такой слабый организм, каков Галин. Гале уже раньше предложили хлороформу, но у нее есть нежелание быть в бессознательном состоянии, и она не соглашалась. И к газу она относится отрицательно, но вместе с тем у нее является сомнение, как поступить, если это действительно может сохранить ее силы от истощения, тем более, что она во что бы то ни стало хочет сама кормить, хотя все настойчиво отговаривают ее от этого. Она меня спросила моего совета о газе, и признаюсь, я не знал, что ей сказать. С одной стороны мысль о газе неприятная, с другой не решаюсь высказаться против того, что может уменьшить ее физические страдания, и что, кто знает, быть может и дано природою для этой цели. Пожалуйста, добрый Л[ев] Н[иколаевич], скажите мне ваше мнение — это поможет мне разобраться. Сейчас еду встречать М. А. Шмидт, которую я просил приехать сюда, чтобы переговорить о том, не может ли она зажить вместе с нами для того, чтобы помогать нам по письменной части дела изданий, с которою я не успеваю справляться, и дело от этого страдает. Мы оба были бы ужасно рады, еслиб это состоялось. Она была бы нам помощницей и поддержкою во всем хорошем».
Письмо написано по поводу ожидаемого рождения ребенка у Чертковых. После этого письма Толстой в двадцатых числах октября приехал в Крекшино и провел у Чертковых несколько дней, чем и объясняется некоторый перерыв в переписке.
1 Фраза, взятая в кавычки, является соединением двух евангельских текстов, передающих слова Христа: «Да будет воля твоя» (Ев. от Матф., гл. 26, ст. 42) и «Не моя воля, но твоя да будет» (Ев. от Луки, гл. 22, ст. 42).
2 Юродивый Гриша описан в повести Толстого «Детство», гл. XII. См. т. I, стр. 33.
3 Григорий Антонович Захарьин (1829—1897), московский врач, профессор и директор терапевтической клиники Московского университета; почетный член Академии наук. Был лично знаком с Толстым.
Фразу, относящуюся к Т. А. Кузминской, следует понимать так, что она, несмотря на запрещение врача, продолжала кормить, и поправилась.
На это письмо Чертков отвечал 19 октября 1887 г.: «Вы написали мне как раз то, что мне хотелось получить от вас, добрый Л[ев] Н[иколаевич]. Всё, что вы говорите совершенная истина и утверждает меня. Я должен вам сказать, что сомнения были с моей стороны. У Гали их не было с самого начала, и она сама по себе думает точь в точь так же, как и вы. Я с своей стороны чувствовал, что она права. Но окруженный людьми, любящими Галю и советующими мне один одно, другой другое, мне хотелось обеспечить себе уверенность, что я не поддаюсь упрямству, не склоняясь на увещевания, которым подвергаюсь. Вот вы меня вполне и успокоили в этом отношении, и между прочим высказали некоторые мысли о медицине, которые важны не для нас одних. Но напрасно вы подумали, что ваши слова могли вызвать в нас маленькую досаду. Мне это было жаль, так как вы повидимому чувствуете нас более далекими от вас, чем есть в действительности. Мы ждем родов со дня на день и очень счастливы и спокойны».
