«Всероссійское горе»
правитьБыла скучная пьеса Рышкова «Склепъ».
Успѣла надоѣсть и капутъ въ Лету.
Однако, предпріимчивый драмодѣлъ не желалъ примириться съ этимъ, передѣлалъ названіе и «Склепъ» во «Всероссійское горе» и опять выпустилъ пьесу «въ люди». Это, конечно, легче было сдѣлать, чѣмъ написать новую пьесу. А результатъ одинъ.
Публика повидимому, даже не замѣтила «подмѣна». Такъ похожи пьесы Рышкова, такъ всѣ онѣ сдѣланы «на одну колодку».
Рышковъ не просто драмодѣлъ дурного вкуса, а съ претензіей на «идейность».
Въ каждой своей пьесѣ Рышковъ доказываетъ какую-нибудь великую, но малоизвѣстную истину: что Волга течетъ въ Каспійское море, что ученье свѣтъ, а не ученье тьма, что женщина — такой же человѣкъ, какъ и мужчина и т. п.
Во «Всероссійскомъ горе» (оно-же «Склепъ») авторъ проводитъ смѣлую мысль о вредѣ пьянства. Но блестяще доказавъ это на примѣрѣ дѣдушекъ и внуковъ, авторъ совершенно оправдываетъ самихъ піяницъ: посдѣдственность, обстоятельства и пр. словомъ, больные люди которые не могутъ, которымъ, поэтому, не надо бороться съ своей пагубной привычкой. Обрадованные такимъ неожиданно-благопріятнымъ для нихъ оборотомъ лѣта, рыжковскіе пьянчужки тутъ-же, на сценѣ, начинаютъ «хлестать» водку цѣлыми цистернами въ продолженіе всѣхъ трехъ дѣйствій.
Пьютъ всѣ оптомъ и поштучно, пьютъ до чортиковъ, пьютъ такъ много и такъ «смачно», что у любителей выпивки, — по теперешнимъ временамъ, — прямо слюньки течь должны.
Для алкоголиковъ — пьесу вытащили на свѣтъ своевременно: «хотъ однимъ глазкомъ посмотрѣть» на алкогольный рай до «грѣхопаденія»…
Но заботливый авторъ не забываетъ и «непьющую» часть публики. Для нея онъ — (скучные люда эти непьющіе!) приготовилъ назидательные историческіе разсказы: о крѣпостномъ правѣ, о походѣ на турокъ и т. п.
Однако, это не повышаетъ интереса къ пьесѣ.
На сценѣ царить зеленый змій, въ зрительномъ залѣ — зеленая скука…
И если вниманіе зрителей не угасло совершенно, въ этомъ заслуга талантливыхъ артистовъ, напрягавшихъ усилія, чтобы «спасти» пьесу.
Прекрасенъ былъ г. Собольщиковъ-Самаринъ въ роли Ивана Томилина, такъ же хорошъ Николай Томилинъ, г. Васильевъ. Г-жа Зарайская сдѣлала все, что было можно сдѣлать съ ролью Екатерины Алексѣевны, — долженствовавшей изображать «свѣтлый лучъ въ темпомъ царствѣ».
Малохарактерный становой приставъ г. Лужковъ. Въ сторону шаржа уклонялась игра г. Бартеньева (Тихоструевъ). Артистъ, уходя, одѣтъ какое-то короткое клѣтчатое пальто, поверхъ «длиннополаго одѣянія». Смѣшно, но малоправдоподобно. Оживило нѣсколько публику сцена «женъ»: Татьяны Семеновны (г. Сіянова) и Надежды Васильевны (г. Волховская).
А, въ общемъ, публика съ нетерпѣніемъ ждала, скоро-ли, наконецъ, Томилины сопьются до конца.