к нему приставали и так его мучили, и после полуторагодичного испытания сдался на днях. Ему дан отпуск, а осенью призывать будут к службе. Ослабевший в трудной, честной борьбе человек как-то больше еще любви вызывает к себе, чем сильный, непобежденный, и, думая про де-Брюйна, мне бы хотелось быть тогда возле него и обласкать его. Дорогой он мальчик».
5 «Рабство нашего времени». См. прим. к письмам №№ 278 и 335.
Шкарван ответил 21 мая н. ст.: «Спасибо вам за ваше доброе, хорошее письмо. Мой брак есть на самом деле не что иное, как выбор менее худшего из двух зол, и я ни за что не женился бы, если бы несомненно и интенсивно не чувствовал, что в данных обстоятельствах мне не жениться невозможно, так оно больно и обидно для других. Я был очень рад тому, что вы так и понимаете мой брак и с этой точки зрения одобряете его [...] Я не понял в вашем письме, в каком именно отношении, вы думаете, будет мне брак облегчением, и объяснил себе так, что вы думаете, что то физическое облегчение и как бы умственное и духовное освежение, которые я часто испытывал, наступают у человека после физической любви. Но я до сих пор сдержанно относился к этому явлению и не знаю, не обман ли это у меня. Быть может, тут и нет настоящего подъема, а только после падения низкого кажется выступ на прежний уровень подъемом, как после гадкой погоды кажется нам обыкновенная чудесной. Насчет же ответа пастору вы меня не совсем поняли или же забыли. Я не столько каялся в этом поступке, как мне знать хотелось, прав ли пастор, говоря, что «Ordonnance» — порнография, или прав я, утверждая, что это неверно. Мне хотелось знать ваше мнение о повести этой, тем более, что пастор мне очень резко ответил на мой ответ. Вам должно быть очень хорошо, что вы постоянно видите зарю нового света [...] У вас эта заря истины так сильна, что она не дает места той тени смерти в вашей душе, которая мою всё еще холодит временами, а именно тогда, когда это меньше всего желательно — в минуты упадка физической энергии».
1900 г. Мая 6. Пирогово.
Милый дядя Сережа,
Занис1 Юша2 началъ отвѣчать, я продолжаю. Тебѣ послали письмо и газету. Ко мнѣ пріѣхали англичане3 и Буланже.4 Видно, М[арья] М[ихайловна]5 умолила Бога, чтобы онъ прорвалъ мельницу.6 Ихъ помѣстили здѣсь. Я хотѣлъ къ тебѣ дойти съ Буланже, но мнѣ сказали, что нѣтъ сообщенія. Завтра, надѣюсь, приду. Маша много теряетъ крови и слаба, но плохаго нѣтъ.7 Я здоровъ, и мнѣ очень хорошо. Англичане тяжелы, но хорошіе люди.8 Завтра покажу ихъ тебѣ послѣ обѣда. О Сулержицкомъ
