Страница:L. N. Tolstoy. All in 90 volumes. Volume 86.pdf/207

Эта страница не была вычитана

с которого боишься сойти, не зная, что потом будет; или же особые условия моей имущественной обстановки, отличные от ваших; — но все мои отношения с ближайшими людьми, вне семьи меня окружающими, происходят сквозь тесно сплетенную денежную и распорядительную сеть, и я чувствую, что я с женою и дочерью на одной стороне этой сети, а они все по ту сторону, и так по временам тянет к непосредственному, внеденежному и вне-распорядительному общению с людьми, которое, помимо семьи, доступно мне только письменно. И попал я в это положение распорядителя невзначай, зa свои грехи, и теперь не вижу, как выбраться из него, не ломая и не вредя людям, с которыми связан, хотя всё больше об этом думаю, и соображаю, чем о ведении этого «дела», которое для меня вовсе не дело. Пока вижу только один безгрешный выход передать всё дело отдачи денег крестьянам путем хозяйственной помощи самым бедным — в руки другого человека.

В письме от 7 декабря Чертков пишет о своем предыдущем письме: «Вы же, вероятно, ничего не отвечаете по этому поводу, или потому, что денежные соображения, подобные тем, о которых я вам писал, не вызывают в вас отзывчивости, или потому что вы боялись огорчить меня выражением своего несочувствия. Ну что же делать, я, по крайней мере, описал вам ту рамку, в которой мне приходится жить, и которая составляет самую непривлекательную для вас и трудную для меня сторону моей жизни.

В письме от 9 декабря Чертков пишет, что пересылает полученное им письмо от Хилкова и свой ответ ему, и просит Толстого высказать свое мнение об этих письмах.

1 В Дневнике Толстого от 13 декабря 1888 г. имеется запись: «Письмо хорошее от милого Черт[кова] и его жены. Надо ответить». См. т. 50.

2 Дмитрий Александрович Хилков, князь. О нем см. прим. к письму № 130. В своем письме к Черткову от 28 ноября Хилков писал, что получил экземпляр книги Толстого «О жизни» и думает, что каждый, сочувствующий взглядам Толстого, должен был бы переписывать запрещенные его сочинения, оставляя один экземпляр себе, а другой посылая кому-либо другому. Далее Хилков писал: «Потом еще я думал это последнее время о том, что не мешало бы объявить, в чем смысл учения Иисуса, дабы не было путаницы. Нечто подобное декларации Гаррисона. Я написал записочку о тех вещах, которые казались мне важнейшими, и послал ее Павлу Ивановичу в Петербург. Там нет указаний поступков, а только указание пути, как я понял его из Евангелия и сочинений Льва Николаевича. Также и определение некоторых слов, например — Бог, Христос, жизнь, смерть. Как вам кажется, нужна ли такая декларация — принимая во внимание время, в которое мы живем, и то, что под учение Иисуса подставили другое чуждое ему учение и назвали его — его именем2 .... Как вам кажется.... не обязаны ли мы отречься от церкви и государства? Под словом «мы» подразумеваю тех, которые считают учение Иисуса за истину. Я отлично знаю, что важнейшее есть внутреннее состояние человека — сердце его, но именно потому, что отречение это есть такой пустяк в деле совершенствования личного и вместе с тем такой гнет на всякий свет и всякую истину, мы должны отречься, т. е. начать с легчайшего и малейшего.

192