Какъ солнечнымъ лучемъ въ осенній день ненастный
Я радъ улыбкѣ былъ; словамъ повѣрилъ я;
И дальный путь ужь былъ не страшенъ для меня.
Прощаясь я просилъ ее, чтобъ серенаду
Она сыграла мнѣ, — я въ Шубертѣ отраду
Неизъяснимую для сердца нахожу....
Вотъ къ клавишамъ она подходитъ; я гляжу
На свѣтлое чело — на маленькія руки....
И въ душу полились мечтательные звуки....
--
Два года протекло, какъ прежде много лѣтъ,
Еще въ душѣ моей оставивъ горькій слѣдъ.
Все также ратовалъ я съ донъ-кихотскимъ жаромъ
За призраки свои и чувства тратилъ даромъ.
И возвратился вновь я въ скучный городъ свой,
И встрѣтился съ давно знакомою толпой.
Все тѣхъ же увидалъ я чопорныхъ педантовъ,
Нелѣпыхъ остряковъ, честолюбивыхъ франтовъ,
Прибавилось еще немного новыхъ лицъ;
Предъ золотымъ тельцомъ лежатъ какъ прежде ницъ,
Все тѣ же ссоры, сплетни и интриги;
Въ почетѣ карты все, и все въ опалѣ книги!
Но не нашелъ я той, къ кому въ былые дни
Я смѣло несъ и грусть и радости свои....
И часто такъ, къ кому душа моя больная
Рвалась, подъ жизненнымъ ярмомъ изнемогая!...
И вѣсть услышалъ я: её ужь больше нѣтъ!
Суровымъ косаремъ сраженъ прекрасный цвѣтъ,
Суровымъ косаремъ, что безъ разбору коситъ,
И тѣхъ кто жизнь клянетъ, и тѣхъ кто жизни проситъ.
Какъ больно было мнѣ... Но если свѣтъ о ней
При мнѣ судилъ, — еще мнѣ дѣлалось больнѣй!
