только немного болитъ печень, т[акъ] к[акъ] она болитъ, когда я много занимаюсь. Очень мнѣ было обидно, что письмо мое, к[оторое] мнѣ такъ нравилось, тебѣ не понравилось.1 Нынче вечеръ провелъ съ мужикомъ поэтомъ. Какъ жаль Илью и Лелю, особенно Илью.2 Если бы я кончилъ здѣсь свою работу, я бы былъ очень радъ. Но это слишкомъ хорошо! Мнѣ недостаетъ очень Дм[итрія] Ѳед[оровича] для переписки. Онъ поступилъ псаломщикомъ. Начинается метель, и потому можетъ случиться, что это письмо нынче не поѣдетъ. —
На обороте открытки: Москва. Долгохамовническій переулокъ, д. Гр. Толстаго. Графинѣ Софьѣ Андревнѣ Толстой.
Печатается по автографу, хранящемуся в АТБ. Впервые опубликовано по копии, сделанной С. А. Толстой, в ПЖ, стр. 240. Открытое письмо. Датируется на основании почтовых штемпелей: «Почтовый вагон. 12 декабря 1884; Москва 12 декабря 1884» и слов письма: «Нынче вечер». В ПЖ датировано 12 декабря.
1 См. письмо от 8 декабря и ответ на него С. А. Толстой.
2 С. А. Толстая писала 9 декабря: «дети со всех сторон о коньках начали приставать. Решили, нам, дамам, ехать с малышами в больших санях, а Илье с Лелей на извощике. Илья говорит: «не хочу с Лелькой», я попробовала его уговорить, а он денег не взял, повернулся и ушел. Оказалось, что они вчера у дяди Сережи подрались, что очень меня огорчило» (стр. 287).
1884 г. Декабря 12. Я. П.
Спалъ мало, — печенка болитъ, но въ хорошемъ, бодромъ и писательскомъ духѣ. Много писалъ, и, какъ всегда, что дальше въ лѣсъ, то больше дровъ1 — все разростается, становится (для меня) болѣе интереснымъ. — Пошелъ было гулять, но дождь и вѣтеръ, и вернулся. Хотѣлъ заснуть, но не спалось, и читалъ до вечера. У Бибикова я тогда еще встрѣтилъ молодаго доктора2 на мѣсто Холевинской3 и онъ говорилъ мнѣ про книгу: проституція и сифилисъ въ Россіи,4 и вотъ прислалъ ее. Книга дѣльная. Страшно, и гадко, и жалко, и досадно. Такъ просто и легко хорошо жить и избѣгнуть всѣхъ тѣхъ ужасовъ,
