Шекспиръ. Съ Англійскаго Н. Кетчера. Выпускъ пятнадцатый: Коріоланъ. Москва 1848. Въ тип. П. Степанова. Въ 12-ю я л. 149 стр.
Мы было-думали — при замедленіи выхода пятнадцатаго выпуска «Шекспира», что это прекрасное предпріятіе, выполняемое съ такимъ знаніемъ дѣла г-нъ Кетчеромъ, подверглось довольно-общей у насъ участи многихъ дѣльныхъ-изданій, появлявшихся только при началѣ, пока не простылъ еще первый жаръ, съ которымъ авторъ принимается за трудъ, и который охлаждался постепенно недостаткомъ сочувствія и поддержки со стороны публики. Умѣла ли наша публика поддержать благую мысль г. Кетчера (перевести всего Шекспира на русскій языкъ), или г. Кетчеръ, не смотря и на равнодушіе покупателей книгъ къ его труду, настаиваетъ на непремѣнномъ исполненій задуманной мысли, во всякомъ случаѣ это явленіе отрадное и приносящее. въ первомъ случаѣ, двойную честь и публикѣ и переводчику, во-второмъ — еще-большую честь послѣднему и заслуживающее еще большей благодарности со стороны тѣхъ, которые въ состояніи и которымъ досугъ оцѣнить всю важность его заслуги русской литературѣ.
Г. Кетчеръ имѣетъ въ виду сдѣлать классическій переводъ, передавая Шекспира такъ, какъ онъ въ подлинникѣ, даже жертвуя иногда вѣрности тексту легкостью оборотовъ въ языкѣ и постройкѣ фразы. Не смотря на все это, переводъ его читается съ величайшимъ удовольствіемъ, потому-что геніальный подлинникъ даетъ себя чувствовать и въ несовсѣмъ-ловко построенной фразѣ, а мощно созданные и понятые характеры слагаются яркими чертами въ воображеніи читателя. И то уже великое достоинство перевода, когда, читая его, незнакомые съ подлинникомъ чувствуютъ, какъ это должно быть хорошо въ оригиналѣ.
«Коріоланъ» составляетъ пятнадцатый выпускъ перевода г. Кетчера; въ прежнихъ четырнадцати заключаются слѣдующія пьесы: «Король Іоаннъ», «Король Ричардъ II,» «Генрихъ IV» (части первая и вторая), «Генрихъ V», «Генрихъ VI» (первая, вторая и третья часть), «Ричардъ III», «Генрихъ VIII», «Комедія Ошибокъ», «Макбетъ», «Укрощеніе Строптивой», «Все хорошо, что хорошо кончилось».
«Коріоланомъ» открываетъ переводчикъ особый циклъ шекспировыхъ произведеній, заимствованныхъ изъ исторіи Рима. За этой пьесой будутъ слѣдовать «Юлій Цезарь» и «Антоній и Клеопатра». Этотъ циклъ особенно достоинъ изученія, потому-что онъ даетъ почувствовать, какъ живо умѣлъ Шекспиръ воспроизвести древній міръ, понять различные характеры дѣйствователей и дать имъ физіономію людей живущихъ, дѣйствующихъ, мыслящихъ и чувствующихъ, съ поразительною вѣрностью человѣческой природѣ вообще и ихъ историческому значенію во времени и мѣстѣ. Въ «Коріоланѣ», въ этомъ отношеніи, особенно замѣчателенъ характеръ Мененія Агриппы, человѣка почтеннаго, который умѣетъ ладить и съ народомъ и съ патриціями; онъ добръ, уменъ, или, скорѣе, хитроватъ, притомъ говорунъ и любитъ разсказывать побасёнки; онъ самъ не произвелъ ничего великаго, но по добротѣ сердца и по способности сочувствовать великому, страстно привязывается къ личностямъ, высшимъ его, скорбитъ объ ихъ недостаткахъ, со слезами вспоминаетъ, какъ и когда удалось емууслужить имъ, или няньчить ихъ въ дѣтствѣ. Онъ у всѣхъ свой человѣкъ, необходимъ для всякаго дѣла, такъ-что, кажется, безъ него не могло произойдти ничего важнаго, и, главное, ничего торжественнаго; словомъ, онъ если не на дѣлѣ, то въ общихъ понятіяхъ, хранитель цѣлости и благоденствія всей республики. Къ такому всѣми болѣе любимому, чѣмъ уважаемому лицу прибѣгаютъ въ крайнихъ-случаяхъ и, за неимѣніемъ никакихъ другихъ средствъ, на него возлагаютъ всѣ надежды; такъ отправляютъ его молить Коріолана о помилованіи Рима, между-тѣмъ, какъ Коріоланъ, все-таки любя и уважая Мененія, не даетъ никакой цѣны ни его рѣчамъ, ни его посольству. Такіе характеры трудно уловить и еще болѣе воспроизвести: посмотрите же, какъ его воспроизвелъ Шекспиръ, да еще обставилъ его древнимъ Римомъ и политическою дѣятельностью! Чтобъ еще лучше оцѣнить произведенія Шекспира этого цикла, должно читать ихъ имѣя въ виду Плутарха (изъ котораго большею частью они почерпнуты) для того, чтобъ видѣть, какъ онъ умѣлъ воспользоваться разсказами древняго біографа, проникнуться его указаніями и заставить говорить и двигаться описываемыя имъ лица, какъ умѣлъ онъ дать осязаемую жизнь высоко-простодушному повѣствованію…