1909 г. Июня 15, Кочеты.
Михаил Алексеевич,1
Получил ваше письмо, писанное в феврале, только вчера, 14 июня. Постараюсь исполнить ваше желание: скажу вам то, что, по моему мнению, не только дает смысл человеческой жизни, в каких бы она ни проходила условиях, но и дает единственное истинное и доступное человеку благо. Смысл этот — в увеличении в себе любви, как сказано в евангелии, к богу и ближнему. К богу в смысле увеличения в себе любви к высшему совершенству, к ближнему — в том, чтобы любить всякого человека, непременно всякого, несмотря на наше мнение о нем и его отношение к нам, как вместителя того же бога, какого мы сознаем и любим в себе.
Я вполне понимаю, что Шопенгауер мог дать вам многое, главное — указать на необходимость разумности в деле определения смысла человеческой жизни и полного отрицания всего выдуманного, безоснованного, которое приписывается всем религиям и особенно неосновательно такой разумной, простой и понятной религии, как христианство в его истинном значении. Всё оно в том, что открывает человеку всегда доступное ему благо, состоящее в том, как я сказал в начале письма, чтобы приближаться к совершенству бога увеличением в себе его главного понятного нам свойства — любви.
Очень бы просил тех лиц, через руки которых пройдет это письмо, не задерживать его и передать его вам, так как надеюсь, что в нем не найдется ничего такого, что бы могло казаться нежелательным в отношениях заключенного с внешним миром.
Очень бы желал получить еще известие о вас. Нечего вам говорить, как судьба ваша трогает меня и как я всей душой желаю вам того блага, которое доступно всем и которое, как ни странно это сказать (вы и сами это отчасти говорите), скорее доступно в тюрьме, чем в тех условиях свободы, которые считаются необходимыми для нашего блага.
Прощайте, братски целую вас.
Хочется прибавить к этому еще то, что эта внутренняя работа каждого человека над собой — увеличение в себе любви —
