В письмах родных было вложено еще рекомендательное письмо к князю Багратиону, которое, по совету Анны Михайловны, через знакомых достала старая графиня и посылала сыну, прося его снести по назначению и им воспользоваться.
— Вот глупости! Очень мне нужно, — сказал Ростов, бросая письмо под стол.
— Зачем ты это бросил? —спросил Борис.
— Письмо какое-то рекомендательное, чорта ли мне в письме!
— Как чорта ли в письме? — поднимая и читая надпись, сказал Борис.— Письмо это очень нужное для тебя.
— Мне ничего не нужно, и я в адъютанты ни к кому не пойду.
— Отчего же? — спросил Борис.
— Лакейская должность!
— Ты всё такой же мечтатель, я вижу, — покачивая головою, сказал Борис.
— А ты всё такой же дипломат. Ну, да не в том дело... Ну, ты чтò? — спросил Ростов.
— Да вот, как видишь. До сих пор всё хорошо; но признаюсь, желал бы и очень попасть в адъютанты, а не оставаться во фронте.
— Зачем?
— Затем, что, уже раз пойдя по карьере военной службы, надо стараться сделать, коль возможно, блестящую карьеру.
— Да, вот как! — сказал Ростов, видимо думая о другом.
Он пристально и вопросительно смотрел в глаза своему другу, видимо тщетно отыскивая разрешения какого-то вопроса.
Старик Гаврило принес вино.
— Не послать ли теперь за Альфонс Карлычем? — сказал Борис. — Он выпьет с тобой, а я не могу.
— Пошли, пошли! Ну, чтò эта немчура? — сказал Ростов с презрительною улыбкой.
— Он очень, очень хороший, честный и приятный человек, — сказал Борис.
Ростов пристально еще раз посмотрел в глаза Борису и вздохнул. Берг вернулся, и за бутылкой вина разговор между тремя офицерами оживился. Гвардейцы рассказывали Ростову о своем походе, о том, как их чествовали в России, Польше и за границей. Рассказывали о словах и поступках их командира, великого князя, анекдоты о его доброте и вспыльчивости.