Счету нѣтъ кровавымъ трупамъ,—
Обезглавленнымъ тѣламъ.
По дорогамъ изъ Царьграда
Зеленѣютъ бунчуки;
Имъ навстрѣчу изъ Бѣлграда
Засвѣтилися штыки…
На скалѣ у перекрестка,
Возлѣ треснувшихъ столбовъ
Опустѣлаго кіоска,
Тамъ, гдѣ мраморы безъ лоска,
Безъ фонтановъ и ковровъ,
Тамъ, гдѣ кейфъ рѣзней нарушенъ,
Потолокъ ядромъ обрушенъ,
И подъ солнцемъ пыль клубитъ
Вѣтеръ, дышащій отравой,
Тамъ, гдѣ все, кровавой славой
Вѣя, смертію грозитъ,—
Всталъ, какъ призракъ величавый,
Въ ветхомъ рубищѣ, костлявый,
Счету нет кровавым трупам,—
Обезглавленным телам.
По дорогам из Царьграда
Зеленеют бунчуки;
Им навстречу из Белграда
Засветилися штыки…
На скале у перекрестка,
Возле треснувших столбов
Опустелого киоска,
Там, где мраморы без лоска,
Без фонтанов и ковров,
Там, где кейф резней нарушен,
Потолок ядром обрушен,
И под солнцем пыль клубит
Ветер, дышащий отравой,
Там, где всё, кровавой славой
Вея, смертию грозит,—
Встал, как призрак величавый,
В ветхом рубище, костлявый,
