участие дорого в его положении. Мысли ваши о заповедях блаженства я разделяю, как всегда разделяют мысли друг друга люди одноцентренные, каковы, я думаю, мы с вами. Второе письмо ваше остановилось на самом важном месте: полицейские ушли и караул сняли. Но чем же кончилось?3 Как бы хорошо было, если бы случилось то, что я много раз наблюдал, именно то, что когда насильники получают отпор и видят, что гипноз их не действует, они, сознавая низость своего дела, отступают. Впрочем, каков бы ни был результат, вы поступили, как должны бы поступать все христиане: не противуставлять силу силе, но не покоряться внушению, а только насилию.
Привет мой всем друзьям, в особенности Антонову,4 к[оторого] я знаю. Как жаль, что вас выгоняют с Лыс[ой] Горы. Письмо Окул[ова] хочу послать Черткову.5
1903. 6 мая.
Печатается по копировальной книге № 5, лл. 179—180.
Ответ на письма А. В. Юшко от 21 и 30 апреля 1903 г. (почт. шт.).
1 Письмо Н. С. Акулова из Иркутска переслал Толстому А. В. Юшко.
2 См, письмо № 50.
3 В письме от 30 апреля Юшко рассказывал о своем столкновении с полицией (он не допустил ее до обыска, полиция оцепила дом, но потом караул был снят). Обыск у Юшко не повторился.
4 Василий Ильич Фурман, по сцене Антонов (1857—1919). См. т. 72, прим. 1 к письму № 403.
5 Письмо Н. С. Акулова осталось в архиве Толстого.
1903 г. Мая 6. Я. П.
Ну вот, Машечка, милая, добрался наконец через чащу 15 писем и до тебя. Давно нет от тебя, — т. е. дня три — писем. А главное, письма не такие, как были прежде. J hope,1 что теперь лучше.
Для того, чтобы не hор’ать, напишу о нас и себе. Сухотины были очень приятны: Таня бодра и добра и мила. Саша с Левой уехали к ней вчера, и Саша хотела со всеми Сухотин[ыми] вернуться 11-го. Мама вернулась вчера из Москвы и привезла с собой М-me Юнге.2 Сережа уехал вчера.
