«слишком откровенно и резко», произвели на Толстого неприятное впечатление. «Мне было бы очень жаль и больно, еслиб действительно так было — пишет он. — И потому я с особенным нетерпением поджидаю писем от вас». В письме Толстого от 22—23 сентября, разминувшемся с этим письмом, он уже высказался по этому вопросу в таких словах, которые должны были дать Черткову полное успокоение и удовлетворение. — Дальше Чертков вновь переходит к изложению своего проекта об издании народного журнала. «Мысль об издании народного журнала меня все больше завлекает. То обстоятельство, что народ в настоящее время питается самою скверною литературою, лубочными книгами самой низкой пробы, и что мало-мальски сносные книги редко когда доходят до него, — это грустное обстоятельство меня значительно ободряет в отношении моей мысли, ибо, как бы посредственны ни были статьи, которыми мне удастся заручиться, уже весьма полезным в отрицательном отношении, в виде отвода от прямо дурного и безнравственного чтения, окажется такое периодическое издание, которое компилируется, по крайней мере, не из желания наживы... При этом кое-что хорошее нет-нет да и проскользнет, а от прямо вредного издание обеспечено. С другой стороны, мне кажется, что я обладаю как раз главными условиями, необходимыми для того, чтобы пустить в ход это дело. Покуда мать жива, в моем распоряжении будут денежные средства. Некоторые связи среди влиятельных людей в Петербурге могут значительно облегчить отношения с администрацией и цензурою... Характер издания я предположил бы такой: наружно — строгое отсутствие всякого направления или тенденции, внутренне же, по содержанию, строгое избегание всего, что сколько-нибудь противоречит духу учения Христа, и затем хватание за всё, что содержит в себе что-либо хорошее и здоровое... насколько это, разумеется, возможно при отсутствии слишком очевидного обличительного направления и вообще в зависимости от условий цензуры. Содержание, по возможности, разнообразное, соответствующее потребности массы сельского полуграмотного люда. В этом отношении пришлось бы пользоваться советами и указаниями и содействием людей опытных и хорошо знакомых с бытом и строем мысли предполагаемых читателей. Полагал бы, что в содержание входило бы и повествовательное, и имеющее отношение к хозяйству, гигиене и основным началам медицины, естественной истории. Форма издания — ежемесячные выпуски тетрадок большого формата в роде журнала «Русский рабочий», который имеет успех из-за, большого формата рисунков [О журнале «Русский рабочий» см. прим. 1 к письму №50 от 25—26 марта 1885 г.] Я не скрываю от себя всех трудностей этого дела и хорошо сознаю всю свою неподготовку для ведения даже механической части. Но ведь на безводьи и рак рыба. И потом я рассчитываю на помощь других, которую, мне кажется, в настоящее время в России легче всего получить именно в таком деле».
1 По свидетельству Марии Львовны Толстой, на которую ссылается в этом вопросе А. К. Черткова, «большой книгой» или «большой рукописью» Толстой называл в своих письмах и дневниках «Критику догматического богословия» и «Соединение, перевод и исследование 4-х Евангелий», представлявших собой нечто единое по замыслу (см. прим. 3 к письму
