Страница:L. N. Tolstoy. All in 90 volumes. Volume 72.pdf/251

Эта страница не была вычитана

время, под обеспечение земли. Конечно, это хорошо в смысле хозяйственности, но заимообраз этот является также громадным соблазном почти для всех. Сейчас идут пространные толки о заимообразе среди духоборов, и ясно определяется тенденция многих отделиться от общества. Недавно, неожиданно для всех, целое селение Освобождение (двести шесть душ) заявило на съездке, что не хотят жить сообща, а будут жить по-себе. Это селение находится на северном участке, и члены его перенесли очень много на Кавказе, — они принадлежат к расселенным. Вообще вижу, заимообраз внесет большое разъединение среди духоборов. С продовольствием совсем сладилось в большинстве случаев. На северном участке все есть [...] На южном участке, как пишет Бодянский, дела хуже, в некоторых селах даже совсем плохо. Происходит это оттого, на мой взгляд, что большинство из этих маломощных сел с самого начала завели ссору промеж себя, результатом которой было большое разъединение, отказ от работы сообща, деление жертвы и прочего по душам, а не по нужде. Многие, очень многие духоборы вернулись с работы в английских костюмах, купленных для франтовства [...] Ясно, что хлеба, благодаря обуявшей рабочих страсти к приобретению, не хватит в самое трудное время — весной, т. е. в распутицу. На чтò они надеются? Надеются, что их «прокормят», так прямо и говорят. Сейчас был старик у меня и горько сетовал, что всё пропадает, — молодежь, а многие и старики перестали сдерживать себя, большинство ест мясо на работах, рыбу едят почти все, стали пить, курить, и, как реакция после долгого поста, всё это проявилось с большой силой. Впрочем, всему этому нечего удивляться. Во всех свободных странах буржуазия слишком сильна, она ловко расставляет свои сети и с неудержимой силой подгибает всех под себя. Здесь можно веровать во что хочешь, можешь жечь оружие сколько хочешь, и всё же люди, которые в своем сознании не поднялись выше принципа собственности, не отринули его окончательно, как правило, обязательно подчинятся буржуазии и будут делать всё то, чтò она хочет. Здесь нельзя быть собственником и вместе с тем бороться против насилия, как это бывает в России и тому подобных странах. Там гнетут всех почти равно, ибо единственное насилие, которое здесь есть, это собственность и ее атрибуты, и потому всякий собственник является столпом, поддерживающим это насилие. Кто же не хочет в этом участвовать, должен стать в ряды эксплоатируемых и бороться против основных принципов буржуазии. Духоборы, конечно, этого не понимают, ибо они доросли только до крупной филантропии, а не до отрицания принципа собственности. Очень характерно они выражают это сами, говоря: «Как же я могу быть теперь христианином, когда мне и помочь-то другому нечем?», или: «погодите, вот обзаведемся, будет у нас по паре лошадок, да по паре коровок, да по двадцать овечек на семейку, ну, тогда и заживем по-христиански». Эти слова мне приходилось слышать много, очень много раз и притом от самых правоверных, передовых духоборов, например, от [П. В.] Планидина. Вообще, нет никакого сомнения, что духоборческая община переживает теперь самый тяжелый переходный период, она разлагается. Власть П. В. Веригина пошатнулась, так как многое из того, чтò устами Веригина на Кавказе говорил сам бог, здесь говорит не только чиновник, но и полицейский надзиратель. Духоборы не могли этого не

237