Страница:L. N. Tolstoy. All in 90 volumes. Volume 70.pdf/112

Эта страница не была вычитана

в его письме обо мне, что я будто бы от смущения перед Черняевым ерошу себе волосы. Вероятно, он где-нибудь читал, что кто-нибудь от смущения ерошит себе волосы, и это ему понравилось, и он пишет это обо мне, несмотря на то, что я никогда не имею привычки трогать свои волосы. Его огорчает, что ему отказали все те люди, кот[орые] исповедуют христианские взгляды. Но как же он не догадается, что все эти люди непременно так или иначе отнеслись к вопросу собственности еще гораздо прежде, чем Ч[ерняеву] понадобилась земля, и поставили себя в такое положение, чтобы не распоряжаться собственност[ью]. Отказавшись же от собственности, люди эти, до этого еще будучи связаны семьями, естественно, если только они не хотели поступить противно любви и озлобить своих семейных, не могли отказаться от собственности иначе, как предоставив ее тем, к[оторые] считали за собой наибольшее на нее право. Можно было Ч[ерняеву] обращаться с требованиями себе земли ко всем владельцам земли, исключая тех, к кому он обращался, п[отому] ч[то] исповедующий христианство и отречение от собственности или делает то, что говорит, и не имеет собственности, или величайший плут и лгун, притворяется, что не хочет иметь собственности, а имеет ее скрытно через жену, мужа. В обоих случаях нельзя обращаться к такому человеку. А это самое делает Ч[ерняев]. А главное злость. Ужасная, жалкая злость. Добрейшего, милого (очень пустого, но доброго), простого Андрюшу2 он подозревает в насмешке. Меня он подозревает в смущении перед величием его, Ч[ерняева], требующего от всех непременно ему земли. Но если бы даже у меня была в распоряжении земля, почему я должен дать ее Ч[ерняеву], а не Ивану, Петру, Афанасию, к[оторых] тысячи живут около меня и нуждаются больше Ч[ерняева]. Если бы я мог раздавать землю, я бы давно роздал ее миллион десятин. От этого-то уж давно я в том положении, что не могу раздавать людям, к[оторым] и нужнее и гораздо приятнее б[ыло] бы дать, чем Черняеву]. Главное, какая мучительная злоба мучает этого человека. И Булыгин,3 и это удивительное по доброте, нежности, готовности служить всем существо, как Анненкова,4 все провинились перед ним. Это ужасно! Его письмо напомнило мне тех людей..... но лучше не буду говорить. Больно то, что Анненкова, я, мы оба с любовью относились к Ч[ерняеву]. Я обрадовался ему, когда он пришел, всячески хотел служить ему и теперь

110