1901 г. Августа 12. Я. П.
Сейчас получил разом ваши два письма, милый друг. Одно — ответ на мое последнее с поправками, другое ответ на мое о вашей матери и о сборнике «Пол[овой] вопр[ос]».
Да, да, разумеется, лучше ничего не говорите, чем говорить не во-время и вызвать недоброе чувство.1 Молчание никогда не испортит, а иногда и заживляет.
У меня есть листы до 80-й стр[аницы] включительно, я не читал их, но то, что вы пишете, заставило меня прочесть всё. Всё хорошо, т. е. в смысле indiscretion,2 и есть хорошие мысли; но слишком много разом, и потому, я думаю, будет скучно читателям. Ваше предисловие тоже очень обстоятельно, несмотря на то, что касается тонких понятий, твердо и ясно.
Об «Един[ственном] сред[стве]» я думал, что вы будете меня упрекать в том, в чем я сам себя упрекаю, что слишком практично, слишком обращено внимание на выгоды приложения к жизни христианских начал, а не на самые начала.
Теперь я написал две маленькие статьи, кот[орые] до времени не хочу выпускать,3 и начал о религии, о ее значении и об отсутствии ее в нашем мире.4 Надеюсь и чувствую, что эта статья увлечет меня и даст возможность высказать многое, что хочется высказать. Надо торопиться. И «Хад[жи]-Мур[ат]» и вообще за художественное, за продолжение «Воскресенья», о кот[ором] думал, не позволяю себе приниматься.
Собираются в Крым.5 Я, слава богу, почти совершенно равнодушен к этому — скорее, мне приятно. Я так живо чувствую большое путешествие, к[оторое] совершаю и в к[отором] проезжаю последнюю станцию, что эти изменения в способе путешествия мало занимают меня.
Здоровье мое теперь недурно.
Оболенскому и Маше я передал ваше поручение.6 Они, вероятно, исполнят его — о копиях писем.
Что Галя? Как духом?
Андрей с Ольгой хотели ехать с нами в Крым. Это было бы очень хорошо для них обоих и для меня. Больше же всего
