Великая мировая война, являющаяся мировой борьбой народов, и затем победа держав Согласия над германской коалицией, открывающая порабощенным народам пути к свободной и независимой национальной и государственной жизни, выдвинули на первое место принцип национального самоопределения населения различных, больших и малых, областей, ибо как создание новых государств из областей, входивших до нынешней войны в состав других государств, так и определение границ этих новых государств (а равно исправление границ старых государств) всецело базируется на указанном принципе национального самоопределения. Им определяется как право данной области и её населения на самостоятельное государственное существование, так и границы вновь образуемых государств, которые должны совпадать с границами этнографического расселения данного народа. Однако, хотя принцип свободы национального самоопределения и вытекающие из него выводы в наше время получили всеобщее признание, но применение этого принципа на практике сопряжено с большими трудностями и часто требует большой осторожности. И если в одних случаях эти трудности касаются только определения этнографических границ народа (а следовательно, и границ вновь образуемых государств), ибо основной вопрос (о праве на самостоятельное государственное существование) относительно, например, таких народов, как поляки, чехи и др., является совершенно бесспорным, то в других случаях спорным и совершенно не доказанным является вопрос о самом существовании отдельного народа, выдвигаемого в качестве субъекта национальных и политических прав, а равно и вопрос о том, как в действительности самоопределяет себя, в национальном отношении, то население, относительно которого некоторые политические партии доказывают, что это — особый народ.
Особой осторожности требует, так называемый, украинский вопрос. Последний может быть рассматриваем с разных сторон. Но нас в данном случае интересует одна сторона этого большого и сложного вопроса: мы ставим себе задачей ответить на вопрос, как в национальном отношении самоопределяет себя население Южной России, на территории которой некоторые политические деятели и политические партии стремятся создать особое Украинское государство. Этот вопрос является, согласно принципу свободы национального самоопределения, основным во всем украинском вопросе, ибо если-бы было доказано, что население Южной России или хотя-бы только население Малороссии считает себя украинцами, т.-е. особым народом, то отсюда были-бы неизбежны . известные выводы, которые пришли-бы сами собой. Раз будет доказано, что данная этнографическая масса представляет собой совершенно отдельный, самостоятельный народ и таковым чувствует и самоопределяет себя, то этим самым будет установлено право этого народа на самостоятельное устроение своей жизни в национальном и государственном отношении Деятели украинского движения это очень хорошо понимают, и потому они на эту сторону вопроса направляют главные свои усилия. Вообще в основе украинского политического сепаратизма лежит сепаратизм национальный. В течение нескольких десятилетий деятели украинского движения сосредоточивали свои усилия в двух направлениях: с одной стороны, они старались доказать, что украинцы — это отдельный народ, имеющий свой особый язык, свою историю, обычаи, право, искусство и т. д., т.-е. старались подвести научный фундамент под украинский сепаратизм, а с другой стороны, прилагали усилия к тому, чтобы пробудить в среде малорусского населения или, вернее, привить ему украинское национальное самосознание. Работа этого рода в глазах деятелей украинского сепаратизма всегда стояла на первом месте, и потому, когда основоположники украинского сепаратизма предприняли в начале шестидесятых годов издание в Петербурге журнала, посвященного научному обоснованию положения о существовании отдельного украинского народа, то они назвали его "Основой“.
Научный спор по вопросу о том, существует-ли особый украинский народ, является решенным в отрицательном смысле. Множеством авторитетнейших ученых исследований в области антропологии, археологии, истории, лингвистики и т. д. установлено и неопровержимо доказано единство русского народа, который распадается на три ветви — великорусскую, малорусскую и белорусскую, отличающиеся одна от другой лишь незначительными, второстепенными различиями. Антропологические исследования как современных представителей всех трех ветвей русского народа, так и черепов, взятых из славяно -русских могил весьма отдаленных эпох (эпохи дохристианской и даже доисторической), устанавливают полное их этническое тождество и, следовательно, — единство русского этнического типа. Проф. И. А. Сикорский по этому поводу говорит, что данные антропологии отвергают существование „украинцев“ „как на земле, так и под землей“, т.-е. как среди живых представителей населения Южной России, так и среди населения кладбищ и древних могил. Все данные археологии, подвергшей детальному изучению типы древнейших славяно-русских погребений, домашний быт наших предков, их обычаи и т. д., также свидетельствуют о национальном единстве русского народа. О том-же свидетельствует та легкость, с какой первые-же князья — Рюриковичи объединили в одно целое все племена русского народа и слили их в одно русское государство. Все славяно - русские племена говорили на одном и том-же языке, равно понятном для всех наших предков. Нестор-Летописец определенно и категорически свидетельствует, что язык всех племен русских славян был „един“. И ныне, несмотря на языковую дифференциацию, происшедшую уже на глазах истории, многочисленные авторитетные ученые исследователи устанавливают единство русского языка, лишь разделяющегося на ряд наречий и поднаречий , причем русский литературный язык является плодом совокупных трудов всех трех ветвей русского народа, т.-е. языком общерусским. История и археология показывают нам, как постепенно расселялся русский народ из Приднепровья по всей восточно-европейской равнине и как он ассимилировал соседние финские и иные народы И эта история великого, многовекового расселения русского народа показывает нам, что Приднепровская Русь или Мало россия является самой древней и самой русской областью из всех русских областей, гнездом и колыбелью русской национальности и вместе русской государственности.
Тем не менее, несмотря на то, что все объективные научные данные с бесспорностью устанавливают национальное единство русского народа, если бы однако южно-русская ветвь русского народа отреклась от славного, многовекового русского имени своих предков и самоопределила себя украинцами то с таким явлением пришлось-бы считаться и так или иначе пришлось бы склониться перед совершившимся фактом.
Посмотрим-же, как самоопределяло себя, в национальном отношении, в прошлом и самоопределяет ныне коренное население Южной России.
Не подлежит никакому сомнению, что всякий народ в национальном отношении самоопределяет себя так, как он сам себя называет. Иначе говоря, установить истинное национальное имя данного народа вообще и населения данной области — в частности, т. е. то имя, каким данная нация сама себя называет, это значит установить, как в национальном смысле самоопределяет себя население данной страны. И вот, обращаясь к разрешению этого вопроса, мы наталкиваемся на изумительное обстоятельство: оказывается, что коренное население Малой Руси, которому ныне так упорно стараются присвоить наименование „украинцев“, никогда, на протяжении многих веков, не считало и не называло себя украинцами: оно всегда и неизменно самоопределяло себя русским народом и своим национальным именем всегда считало — „русский“.
Здесь заслуживает внимания то обстоятельство, что по мнению крупнейшего идеолога украинства проф. М. С. Грушевского, который окончательно формулировал теорию отдельности и самостоятельности „украинского народа“ и подвел под эту теорию видимость научного фундамента, „украинцы“ являются не только совершенно особым народом, но и народом древним, обитающим в Поднепровье уже более тысячи лет. М. С. Грушевский доказывает в своих ученых трудах, что население Поднепровья со времени появления здесь восточных славян никогда не менялось, и что тот самый народ, который живет здесь ныне, жил здесь и тысячу лет назад. Иначе говоря, „украинцы“, населяющие ныне Поднепровье (но отнюдь не называющие себя так), являются, по мнению проф. Грушевского, исконным населением нашего края. Что же касается названия „украинцы“, то, по уверению М. С. Грушевского „назва ся добра, стара, треба іі держатися“ („Про старі часи на Україні“, стр. 4).
Но действительно-ли название „украинцы“ — „назва стара“? И нет-ли у населения Поднепровья более старого названия? Да, оно есть, У всего, населения Поднепровья есть исконное, многовековое национальное имя. И этого не отрицает и сам Мих. Грушевский. Последний, пуская в оборот термин и „украинцы“ и принимая меры к укреплению его, чувствует скользкость почвы, на которую он стал, и часто делает оговорки. Вообще термин „украинцы“ появился и вошел в употребление, в его нынешнем смысле, сравнительно совсем недавно. Наши старые украинофилы, считая себя и свой народ русскими, если иногда и употребляли термин „украинцы“, то в смысле не национального, а провинциально-территориального термина. Некоторые, не делая особого различия между словами „малороссы“ и „украинцы“, употребляли то один, то другой термин, подразумевая под „украинцами“ тех коренных русских людей, которые живут в исконной русской области — Малороссии или Украйне. Иначе говоря, те жители Малороссии, которые считают себя русскими, иногда упот ребляют слово „украинцы“, но в таком-же точно значении, в каком русские, живущие, например, в Сибири, называют себя сибиряками. Что-же касается термина „Украина“, то это последнее название за Малой Русью или, точнее, за частью её закреплено было, благодаря произведениям Шевченко. Но здесь необходимо отметить, что, воспевая Украину, Т. Г. Шевченко, как чуткий народный поэт, не знал и никогда не употреблял термина,,украинцы“, ибо этого слова в народном языке не было вовсе. Что-же касается слова „Украина“, то это название в представлении Шевченко обнимало только сравнительно незначительную часть среднего Приднепровья. Не говоря уже о Новороссии, которая никогда Украиной не была, но даже Волынь Шевченко никогда Украиной не считал Так, в „Гайдамаках“ Шевченко писал:
„Розбрелись конфедерати |
„Із-за Дністра пішли цигани |
Известный историк-украинофил М. А. Максимович также отличал Украину от других частей Малороссии: на стр. 136 первого тома его сочинений он говорит: „Народонаселение Украины, так же, как и Волыни и Галича, все продолжалось по прежнему“. А на стр. 131 он прямо говорит, что под Украиной надо разуметь только Киево-Переяславскую область.
Один из первых основоположников украинского движения, историк Н. И. Костомаров, работавший вместе с Шевченком и Кулишом в Киеве — в Кирилло-Мефодиевском братстве, а потом бывший одним из руководителей указанного выше журнала „Основа“, доказывая, что население южной и северной России представляет собой два различных народа, тем не менее всегда говорил о двух русских народностях, т. е. он, как истинный ученый, не находил возможным отрицать, что южно-руссы — русские. М. А. Максимович в письме к М. П. Погодину о Богдане Хмельницком говорит: „Московская и Киевская Русь — две стороны одного русского мира“ (том I, стр. 297). Даже П. А. Кулиш, один из наиболее непримиримых идеологов украинства, признавал это единство русского мира: он издавал „Записки о Южной Руси“, в своих сочинениях он не раз говорил о „южно русском племени“, об „общерусском языке“. А в эпилоге к роману „Черная Рада“ он говорил, что этим романом хотел доказать „нравственную необходимость слияния в одно госу дарство Южного Русского племени с Северным“. Окончательно термин „украинцы“ закрепил уже в наши дни, воспользовавшись слабостью национального чувства и национальным безразличием, господствовавшим в широких кругах нашего интеллигентного общества, проф. М. С. Грушевский. Но даже и этот последний сделал это далеко не сразу. Как ученый, привыкший углубляться в далекое прошлое нашей страны, он знает хорошо, что древнее национальное имя наше — русские, и потому только после долгих колебаний, только после того, как политик в М. С. Грушевском окончательно победил ученого историка, он решился отречься от славного имени наших предков, от великого русского имени и назвать малороссов „украинцами“. Еще свой большой труд по истории Южной Руси Мих. Грушевский назвал: „История Украины-Руси“. Таким образом, в самом названии своего большого исторического труда он не решился порвать с древним нашим национальным именем „Русь“. Более того, в этом труде он признается, что слово „украинцы“ это новый термин, принятый лишь „национальным возрождением XIX в Самый труд М. Грушевского начинается следующим заявлением, содержащим в себе весьма знаменательные признания*):
„Этот труд имеет дать изображение исторического развития жизни украинско-русского (в подлиннике: „украінсько-руського“) народа, который иначе называется „малорусским“, „южно-русскими“, просто „русским“ или „русинским“. Его старое, историческое имя: Русь, Русин, Русский — во времена его политического и культурного упадка было присвоено великорусским народом, политическая и культурная жизнь которого развернулась на традициях древней Русской державы, так что Московская держава (прежде всего наследованием династических связей) считала себя её преемницею. Когда в XVII в. украинский народ также входит в состав Московской державы и возникает потребность отличать его от московского народа, то начинают входить в употребление более или менее новые и искусственные имена для него, из которых долго держался официально принятый термин: „малороссийский“, „Малороссия“. Теперь-же в украинской литературе вошло в употребление имя: „украінсько-руський“. Оно соединяет старое, традиционное имя с именем новым, которое появилось во времена наибольшего напряжения народной жизни в Поднепровье, носившем тогда имя Украины, и потом в народной традиции связалось с тем народным движением, с национальными стремлениями и было принято национальным возрождением XIX в („История Украины-Руси“, 1898 г.)
По поводу Приведенных заявлении И Признаний М. С. Грушевского должно заметить, что утверждение его, будто термин: „малороссийский“, „Малороссия“ начал входить в употребление лишь после того, как „народ украинский“ вошел в состав Московской державы совершенно неверно Давно уже доказано, что термин: „Малороссия“, „малороссийский“ очень давнего происхождения, и что употреблялись они задолго до 1654 года. Еще М. А. Максимович в 1868 году выступил со статьей, имевшей целью „уничтожить навсегда этот несправедливый и нерусский толк“, а толк этот заключался, как говорит в той же статье М А. Максимович, в утверждении, „будто название Малой России и Малороссии придано Киевской Руси уже по соединении её с Русью Великою или Московскою“. В своей статье М. А. Максимович приводит множество цитат из старых книг, актов и иных документов, доказывающих, что указанные термины употреблялись и до воссоединения Руси в 1654 году. Приведем некоторые из этих цитат В послесловии к „Анфологиону“, изданному в Киеве в 1619 году, типограф Берында говорит читателю о Лавре Печерской: „се убо приносит ти... матер твоя в России Малой“ В „Октоихе“, изданном в Львове в 1630 году, сказано: „въ градѣ Леондополи Малыя Россіи“ Богдан Хмельницкий в своем Белоцерковском универсале от. 1648 года писал: „вамъ всѣмъ обще Малороссіяном, о томъ доносимъ... о уволненю отъ бѣдъ лядскихъ всего народа Малоросійского“. А вот отрывок из замечательного письма к Богдану Хмельницкому от Запорожской Сечи, писаного 3 января 1654 года: „А замыслъ вашъ, шобъ удатися и буди зо всѣмъ народом Малороссійскимъ, по обоихъ сторонахъ Днѣпра будучимъ, подъ протекцію великодержавнѣишого и пресвѣтлѣйшого монарха Российского за слушный быти признаваемъ и даємо нашу войсковую вамъ пораду, абысте того дѣла не оставляли и оное кончили, якъ ку наилутшой ползѣ отчизны нашой Малороссійской“ (Собрание сочинений М. А. Максимовича, том II. Киев 1877. стр. 308 — 311) Не смотря на столь, действительно уничтожающее разъяснение знаменитого историка-украинофила, Мих. Грушевский вновь повторяет тот „не справедливый и нерусский толк“, который так огорчал М. А. Максимовича. Из цитированного выше замечательного признания автора „Истории Украины-Руси“ видно, что М. С. Грушевский признает следующие положения: 1, старым, историческим национальным нашим именем является. Русь, Русин, рус ский; 2, особые наименования южно-русская ветвь русского народа в отличие от северо-русской или великорусской ветви стала получать лишь в ХVII столетии, после воссоединения Великой и Малой Руси, причем из этих особых наименований общепринятым и долго державшимся был термин: „малороссы“; 3, лишь „теперь“ (т. е. в эпоху написания „Истории Украины-Руси“, в 1898 г.) в украинской литературе вошло в употребление имя: „украинско-русский“. Дальше термина: „украинско-русский“ М. С. Грушевский в ту эпоху (в эпоху, предшествовавшую революции 1905 года) не шел, т. е. он тогда еще не рвал окончательно с исторической традицией, с нашим многовековым национальным именем. Сделал он это уже позже, когда после перелома, наступившего в жизни России в 1905 — 1906 гг., перед вождями украинского движения открылись новые широкие перспективы и когда ученый истерик Мих. Грушевский окончательно с головой ушел в политику и выступил, в эпоху 1-й Государственной Думы, с программой образования особого Украинского государства, связанного с остальной Россией лишь федеративной связью. Вот тогда-то для Мих. Грушевского кончился период „украинско-русский“ и начался период чисто украинский. Характерно, однако, что даже после полного и окончательного отречения (уже в пору преклонного возраста) от русского имени и после заявления, что „украинцы“ — „назва добра, стара, треба ii держатися“, сам Мих. Грушевский с трудом справляется с своим привычным мышлением, обличающим его истинное национальное самоопределение, и плохо следует указанному его же собственному совету. Так, уже в позднейших своих трудах он иногда сбивается с установленной им терминологии и употребляет термины: Русь, русский. Например, в тенденциозной „Иллюстрированной истории Украины“, выдержанной в духе идеи украинского национального и политического сепаратизма, он нередко сбивается с своей новой терминологии. В глазе: „Ярославичи“ он пишет, что Ярославичи безуспешно стремились „собрать воедино земли Русского государства“.
Что-же побудило вождей украинского движения и в том числе крупнейшего из них — М. С. Грушевского отречься от национального имени наших предков и настойчиво стремиться перекрестить южно-русскую ветвь единого русского народа в „украинцев“? Как известно, сущность учения воинствующего украинства заключается в утверждении, что украинцы — это совершенно особый народ, не имеющий ничего общего с русским народом. В семье славянских народов „украинскому народу“ вожди украинства отводят такое-же совершенно самостоятельное место, как и народам польскому, чешскому, сербскому, болгарскому, делая отсюда и соответственные выводы. Но совершенно ясно, что если украинцы — совершенно отдельный народ, то он должен иметь не только все то, что вообще характеризует национальную самостоятельность народа (и прежде всего — язык), но и свое особое національнеє имя, причем, если украинцы совершенно особый народ, не имеющий ничего общего с русским народом, то и национальное имя его не должно иметь ничего общего с национальным именем русского народа и не должно ничем напоминать о последнем. Вот почему в термине „украинско-русский“, рекомендованном М. С. Грушевским в его „Истории Украины-Руси“ в качестве термина, во шедшего в XIX столетии в употребление, после 1905 года вторая часть его отпадает, равно, как и „История Украины-Руси“ впоследствии превратилась в „Историю Украины“. Вопрос о национальном имени населения Малой Руси ставил перед творцами и вождями политического украинства трудную задачу, которую, однако, соответственно их политическим видам, необходимо было разрешить. Одной из практических задач украинства является пробуждение в населении Малороссии своего особого национального самосознания На эту сторону дела деятели украинского движения после 1905 года обратили самое серьезное внимание. Но они очень скоро убедились, что усилия их, направленные к тому, чтобы пробудить в среде населения Малороссии не русское, а какое-то особое национальное самосознание, т. е. привить населению Малороссии сознание, будто оно представляет собой совершенно особый, самостоятельный народ, требуют прежде всего, чтобы этот, якобы, особый народ имел и свое особое национальное имя. А так как этого особого национального имени никогда не было и нет, то необходимо было изобрести его, дабы затем пропаганду идеи украинского национального самосознания практически свести Прежде всего к пропаганде и к закреплению этого нового национального имени. Честь изобретения этого нового национального имени, так-же, как и честь изобретения „украинского“ языка, принадлежит проф. М. С. Грушевскому, который и является истинным создателем „украинского народа“. При выполнении обеих указанных задач Мих. Грушевский шел одним и тем-же путем: он старался придумать такой язык, который был бы как можно менее похож на русский язык, и такое имя, которое ничем не напоминало бы о нашем многовековом национальном имени — русский. Чтобы „украинский“ язык был как можно меньше похож на русский язык, для этого Мих. Грушевский и его соратники, выковывая новый язык, недостающий лексический материал обильно черпают не из богатого и совершенного русского языка, являющегося созданием соединенных усилий всех трёх ветвей русского народа, а из языков польского (главным образом, немецкого и даже латинского и французского. Так создан был этот уродливый язык, совершенно непонятный для народных масс населения Южной России и служащий предметом бесконечных насмешек и издевательств со стороны южно-русской интеллигенции. А дабы этот искусственно выкованный язык даже внешним видом своим не был похож на русский язык, украинцы придумали реформу правописания, порвав с нашим историческим (этимологическим) правописанием и изобретя новое правописание — фонетическое. Вожди украинства любят говорить о своей любви к родной старине, об исторических традициях и т. д. Но изобретая и Принудительно вводя (сначала в австрийской Галиции) фонетическое правописание, они резко рвали с исторической традицией, ибо все южно русские акты на протяжении нескольких веков, все документы гетманской эпохи, в том числе универсалы всех наших гетманов, все произведения старых малорусских писателей-украинофилов писаны этимологическим правописанием Даже Т. Г. Шевченко свои произведения писал, как в этом можно удостовериться по подлинникам, нашим общерусским (этимологическим) правописанием. Но создатели и вожди украинства в своем сепаратизме были столь решительны и бесцеремонны, что кощунственно, „перелицевали“ на австрийскую фонетику даже произведения Шевченко, которого они, якобы, так чтут, и в таком изуродованном виде издают их. Сам Мих. Грушевский доходил до того, что пробовал писать свои историко-публицистические статьи даже латинскими буквами Не ограничившись изобретением фонетического правописания, деятели украинского движения переменили значение некоторых букв придумали новые буквы и т. д. Вся эта антикультурная работа делалась исключительно по. побуждениям культурно-национального сепаратизма (как необходимой ступени, предшествующей сепаратизму политическому) и имела целью показать, что „украинский“ язык — совершенно особый язык, не имеющий даже по внешнему своему виду ничего общего с русским языком. Последней цели вожди украинского движения достигли. Но справедливость требует признать, что выкованный ими язык не имеет ничего общего не только с общерусским литературным языком, в сокровищницу которого очень большой вклад внесли малороссы, но даже и с малорусским наречием, на котором писал свои произведения Т. Г. Шевченко.
На ряду с созданием особого „украинского“ языка, деятели украинского движения усердно трудились над созданием украинской истории (причем, начиная историю „украинского“ народа прямо со времен скифов, гуннов и аваров, они весь начальный — дотатарский — период русской истории включили в историю „украинского“ народа), искусства, над собиранием и обработкой всего того, что обнимается понятием этнографии и т. д. И когда все это было сделано, то оставалось увенчать здание и дать вновь созданному особому народу и особое национальное имя, т. е. надо было, по соображениям политического характера, переименовать русское население Южной России Сделать это было не легко, но надо было сделать, ибо не может-же особый народ не иметь своего особого имени. Мих. Грушевский долго и настойчиво искал имени, каким можно было бы окрестить вновь созданный народ. К этому имени предъявлялось одно основное требование: оно не должно было заключать в себе ничего такого, что могло напоминать о русском народе. После долгих неудачных поисков, пережив сначала, как выше уже было указано, эпоху термина „украинско-русский“. Мих. Грушевский остановился на имени „украинца“. Сделано это было единственно по тем соображениям, чтобы самым наименованием вновь созданного народа положить резкую грань между ним и русским народом.
После этих предварительных замечаний перейдем к рассмотрению вопроса о том, как всегда самоопределяло и называло себя население Малой Руси, то население, которое, по признанию Мих. Грушевского, по этнографическому составу-своему не изменялось в течение всей свыше 1000-летней нашей истории. Начнем с древнейшей эпохи и посмотрим, как наши предки именовали себя в древнейших памятках письменности, дошедших до нас. На первом месте в этом отношении, конечно, стоит „Повесть временных лет“ преподобного Нестора-Летописца. Здесь необходимо отметить, что деятели украинского движения, „перелицевав“ на австрийскую фонетику всего Шевченко, позже стали „перелицовывать“ на украинский лад и всю нашу историю, в том числе и древнейшие источники нашей истории. Не избежал этой участи даже преподобный Нестор-Летописец, который после „перелицовки“ его украинскими фальсификаторами оказался „украинским“ летописцем и заговорил на „украинской“ мове. Начало этой фальсификации положил сам проф. М. С. Грушевский. Несмотря на то, что в 1898 году в своем ученом труде „История Украины-Руси“ сам М. С. Грушевский, как уже было выше отмечено, признал, что „старым, историческим именем“ населения Малой Руси было: „Русь, Русин, русский“, он в позднейших своих работах не только переходит на новую терминологию, но и в древних наших исторических источниках и документах подменяет подлинную их терминологию новой, придуманной под влиянием политической тенденции. Так, например, в небольшой книжке: „Про старі часи на Україні“ (Петербург, 1907 г.), представляющей собой популярный очерк истерии Южной России, Мих. Грушевский уже определенно называет древне-Киевское княжество — „Украинской державой“, а древних русских князей — „украинскими“ князьями, говорит, что среди всех „украинских городов“ наибольшим и славнейшим был „Київ“, на странице 36-й, прямо сообщает, что Киев исстари называется „матірь городів украінських“; о князе Владимире Святом Мих. Грушевский повествует, что он „позбірав усі украінські земли“ и т. д., вследствие чего „Українська держава Всягала тоді від гір Карпатських до Кавказу, а на півночи до олгли, до великих озер, що недалеко Петербурга“ и т. д.
Обратимся однако к подлинникам и посмотрим, как в национальном отношений самоопределяли себя Нестор-Летописец и все герои его „Повести временных лет“. Свой труд Нестор Летописец озаглавил так: „Се повѣсти времяньныхъ лѣтъ, откуда есть пошла руская земля, кто въ Кіевѣ нача первѣе княжити и откуда руская земля стала есть“. Уже одним приведенным заглавием Летописи в сущности сказано всё: пред нами — русская летопись, летописное сказание о жизни русской земли. Население этой земли с самых древних времён называло себя „Русь“. Летописец, рассказывая под 852-ым годом, со слов греческих хроник, о том как „приходиша Русь на Царьгородъ“, говорит: „Нача ся прозывати Руская земля“. Под 898-ым годом Летописец так говорит о Полянах, издревле населявших Киевскую область: „Поляне яже нынѣ зовомая Русь“. Из этого видно,что население Киевской области носило по преимуществу имя Руси. И это настолько бесспорно, что даже Мих. Грушевский, называющий (после 1905 года) Киев „матірью городів украінських“, в выработанном им и опубликованном, после революции 1917 года, проекте разделения Южной России (или, по его терминологии, Украины) на 27 областей или земель — область древних Полян предлагает назвать областью „Русь“. Таким образом, если бы проект Мих. Грушевского был осуществлен, то центральная и древнейшая область изобретенной им „Украины“ носила бы название „Русь“. Но возвратимся к Нестору-Летописцу. Припомним такие общеизвестные места из Летописи, как слова Олега, сказанные им в 882-ом году при овладении Киевом: „Се буди мати градомъ руськимъ"*), (а не украинским, как переделывает М. Грушевский, а за ним и другие украинцы). В знаменитом договоре Олега с греками, заключенном в 907 году, говорится об укладах „на русские грады”, причем перечисляются и эти „грады“, и, конечно, Киев стоит первым в этом списке русских городов. В договоре Игоря с греками от 945 года говорится о „русских послах“ и о „русском законе“. Или вот классическое изречение Святослава, переданное Летописцем под 971-ым годом: „Да не посрамим земли Русской (на открытке одного украинского издательства Святослав уже превращен в „украинца” и говорит уже совсем другое: „Не посоромим землі украінськоі“). В переговорах с греками Святослав говорит: „Азъ Святославъ, князь Русскій..... и ижи суть подо мною Русь“. Древнейший наш кодекс (Ярослава Мудрого) называется: „Русская правда“ (это не мешает украинцам называть кодекс Ярослава Мудрого „древнейшим украинским кодексом"). В дошедшем до нас поучении Владимира Мономаха мы читаем: „Азъ нареченный въ крещеніи Василій, Руськимъ именемъ Володимиръ“. На знаменитом съезде князей в Любече в 1097 году князья говорит; „По что губимъ Руськую землю“. В том-же году ослепленный князь-богатырь Василько, рассказывая, как он хотел идти войной на половцев, говорит: „любо налѣзу собѣ славу, а любо голову свою сложу за Руськую землю“. Таких и подобных им цитат из Летописи Нестора можно набрать бесконечное множество. Но уже приведенных цитат совершенно достаточно для того, чтобы с совершенно бесспорной ясностью показать, как самоопределяли себя, в национальном отношении, наши предки в древнейшую эпоху нашей истории: совершенно ясно, что в эпоху охватываемую „Повестью временных лет“, все великие и славные деятели нашей истории, все создатели Русского государства, благодаря подвигам которых русское имя прогремело по всем странам тогдашнего мира, считали себя русскими людьми, а свою родину — русскою землею. И каково было-бы изумление и негодование Олега, Ольги, Святослава, Владимира Святого, Ярослава Мудрого, Владимира Мономаха и прочих великих людей древнейшей эпохи нашей истории, если-бы они узнали, что по разъяснению ученого историка XX столетия окажется, что они — не русские, а украинцы и что их родина, за благо и славу которой они понесли столько трудов, — не Русская земля, а Украина. Продолжатели Нестора-Летописца, равно, как и герои всех их летописаний, также всегда и неизменно самоопределяли и называли себя русскими. Это настолько бесспорно, что даже Мих. Грушевский в своей крайне тенденциозной книжке: „Про старі часи на Україні“, подводя итоги рассказа о том, как постепенно образовалась „Українська держава“, говорит: „Такъ склалася держава Київська, або Руська. Я казавъ уже, що Київський Край звався здавна руськимъ краемъ, Русию. Тому киівські князі тежъ звалися руськими, киівська дружина — Русинами, і ті землі, що вона з князями пидбирала, до Киіва прилучала, починали теж зватися руськими, Русию“ (стр. 20). И так, относительно древнего периода нашей истории не может быть даже и спора Но и в позднейшие эпохи наши предки продолжали считать себя русскими и не знали никаких „украинцев“. Во всех древних памятниках нашей письменности, равно как и в древне - народном эпосе, вы не встретите даже слова „украинец“. Мы уже оставляем в стороне наши чудные русские былины, воспевающие героев эпохи древне-киевских князей и их подвиги, так как по вопросу о том, где именно и когда были сложены эти чисто-русския былины, продолжается спор Но вот пред нами дивная поэма „Слово о полку Игореве“, произведение XII стол. Ученые украинского лагеря не только не отрицают, что гениальный автор этого произведения — южно-русс, но даже зачисляют „Слово о полку Игореве“ в число древних произведений украинской литературы. И что-же? Автор „Слова о полку Игореве“ скорбит о бедствиях, постигших русскую землю, воспевает тех русских князей, которые геройски боролись за русскую землю, говорит о русской славе, о русской чести, повествует о плаче русских женщин и т. д., а население русской земли называет русичами. Никаких „украинцев“ он не знает и о существовании их и не подозревает. Недавно умерший профессор И. А. Сикорский по этому поводу, полемизируя с Мих. Грушевским, очень метко сказал в своей работе: „Русские и Украинцы":
„Автор „Слова о полку Игореве“ художественно увековечил эти чувства и переживания, и по ним мы могли-бы и в наши дни судить о том впечатлении, какое было бы вызвано в тогдашнем русском обществе заявлением украинского профессора. С какою силою бились русские герои с половцами за русскую землю, пока не пали, с такою-же силою они отстаивали-бы и свое имя „русичи“. Вздрогнули бы и перевернулись в земле кости этих „русичей“ на Каяле, если бы они узнали, что в наши дни нашлись сомневающиеся в их этнике и антропологии, в их скелетах и черепах. Мертвые не имут ни срама, ни гнева, и только по этой причине они не схватятся за оружие при отнятии у них имени, за которое они пали. Горько восплакалась бы Ярославна в Путивле на стене, когда услышала бы, что она - „украинка“, а не русская женщина“.
Впрочем, сам Мих. Грушевский в сущности не отрицает, что автор „Слова о полку Игореве“ был русский поэт и что он художественно изображал подвиги и бедствия русских людей. Такое мнение мы основываем на следующем: описывая бедствия, какие претерпевала „Украина“ от половцев, он, между прочим, приводит такую цитату из „Слова о полку Игореве“ (в переводе на украинский язык): „Тоді рідко де по руській землі гукали орачі, за те часто кракали ворони, ділячи між собою трупи („Про старі часи на Україні“, стр 33). Быть может, по привычке к точности цитат, а быть может, просто по недосмотру, Мих. Грушевский в приведенной цитате не заменил подлинного Выражения „Слова о полку Игореве“ „русская земля“ словами „украинская земля“, как он это без всякого стеснения делает в других случаях. И так, мы установили, что на протяжении всей 4-вековой эпохи исторической жизни нашей родины до нашествия татар наши предки считали себя русскими, а свою родину ‒ русскою землею и не знали никаких „украинцев“ И что вполне понятно ни о какой Украине, в национальном смысле, тогда не могло быть и речи. В самом деле, что означает слово „Украина?“ Под „Украиной“ или Украйной разумеется то, что находится „на краю“, лежит „у края“. Но ведь в дотатарскую эпоху Приднепровье представляло собой не край русской земли, а самый центр её. Основным ядром, вокруг которого собирались все русские племена, вся русская земля, были княжества: Киевское, Черниговское и Переяславское. т. е. земли полян, северян и древлян. И лишь значительно позже, когда, под влиянием ударов судьбы, жизнь из Приднепровья отлила далеко на северо-восток, а западнорусския области вошли в состав Польско-Литовского государства, вот только тогда древнерусское Приднепровье действительно оказалось „у края“ — у края как Польского, так и Московского государств. Такое происхождение слова „Украина“ признает и сам Мих. Грушевский. В своей книжке „Про старі часи на Україні“ он, описывая возникновение малороссийского казачества, рассказывает, как население из Подолии, Волыни и из других мест шло в свободные края — „до Київщини та за Дніпро“, и далее продолжает: „Сі краі подніпрянські прозивалися тоді Україною, бо лежали вже „на краю“ держави й за нею зачиналися дикі степи“ (стр. 55) В своей „Иллюстрированной истории Украины“ проф. М. Грушевский, описывая запустение Приднепровья, говорит, что именно эти роскошные, дикие пустыни, этот „край крещенаго міра, потому и получившій спеціальное названіе Украины, привлекалъ къ себѣ населеніе своимъ дикимъ привольем ‒ тѣмъ, что здѣсь не было ни хозяина, ни пана“ (стр. 165, 166). Сам Мих. Грушевский относит это к XVI ст. Из приведённых цитат видно, что проф. М. Грушевский признает происхождение и значение слова „Украина“ в том смысле, какой мы указали, а именно: что под Украиной разумелся приднепровский край Польско-Литовского государства и что слово это первоначально употреблялось в значении имени нарицательного, но никак не собственного Правда, более ретивые украинцы (как, например. С. П. Шелухин) старались доказать, будто Украина — это древнее собственное имя Приднепровской Руси. Но попытки эти совершенно несостоятельны. А ссылки, которые делаются в этих случаях на наши летописи, доказывают как раз обратное, а именно: что наши летописи слово Украина всегда употребляли в значении: окраина, пограничье, и потому различали целый ряд различных Украин. Впервые в летописи (Ипатьевской) слово Украина встречается под 1187 годом, когда летописец, рассказывая о болезни и смерти одного из героев древней Руси, переяславского князя Владимира Глебовича, прибавляет: „о немъ-же украина много постона“. Совершенно ясно, что тогда, в конце XII ст., Переяславская область была окраинной, пограничной с половецкой степью, и что смерть князя Владимира Глебовича, геройски боровшегося с половцами и защищавшего Переяславскую окраину русской земли, оплакивала не вся Русь, а только эта окраина, эта пограничная область, которую умерший князь так самоотверженно защищал от половцев. В дальнейшем та-же летопись говорит (под 1189 годом) об „украине Галичской“; в рассказе под 1213 годом словом „украина“ летописец обозначает местность, лежащую на пограничье с Польшей, и т. д. Таким образом, совершенно ясно, что наши летописи слово, „украина“ употребляли в значении имени нарицательного — для обозначения окраинных, пограничных областей. Это признает и Мих. Грушевский, историй в своей „Истории Украины-Руси“ говорит, что „въ староруських часах слово „украіна“ уживається въ загальним значінню погранича“, т. е. что слово „украина“ употребляется в общем значении пограничья. Таким образом, слово „украина“ было термином чисто-территориальным. В национальном-же смысле Приднепровье всегда называлось Русью, Русскою землею, причем в эпоху, когда русский народ раздвинул свои владения далеко на северо-восток, Киевская земля и вообще среднее Приднепровье стало называться Русью по преимуществу. В летописях наших выражение „поехать в Русь“ часто употребляется в смысле — поехать из Руси северо-восточной в Русь южную. Или вот, например, как великий князь Всеволод Суздальский упрекал Киевского князя Рюрика, передав ему через своих послов:... „нынѣ сѣлъ еси въ Кыевѣ, а мнѣ еси части не учинилъ въ Русской землѣ“. Значительно позже, когда выросла мощь Московского государства, широко раздвинувшего свои пределы во все стороны, Русское государство имело много своих Украин или Украйн, ибо все то, что лежало „у края“ Московского государства, также называлось Украйной Отсюда Украйны: Рязанская, Тульская, Смоленская, Псковская. Литовские украины, Мещерские, Мордовские и т. д. Но было-бы очень странно утверждать, что, например, жители Рязанской Украйны — это не русские, а какой-то особый народ — украинцы или рязанцы. Точно так-же лишено всяких оснований и утверждение, будто жители поднепровской Украйны — не русские, а какой-то особый народ — украинцы Как нет особого народа сибиряков, а есть русские, живущие в Сибири, как нет особого народа поволжан или донцов, а есть русские, живущие на побережьях Волги и Дона, так нет и особого народа „украинцев“, а есть русское население, живущее в поднепровской области, которая во времена польско-литовского владычества лежала „у края" государства и потому была называема Украиной. И население поднепровской Окраины или Украины всегда и неизменно считало себя русским. Что в эпоху польско-литовского владычества это население считало себя русским, это признает сам Мих. Грушевский. В своем труде „Очерк истории Киевской земли от смерти Ярослава до конца XIV столетия“ (Киев, 1891 г.) Мих. Грушевский пространно и обстоятельно доказывает, что в эпоху литовского владычества состав населения Киевской земли серьезных изменений не претерпел: национальное ядро его осталось прежнее. А каким это население было в предшествовавшую эпоху, мы уже видели. Свой труд Мих. Грушевский заканчивает так:
„С присоединением Киева к могущественному Русско-литовскому государству, с появлением на Киевском столе членов знаменитой династии, политическое значение Киева, его престиж, несомненно, поднимаются, в иноземных летописях чаще появляется его имя и имена его князей. По замечанию современного историка, в Русско-литовском государстве „русская партия сосредоточивается в Киеве, и Киевская земля получает значение твердыни русской народности“ Отголоски этого значения Киева слышатся в словах Ягайла, назвавшего однажды Киев „изначальною столицею всех русских земель“ (стр. 512).
То-же мы видим и в эпоху казацкую: малороссийские казаки никогда никаких „украинцев" не знали и всегда считали себя русскими. В малорусских народных „думах“ слова „украинцы“ совсем нет. Не знал этого, уже в позднейшее время придуманного, слова, как уже было указано, и певец казацкой эпохи, малорусский народный поэт Т. Г. Шевченко. В малорусской думе, посвященной описанию турецкой неволи, казак-невольник обращается к Богу с такой молитвой:
„Визволь, Господи, невольника з неволi |
(Исторические песни малорусского народа с объяснениями Вл. Антоновича и М. Драгоманова, Киев, 1874 г., том I, стр. 91)
А когда во время бури на Чёрном море казаки„Стали отцеву молитву і паніматчину вихваляти, |
Из приведенного видно, что малороссийские казаки свою родину считали „Русью“, „русским“ берегом. Слово „Украина“ малорусские „думы“ употребляют только в значении территориально-нарицательного обозначения, но ничуть не в значении собственного имени. Так, в популярной думе о казаке Морозенко мы находим такие стихи:
„Поглядає Морозенко та на свою Украину, |
Малороссийские гетманы также считали себя русскими. В этом отношении достаточно сослаться на двух знаменитейших гетманов - Петра Сагайдачного и Богдана Хмельницкого. Первый из них, ведя борьбу с польско-католическим натиском на Поднепровскую Русь, заботился о поддержании и укреплении русского национального самосознания. Умирая в 1622 году, он завещал 1500 злотых на обучение русской молодежи греческому языку (дабы через усиление познания правил православно-греческой веры население утверждалось в православии, а вместе с тем — и в русском национальном самосознании). Богдан Хмельницкий после побед первой его войны с поляками говорил в Киеве: „Выбью из польской неволи весь русский народ“. Это заявление Б. Хмельницкого цитирует и проф. М. С. Грушевский в своей книжке „Про старі часи на Україні“ (стр. 100), но с очень характерным замечанием от себя. Приведем эту цитату полностью:
„Доказав я, чого не думавъ, теперь докажу, що надумав, — казав Хмельницький: — выбью з лядськоі неволі увесь наш народ руський (се-б-то украінський)“
Таким образом, Мих. Грушевский поправляет Богдана Хмельницкого, который, видите-ли, ошибочно считал себя и весь свой народ русским, а на самом деле должен был, по мнению проф. М. С. Грушевского, считать себя „украинцем“, а весь свой народ — „украинским“.
Вообще малороссийское общество эпохи гетманов всегда и неизменно самоопределяло себя русским. Для доказательства этого можно было-бы привести бесконечное множество цитат из различных актовых и иных документов того времени Приведем несколько более ярких примеров. В 1632 году в инструкции, данной казацким послам, отправляемым на избирательный сейм, сказано: послы должны просить, чтобы „народ наш русский и духовенство наше“ не претерпевали обид и несправедливостей от униатов (Архив Юго-Западной России, часть III, том I, стр. 340, № 93).
От эпохи того же сейма сохранился акт избрания Петра Могилы в митрополиты Киевские Акт этот, впервые опубликованный М. А. Максимовичем (Собрание сочинений М. А. Максимовича, Киев, 1876 года, том 1, стр. 390 — 391), начинается так:
„Мы, сановники, рыцарство и все духовенство, обыватели короны Польской и великаго княжества Литовскаго, люди народа Русскаго*, религіи Греческой, находящіеся въ послушаніи святого отца и пастыря нашего, патріарха Константинопольскаго, подписями рукъ нашихъ ниже поименованные и подробно означенные, для благополучнаго избранія вновь Государя нашего собравшись сюда изъ всѣхъ земель, воеводствъ и повѣтовъ, въ которыхъ находятся люди народа Русскаго, религіи старожитной Греческой (слѣдуетъ перечисленіе воеводствъ и повѣтовъ) участвуя всѣ сообща, по древнимъ правамъ и обычаямъ въ избраніи общаго пастыря нашего, митрополита всея Руси, находящейся въ послушаніи патріаршемъ, согласно, ясно и добровольно объявляемъ и сознаемъ слѣдующее“.
Богдан Хмельницкий в 1654 году, на знаменитой Переяславской Раде, так жаловался на бедственное положение Малороссии:
„Уже шесть лѣтъ живемъ безъ Государя въ нашей землѣ, въ безпрестанныхъ бранѣхъ и кровопролитіи съ сожители и враги нашими, хотящими искоренить Божію, дабы и алія русское не помянулось въ землѣ нашей. что уже вельми намъ всѣмъ докучило“ (Полное Собраніе Законовъ Россійской Имперіи, томъ I, № 115).
Даже предтеча Мазепы — гетьман Иван Выговский стремившийся к отделенію Малороссии от Московского государства и к соединению её, на началах автономии, с Польским королевством, самоопределял себя русским, а свою родину — русской землей. Как известно, Гадячским договором, заключенным. Выговским с поляками в 1658 году, предусмотрено было образование из малорусских областей, под верховной властью Польши, автономного „великого княжества русского“. Это признает и Мих. Грушевский (стр. 118 его книжки: „Про старі часи на Україні“).
На печати войска Запорожского эпохи гетмана Мазепы (в 1690 году) вокруг традиционного изображения малороссийского казака с мушкетом выгравирована такая надпись: „Печать Малой Россіи Войска Его Царскаго Величества Запорозкого“.
Наконец, как уже было указано, все наши старые писатели-украинофилы, создатели малорусской литературы, считали себя русскими, а общерусский язык — созданием и достоянием всех ветвей единого русского народа.
Итак, и в древнее время, т. е. в эпоху до-татарскую, и в старое время польско-литовского владычества и, наконец, в казацко-гетманскую эпоху наши предки всегда и неизменно стмоопределяли себя русскими и никогда никаких „украинцев“ не знали. И потому, если теперь появились люди, которые называют себя „украинцами“ и утверждают, что они — не русские, то мы имеем здесь дело с отступничеством, с отречением от великого и славного имени наших предков, множество поколений которых в течение многих веков поливали нашу страну своим потом и кровью. Что можно сказать об этом отступничестве, продиктованном политическими целями и соображениями? Оно во всяком случае не говорит о любви к родному краю и к родному народу, ибо, хотя „украинцы“ везде и всегда и стараются подчеркнуть свою любовь ко всему родному и особенно к родной старине, но что же это за любовь к родной старине, когда „украинцы“ отрекаются от самого важного и самого драгоценного в нашей национальной старине — от великого и славного имени наших предков и чрез то оказываются людьми без роду и без племени, в полном смысле слова, „не помнящими родства“.
Это отступничество создано и взращено не русскими людьми, и назначением его является служение политическим видам и пользам чужих народов и государств. Впервые теория о существовании особой украинской национальности появилась лишь после разделов Польши. Создана она и выдвинута польскими патриотами, которые этим путем хотели доказать, что Россия не имеет никаких прав на области Юго- Западного Края (Киевщина, Волынь и Подолье). Позже эта территория приобретала все новых и новых сторонников в среде польских ученых и политиков. Особенно большую роль в этом отношении сыграли представители Уманской школы базилиан — талантливые ученые Грабовский, Залеский и др. Они доказывали, что население Малороссии — это не русский народ, а совершенно особый народ, средний между русскими и поляками, но стоящий ближе к полякам, чем к русским, и в значительной степени усвоивший польскую культуру. Таким образом, идейный фундамент современного украинства был заложен поляками. Совершенно ясны цели, которые при этом преследовали польские патриоты: они стремились к тому, чтобы оторвать и обособить Малороссию от остальной России и подготовить ассимиляцию населения Малороссии и слияние его с польским народом и Польшей. После неудачи польского восстания 1863 года, когда развитию польского влияния в Юго-Западном крае положены были решительные преграды, дальнейшая обработка идеи украинства вскоре возобновлена была в Австрии. И здесь украинство играло служебную роль по отношению к чужим видам и планам — на этот раз видам и планам австрийской политики, стремившейся к тому, чтобы подготовить обособление и отторжение Малороссии от остальной России. Еще позже делом поддержания и развития украинского движения энергично занялась Германия, видевшая в украинстве орудие расчленения России и поставившая стремление к этому, расчленению в основу всей своей политики. Новейшие фазы развития украинского движения целиком являются продуктом германской политики.
Каковы-бы, однако, ни были происхождение и сущность украинства, но если-бы оказалось, что украинское отступничество охватило широкие народные массы населения Малой Руси, что это население отреклось от многовекового национального имени своих предков и более не считает себя русским, а самоопределяет себя украинцами, то с таким явлением, как уже было указано нами, пришлось-бы считаться и так или иначе пришлось-бы склониться перед совершившимся фактом. Но в том-то и дело, что в действительности ничего подобного нет. Мы уже видели, как вожди украинского движения „перелицовывают“, фальсифицируют нашу историю. То-же они делают и с живым народом: они его переименовывают. Без ведома и согласия народа они отнимают у него его исконное національнеє имя — русский — и объявляют, что он — не русский народ, а украинский. Новая терминология вводится насильственно и принудительно. Ни о каком самоопределении здесь нет и речи. У населения Малороссии ни разу даже не спрашивали о том, как в национальном отношении оно самоопределяет себя: его прямо Зачислили в „украинцы“. Приемы украинских статистиков не имеют ничего общего с принципом свободы национального самоопределения. Определение количества „украинцев“ в Южной России украинские статистики основывают не на опросе населения, не на его волеизъявлении по вопросу о национальном самоопределении, а на своеобразной презумпции. Прием этих статистиков таков: они высчитывают, сколько в Южной России живет великороссов, евреев, поляков, немцев, чехов и. т. д; выходит, что всех „инородцев“ в Южной России насчитывается 29 процентов И вот решение вопроса о количестве „украинцев“ в Южной России готово: остальные 71 процент населения целиком зачисляются в украинцы. Против такого статистического прима малороссы, т. е. русские Малой Руси, всегда горячо протестуют. Казалось-бы, статистический прием должен быть совершенно иной, и уж если допускать презумпцию, то только в пользу русского населения, ибо так как коренное население Южной Руси всегда, в течение всей 1000-летней нашей истории, самоопределяло себя русским, .то ясно, что к числу украинцев могут быть отнесены только те представители населения Южной России, которые отреклись от русского имени своих предков и самоопределили себя украинцами Вся же остальная часть коренного населения Южной России должна быть признана русской. Вместо этого многомиллионную массу коренного населения Южной России, без ведома и согласия её, зачислили в „украинцы“. Украинские политики и статистики не только не позаботились о тем, чтобы опросить население Южной России, как оно в национальном отношении самоопределяет себя, но они даже протестуют против необходимости и даже допустимости такого опроса, ссылаясь при этом в виде аргумента на такое соображение, что де деревенское население вследствие своей непросвещенности, темноты не будет знать, как ему отвечать на вопрос о его национальности. В устах „демократов“ такой аргумент очень характерен и показателен. Между тем наш народ, при всей его темноте, отлично знает, какой он национальности и каково его национальное имя. Коренное население Южной России, как и его предки, считает себя русским, а навязываемого ему нового названия „украинцы“ даже и не знает, как не знает и созданного в Галиции „украинского“ языка. Во всякой малорусской деревне крестьяне на вопрос: кто вы такие, какого вы народа, — ответят: мы — русские. Замечательно, что даже в тех случаях, когда население данной местности определенно самоопределяло себя русским, украинские власти грубо игнорировали это. Когда во время различных анкет, производившихся в различных местах по тем или иным поводам, представители коренного местного населения называли себя русскими или малороссами, то украинские власти отказывали им в праве именоваться так: тех, кто называл себя русскими, власти зачисляли в великороссы, а тех, кто называл себя малороссами — зачисляли в украинцы. Таким образом, украинские власти не допускали в Южной России самого существования русской народности. В коренной и самой русской земле, которая является гнездом русского народа и русской государственности и откуда пошло расселение русского народа по всей бос точно европейской равнине, русский народ вдруг, по приказу украинских властей, бесследно исчез, и представителей коренного русского населения Южной России стали насильственно зачислять либо в украинцы, либо в великороссы. Между тем огромное большинство коренного населения Южной России — не украинцы и не великороссы, а просто русские или, в более тесном смысле слова, — малороссы (т. е. русские Малой Руси). И не странно-ли то обстоятельство, что украинцы великороссов признают, но русских и особенно малороссов решительно не признают? Но ведь термин великоросс представляет собой более тесное, видовое определение части „россов“, т. е. русских, и, как показывает самый смысл этого слова, он заключает в себе противоположение другому виду „россов“ — малороссам.
Проникнутое глубоким сознанием своей русской национальности и своего национального единства со всем русским народом, население Южной России столь-же сознательно относится и к вопросу о государственном единстве России. Агитация сепаратистов в малорусской народной массе не имеет никакого успеха, и вся эта масса населения всегда стояла и стоит за единую Россию и не мыслит существования своей родины вне единой России. Правда, демагогическая агитация крайних элементов, воспользовавшись некультурностью крестьян и их непреодолимым стремлением к получению земли, подняла часть темной народной массы и увлекла ее на путь бунта, которому вожди этого бунта придали характер сепаратического движения. Но сепаратизм здесь обманно пристегнут к аграрному движению и является политической контрабандой. Крестьянские восстания и бунты в Южной России имеют в основе своей те же побуждения, что и большевистское движение в Великороссии: мотивы этих восстаний не национально-политические. а исключительно классовые, притом в самом дурном смысле этого слова. Вожди украинского движения всегда хорошо знали и знают, что малорусское крестьянство частью равнодушно, частью враждебно к идее украинского сепаратизма. Вот почему украинские сепаратисты всегда оперировали в малорусской, народной массе исключительно при помощи классовых, социалистических лозунгов, выдвигая на первый план лозунг о разделе земель, а свои сепаратистическия цели и стремления тщательно замалчивали и даже отрицали. Они хорошо знали, что малорусское крестьянство можно поднять только лозунгом о земле. Этим и объясняется то весьма характерное обстоятельство, что все представители украинского сепаратизма и все без исключения основанные ими кружки и партии выступают под флагом социализма: социалистическая марка является обязательной и необходимой для украинских сепаратистов, хотя для многих из них социалистический костюм явно не к лицу. Мы имеем здесь дело с политическим маскарадом, рассчитанным исключительно на то, чтобы этим путем обманывать народ. Характернее всего, что притворный социализм у вождей украинского движения соединяется с крайней степенью националистического шовинизма и изуверства.
Однако рассчеты и планы украинских сепаратистов потерпели полное крушение. Опыт показал, что при помощи лозунга о земле (и только при помощи этого лозунга) в России действительно можно поднять часть крестьянства. На этом и был основан первоначальный успех (после переворота 27 февраля 1917 года) той партии в России, которая, так сказать, специализировалась на обработке темы о земле, — партии социалистов-революционеров. Еще начиная с семидесятых годов минувшего столетия, русские революционеры в основу всей своей тактики положили призыв к отобранию и разделу земель, ибо они уже тогда поняли, что ничем иным нашего крестьянства поднять на бунт и восстание нельзя. Но тему о земле с успехом эксплуатировали, по тактическо-демагогическим соображениям, и представители совсем иных политических течений. Между прочим, этой теме уделяли внимание крайние правые демагоги. К чему могла привести работа крайних правых в этой области, прекрасно видно из опыта, проделанного на Волыни. Почаевский отдел Союза Русского Народа, руководимый весьма энергичным архимандритом Виталием и раскинувший сеть своих организаций по всей Волынской губ., собрал и объединил в своих рядах сотни тысяч крестьян Волынской и соседних с ней губерний. Вся эта масса крестьян дружно, под руководством архимандрита Виталия, выступала на защиту неограниченного Самодержавия. При выборах во 2, 3 и 4-ую Государственные Думы крестьяне Волынской губ. дружно голосовали за крайних правых и парализовали все усилия левых партий. Неоднократно от населения Волынской губ. к покойному Императору Николаю Александровичу поступали адресы, содержавшие в себе мольбы о необходимости хранить в полной неприкосновенности Царское Самодержавие. Адресы эти имели сотни тысяч подписей. И всего этого архимандрит Виталий достиг тем, что обрабатывал тему о земле, говорил о необходимости дополнительного наделения крестьян землей и доказывал, что земельная реформа в этом смысле может быть осуществлена только Самодержавным Царем, подобно тому, как только Самодержавный Император Александр II мог в 1861 году освободить крестьян с наделением их землей. И если те самые Волынские крестьяне, которые в погоне за землей несколько лет тому назад под руководством архимандрита Виталия твердо и стойко защищали Царское Самодержавие, в 1913 году в погоне за той-же землей пошли за Петлюрой, то это не значит, что эти крестьяне — украинские сепаратисты. И разве не показательно то обстоятельство, что вожди украинства, дважды подняв часть крестьянства чисто-классовыми лозунгами и овладев властью (первый раз Грушевский и Петлюра, а второй раз, — Петлюра и Винниченко), оба раза, в разгар работ по созиданию „самостийного“ украинского государства. были легко свергнуты большевиками, являющимися без сомнения, представителями общерусского централизма, и те самые толпы, которые были подняты украинскими демагогами, переходили на сторону централистического большевизма. Вот почему при рассмотрении вопроса о том, как крест некое население Южной России относится к лозунгам украинства и в частности — к лозунгу „самостийной“ Украины, необходимо чисто-политические вопросы тщательно отделять от вопроса аграрного. И мы видим, что когда вопросы украинизации, а также вопросы государственного устройства России и её частей ставится перед малорусским крестьянством не в связи с аграрным вопросом, то результаты получаются совершенно иные. Так, например, известно, что к украинизации народной школы деревенское население Малороссии отнеслось крайне несочувственно и даже враждебно, и от сельских крестьянских обществ во всех губерниях поступало много приговоров с требованием восстановить в школах преподавание на обще-русском языке, гораздо более близком и понятном малорусскому крестьянину, чем искусственно сочиненный галицко-украйнский язык. Вопрос о выделении Малороссии в отдельное государство, как известно, никогда не ставился на всенародное голосование, и Центральная Рада Мих. Грушевского, состоявшая из кучки людей, самозванно присвоивших себе права и Власть народных представителей, в январе 1918 года, в силу соглашения с немцами, состоявшегося в Брест-Литовске, провозгласила Украину самостоятельным государством, вовсе не поинтересовавшись знать волю народа по этому вопросу. Немецкий генерал Гофман в беседе с представителем английской печати сказал: „Украина — дело моих рук, а не является продуктом сознательного волеизъявления самого народа, о чем теперь не без удовольствия воображают украинцы. Я создал Украину для того, чтобы иметь возможность заключить мир хоть с частью России“. Таким образом, в провозглашении украинской государственной „самостийности“ население Южной России никакого участия не принимало. Однако население Южной России имело однажды случай — и как раз около того же времени, когда была провозглашена украинская „самостийность“ — высказаться по этому вопросу. Этот случай дали ему выборы в Украинское Учредительное Собрание, производившиеся в январе 1918 года (перед первым нашествием на Малороссию большевиков) на основе всеобщего избирательного права. Все украинские партии на этих выборах выступали с лозунгами социалистическо-аграрными и об отделении от России и образовании самостоятельного Украинского государства не говорили в своих выборных программах ни слова. Только одна из украинских партий составила исключение: это партия „самостийников“, которая решила действовать откровенно и выступила на выборах в Украинское Учредительное Собрание с лозунгом украинской „самостийности“. И что же? Партия „самостийников“ потерпела во всей Южной России самое жестокое поражение и собрала совершенно ничтожное число голосов. Например, в Киевской губ., которая должна была послать в Украинское Учредительное Собрание 45 депутатов, „самостийники“ не провели ни одного депутата.
Насколько в среде малороссов сильно русское национальное самосознание и неискоренимо сознание единства всего русского народа, видно из того, что даже в забитой и гонимой Галицкой Руси, где русское население в течение многих лет было подавляемо тяжким польско-австрийским игом и подвергаемо насильственной украинизации, русская партия всегда была очень сильна. Так, на парламентских выборах 1907 года старорусская партия собрала 171.000 голосов, а на выборах в сейм в 1908 году старорусская партия провела 9 депутатов (против 12 депутатов, проведенных украинцами), и это — несмотря на страшные притеснения и злоупотребления властей (Проф. Н. В. Ястребов: „Галиция накануне Великой войны“, стр. 137 и 138).
В конце минувшего года в Галиции состоялось много съездов представителей коренного населения области, на которых были приняты решения — добиваться присоединения восточной Галиции к единоплеменной России (но отнюдь не к „самостийной“ Украине). Об этих чаяниях и стремлениях населения восточной Галиции один из вождей русской партии в Галиции, бывший депутат венского парламента Д. А. Марков, довел до сведения мирной конференции в Париже. Не подлежит никакому сомнению, что русское движение в восточной Галиции будет расти и шириться, и придет то время, когда население этой области пойдет по пути, указанному малороссам Богданом Хмельницким на Переяславской Раде 1654 года. В самой запарной части территории этнографического расселения русского народа этот процесс уже созрел. Так. 13 ноября 1918 года в г. Пряшеве состоялось собрание 200 делегатов западных комитетов Угорской Руси, и это собрание делегатов постановило добиваться присоединения Угорской Руси к единоплеменной России Тогда-же была избрана „Русская Народная Рада“ Угорской Руси под председательством д-ра А. Бескида, бывшего депутата венгерского парламента, и этой „Раде“ было поручено добиваться, чтобы Угорской Руси, в силу принципа свободы национального само определения, было предоставлено право устроить свою судьбу согласно воле её населения. На новом съезде в Кошицах (21 декабря 1918 г.) Русская Народная Рада Угорской Руси и Русский Совет Лемковщины (самая западная часть восточной Галиции) объединились и образовали Карпато-Русскую Народную Раду, которая борется за единство русского народа и за объединение его в одно государство.
Более веским и убедительным для решения вопроса о том, как в национальном смысле самоопределяет себя население Южной России, является голос культурного класса, сосредоточенного, главным образом, в городах. В этом отношении дела „украинцев“ обстоят очень плачевно. Сами украинские деятели признают и часто жалуются, что интеллигенция и вообще весь культурный класс малороссийского населения не сочувствует украинскому движению и относится к нему отрицательно. И действительно, против украинизации Малой Руси и против отделения её от единой России подали свои протестующие голоса вескими, мотивированными заявлениями старейший рассадник просвещения в Малой Руси Киевская духовная академия, все три университета Южной России — Киевский, Харьковский и Одесский, Киевский политехнический институт и другие высшие учебные заведения края. С такими-же протестами выступили: учительский союз, всеукраинский родительский съезд, все три судебные палаты Южной России (Киевская, Харьковская и Одесская) и множество других учреждений и организаций. Единственное за все время революции правильно и свободно избранное представительное учреждение Южной России — всеукраинский Церковный Собор (в выборах представителей на этот Собор имели возможность принять участие все православные приходы Южной России, в том числе, следовательно, и все малорусское население) — многократно и решительно, несмотря на всяческие давления, высказался против украинизации и против отделения от единой России. А когда банды Петлюры овладели Киевом, после чего главные деятели Церковного Собора, с митрополитом Киевским Антонием во главе, были арестованы и украинская директория провозгласила отделение украинской церкви от церкви общерусской, то Собор епископов всей Южной России торжественно поклялся хранить верность единой русской церкви и провозгласил отлучение от церкви всем тем, кто будет насильственно этому противодействовать.
Не менее показательны результаты различных выборов, разновременно производившихся в городах Южной России по самому демократическому избирательному закону. На выборах в городские думы, производившихся летом 1917 года, на основе избирательного закона, изданного Временным Правительством князя Львова — Керенского и построенного на принципе пропорционального представительства, в таких центрах, как Киев, Одесса, Харьков, Екатеринослав, Херсон, Полтава. Житомир и др . процент гласных, прошедших от украинских партий, был крайне незначителен, а в некоторых городах прямо ничтожен. Вообще главные городские центры Южной России, в которых сосредоточены массы наиболее сознательного населения, много раз ярко обнаруживали свой русский характер. Вот, например, данные, говорящие языком цифр о том, как в национальном отношении самоопределяет себя население столицы Малороссии — Киева. В конце 1917 года в Киеве была произведена всеобщая перепись населения, исследовавшая, между прочим, национальный состав населения города. Перепись эта дала такие результаты: из общего населения города, выразившегося в количестве 460.412 душ, русскими самоопределило себя 54,73% всего населения, евреями — 18,95% и украинцами — всего 12,21% („Киевские Городские Известия “. 1918 г., № 7). Данные же о разговорном в семье языке получились такие: русский язык своим разговорным языком признало 62,19% всего населения г. Киева, а украинский язык — всего 9,23% населения. На выборах в Украинское Учредительное Собрание, происходивших в январе 1918 года, все шесть украинских списков, вместе взятые, собрали в Киеве 28,14% всех голосов (выборы были пропорциональные), причем надо принять во внимание, что за украинские списки, согласно отданному приказу, голосовало много тысяч солдат, которые в большом числе были собраны тогда в Киеве. Между тем из многих русских списков один только список „Вне партийного блока русских избирателей“ (список Шульгина), кандидаты которого определенно выступали на выборах с лозунгом единой, неделимой России, собрал 29,47% всех голосов (а если считать только гражданские избирательные участки, то 33,22%) и занял, по числу полученных голосов, первое место, причем членом Украинского Учредительного Собрания от столицы Малороссии был избран вождь той партии коренных местных людей, которая ярко самоопределяет себя русской, — В. В. Шульгин. Из приведенных данных видно, что г. Киев по национальному составу своего населения является городом русским, и „украинцы“ составляют в нем незначительное меньшинство населения. Несмотря на это, украинцы, когда Киев был занят в декабре 1918 года бандами Петлюры, подвергли город самой свирепой украинизации: во всех правительственных и общественных учреждениях было строжайше запрещено употребление русского языка, было приказано, под страхом суровых кар военного времени, уничтожить во всем городе все русские вывески и надписи, русские газеты были закрыты и т. д.
Ещё более ярки и показательны данные о распространении в Малороссии русских и украинских газет. До занятия Киева Петлюрой в декабре 1918 г. в Киеве издавалось 6 украинских газет. Все они без исключения существовали на казенный счет. Единственная из украинских газет, имевшая некоторое основание претендовать на роль общественно политического органа и одно время, повидимому, существовавшая без казенных подачек, — „Нова Рада“, незадолго до восстания Петлюры публично заявила, что вследствие равнодушия читателей и истощения средств она будет вынуждена прекратить свое существование. Но гетманское правительство, очень ухаживавшее за „украинцами“ и вообще усердно прокламировавшее свою „самостийность“, как того требовали немцы, дало „Новой Раде“ субсидию (или увеличило прежнюю), и газета продолжала выходить. Все шесть украинских газет, выходивших в Киеве, по данным Киевского комитета по делам печати, печатались в общей сложности в количестве 45.000 экземпляров. При этом надо иметь в виду, что украинские газеты в большом числе рассылались бесплатно. Так, например, газета „Видродження“, орган военного министерства, печатавшаяся в количестве 15.000 экземпляров, рассылалась во все войсковые части и учреждения, газета „Селянське Слово" (9.000 экземпляров) рассыпалась по селам и т. д. В то-же самое время газет на русском языке издавалось в Киеве 14, и общий тираж их, по данным Киевского комитета по делам печати, составлял 287.400 экземпляров. При этом надо иметь в виду, что в то время, как украинские газеты, издававшиеся в Киеве, обслуживали все губернии Южной России русские газеты г. Киева обслуживали лишь район, тяготеющий к этому городу (так как районы, тяготеющие к Одессе, Харькову и другим центрам Южной России, имели свою хорошо развитую русскую печать)
Замечательно, что когда, после занятия Киева Петлюрой и после закрытия в Киеве русских газет, украинцы и основанное ими бюро пропаганды изыскивали пути и средства для пропаганды идей украинства, то они пришли к тому заключению, что единственным средством печатной пропаганды указанных идеи является издание украинских газет на... русском языке. И вот мы видели, как украинцы, на ряду с неслыханными гонениями всего русского, на ряду с закрытием русских газет, с запрещением русских вывесок и разговоров на русском языке, предприняли было в Киеве издание двух своих газет на русском языке („Столичный Голос“ и русское издание „Новой Рады"). В этом украинские политики и журналисты видели единственное средство найти, наконец, себе читателей.
Все приведенные данные и соображения позволяют утверждать, что население Южной России всегда самоопределяло и ныне самоопределяет себя русским и к украинству, которое является не нацией, а политической партией, взращённой в Австрии и служащей видам австро-германской политики, относится явно отрицательно.