«Въ видѣ блѣдныхъ привидѣній
«Намъ невѣдомыхъ растеній,
«Отъ которыхъ жутко намъ,
«Свѣтлой родины сынамъ?
«Кто вернетъ намъ сѣнь душистыхъ
«Лавровъ, или зной лучистыхъ
«Нашихъ дней? Ужели нѣтъ, —
«Въ цѣломъ мірѣ нѣтъ — закона,
«Чтобъ два выжатыхъ лимона
«Воротить на вольный свѣтъ!?»
Солнце, — то же, что̀ и лѣтомъ, —
То же солнце, чье тепло
Миртъ и лавры вознесло, —
Ни привѣтомъ, ни отвѣтомъ
Не могло служить имъ; — нѣтъ,
Солнца пурпурный разсвѣтъ
Въ этотъ мигъ холоднымъ свѣтомъ
Озарялъ немало бѣдъ.
И цвѣты полярной флоры, —
Эти бѣлые узоры,
Тѣ, что имъ озарены
Такъ роскошно, такъ привѣтно, —
Будутъ имъ же незамѣтно
Навсегда унесены…
В виде бледных привидений
Нам неведомых растений,
От которых жутко нам,
Светлой родины сынам?
Кто вернет нам сень душистых
Лавров, или зной лучистых
Наших дней? Ужели нет, —
В целом мире нет — закона,
Чтоб два выжатых лимона
Воротить на вольный свет!?»
Солнце, — то же, что и летом, —
То же солнце, чье тепло
Мирт и лавры вознесло, —
Ни приветом, ни ответом
Не могло служить им; — нет,
Солнца пурпурный рассвет
В этот миг холодным светом
Озарял немало бед.
И цветы полярной флоры, —
Эти белые узоры,
Те, что им озарены
Так роскошно, так приветно, —
Будут им же незаметно
Навсегда унесены…
