты мнѣ скажешь, что Государь долженъ быть правосуденъ, что Траянъ былъ добродѣтельнѣе Калигулы! ты напечатаешь свои проповѣди, которыя усыпили твой неизвѣстный городокъ! ты ограбишь всѣ наши Исторіи для описанія жизни Принца, о которомъ ничего не скажешь новаго!
Если ты написалъ Исторію своего времени; то не сомнѣвайся, чтобы какой-нибудь хронологъ или газетчикъ не нашелъ въ ней ошибокъ: во времени, въ названіи, въ эскадронѣ, невыгодно поставленномъ тобою въ трехъ стахъ шагахъ отъ мѣста, гдѣ онъ въ самомъ дѣлѣ находился; тогда поправъ свои ошибки.
Ежели невѣжа или мѣлкой журналистъ критикуютъ тебя несправедливо — изобличи ихъ; однако остерегайся говорить объ нихъ часто, чтобы не замарать именами ихъ своего сочиненія.
Ежели критикуютъ твой слогъ, не отвѣчай никогда; твое сочиненіе за тебя должно отвѣтствовать.
Пусть кто-нибудь скажетъ, что ты боленъ; наслаждайся своимъ здоровьемъ, а не доказывай публикѣ, что ты находишься въ добромъ здоровьѣ, и помни всегда, что публикѣ ни мало нѣтъ нужды заботиться, здоровъ ли ты, или нѣтъ.
Сотни авторовъ грабятъ чужія сочиненія для куска хлѣба, а десятки журналистовъ дѣлаютъ изъ нихъ извлеченія, пишутъ критики, апологіи, сатиры на эти жалкія бредни, имѣя также въ виду достать себѣ пропитаніе, потому что они сидятъ безъ дѣла. Всѣ эти люди ходятъ по пятницамъ къ Парижскому полицмейстеру просить позволенія продавать микстуры свои: ихъ выслушиваютъ тотчасъ послѣ красавицъ, торгующихъ своими прелестями, которыя не удостоиваютъ ихъ и взгляда, зная, что тутъ нечѣмъ поживиться.
Они возвращаются съ словеснымъ позволеніемъ продавать во всемъ королевствѣ свои исторіики, собранія каламбуровъ, жизнь С. Региса, переводъ Нѣмецкой поэмы, новыя открытія о сельдяхъ, новое собраніе старыхъ стиховъ, систему объясняющую произхожденіе, колоколовъ, любовныя приключенія жабы и пр. Книгопродавецъ покупаетъ произведенія ихъ за 20 копѣекъ Они даютъ 10 изъ оныхъ издателю листковъ съ уговоромъ, чтобъ онъ ихъ похвалилъ. Издатель беретъ деньги, и очень дурно отзывается о ихъ бездѣлкахъ. Обиженные идутъ съ жалобою къ жиду, который посѣщаетъ жену издателя: листковъ, дерутся на кулачкахъ у аптекаря Леліевра, и наконецъ издателя листковъ запираютъ въ Форъ-Левекъ. И эти люди называются авторами!
Нещастіе этихъ людей произходитъ отъ того, что отцы не научили ихъ ни какому ремеслу. Большая оплошность Полиціи! Человѣкъ изъ низкаго званія, который, будучи въ состояніи научить сына своего полезному искуству, того не исполнитъ, заслуживаетъ наказаніе. Сынъ золотыхъ дѣлъ мастера дѣлается езуитомъ въ 17 лѣтъ; его выгоняютъ изъ этаго общества въ 24 года потому что испорченные нравы его слишкомъ сдѣлались извѣстны: онъ, не имѣя пропитанія, дѣлается издателемъ листковъ, обогащаетъ своими бреднями низкую литтературу, и возбуждаетъ къ себѣ презрѣніе въ самыхъ презрѣнныхъ людяхъ. И эти люди называютъ себя авторами!
Истинные Авторы суть тѣ, которые отличились въ истинномъ родѣ литтературы, н. п. въ Эпопеи, въ Трагедіи, въ Комедіи, въ Исторіи, или наконецъ въ Философіи; которые научали и восхищали людей. Прочіе, о которыхъ сказано выше, между писателями то же, что шмели между птицами,
Авторы, больше всѣхъ писавшіе во Франціи, были Генеральные Контролеры финансовъ. Можно составить десять толстыхъ томовъ изъ ихъ объявленій, начиная только съ царствованія Людовика XIV. Парламенты писали иногда критики на сіи сочиненія, находили въ нихъ ошибочныя предложенія, противурѣчія; но гдѣ хорошіе Авторы, которые не были критикованы?
Мы окончимъ сію статью отрывкомъ изъ Лабрюйера. Писатели и всѣ презирающіе труды ихъ никогда не должны терять его изъ виду:
«Если бы бы мысли, книги и авторы зависѣли отъ богачей и отъ любимцевъ фортуны — какой верьхъ взяли бы послѣдніе надъ учеными! съ какою надмѣнностію они обходились бы съ сими бѣдными людьми, которыхъ достоинства не обогатили и не возвысили, и которые только что хорошо пишутъ и мыслятъ! — Должно признаться, настоящее для богатыхъ, а будущее для добродѣтельныхъ и для умныхъ, Гомеръ и теперь существуетъ, и вѣчно будетъ существовать; а сборщики податей, важные чиновники, уже забыты. Былили они? Извѣстно ли отечество ихъ и имя? Были ли въ Греціи откупщики? Гдѣ важныя особы, которыя презирали Гомера, которыя убѣгали его, которыя ему не кланялись, не хотѣли его допускать къ своему столу, которыя наконецъ смотрѣли на него какъ на бѣдняка и сочинителя? Куда дѣнутся Фоконеты[1]? Достигнутъ ли они до потомства, подобно Декарту, родившемуся во Франціи и умершему въ Швеціи?»
- ↑ Такъ назывались, во время Лабрюйера, нѣкоторые богатые откупщики.