того, чтобы жить как можно веселее. Если вы и слышите или видите, что есть какие-то люди, кот[орые] что-то исповедуют странное, ходят скверно одетые, едят дурно, не пьют, не курят, то по всему, что вы видите, слышите и читаете даже про них, вы убеждаетесь, что это какие-то чудаки, от кот[орых], вы вперед решаете, что ничего нужного вам не узнать. И потому не интересуетесь ими. Так это для всех молод[ых] людей нашего времени, для тебя же и Андрюши и всех наших уже несомненно решено, что вы везде можете искать решение вопросов, возникающих в вас, но только не среди темных.5 Они чудаки, и всё. Во мне же вы видите писателя, к[оторый] прекрасно написал бал, и скачки, и охоту, но кот[орый] что-то странное и неинтересное говорит и пишет теперь и никак уж не укажет того, что нужно нам, простым молодым людям, делать. Вы, близкие мне, особенно тупы и жестоки в этом отношении. Вы — как люди, стоящие слишком близко к предмету и потому не видящие его, тогда как им только стоит протянуть руки, чтобы взять его.
Вот это-то мне особенно больно, и вот это-то самое разъединение между нами — мною и всей молодежью — разъединение, искусственно устроенное врагами добра, и хотелось бы мне разрушить этим письмом. Толстовцы, темные, Поша, Чертков, чудаки, вегетарианство, оборвашки, религии, горшки носят: и готово и всё решено. Решено, что всё это фантазии, непрактичные, неприложимые вообще к жизни, годные для чудаков, но никак уже не для нас, для простых молодых людей, не хотящих ничем отличаться и хотящих жить, как все. Вот этот-то взгляд на то, что я исповедую, на то, на что я посвятил все свои силы и посвящу до конца своих дней, особенно мучительно мне.
Ведь исповедую и проповедую я то, что проповедую, не п[отому] ч[то] это мне нравится, а п[отому] ч[то] я знаю, что эта одно может спасти людей, и именно вас, начинающих жить молод[ых] людей, от тех несчастий, в кот[орые] вы наверняка лезете, и дать вам то истинное благо, кот[оторого] вы сами желаете; только от того, что то, что я исповедую и проповедую, одно только практично и просто и легко среди тех фантастических, сложных и трудных, невозможных целей, к[оторые] вы ставите себе.
Ведь то, что не я один исповедую и проповедую, а то, что исповедывали и проповедывали Хр[истос] и все лучшие люди
