Клитофон
авторъ Платонъ, пер. Василій Николаевичъ Карповъ
Оригинал: древнегреческій. — Изъ сборника «Сочиненія Платона». Источникъ: Клитофон // Сочинения Платона : в 6 т. / пер. В. Н. Карпова — СПб.: типографія духовн. журнала «Странникъ», 1863. — Т. 4. — С. 457—463. • Помѣтки на поляхъ, въ видѣ цифръ и буквъ B, C, D, E, означаютъ ссылки на изданіе Стефана 1578 года.

[457]

ЛИЦА РАЗГОВАРИВАЮЩІЯ:
СОКРАТЪ И КЛИТОФОНЪ.

Одинъ человѣкъ недавно разсказывалъ намъ, что 406. Клитофонъ, сынъ Аристонима, разговаривая съ Лизіасомъ, порицалъ собесѣдованія Сократовы и превозносилъ похвалами обращеніе Тразимахово[1].

Клит. Кто бы это ни былъ, Сократъ, — онъ неправильно передалъ тебѣ мой относительно тебя разговоръ съ Лизіасомъ; потому что я частію не хвалилъ тебя, а частію хвалилъ. Такъ какъ явно, что ты бранишь меня, хотя и притворяешься, будто это нисколько не тревожитъ тебя; то я съ особеннымъ удовольствіемъ желалъ бы сообщить тебѣ нашу бесѣду, — тѣмъ болѣе, что мы одни: тогда ты убѣдился бы, что я не такъ худо думаю о тебѣ. Теперь тебѣ, можетъ быть, невѣрно передали ее, и оттого ты, повидимому, сердишься на меня болѣе надлежащаго. Такъ еслибы дана была мнѣ воля говорить, я съ удовольствіемъ воспользовался бы ею и сталъ бы говорить.

Сокр. Но вѣдь стыдно было бы мнѣ не допустить твоего 407. разсказа, когда ты расположенъ къ моей пользѣ; ибо узнавъ, [458]что̀ во мнѣ хуже и что̀ лучше, одно буду я развивать и преслѣдовать, а другаго всѣми силами избѣгать[2].

Клит. Слушай же. Обращаясь съ тобою, Сократъ, и слушая тебя, я часто изумлялся; мнѣ казалось, что ты говоришь гораздо превосходнѣе другихъ, когда, укоряя людей, восклицаешь, будто богъ изъ трагической машины, и проповѣдуешь: Куда мчитесь вы, люди? Развѣ не замѣчаете, что дѣлаете недолжное, B. когда всю свою заботу направляете къ деньгамъ, чтобы собрать ихъ, а о дѣтяхъ, которымъ передадите свои деньги, какимъ бы образомъ съумѣли они пользоваться этимъ, нерадѣете: вы не ищете для нихъ учителей справедливости, если только она изучима, — а какъ скоро можно питаться и заниматься ею, — не ищете, кто бы достаточно питалъ и занималъ ихъ этою добродѣтелью; да и прежде еще — не образовали въ томъ же отношеніи самихъ себя, но видя, что и сами вы, C. и дѣти ваши достаточно научились грамотѣ, музыкѣ и гимнастикѣ, — что̀ почитаете полнымъ курсомъ воспитанія въ добродѣтели, — тѣмъ не менѣе находите себя худыми со стороны матеріальной. Зачѣмъ же пренебрегаете вы своимъ воспитаніемъ и не ищете, кто бы избавилъ васъ отъ такой несообразности? Между тѣмъ отъ этой-то безпечности, отъ этого нерадѣнія, а не отъ того, что нога бьетъ тактъ не подъ лиру, несоразмѣрно и негармонично относятся и братъ къ брату, D. и города къ городамъ, — отъ этого возмущаются они и, враждуя одни съ другими, какъ въ дѣйствіяхъ, такъ и въ страданіяхъ доходятъ до крайностей. А вы, напротивъ, говорите, что несправедливые бываютъ несправедливы не отъ необразованности и не отъ невѣжества, но по доброй волѣ. Вы осмѣливаетесь также говорить, что несправедливость есть дѣло постыдное и богоненавистное: но какимъ же образомъ такое-то [459]зло избралъ бы кто-нибудь по доброй волѣ? Изберетъ, скажете, тотъ, кто побѣждается удовольствіемъ: но и это есть ли дѣло невольное, когда побѣждать зависитъ отъ нашей воли? Итакъ, выходитъ, что несправедливость всячески бываетъ поступкомъ невольнымъ, и что на это, какъ частно всякій человѣкъ, такъ и публично — всѣ города, должны обращать E. больше вниманія, чѣмъ сколько обращается теперь. Такъ вотъ, Сократъ, сколь ни часто слышу я такія твои рѣчи, всегда восхищаюсь и хвалю тебя съ восторгомъ. Хвалю я и твой выводъ изъ этого, что люди, имѣющіе попеченіе о тѣлахъ и нерадѣющіе о душѣ, дѣлаютъ не иное что, какъ нерадѣютъ о начальственномъ и пекутся о подвластномъ. Хвалю и тѣ твои слова, что чѣмъ кто не умѣетъ пользоваться, пользованіе тѣмъ лучше ему оставить: кто, напримѣръ, не умѣетъ употреблять ни глазъ, ни ушей, ни всего тѣла, тому лучше совсѣмъ не слышать, не видѣть и не пользоваться тѣломъ, чѣмъ пользоваться какъ-нибудь. Да то же надлежитъ сказать и объ искуствѣ. 408. Кто, напримѣръ, не умѣетъ пользоваться собственною лирою, тотъ, очевидно, не умѣетъ — и лирою сосѣда; а кто не умѣетъ пользоваться лирою другихъ, тотъ не умѣетъ — и своею; такимъ же образомъ, не съумѣетъ онъ пользоваться и другимъ инструментомъ, или какою-нибудь вещью. Прекрасно и оканчивается у тебя эта рѣчь, что кто не умѣетъ пользоваться душою, тому лучше дать душѣ покой я не жить, чѣмъ жить, дѣйствуя по произволу; а кому жить велитъ необходимость, тому лучше проводить жизнь въ рабствѣ, чѣмъ на свободѣ: пусть онъ кормило своей мысли, будто корабля, передастъ B. иному, знающему науку править людьми, — ту науку, которую ты, Сократъ, называлъ политикою, разумѣя подъ нею судебность и справедливость. Этимъ твоимъ словамъ и другимъ подобнымъ, каковыхъ было множество и которые высказаны прекрасно, что, напримѣръ, добродѣтель изучима и что о ней надобно стараться больше всего, — этимъ твоимъ словамъ я никогда почти и прежде не противорѣчилъ, и, думаю, не буду противорѣчить послѣ; потому что почитаю ихъ [460]убѣдительными C. и весьма полезными, такъ что они будто пробуждаютъ насъ отъ сна. Потомъ я приложилъ стараніе услышать, что слѣдовало за этимъ, и сперва не тебя, Сократъ, спрашивалъ о томъ, а сверстниковъ своихъ и соревнователей, — твоихъ друзей, или какъ иначе сказать о нихъ, относительно къ тебѣ; притомъ изъ этихъ спрашивалъ особенно тѣхъ, которые слывутъ у тебя первыми, стараясь разузнать, что говорено было D. послѣ сего, и подражая тебѣ, держалъ къ нимъ такую рѣчь: Почтеннѣйшіе! какъ же теперь разумѣть слышимыя нами увѣщанія Сократа къ добродѣтели? Только ли всего требуется тутъ, и идти далѣе въ этомъ дѣлѣ нельзя, чтобы овладѣть имъ окончательно, но во всю жизнь считать своею обязанностью — убѣждать еще неполучившихъ убѣжденія, и чтобы послѣдніе въ свою очередь убѣждали другихъ? Или, согласившись, что это самое долженъ дѣлать человѣкъ, слѣдуетъ намъ спросить E. Сократа и другъ друга[3], что же изъ этого? какимъ образомъ, скажемъ, начать намъ ученіе о справедливости? Пусть бы кто-нибудь, видя, что мы, будто дѣти, и не подозрѣваемъ, что есть какая-то гимнастика и медицина, увѣщавалъ насъ имѣть попеченіе о тѣлѣ, да еще и укорялъ, говоря, что стыдно намъ всячески заботиться о пшеницѣ, ячменѣ, садовыхъ растеніяхъ и о всемъ, надъ чѣмъ трудимся и что̀ пріобрѣтаемъ для тѣла, — а относительно того самаго не отыскиваемъ никакого искуства или способа, какъ бы вышло наилучшимъ наше тѣло, хотя такое искуство и есть. Мы, конечно, спросили бы тогда своего увѣщателя: скажешь ли ты намъ, какія это искуства? 409. А онъ, можетъ быть, отвѣчалъ бы: гимнастика и медицина. Спросимъ же мы и теперь: въ чемъ состоитъ искуство о добродѣтели души? и пусть Сократъ отвѣчаетъ. — Тутъ казавшійся изъ нихъ самымъ сильнымъ взялся отвѣчать на это и [461]сказалъ мнѣ: искуство, о которомъ ты слышишь отъ Сократа, есть не иное, какъ справедливость. — А я возразилъ: не имя мнѣ нужно, а вотъ что: Медицина, вѣроятно, называется какимъ-нибудь искуствомъ; а она совершаетъ два дѣла[4]: во-первыхъ, кромѣ наличныхъ врачей, всегда приготовляетъ B. другихъ; во-вторыхъ, возстановляетъ здоровье. Но одно изъ этихъ дѣлъ есть еще не искуство, а только способъ научить и научиться искуству, называемому возстановленіемъ здоровья. То же самое и въ занятіи домостроительномъ: одно — домъ, другое — домостроительство; то — дѣло, а это — наука. Подобное должно быть и въ справедливости: одно пусть дѣлаетъ справедливыми, какъ тамъ — художниками, а другое — то, что можетъ дѣлать намъ справедливый. Скажи же мнѣ, какъ назвать это послѣднее? — Собесѣдникъ мой, помнится, отвѣчалъ, что это есть полезное, другой, — что это должное, третій, — что это C. выгодное, четвертый, — что это прибыльное. — А я опять сказалъ: вѣдь и тамъ — въ другихъ искуствахъ тѣ же имена, то-есть, дѣлать правильно — значитъ дѣлать прибыльное, полезное и иное тому подобное; но къ чему все это клонится? Каждое искуство выскажетъ свое собственное дѣло, какъ напримѣръ, строительное объявитъ своимъ дѣломъ — хорошо, красиво, по надлежащему приготовлять деревянныя вещи, что самое еще не составляютъ искуства. Пусть же подобно этому сказано будетъ и о дѣлѣ справедливости. — Тогда наконецъ, Сократъ, D. кто-то изъ твоихъ друзей, говорившій, повидимому, съ самоувѣренностью, отвѣчалъ мнѣ, что особенное дѣло справедливости, неотносящееся ни къ какому иному искуству, есть — установлять въ городахъ дружбу. Этотъ, по поводу дѣлаемыхъ ему вопросовъ, полагалъ, что дружба есть добро и никогда не бываетъ зломъ. Но какъ скоро спросили его о дружескихъ отношеніяхъ дѣтей и звѣрей, означаемыхъ у насъ тоже именемъ дружбы, — онъ не хотѣлъ признать этого дружбою, ибо [462]приходилось ему согласиться, что тѣ отношенія больше вредоносны, E. чѣмъ добры. Итакъ, избѣгая сдѣланнаго возраженія, онъ въ такой дружбѣ не видѣлъ дружбы и говорилъ, что тѣ лгутъ, которые такъ называютъ ее: напротивъ, существенно и по-истинѣ дружба, очевидно, есть единомысліе. Потомъ, на вопросъ о единомысліи, — согласіе ли въ мнѣніяхъ, или знаніе разумѣется подъ нимъ, — согласіе мнѣній онъ унизилъ; ибо у людей, по необходимости, бываетъ много такихъ согласныхъ мнѣній, которыя вредоносны тогда какъ дружбу признавалъ онъ во всякомъ случаѣ добромъ и дѣломъ справедливости, и потому говорилъ, что съ единомысліемъ тожественно знаніе, а не мнѣніе. 410. Когда же мы въ своемъ недоумѣніи дошли до этого, — присутствовавшіе казались способными сдѣлать ему возраженіе и говорили, что его слово возвратилось къ прежнему положенію: вѣдь и медицина, замѣчали они, и всѣ искуства суть нѣкоторое единомысліе относительно къ тому, о чемъ они разсуждаютъ; стало-быть, все еще неизвѣстно, къ чему стремится разсматриваемая тобою справедливость, или единомысліе, и невидно, въ чемъ состоитъ ея дѣло. Послѣ всѣхъ, Сократъ, спрашивалъ я и тебя самого, и ты сказалъ мнѣ, что B. дѣло справедливости вредить врагамъ, а друзьямъ дѣлать добро. Но впослѣдствіи оказалось, что вредить-то — справедливый никому не вредитъ, ибо дѣлаетъ все на пользу всѣмъ. И этого домогался я отъ тебя не разъ и не два, но настойчиво докучалъ тебѣ въ теченіе долгаго времени — съ той мыслію, что хотя ты и прекрасно дѣлаешь, увѣщавая людей стараться о добродѣтели, но тутъ одно изъ двухъ: — либо это только и можешь ты, а далѣе ничего, — что̀ умѣстно въ отношеніи ко всякому другому искуству, какъ напримѣръ, и не будучи кормчимъ, C. можно усердно хвалить кораблевожденіе, для людей весьма важное; — то же касательно другихъ искуствъ, то же вмѣнитъ тебѣ иной и касательно справедливости, полагая, что сколь ни прекрасно превозносишь ты справедливость, это еще не дѣлаетъ тебя знатокомъ ея, и такое мнѣніе, однакожъ, не мое, — такъ тутъ одно изъ двухъ: или ты не знаешь [463]справедливости, или не хочешь сообщить мнѣ о ней. Поэтому съ своимъ недоумѣніемъ я пойду, думаю, и къ Тразимаху, и всюду, D. куда могу, пока не захочешь ты прекратить эти обращаемыя ко мнѣ увѣщанія. Еслибы, напримѣръ, тебѣ вздумалось убѣждать меня относительно гимнастики, что не должно пренебрегать тѣломъ; то въ заключеніе увѣщательной своей рѣчи ты сказалъ бы, каково по природѣ мое тѣло и въ какомъ ухаживаніи оно нуждается. Пусть то же будетъ и теперь. Положимъ, Клитофонъ согласенъ, что смѣшно объ иномъ имѣть E. попеченіе, а о душѣ, ради которой предпринимаются нами всѣ прочіе труды, нерадѣть; положимъ, то же говорю я и о другомъ, что за тѣмъ слѣдовало и что сейчасъ было мною изложено: такъ вотъ убѣдительно прошу тебя отнюдь не дѣлать такъ, чтобы я, какъ теперь, за одно хвалилъ тебя предъ Лизіасомъ, или предъ кѣмъ бы то ни было, а за другое порицалъ. Вѣдь я буду говорить, Сократъ, что для человѣка, неубѣжденнаго тобою, ты дороже всего; а кто почти уже убѣжденъ, тому ты полагаешь препятствіе для усовершенія себя въ добродѣтели и для достиженія счастія.


Примѣчанія

  1. Эти первыя строки Клитофона походятъ болѣе на надписаніе, или на схолію, показывающую поводъ, по которому происходилъ разговоръ между Клитофономъ и Сократомъ. Здѣсь между начальною замѣткою и самымъ текстомъ нѣтъ никакой связи, и замѣтка эта о Сократѣ и Клитофонѣ говоритъ въ третьемъ лицѣ, чего Платонъ въ своихъ сочиненіяхъ никогда не дѣлаетъ
  2. Всѣми силами избѣгать, φεύξομαι κατὰ κράτος, — выраженіе, часто встрѣчающееся у Омира и древнихъ греческихъ трагиковъ; но невидно, чтобы употреблялъ его въ своихъ сочиненіяхъ Платонъ, если исключимъ діалогъ подъ именемъ Димодоха, въ которомъ оно есть, но который относится также къ сочиненіямъ подложнымъ.
  3. Спросить Сократа и другъ друга, τὸν Σωκράτην καὶ ἀλλήλους ἐπανερωτᾶν. Эта фраза представляется намъ вовсе неплатоновскою. Платонъ соединяетъ собственныя имена нерѣдко съ какимъ-нибудь мѣстоименіемъ, но никогда не поставляетъ предъ ними члена, если не требуется особеннаго указанія на лицо, или когда членъ принимается не вмѣсто мѣстоименія указательнаго.
  4. Совершаетъ два дѣла, διττὰ τὰ ἀποτελούμενα: выраженіе неплатоновское и вообще неточное, хотя оно было въ употребленіи, особенно во времена позднѣйшія.