И, сердцемъ успокоенный,
Я понялъ, что она
Моимъ же поведеніемъ
Была оскорблена.
Недаромъ въ часъ свиданія
У лѣстницы, внизу,
Подмѣтилъ я въ глазахъ ея
Обидную слезу.
Не я-ль,— гордецъ безчувственный!
Сознался ей, какъ трусъ,
Что я стыжусь любви моей,
Что бѣдности стыжусь…
Проснулась страсть мятежная,
Тоской изныла грудь;
Прости меня, пусти меня,
Слова мои забудь.
Но чу!.. Опять сомнѣніе!..
Не вѣтеръ ли пахнулъ?
Не мышь ли?— не сосѣди ли?
Нѣтъ!— Кто же такъ вздохнулъ?
И, сердцем успокоенный,
Я понял, что она
Моим же поведением
Была оскорблена.
Недаром в час свидания
У лестницы, внизу,
Подметил я в глазах её
Обидную слезу.
Не я ль,— гордец бесчувственный!
Сознался ей, как трус,
Что я стыжусь любви моей,
Что бедности стыжусь…
Проснулась страсть мятежная,
Тоской изныла грудь;
Прости меня, пусти меня,
Слова мои забудь.
Но чу!.. Опять сомнение!..
Не ветер ли пахнул?
Не мышь ли?— не соседи ли?
Нет!— Кто же так вздохнул?
