Двѣ музы на пути его сопровождали:
Одна,— какъ бы ночнымъ туманомъ повита,
Съ слезою для любви, съ усладой для печали,—
Была вѣрна, какъ смерть,— прекрасна, какъ мечта;
Другая — свѣтлая, — покровы обличали
Въ ней дѣвы стройный станъ; на мраморѣ чела
Темнѣлъ пахучій лавръ; ея глаза сіяли
Земнымъ безсмертіемъ,— она съ Олимпа шла.
Одна — склонила путь, пѣвца сопровождая
Въ предѣлъ, куда ведетъ гробницъ глухая дверь
И, райскій голосъ свой изъ вѣчности роняя,
Поетъ родной душѣ: «благоговѣй и вѣрь!»
Две музы на пути его сопровождали:
Одна,— как бы ночным туманом повита,
С слезою для любви, с усладой для печали,—
Была верна, как смерть,— прекрасна, как мечта;
Другая — светлая, — покровы обличали
В ней девы стройный стан; на мраморе чела
Темнел пахучий лавр; её глаза сияли
Земным бессмертием,— она с Олимпа шла.
Одна — склонила путь, певца сопровождая
В предел, куда ведет гробниц глухая дверь
И, райский голос свой из вечности роняя,
Поет родной душе: «благоговей и верь!»
