II.
Разъ, на жаркомъ юго-востокѣ, въ одну изъ долинъ, на раннемъ восходѣ солнца, изъ окрестныхъ горъ и пахучихъ лѣсовъ сбѣжалися вольные, дикіе кони.
Разгорались глаза ихъ, морщились круто-выгнутыя, гордыя шеи ихъ, лоснились спины, развѣвалися гривы, поднималась золотистая пыль, и далеко стоялъ гулъ отъ топота копытъ ихъ.
И побѣжалъ за ними оселъ и сталъ кричать…
— Ты сюда зачѣмъ? спросили его кони.
— А вы зачѣмъ?
— Мы принеслись на ристалище,— а ты?
— Э… ге… ге! А я думалъ, что здѣсь будутъ уши мѣрять; — у кого длиннѣе.
II.
Раз, на жарком юго-востоке, в одну из долин, на раннем восходе солнца, из окрестных гор и пахучих лесов сбежалися вольные, дикие кони.
Разгорались глаза их, морщились круто-выгнутые, гордые шеи их, лоснились спины, развевалися гривы, поднималась золотистая пыль, и далеко стоял гул от топота копыт их.
И побежал за ними осел и стал кричать…
— Ты сюда зачем? — спросили его кони.
— А вы зачем?
— Мы принеслись на ристалище, — а ты?
— Э… ге… ге! А я думал, что здесь будут уши мерять;— у кого длиннее.