«Обновление Китая» (Дорошевич)/ДО
| «Обновленіе Китая» |
| Источникъ: Амфитеатровъ А. В., Дорошевичъ В. М. Китайскій вопросъ. — М.: Товарищество И. Д. Сытина, 1901. — С. 76. |
Сандвичевы острова, — этотъ «рай Великаго океана», — играютъ для дальняго Востока ту же роль, какую играетъ Швейцарія для Европы.
Маленькая республика служитъ убѣжищемъ для политическихъ эмигрантовъ Японіи и Китая.
Востокъ своеобразенъ. И среди революціонеровъ, ищущихъ себѣ убѣжища на Сандвичевыхъ островахъ, вы встрѣтите людей, не только мечтающихъ о будущемъ, но и людей, грезящихъ о возвращеніи невозвратнаго прошлаго.
Въ Гонолулу много японцевъ, бѣжавшихъ сюда изъ-за недовольства «новшествами», которыя вводятся въ ихъ отечествѣ, революціонеровъ-ретроградовъ. Здѣсь цѣлая большая колонія китайскихъ эмигрантовъ-прогрессистовъ.
Съ однимъ изъ нихъ мнѣ удалось хорошо познакомиться по пути въ Санъ-Франциско, — онъ ѣхалъ въ Лондонъ къ знаменитому доктору Ли, эмигранту, главѣ тайнаго общества «Обновленія Китая».
Мнѣ хочется познакомить васъ съ надеждами и мечтами «молодого Китая», и я хочу передать вамъ мою бесѣду съ этимъ эмигрантомъ, тѣмъ болѣе, что она хорошо врѣзалась въ память: вѣдь не каждый день приходится разговаривать съ китайскими революціонерами!
— Вы мечтаете?..
— О великой китайской республикѣ. О китайскихъ соединенныхъ штатахъ. Каждая провинція должна представлять собой такой же самоуправляющійся штатъ, какъ штаты Сѣверной Америки. И одинъ общій парламентъ съ представителями всѣхъ штатовъ-провинцій для рѣшенія общегосударственныхъ вопросовъ.
— Но такое раздѣленіе «единаго Китая»…
— Оно уже существуетъ. «Единый Китай! Единый Китай!» Какъ жаль, что европейцы знаютъ о Китаѣ такъ мало. Въ сущности, вѣдь вы знаете о насъ только нѣсколько анекдотовъ, да и то немного. «Единый Китай» — это одинъ изъ анекдотовъ. Единый Китай существуетъ только въ воображеніи иностранцевъ, гораздо болѣе невѣжественныхъ относительно насъ, чѣмъ мы относительно нихъ. Въ дѣйствительности, никакого Китая не существуетъ. Есть группа отдѣльныхъ государствъ-провинцій, которыя разнятся между собою законами, обычаями, нравами, языкомъ, религіозными воззрѣніями. Эти отдѣльныя государства-провинціи имѣютъ своихъ неограниченныхъ повелителей — вице-королей, и состоятъ въ вассальной зависимости отъ манчжуръ, захватившихъ въ свои руки центральную власть. Это дань, которую платятъ побѣжденные побѣдителямъ, — и вассальная зависимость вице-королей отдѣльныхъ государствъ-провинцій отъ центральнаго правительства — зависимость, по преимуществу, даже, чисто денежная. Манчжуры сдаютъ въ аренду государства-провинціи и за арендную плату предоставляютъ вице-королямъ грабить, сколько имъ угодно. Такимъ образомъ, о раздѣленіи Китая не можетъ быть и рѣчи, — онъ давно раздѣленъ на отдѣльныя государства, — и рѣчь идетъ только о перемѣнѣ формы правленія въ этихъ уже существующихъ китайскихъ соединенныхъ штатахъ. То, что существуетъ въ этихъ соединенныхъ штатахъ, было бы большой и незаслуженной честью назвать монархіей. Это анархія, гдѣ каждый вице-король покупаетъ себѣ право творить, что ему угодно.
— Но послушайте, вѣдь существуетъ же китайскій народъ?
— Нѣтъ. Существуютъ китайскіе народы. Спросите у людей, знающихъ Китай, и они скажутъ вамъ, что между китайцами сѣвера, юга, востока, запада, китайцами отдѣльныхъ часто сосѣднихъ провинцій лежатъ цѣлыя пропасти разницы въ понятіяхъ, взглядахъ, нравахъ, обычаяхъ, міровоззрѣніи, даже въ религіи и языкѣ. И считать всѣхъ китайцевъ однимъ народомъ только потому, что всѣ они носятъ косу, — это все равно, что считать европейцевъ однимъ народомъ, потому что всѣ они носятъ сюртуки.
«Китай слишкомъ великъ, онъ слишкомъ раскинулся для того, чтобы чувствовать себя единымъ цѣлымъ организмомъ.
Китаецъ любитъ свое отечество — провинцію, привязанъ къ ея нравамъ, обычаямъ, религіи. Но государственнаго патріотизма у китайцевъ не существуетъ.
Государственный патріотизмъ — всегда патріотизмъ воинствующій. А это чуждо философскому міровоззрѣнію китайца. Онъ считаетъ всякую войну позоромъ, и „смерть за отечество“ въ его глазахъ такая же точно непріятность, какъ всякая смерть вообще: онъ не видитъ въ ней ничего похвальнаго, доблестнаго, славнаго. Умереть отъ оспы или умереть, защищая свое отечество, — китаецъ не видитъ въ этомъ никакой разницы.
Китаецъ не питаетъ никакихъ „чувствъ“ къ своему государству. Къ своему языку, къ своей религіи, къ своимъ обычаямъ — да, — но не къ государству.
Ни одинъ народъ не даетъ такой массы эмигрантовъ. Никто такъ легко и охотно не мѣняетъ подданства.
Китаецъ смотритъ на государство, какъ на извѣстную форму страхованія жизни, личной и имущественной безопасности. Это страховое общество страхуетъ плохо, — я перехожу въ другое. Только и всего.
Какой же тутъ можетъ быть разговоръ о государствѣ „единомъ Китаѣ“!»
— Но богдыханъ, котораго вы обоготворяете и зовете «сыномъ неба»?
— Громкія слова. Уловка ремесла. Уловка, пущенная для того, чтобы держать въ суевѣрномъ страхѣ и подчиненіи китайскіе народы. Всѣ эти громкіе титулы выдуманы манчжурами-побѣдителями, чтобы поражать воображеніе подвластныхъ народовъ. И если вамъ говорятъ, что китайцы считаютъ его «сыномъ неба», — это тоже анекдотъ о Китаѣ. Это выдумано для запугиванія.
— У васъ, кажется, недавно была попытка къ революціи?
— Недавно, — и эмигранты, которыхъ вы видѣли въ Гонолулу, все это наши революціонеры, спасшіеся отъ погрома. Революціонная попытка была сдѣлана именно нашей партіей «Обновленія Китая», — но была сдѣлана неудачно. Дѣло кончилось массой арестовъ, массой казней. У насъ отобрали большіе склады оружія. Сколько приготовленій погибло даромъ. Но ужъ изъ того, что казней была масса, что бѣжала масса народу, что были отобраны цѣлые арсеналы, вы видите, что наше дѣло не шуточное, не маленькое, что наша партія и велика и сильна. Мы надѣлали по неопытности промаховъ и ошибокъ, — но что жъ дѣлать! Опытность не приходитъ сразу. И дѣло отъ этого еще не погибло. Тамъ, гдѣ началась революція, она не прекращается. Она ведетъ скрытую работу, — но ведетъ, идетъ вглубь и вширь.
— Но, чтобъ вѣрить въ успѣхъ дѣла, надо, чтобъ оно встрѣчало себѣ сочувствіе въ массѣ.
Китаецъ улыбнулся:
— Революція — это красный цвѣтокъ, который распускается на пышно разросшемся кустѣ общаго недовольства. Сначала недовольства не видно совсѣмъ, какъ не видно зерна, которое работаетъ, живетъ подъ землей, пускаетъ ростки; затѣмъ оно еле-еле блѣдной слабой травкой появляется надъ землей, растетъ, ширится, распускается пышнымъ кустомъ, — и въ одинъ прекрасный день на немъ расцвѣтаетъ красный цвѣтокъ революціи.
— Отлично. На какомъ же кустѣ распускаетесь вы? Какая почва, на которой растетъ этотъ кустъ? Экономическая? Политическая?
— Націоналистическая. Народы развиваются приблизительно по однимъ и тѣмъ же законамъ. И если для васъ вашъ 19 вѣкъ былъ вѣкомъ пробужденія націонализма, то и для насъ нашъ 77 явился тѣмъ же. Каждый изъ китайскихъ народовъ каждаго государства-провинціи считаетъ свою культуру, обычаи, религіозныя и философскія воззрѣнія неизмѣримо лучше, выше манчжурскихъ. Отсюда это всеобщее недовольство, которое растетъ и растетъ. Недовольство, которое связываетъ отдѣльные китайскіе народы въ одно цѣлое. Оно даетъ китайскимъ народамъ единство потому, что объединяетъ ихъ души въ одномъ желаніи, въ одномъ стремленіи: «долой варваровъ-манчжуръ». Это естественное движеніе народовъ, куда болѣе культурныхъ, развитыхъ, противъ невѣжественныхъ варваровъ-узурпаторовъ. Движеніе не государственное, но національное, еще болѣе глубокое, сильное. Вотъ то общее недовольство, на которомъ думаетъ распуститься нашъ цвѣтокъ.
— И велики ваши силы? Партія? Изъ кого она состоитъ?
— Я уже упоминалъ, что объ ея многочисленности вы можете судить по количеству казней и отобраннаго оружія при нашей неудачной попыткѣ. Партію составляетъ «молодой Китай», все, что у насъ есть болѣе образованнаго, болѣе развитого. Идея китайскихъ штатовъ встрѣчаетъ сочувствіе потому, что она обѣщаетъ намъ возрожденіе китайской культуры. И эта идея достаточно популярна и годъ-отъ-году дѣлается все болѣе и болѣе популярной въ народѣ. Мы вообще мало знаемъ Европу, но у насъ на Востокѣ, и въ Японіи и въ Китаѣ, очень популярны Соединенные Штаты Сѣверной Америки. Мы живемъ подъ ихъ обаяніемъ. Они для насъ носители лучшей культуры. Благодаря грандіозной эмиграціи въ Америку, среди нашего народа все больше и больше распространяется свѣдѣній объ Америкѣ. Свѣдѣній и восхищенія ею. Потому и велика эмиграція туда, что Соединенные Штаты кажутся нашему народу страной обѣтованной, а складъ ихъ жизни — складомъ идеальнымъ. Кто же откажется завести идеальные порядки у себя дома?
Такъ думаетъ и мечтаетъ молодая китайская партія.
И почему теперь, когда рѣшается вопросъ о будущности Китая, мы должны протянуть руку старой, вѣроломной партіи, а не этой молодой, свѣтлой, представляющей собою лучшее, что есть въ Китаѣ?
Почему мы непремѣнно должны помогать тѣмъ, кого ненавидятъ, и кто притѣсняетъ, а не сдѣлать своимъ союзникомъ тѣхъ, чьи желанья и мечты отвѣчаютъ желаньямъ и благу китайскаго народа?
Почему мы непремѣнно должны вернуть эту бѣдную страну къ прежнему ужасному и отвратительному порядку, вмѣсто того, чтобъ открыть передъ ней лучшее будущее?
Что намъ далъ этотъ «status quo[1]»? Что онъ далъ, кромѣ, въ концѣ-концовъ, возмущенія, предательства, избіеній и войны? И къ чему же его возстановлять?
Для чего, собственно говоря, нуженъ этотъ «единый Китай», этотъ колоссъ, это 400-милліонное чудовище? Для чего надо охранять его теперешнее существованіе? Для того, чтобъ онъ въ будущемъ устроилъ намъ то же самое, только, быть-можетъ, съ большимъ успѣхомъ?
Китайское государство поступило опрометчиво. То, что оно сдѣлало теперь, оно сдѣлало слишкомъ рано. Ему война вновѣ. Оно сочло себя готовымъ, когда еще не было готово.
Ничего! Ничто такъ хорошо не обучаетъ военному искусству, какъ пораженія. Побѣды ослѣпляютъ, сбиваютъ съ пути и ведутъ назадъ. Пораженія открываютъ глаза, заставляютъ видѣть свои недостатки и ихъ исправлять.
Теперь Китай вооруженъ лучше, чѣмъ онъ былъ вооруженъ во время войны съ Японіей. Черезъ десять лѣтъ онъ будетъ вооруженъ еще лучше, будетъ совсѣмъ готовъ.
Англія будетъ поставлять ему вооруженія, потому что въ Англіи нѣтъ закона, который запрещалъ бы поставлять оружіе странѣ, съ которой Великобританія не находится въ открытой войнѣ. А разъ Англія будетъ торговать въ Китаѣ оружіемъ, какой же смыслъ германской промышленности отдавать рынокъ цѣликомъ въ руки сопернику? Европа будетъ поставлять оружіе и инструкторовъ.
И когда въ слѣдующій разъ мандарины, захватившіе въ свои руки власть, захотятъ выкинуть насъ изъ Китая, — побѣдоносное шествіе союзныхъ войскъ въ Пекинъ продлится ужъ не нѣсколько дней.
То, что было теперь, была только проба, репетиція, и спектакль еще впереди.
Это была только проба, сдѣланная подъ видомъ «возмущенія», очень хитро и очень ловко, чтобы въ случаѣ успѣха объявить, что это настоящая война, а въ случаѣ неудачи сказать, что это было только возмущеніе, и государство тутъ не при чемъ.
Европейскимъ милліонамъ, европейской буржуазіи, у которой у одной только и есть интересы въ Китаѣ, и интересы которой только и защищаетъ европейская дипломатія, — конечно, казалось болѣе удобнымъ имѣть дѣло съ мандаринами, чѣмъ съ народомъ.
Давая взятки, у нихъ можно было откупать области и дѣлать все, что угодно, въ странѣ совершенно безнаказанно и безопасно.
Событія показали, что это за безнаказанность и что за безопасность.
Вотъ чѣмъ кончились всѣ эти взятки, при помощи которыхъ Европа справлялась съ мандаринами, представляющими собой «государство Китай».
И такъ будетъ и впредь, потому что милліонъ всегда грозитъ власти.
Самая абсолютная власть становится уже властью ограниченной, какъ только въ страну впущены иностранные милліоны. Власть, это — «усмотрѣніе», желаніе, иногда капризъ. А милліонъ остороженъ. Онъ привыкъ къ контракту, къ условію, къ бумагѣ. Онъ требуетъ написанія Пунктовъ, въ видѣ законовъ, твердыхъ, прочно установленныхъ, неизмѣнныхъ. Ему трудно работать рядомъ съ усмотрѣніемъ, съ желаніемъ. Онъ требуетъ «законности» и требованіемъ законности стѣсняетъ власть.
Мандарины будутъ брать взятки и пускать милліоны въ страну, но когда милліоны начнутъ стѣснять произволъ мандариновъ, лишать ихъ прежней власти, требовать законности и поддерживать эти требованія «десантными отрядами», — мандарины снова прибѣгнуть къ помощи «боксеровъ» и регулярныхъ войскъ, тогда уже отлично обученныхъ и вооруженныхъ.
На дипломатію смотрятъ разно.
Есть люди, которые относятся къ ней съ почтеніемъ, и есть люди, которые презираютъ ея цѣли, задачи и тѣ способы, которыми она добивается этихъ цѣлей и задачъ.
Есть люди, которые говорятъ, что дипломатія, это — мошенничество, которое остается безнаказаннымъ въ случаѣ успѣха.
Но кто бы какъ бы ни смотрѣлъ на дипломатію, несомнѣнно, что теперь передъ ними одинъ изъ тѣхъ очень рѣдкихъ случаевъ, когда задачи дипломатіи не противорѣчатъ задачамъ культуры и прогресса.
Истинной задачей дипломатіи должно быть ослабленіе Китая. Ослабленіе этого вѣчно угрожающаго колосса, этого угрожающаго огромнаго цѣлаго, устраненія этой глыбы, которая нависла надъ Европой.
Для этого есть одинъ способъ:
Divide et impera[2].
Конечно, не можетъ быть и рѣчи о раздѣлѣ Китая между европейскими державами: онѣ перегрызутся при такомъ раздѣлѣ.
Но «внутреннее раздѣленіе Китая».
Почему не подумать объ этомъ способѣ обезсилить Китай?
Это обезсилитъ его какъ государство, но не обезсилитъ — какъ страну. Культура, промышленность, благосостояніе провинцій только вырастутъ оттого, что будутъ убраны грабители вице-короли и мандарины, оттого, что законность замѣнитъ теперешнюю анархію.
Наше благополучіе, благополучіе европейцевъ, построено на томъ благополучіи, которое мы внесемъ въ страну.
Розы растутъ только тамъ, гдѣ онѣ посажены. Мы, европейцы, должны вносить въ страну лучшее, что ѣсть въ нашей культурѣ, — законность, свободу, а не нести горе странѣ, не закрѣплять въ ней рабства и анархіи. Все, что мы дѣлали до сихъ поръ, было на горе китайскому народу, на руку мандаринамъ, — и вотъ плоды.
Почему же теперь, когда мы уже «вкусили» этихъ плодовъ, намъ не протянуть руки людямъ, желающимъ добра своей странѣ, и не помочь имъ въ борьбѣ съ мандаринами, которые грозятъ опасностью и намъ.
Нѣтъ, Европа будетъ помогать тѣмъ же мандаринамъ и поддерживать тотъ же «единый Китай».
Почему?
Да просто потому, что Пекинъ былъ взятъ очень быстро, и всѣ посланники остались живы.
Урокъ, къ счастью для насъ, оказался не достаточно еще тяжелымъ.
Примѣчанія править
- ↑ лат. status quo — статус-кво
- ↑ лат. Divide et impera — Разделяй и властвуй