Неизвестная девушка пишет Толстому в 1909 г. письмо следующего содержания: «Я совсем потеряла голову и плачу всю неделю… Мою мать отвезли в больницу, а брат вот уже больше полгода сидит в тюрьме… Я очень устала, я живу девочкой в ученье последний год. Может быть, завтра пойду к брату… Вот без матери я и не знаю, как быть с его делами — он политический. А я в этом ничего не понимаю… Я вот прочла несколько ваших книг… Вы пишете: не противиться злому. А вот как быть с братом, как на них, на судей, не злиться — какого они его сделали. Он стал похож на смерть… Иногда думаю купить нашатырного на десять копеек, да и разом не мучаясь». На это письмо следует ответ с однотипным и на этот раз советом: «Надо быть кротким и смиренным сердцем, т. е. добрым ко всем людям, никого не осуждая и всех любя. Попробуйте так жить, и вы увидите, как тотчас же жизнь ваша станет, несмотря на всю тяжесть условий, в которых вы живете, и легка и даже радостна временами. Так будет сейчас, а чем дальше будете жить так, то жизнь ваша будет радостнее».
Внебрачный сын крестьянки Елисеевой — П. И. Муцинг-Елисеев описывает Толстому свою полную безмерного горя и страдания жизнь. В числе эпизодов этой жизни были и такие, когда Елисееву, для того чтобы попасть на родину, пришлось заарестоваться и этапным порядком, в ручных кандалах, вместе с преступниками, идти в Сибирь. Описывая свою биографию и измывательства хозяев, он обращался к Толстому с вопросом: «Добрый Лев Николаевич! скажите мне правду, у Вас светлый ум, всесторонний — я Вам сказал всю правду и тайну души моей — где же правда?»
И в ответ на это Толстой посылает адресату книжки «На каждый день» и замечает: «В кратких словах могу ответить на ваш вопрос так: блага жизни материального нет. То, что людям, прожившим жизнь в бедности, болезнях, унижениях, кажется, что благо в богатстве, здоровье, в почете, есть очень грубое заблуждение. Богатые, здоровые, почетные так же страдают, как и бедные, больные, униженные, только другого рода страдания, мера же страданий телесных для всех одна и та же».
Сам Толстой еще в преддверии революции 1905 года признал, что время, когда народ «хотел обожать и покоряться», уже прошло. «Теперь же народ уже не обожает и не только не хочет
