13 Толстой имеет в виду отзывы представителей английского духовенства В. Синклера, Д. Риксби и Г. Роджерса, напечатанные в февральском номере журнала New-Review за 1894 год, относительно опубликованных в этом журнале отрывков из книги Толстого «Царство Божие внутри вас». Баттерсби в письме от 9 февраля нов. ст. писал Толстому, посылая ему статьи В. Синклера, Д. Риксби и Г. Роджерса: «Эти статьи, извлеченные мною из номера, я прилагаю к настоящему письму. Они показывают явное непонимание ваших логических рассуждений и я надеюсь, что вы найдете время, чтобы отметить ошибочность их точки зрения. Ваша статья «Религия и нравственность» будет опубликована в «Contemporary Review» в марте месяце... Слышал от Димы [В. Г. Черткова], что от вас ожидается статья по поводу последних морских манифестаций. Конечно, эта статья будет встречена в Англии с большим интересом» (АТБ).
14 На постоялом дворе в Туле.
15 Толстой прожил в имении И. Л. Толстого до 1 февраля и уехал оттуда в Ясную поляну.
На это письмо Чертков отвечал письмом от 13 февраля, в котором писал: «Наконец, дорогой друг Лев Николаевич, я пишу вам. Давно собирался, да всё находился в каком-то душевном оскудении и решительно не мог писать ничего от себя. Третьего дня вернулся Емельян и привез от вас письмо, тем более меня обрадовавшее, что я очень долго не получал от вас писем, и мне как будто воздуха стало не хватать. Последнее время я очень плох духовно и слаб, и всё скверное во мне особенно сильно выпирает. В Воронеже я провел ужасную ночь перед самым моим возвращением сюда, несмотря на то, что до того, с самой осени, я жил лучше, чем за несколько лет, и что удалось хорошо устроить то, за чем я туда поехал. Правда, я получил телеграмму о том, что Гале нехорошо, и что она зовет меня домой; и я не знал, жива ли она, так как ей было очень плохо, когда я уехал. Вероятно отчасти в связи с этим на меня ночью нахлынула такая ужасная тоска, что я не знал, куда деваться. Вся жизнь и моя, и друзей моих, не говоря о человеческой вообще, представлялась мне в самом черном безотрадном свете, меня одолел безотчетный, за 10 лет не испытанный мною страх, боязнь всех возможных несчастий, страданий, смерти... Я старался опереться на бога; но к ужасу своему не находил его: на его месте была пустота. Тоска моя перешла в физическую тошноту и озноб, которые я успокоил рюмкой водки, оказавшейся в шкапу у Русановых. Никогда не забуду этого состояния; и сознание возможности его теперь неотлучно со мною. Не могу вам словами передать то, что я испытал. Это происшествие наглядно обнаружило для меня то, что у меня нет державы, — что отношение мое к богу еще не установилось такое какое должно быть и какое может дать прочное духовное равновесие».
1894 г. Февраля 26. Москва.
Сейчасъ, сѣвъ за столъ, пересмотрѣлъ и разложилъ по порядку всѣ подлежащія отвѣту письма и ихъ оказалось 13[-ть]:
